Нажмите "Enter", чтобы перейти к содержанию

Новый быт монастырь давидова пустынь: Вознесенская Давидова пустынь

Новый Быт. Вознесенская Давидова пустынь

В Подмосковье, недалеко от города Чехов, на берегу реки Лопасни расположен один из самых красивых и древних монастырей России — Вознесенская Давидова пустынь.

Монастырь был основан в 1515 году Давидом Серпуховским. За время своего существования Давидова пустынь пережила очень многое — времена расцвета, упадка и даже полного забытья. Сегодня Давидова пустынь встречает посетителей во всей красе: монастырь полностью отреставрирован.

Давид Серпуховской происходил из известного княжеского рода Вяземских. Еще будучи совсем молодым парнем, он решил отдать свою жизнь служению Богу. Уже в преклонном возрасте вместе с четырьмя помощниками Давид построил две церкви, келью и трапезную. Самым древним строением считается каменный Вознесенский собор (16 век). Конечно, впоследствии он подвергался перестройкам, но самая первая кладка все-таки уцелела.

Интересно, что недалеко от храма Давид посадил липовую аллею. Для того, чтобы продемонстрировать силу Божью, он сажал деревья корнями вверх и они все принимались. После своей смерти основатель Давидовой пустыни стал приходить во снах ко многим людям, помогать им и исцелять.

В Смутное время в 1619 году Давидову пустынь разграбили литовцы и запорожцы. Храм восстановили лишь спустя несколько лет. В конце 17 века дела наладились — это был период расцвета монастыря.

В 18 же веке в результате реформ Петра I Давидова пустынь постепенно приходит в упадок. Уже в 20 веке — в 1929 году — ее закрыли окончательно, некоторые монахи попали под репрессии. На колокольню водрузили красный флаг, в зданиях церквей теперь находились столовая, клуб, спортзал и склады. В 50-х годах 20 века было разрушено монастырское кладбище — могилы раскопали, а надгробия использовали для фундамента общежития техникума.

Лишь спустя 63 года Давидова пустынь начинает оживать — собор во имя Всемилостивого Спаса был передан православной общине в поселке Новый Быт. Правда, восстановление прошло не очень-то гладко. На территории монастыря в 90-е годы размещался сельхозтехникум и сельская администрация. Настоятель Давидовой пустыни отец Герман столкнулся со многими проблемами, но все же не отступил от идеи восстановления монастыря. В 1995 году неизвестные убили Германа ради наживы — ограбили монастырский сейф.

Все церкви Давидовой пустыни выкрашены в яркие, жизнерадостные цвета. Знаменская церковь — оранжевая, Никольская церковь — желтая, Вознесенский собор — белый, Успенская церковь — розовая, Храм во имя всех святых — желтый.

До сих пор идут споры о том, каким образом был восстановлен монастырь. Дело в том, что в 90-е годы Давидовой пустыни жертвовали деньги люди с сомнительной репутацией, например Антон Малевский и Геннадий Недосека. Сейчас на местном кладбище можно увидеть их шикарные могилы.

Малевский был в свое время «алюминиевым королем» России и лидером измайловской преступной группировки, Недосека — бывший руководитель администрации Чеховского района с не самой лучшей репутацией. Тем не менее во многом благодаря помощи этих людей удалось спасти Давидову пустынь. Как говорится, не судите, да не судимы будете.

В монастыре хранятся частицы мощей многих святых. Кроме того, здесь есть частица гвоздя распятия Христова.

proof

Новый Быт и Давидова пустынь: travel_russia — LiveJournal

Продолжаю публикации о Чеховском районе, начатые постом «Город имени  Антона Павловича». Февраль этого года оказался для меня достаточно  плодотворным на поездки по Подмосковью, особенно если учесть тогдашнюю  рабочую загрузку. В конце месяца на автобусе от ст. метро «Лесопарковая»  (№ 1365 или 365к) я поколесил в город Чехов, а оттуда, с местного  автовокзала — на № 36 до села Новый Быт, где находится Вознесенская  Давидова пустынь. 

1. Перелистывая свои старые рукописные дневники, обнаружил, что впервые посетил Новый Быт еще в марте 1999 г. Откуда,  кстати, такое название села? Естественно, оно послереволюционное,  наверняка давалось, чтобы противопоставить его закрытому советскими  властями монастырю («пережитку прошлого»). Где-то к концу 1920-х годов  была организована коммуна «Новый быт», ставшая затем совхозом, а уже в  переписи 1939 г. отмечен поселок совхоза «Новый быт»… На двух фото  выше частная застройка села (есть и многоквартирные дома, но в этот раз  не дошел до них). 

2.  Очень интересное и когда-то красивое двухэтажное здание по улице  Школьной (д. 1а), слегка обезображенное кирпичной пристройкой. Наверняка  это была сельская школа, причем дореволюционной постройки. Она  пострадала от пожара и стоит заколоченная. Если кто-то из местных жителей сможет уточнить всю эту историю (кто и когда построил, когда сгорела), буду благодарен…

3. Памятник солдатам и ратникам народного ополчения, выходцам из этих  мест, служившим в русской армии в ходе Отечественной войны 1812 года.  Имена не перечислены, но хотя бы цифры названы — сколько из каждой  деревни ушло сражаться.  Вечная память и благодарность им…

4. Простой и строгий памятник тем, кто воевал и отдавал свои жизни в 1941-1945 годах.

5. Изумительно красивые и приметные — для сельской-то местности! — образцы каменной дореволюционной гражданской застройки. И здесь буду благодарен знатокам за уточнения.

6. Регулярно ходят автобусы и маршрутки, устойчивая связь с райцентром и столицей существует. 

7. В мае 2015 г. на площади у монастыря был открыт памятник «Бойцам  спецназа — воинам России». Прообразом бронзового солдата стал реальный  человек, офицер пограничных войск Павел Юрьевич Платонов. 23 октября  2002 г. он находился в зале театрального центра на  Дубровке, когда туда  ворвались террористы, захватившие участников  мюзикла «Норд-Ост» и  зрителей в заложники. Платонов спрятал мобильный телефон, звонил и  отправлял СМС-сообщения (последнее  отправил 26  октября, за несколько  минут до начала штурма).  Отправленная Павлом информация помогла  оперативникам принять правильные  решения и спасти жизни многих  заложников и участников операции.

Однако  Павел оказался в числе 130  заложников, погибших от рук террористов в тот  день. И жития его было 33  года…

8. Небольшая часть построек (причем, что обидно, позади памятника) еще в  полуразрушенном состоянии. Но двадцать лет назад было потяжелее. Цитата  из моего дневника за март 1999 г.: «Монастырь постепенно  восстанавливается (ворота, главный храм), часть построек еще занята под  жилье, училище, Баранцевскую сельскую администрацию (Баранцево рядом, за  р. Лопасня). Здесь нет уже унылой равнины, красивая всхолмленная  местность с хвойными деревьями».

9. Общий вид на монастырскую площадь и надвратную колокольню. Еще в 1515  г. преподобный Давид, подвизавшийся более сорока лет в  Пафнутьев-Боровском монастыре, основал новую обитель в пустынной  местности, принадлежавшей князю Василию Семеновичу Стародубскому на  берегу реки Лопасни. По преданию, Давид происходил из рода князей  вяземских и носил в миру имя Даниил (отдал Богу душу в 1529 г.

10. Церковная лавка и северо-западная башня монастыря.

11. Надкладезная часовня обители.

12. На первом плане — настоятельский корпус. За ним — церковь Успения  Пресвятой Богородицы, собор Всемилостивого Спаса, трапезный храм Всех  Святых.

13. Никольская церковь, Знаменская церковь, собор Вознесения Господня. Прямо как в сказке — ожившие иллюстрации Билибина.

14. Очень изящный братский корпус.

15. Еще один корпус монастыря… В 1930-е годы обитель была закрыта,  архимандрит Валентин и братия репрессированы. В корпусах и храмах  размещали все, что угодно: сельхозтехникум, общежития, гаражи, склады,  клуб, столовую, спортзал. В 1950-е годы было уничтожено и разграблено  большое монастырское кладбище, на котором, кроме монахов, хоронили и  мирян (князей Оболенских, героя войны 1812 года генерала Дохтурова и  других).

16. Памятный знак в честь героев войны 1812 года.

17. Красивый крест памяти настоятелей этой обители.

18. В 1992 г. жители Нового Быта образовали православную общину, которой  был передан собор Всемилостивого Спаса. А в 1995 г. сюда был назначен  настоятелем иеромонах Герман и принято решение о возобновлении  монашеской жизни в стенах древней Давидовой пустыни. Возрождение из руин  происходило во второй половине 1990-х годов и продолжилось в «нулевые».

19. Могила архимандрита Германа.

20. Есть на территории монастыря два захоронения, явно не имеющих  отношения к церковным деятелям.  Первое принадлежит главе Чеховского  районе Геннадию Михайловичу Недосеке. Его «Хаммер» обнаружили сгоревшим в  ноябре 2004 г. недалеко от  деревни Покров. На водительском сидении  нашли фрагменты обгоревшего  тела. Первоначально Недосека занимался  бизнесом (его считали также криминальным авторитетом), контролировал  добычу нерудных  ископаемых в Серпуховском и Чеховском районах,  Центральный рынок Чехова и ряд коммерческих структур в районе.

Но этот  человек действительно немало сделал, находясь на своей должности. Из  отзывов: «Из  всех глав районов Московской области Недосека был самым  активным. Он изгнал из города всех наркоманов. Сделал очень много для  жителей, строил жилье. Самым  крупным его проектом был ледовый дворец  «Олимпийский» в Чехове».

21. Второе захоронение принадлежит Антону Викторовичу Малевскому.  Правоохранительные органы прямо называли его лидером Измайловской ОПГ,  работавшим на рынке алюминия. Погиб он при весьма загадочных   обстоятельствах — будто бы совершая прыжок с маленького самолета в  Кении. 

Люди крайне  неоднозначно относятся к этим могилам. Кто-то  и по сей день возмущается, другие же считают, что не будь их, активных донаторов —  и не было бы самой  пустыни, и  это покрывает грехи. 

22. В тот день, когда в Азии и Европе вовсю уже бушевал страшный  короновирус, по монастырю преспокойно разгуливала экскурсия, прибывшая  на автобусе из Москвы. Стояла прохладная, но сухая и ясная погода. Я сел  в маршрутку до Чехова; две пожилые пассажирки, работницы из Средней  Азии, сидели в марлевых масках. Остальные — как раньше. Я ехал домой…

Давид Гареджи Монастыри и Эрмитаж

Описание

Давид Гареджи расположен в Восточной Грузии, в 25 км от Тбилиси, на плато Иори недалеко от границы Грузии и Азербайджана. Он включает в себя комплекс из 19 средневековых монастырей с примерно 5 000 келий для монахов.

Давид Гареджи – одна из важнейших достопримечательностей Грузии. Это место характеризуется уникальным сочетанием исторической архитектуры, доисторических археологических памятников, богатых палеонтологических полей и важных биогеографических особенностей, широко распространенных в засушливых и полузасушливых ландшафтах плато реки Иори. Десятки пещерных монастырей, украшенных уникальными фресками, являются лучшими примерами гармоничного взаимодействия рукотворных сооружений с драматическим ландшафтом. Они несут традиционные принципы устойчивого образа жизни и считаются шедеврами грузинского средневекового искусства.

В результате археологических раскопок обнаружены остатки ашельской, мустьерской, куро-араксской и триалетской культур. Обнаружены поселения городского типа эпохи поздней бронзы и железа. После перерыва в классический период на средневековых памятниках, особенно в монастырях пустыни, был обнаружен значительный археологический материал.

Основание монастырского центра в первой половине VI века в пустыне Гареджи связано с именем одного из 13 Ассирийских Отцов , Св. Давид по имени Гареджели и его ученики Лукиане, Додо и другие. Наряду с Лаврой, основанной св. Давидом Гареджели, были заложены монастыри Богородицы (Додос Рка) и св. Иоанна Крестителя (Натлисмцемели).

В средние века пустыня Гареджи с ее высеченными в скалах монастырями и великолепными фресками с портретами грузинских царей служила одним из важнейших монастырских и паломнических центров Грузии. Это был королевский монастырь с первичным и переносным значением. Сами короли покровительствовали и заботились о нем.

Помимо церквей, часовен и келий, в Гареджи имелись многочисленные пещеры для практических, бытовых целей; пещеры, служившие амбарами, пекарнями, кузницами и жилищем для скота. Террасы были построены для сельскохозяйственных целей.

В монастырях Гареджи сохранились уникальные росписи, самые старые из которых относятся к 8 веку. Анализ сохранившихся остатков позволяет сделать вывод, что до конца X века расписывали только частично интерьеры церквей: обычно только апсиду и купол, но иногда и северную стену. Самые древние росписи находятся в монастыре Додос Рка, на апсиде одной из небольших церквей. Настенные росписи 10 века можно найти в монастырях Цамебули и Удабно.

Период с конца 10 до начала 13 века был золотым веком монастырей Гареджи. В этот период развивалась школа живописи Гареджи. Одной из главных особенностей этой школы является представление эпизодов из жизни святого Давида Гареджели в дополнение к каноническим сценам. Самый древний образец находится в первом слое росписи главного придела Удабненского монастыря. Еще одной особенностью школы живописи Гареджи является обилие современных и реалистичных портретов королевских особ. В некоторых случаях это единственные сохранившиеся изображения.

На рубеже 12 и 13 веков были созданы росписи монастыря Бертубани, лучшее достижение школы Гареджи. Это очень впечатляющие работы в свободном стиле, отличающиеся полным воспроизведением Жития Девы Марии.

Росписи небольшой Благовещенской церкви Удабненского монастыря относятся ко второй половине XIII века. Неизвестный художник, вдохновленный картинами Бертубани, создал росписи Благовещения в канонической манере и в столь же свободном стиле; цвета, однако, темнее.

Монгольские нашествия в первой половине 13 века положили конец монашеской жизни в Гареджи. Новые настенные росписи не должны были быть сделаны до 17-го и 18-го веков, когда были предприняты серьезные попытки возродить монашескую жизнь, хотя и в небольшом масштабе.

Район Давид-Гареджи, как выдающееся священное место и выдающийся памятник культурного наследия, никогда не терял своего значения. Историческая ценность монастырского комплекса пустыни Давид-Гареджи, а также уникальность биоразнообразия его территории до сих пор остаются причиной острой необходимости их ухода.

Заявления о подлинности и/или целостности

Подлинность собственности сохраняется в архитектурных формах, материалах, расположении и других необходимых атрибутах.

Сравнение с другими аналогичными объектами

По мнению государства-участника, применять сравнительный региональный анализ к этому объекту нецелесообразно.

Путешествие в неприступный монастырь, где монахи живут в уединении и тишине — Мировые новости

В 1984 году в небольшой монастырь недалеко от города Тулон во Франции было отправлено письмо. Автором сценария был Филип Грёнинг, молодой немецкий кинорежиссер. Он спросил, может ли он провести пять дней в монастыре, чтобы своими глазами увидеть его образ жизни и снять о нем небольшой фильм. Отрицательный ответ не заставил себя долго ждать. У нас только что были посетители со стороны, писал настоятель, и теперь мы должны вернуться к тишине в нашей жизни.

Отказ можно было предвидеть, так как монастырь принадлежит затворническому картезианскому ордену, практикующему молчание. Но 16 лет спустя Грёнинг получил еще одно письмо от настоятеля. Обдумав тем временем предложение, он написал, что решил, что оно заслуживает внимания. Он рассказал, что уже не является настоятелем того же монастыря, а теперь является преподобным отцом — главой — всего ордена. Он пригласил Грёнинга снять фильм в La Grande Chartreuse, главном монастыре ордена и месте, где он, по-видимому, был основан.

Ему почти 1000 лет, он находится высоко во французских Альпах, недалеко от Гренобля. С начала 20-го века он был закрыт для посетителей (в отличие от других картезианских монастырей, где живут монахини или монахи), и он ярко горит в воображении многих искателей приключений. Грёнинг преуспел там, где многие потерпели неудачу, вошел в запретное пространство и снял там редкий документальный фильм. После его отъезда Ла Гранд Шартрез снова была запечатана и оставалась безмолвной и одинокой в ​​своей скрытой долине.

Впервые я услышал о La Grande Chartreuse пять лет назад, путешествуя автостопом по юго-востоку Франции. Рядом с Греноблем водитель указал на горы и с некоторым волнением рассказал мне об огромном, закрытом от мира монастыре, оплоте тех, кто носит белые одежды.

Картезианские монахи почти полностью отрезаны даже от своих семей. Им разрешено встречаться с ними только два дня в году. После принятия обета молчания им разрешается лишь раз в неделю короткую беседу во дворе. Кроме того, разрешена только молитва.

Свободолюбивая монахиня

Я переехала на юг Франции чуть больше года назад и с тех пор дважды проезжала по плато Шартрез, но каждый раз направлялась в другое место. Пару недель назад, когда жена была в командировке, у меня осталась машина, два свободных дня и старая диковинка. Почему бы мне не проехать три часа в горы и не столкнуться с этой тайной? С самого начала я учитывал, что это будет путешествие без конечной точки. Дороги вокруг La Grande Chartreuse закрыты для движения. Летом можно посетить музей, расположенный на подъёме к учреждению, но сейчас, зимой, когда горные дороги часто завалены снегом, даже музей закрыт. Я собирался отправиться в монашеское путешествие, совершить паломничество к неприступным закрытым воротам.

  • Монах, который оставил свою ослепительную карьеру в сфере высоких технологий в Израиле

Наша 2-летняя дочь засыпает, как только мы добираемся до скоростной автомагистрали, что позволяет мне поразмышлять над иронией, которую влечет за собой поездка: еврей, светский отец, путешествуя по благочестивому христианскому месту, посвященному отказу от семейной жизни.

Долина Шартрез. Предоставлено: Юваль Бен-Ами

Гренобль — это кусочек Парижа, ошибочно брошенный в самое сердце дикой сельской местности. Это город с великолепной архитектурой и шумной уличной жизнью, но горы душит его, затрудняют движение транспорта и перегружают улицы. Ну ничего: паломничество к священной горе Мяофэн начинается в удушающем Пекине, а паломники ползут на коленях к образу Девы Гваделупской в ​​Мехико.

Моя единственная знакомая в Гренобле — монахиня по имени Клэр, с которой я иногда спорил через Facebook. Дружба с монахиней звучит как новинка, но, конечно, у нас очень разные мировоззрения по таким вопросам, как аборты и опыт ЛГБТ. Тем не менее, наша дружба крепка, и она приглашает нас переночевать в ее доме.

Я знал Клэр до того, как она дала обет, когда она была студенткой и уличной певицей. Она не принадлежит ни к какому ордену. «Я пыталась с некоторыми, но я была слишком свободна для них», — признается она. Вместо этого она создала некоммерческую организацию, которая поддерживает бездомных, и последние 11 лет делила с ними дом, связанный с церковью, в южной части города.

Мы сидим у нее на кухне вместе с ее любимой голубкой-черепахой по имени Пье-Пье и одним из ее жильцов, парнем с растрепанными волосами и грустными глазами, и наслаждаемся любовной песней Луи Арагона. Нет ничего странного в том, что монахиня поет песню о любви. В конце концов, она замужем за Повелителем Вселенной и даже носит кольцо.

Когда я был у Клэр, она собиралась сделать рождественские покупки. Мы отправились на прекрасный рынок праздничной еды и подарков Гренобля и попробовали некоторые из местных вкусов. Почти все они сделаны из расплавленного на чем-то сыра. — Вот, пожалуйста, — говорит Клэр, указывая на что-то за моей спиной. Оборачиваюсь и вижу слово «Шартрез», нарисованное над рисунком горячего напитка: горячего шоколада с добавлением ликера.

С одной стороны, тишина завораживает; с другой — угнетает — по крайней мере, для стороннего наблюдателя. Не принято даже жестикулировать головой.

Ликер Шартрез – это поэтическая ирония. Получается, что одноименный суровый монашеский орден поддерживает себя производством и продажей крепкого сладкого алкогольного напитка – топлива для культуры веселья и разврата. Ежегодно продается более 20 миллионов бутылок Chartreuse. В Лас-Вегасе, Бангкоке или Бейруте нет ни одного уважающего себя коктейль-бара, в котором не было бы обоих сортов шартреза, зеленого и желтого.

Ликер изготовлен из более чем 130 различных трав, растений и цветов. Его рецепт держится в секрете, и известны названия лишь некоторых его ингредиентов, среди которых семена фенхеля, оливковые листья и орехи дерева гинкго, происходящие из Китая. Рецепт был обнародован монахами картезианского монастыря в Париже в 1605 году французским артиллеристом. Он приобрел его у городского алхимика, который продавал его как эликсир долгой жизни. Прошло еще столетие, прежде чем рецепт попал в La Grande Chartreuse, где его немного видоизменили. Среди прочих изменений содержание алкоголя было снижено с 70 до 55 процентов.

На протяжении многих лет ликер производился здесь от начала и до конца. В наши дни травяную смесь готовят в старой пекарне монастыря, которая является частью того же обнесенного стеной комплекса, и доставляют на промышленный ликероводочный завод в деревне Эгенуар, в предгорьях хребта. Другая комната в монастыре служит лабораторией и диспетчерской. Его интерьер можно увидеть в рекламном фильме ликера 2015 года, в котором показаны бутылки и пробирки, наполненные характерной зеленой жидкостью. Экран на одной из стен позволяет удаленно контролировать и управлять деятельностью ликероводочного завода.

Фото: Юваль Бен-Ами

С тех пор, как Клэр начала помогать наркоманам и алкоголикам и следить за их привычками, она проявляла солидарность и воздерживалась от алкоголя. В знак солидарности с ней я отказываюсь от горячего шоколада и заказываю шоколадный блинчик, но девушка за прилавком балует меня рюмкой Шартреза, и я осмеливаюсь пригласить Клэр присоединиться ко мне до конца поездки. . Я боялся, что мой пункт назначения разозлит ее, так как я пришел искать экстремальный и «экзотический» аспект мира, к которому она принадлежит, — но она приняла приглашение.

Два мира

В начале не было орденов, только монахи и монастыри. «Все монашеские движения основаны на хартии, написанной [святым] Бенедиктом в шестом веке, — объясняет София Менахе, историк средневекового христианства из Хайфского университета. «Это прекрасная хартия, предписывающая бедность, воздержание, дисциплину, постоянство места и разделение времени между молитвой и работой. Бенедикт говорил, что праздность — враг души.

«Что очаровательно в монашеском движении в целом, — добавляет профессор Менаке, — так это то, что на первый взгляд его намерение состоит в том, чтобы уйти от мира, однако оно является продуктом преобразований, которые произошли в обществе. В XI веке в Европе произошел значительный прирост населения, что потребовало экономических мер. Крестовые походы были своего рода ответом на проблему, как и монастыри. Ведь человеку, поступающему в монастырь, заповедано не плодиться и размножаться, и, кроме того, вот решение для всех масс, не имеющих крыши над головой: крыша не только для этого мира, но и для грядущий мир».

В конце того века, в 1084 году, семь кочевников вошли в покои Хью де Шатонефа, епископа Гренобля. Он был ошеломлен, объяснив, что видел их ранее во сне, когда над их головами сияло семь звезд.

Лидер семерых, кельнский священник по имени Бруно, получил образование и обучение в другом французском городе: Реймсе, в регионе Шампань. Монархи Франции традиционно короновались в соборе Реймса, и Бруно собирались назначить городским епископом. Однако он отверг эту честь и решил бежать в Альпы с шестью своими учениками. Хью привел семерых в скрытую долину в горах, которую он назвал «Пустыня Шартрез», и подарил им ее. Каждый из семи построил небольшое отдельное жилище на некотором расстоянии от других, чтобы жить жизнью молитвы, отшельничества и бедности. Так возник картезианский орден, получивший свое название от долины Шартрез.

Поначалу, как отмечает Менаш, затворничество La Grande Chartreuse было далеко не исключительным: «Рассказывают историю о цистерцианском монахе XII века, происходившем из знатной семьи. Через год после того, как он поступил в монастырь, к нему приехала мать, и он отказался ее видеть. Принцип воздержания может быть абсолютным. Монастырь по своей природе не может быть открытым домом или молодежным общежитием; в принципе уход монахов должен быть тотальным».

В 13 веке понимание монашества претерпело революцию с появлением нищенствующих: францисканцев и доминиканцев. Франциск Ассизский утверждал, что весь мир — это монастырь. Он сильно изменил принципы аскетизма и изоляции и проповедовал заповедь помогать другим. Это были первые социальные работники, основавшие свои монастыри в нищих кварталах расцветающих городов Средневековья.

Клэр, дома в Гренобле. Нет ничего странного в том, что монахиня поет песню о любви. Фото: Юваль Бен-Ами

Бруно, основатель и первый настоятель картезианского ордена, прожил отшельнической жизнью всего шесть лет. Затем он был вызван Папой Урбаном II служить епископом в южной Италии. Сегодня Бруно считается покровителем региона Калабрия, части Германии, а также почему-то всех славянских стран между Бугом и Уралом. На произведениях искусства его можно узнать по черепу в руке или рядом с ним.

Первоначальные помещения La Grande Chartreuse были разрушены лавиной в 1132 году и восстановлены на некотором расстоянии. Огонь впервые поглотил новые помещения в 1320 году, а затем еще шесть раз. Один из таких пожаров в 1592 году был устроен злонамеренно. В разгар религиозных войн во Франции протестантские силы сочли Большую Шартрез неотразимой, символической католической мишенью.

Эти события были предзнаменованием грядущего. Религиозные войны закончились победой католиков, но в 18 веке Церковь столкнулась с новым врагом: секуляристами Французской революции. Силы революции не разрушили Великий Шартрез, но изгнали его монахов. Единственный монастырь ордена, который продолжал действовать после революции, находился в Грюйере, Швейцария. В 1816 году, после наполеоновских войн, монахи из Грюйера поднялись на горы Шартрез и возобновили жизнь в Ла-Гранд-Шартрез.

В те годы во вновь открытый монастырь пускали посетителей. В середине 19 века здесь побывал английский поэт Мэтью Арнольд, сочинивший стихотворение с обилием восклицательных знаков, в духе того времени. Он описывает, как взошел на гору и постучал в дверь, и что увидел внутри: «Тихие дворы, где ночь и день / В их каменные чаши холодны / Брызгают ледяные фонтаны — / Влажные коридоры вот! / Где, подобно призракам, в сгущающейся ночи, / Скрытые формы проносятся в сияющей белизне».

Около 50 лет La Grande Chartreuse приветствовал поэтов и других романтиков. Но в 1901 году во Франции был принят Закон об ассоциациях, который отменял наполеоновское ограничение на создание различных организаций, но не включал религиозные. Воинствующие светские составители закона рационализировали это, указав, что последние ассоциации обычно финансируются из-за рубежа.

Два года спустя в безмолвной долине появились полицейские и вежливо сопроводили монахов к дороге, ведущей в Испанию. Наконец монахи вернулись под покровительством режима Виши в 19 г.40, с раненым духом и оборонительной выправкой. Ворота Ла-Гранд-Шартрез оставались закрытыми. Так было до тех пор, пока в 2002 году их не открыл немецкий режиссер.

«У меня была одна из первых HD-камер, — рассказывает Филип Грёнинг из своего дома в Дюссельдорфе. «Мне пришлось работать с одним, потому что света было мало. Мне повезло, что у меня была эта технология, а с другой стороны, я чувствовал себя странно, придя в монастырь с этой современностью».

Его фильм «В великой тишине» длится 160 минут, и в нем почти не сказано ни слова. Мир 21-го века представлен в мельчайших деталях: наклейка на апельсине, разноцветный мешочек с семенами в саду, электроприбор парикмахера, ноутбук в комнате казначея, пролетающий в небе самолет. Дальше — камень и дерево, снег и распустившиеся цветы, аскетические кельи, гулкие коридоры и немая колоннада, по которой проскальзывают фигуры в белом.

Авторы и права: Юваль Бен-Ами

Анахронизм всего этого очаровал Грёнинга и сблизил его с общиной монахов. «Я был удивлен тем, насколько они технологически продвинуты, несмотря на то, что живут в средние века. Они не против современности. Что их волнует, так это тишина, и все современное, что поможет в этом, они примут. В тот момент, когда они обнаружили, что могут управлять винокурней дистанционно, они предпочли этот метод. Они приняли очень продвинутую, сложную систему, одну из первых в своем роде. Они не ностальгируют, — резюмирует он, — они просто очень религиозны».

Грёнинг провел шесть месяцев в La Grande Chartreuse в 2002 году и вернулся в следующем году, чтобы снять дополнительные кадры. Он жил в келье, как и монахи, и питался их пищей.

«Я просил только, чтобы мне разрешили выпить немного кофе», — говорит он и подтверждает, что жители La Grande Chartreuse не употребляют ни кофеин, ни ликер Chartreuse. «Они не едят мяса, но раз в неделю едят рыбу. В остальном их диета очень проста: салат, хлеб, много супов. В монастырях период Великого поста исключительно долог».0005

Блюда раздаются монахам-отшельникам через окно в стене их келий, пока они погружены в чтение или молитву. Специальные трапезы проходят в общей столовой, но и тогда за столом нет болтовни. Во время каждой совместной трапезы один из монахов читает отрывки, относящиеся к картезианской мысли, и наставления своим братьям, которые обедают и слушают. С одной стороны, тишина завораживает; с другой — угнетает — по крайней мере, для стороннего наблюдателя. Не принято даже жестикулировать головой. Только когда один из монахов отдает еду бродящим вокруг кошкам, он позволяет себе легкую шутливую беседу с ними, что помогает облегчить бремя.

‘Меня поразило их технологическое развитие, несмотря на то, что они живут в Средневековье… Они не ностальгируют, они просто очень религиозны.’

Есть также еженедельные походы, во время которых разрешены разговоры и много смеха. Во время одной из таких прогулок, задокументированной в фильме Грёнинга, монахи поскальзываются, взбираясь по заснеженному склону. Во время походов режиссеру удалось кое-что узнать о происхождении монахов. Некоторые присоединились в возрасте 19 лет, другие в возрасте 40 лет. Некоторые учились в очень хороших университетах, где изучали не религию, а «микробиологию и тому подобное». Камера часто следует за молодым монахом. В его глазах виден другой взгляд: он все еще чувствует связь с внешним миром.

Повлияло ли присутствие директора на распорядок дня? «Я не чувствовал, что нарушаю его, — говорит Грёнинг, — но элемент вуайеризма существует. Чтобы избавить себя от этого, я снял их портреты, на которых они смотрят прямо в камеру. Когда я начал снимать, это было для них волнением, потому что они проходят священный процесс, в котором они должны жить, а не смотреть на него. Другие, возможно, стали более осознанно относиться к тому, что они делают».

В то же время жизнь в монастыре глубоко тронула Грёнинга. «Меня поразил тот факт, что все это происходит на одном и том же месте уже 860 лет [с момента схода лавины]. Меня поразила преемственность. Меня также впечатлил тот факт, что картезианцы ведут себя не по правилам, а по тому, что они называют «обычаем». Это один из немногих орденов, отказавшихся устанавливать правила. У них нет формальной системы законов».

Кинорежиссер добавляет, что чувствует, как изменился опыт пребывания в La Grande Chartreuse. «Больше всего на свете, — говорит он, — это позволило мне примириться с католической верой. Католицизм, с которым я познакомился в 1960-е годы были посвящены вине и греху. В проповедях там отсутствовали вина и грех. Темой была благодать. Сам факт того, что человек был жив, означал бесконечную милость».

«Зона тишины». Вывеска возле La Grande Chartreuse. Credit: Yuval Ben-Ami

Темная комната

Утром мы выехали из города к красивым зеленым вершинам на пути к месту, отрезанному от мира. Мы не сможем проделать последнюю часть пути на машине, так что нам лучше поторопиться, пока погода не повернулась к нам. Мы продолжаем восхождение, пока не достигнем грязного участка в самом сердце леса высоких елей и дубов. Отсюда путь перекрыт, но дорожка проложена, так что малыша можно везти в коляске. Выдающийся знак с изображением картезианского монаха гласит: «Зона тишины». Клэр объясняет: Здесь запрещено повышать голос, но говорить можно.

Первое здание монастыря появилось раньше, чем я ожидал, в стене. Наш разговор затухает. Это кажется неуместным так близко к помещению. По мере того, как мы продолжаем двигаться вдоль стены, наше поле зрения расширяется, и становятся видны общественные здания участка с красными крышами. «Замок!» — кричит дочка, и тут же придумывает песенку: «Ла-ла-ла-ла! Замок! Замок!» Все мои попытки успокоить ее бесполезны. Мы нарушили La Grande Chartreuse, как только прибыли туда.

Клэр указывает на большие ворота с табличкой рядом с ними: «Посещение монастыря запрещено». «Это ворота, меняющие жизнь», — шепчет она. «Молодой монах пройдет через это, и с этого момента его жизнь полностью изменится». Немного подумав, она отказывается от пафоса и цинично замечает: «Это место такое огромное. Должна быть какая-то женщина, которая его убирает.

В фильме Грёнинга монахи на самом деле убирают место, а также готовят и шьют свои одежды. Но комментарий Клэр хороший. Пока я пытаюсь подавить смех, она указывает на что-то. Ниже в стене есть еще одни ворота, полуоткрытые. Она входит внутрь, я иду следом. Мы внутри стены, в коридоре с двумя дверями. Она пробует один из них. Это открывает. Это все, на что разрешено заходить посетителям.

Комната, в которую мы входим, почти полностью темная. Единственное освещение исходит от лайтбокса, на котором изображена знаменитая Туринская плащаница: загадочный кусок полотна, найденный паломниками в северной Сирии. В переплетении виден образ человека, и многие католики считают, что это изображение тела Иисуса, отпечатавшееся после его распятия. Для Клэр это безмятежное и святое место. Мы находимся в небольшой часовне, предназначенной для богослужений паломников. Она просит меня прочитать молитву на иврите.

Я читаю молитвы Шма и Веахавта, стоя спиной к плащанице и глядя в сторону Иерусалима. Итак, еврей во мне нашел место в La Grande Chartreuse. Мэтью Арнольд посвятил несколько последних строф своего стихотворения «Строфы из Великого Шартреза» звукам, которые проникают в монастырь извне, таким как шум охотников. Он представляет внутренний ответ монахов на это: «О дети, что вы отвечаете? — / «Действие и удовольствие, будете ли вы бродить / По этим укромным лощинам, чтобы плакать / И звать нас? — но слишком поздно вы пришли! / Слишком поздно для нас твой зов ты дуй, / Чей наклон давно взят…»

Только моя светская идентичность остается здесь чуждой.

Ваш комментарий будет первым

    Добавить комментарий

    Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *