История донского казачества. Обычаи, традиции, быт, жилище донских казаков
Главная
Статьи
Путешествия
Россия
Ростов-на-Дону и область
История донского казачества
ростов-на-дону и область, история, путешествия
Казачий говор. Одежда. Жилища. XVI-XVII веках
Как же выглядели, в чем жили и как одевались донские казаки в XVI-XVII столетиях? Как известно, в казачьи братства впадали русские, украинцы, белорусы, поляки, турки, татары, грузины черкесы и представители многих окрестных Дону народов, и это не могло оказать своего влияния на формирования своеобразного типа донского казака. «Такое слияние разноплеменности», — отмечал историк Сухоруков, — сделало в наружности донцов какую-то особенность и дело им, если можно сказать, собственную – казачью – физиономию, довольно отличительную от людей чисто русских. … Казаки имеют сложение тела твердое, крепкое и здоровое, более дородны или дебелы, нежели сухи и сухощавы; лицом большую часть смуглы, с темными волосами.
А вот уникальное описание казака Сергея Дмитриева, пойманного в Новгороде, сохранившееся в «Новгородских кабальных книгах» за 1599-1600 годы: «Ростом человек средний, лет в полтретятцать (25 лет), бороду бреет, усат, волос рус, очи серы, верхнего зуба спереди половина вышиблена, у левой руки ладонь у мизинца стреляна, в левом ухе серьга». Этот казак, по всей вероятности, был из верховых городков, либо верховцы отличались как раз сероглазостью и русыми волосами. Что касается низовых казаков (низовцами считались казаки, от Качалинского городка начиная), то они, по большей части, были брюнетами, черноглазыми и черноволосыми, остроглазыми…
Своеобразным и был язык казаков. «Язык на Дону смешанный, — писал Сухоруков, — и заключает в себе два наречия: велокороссийское и малороссийское – много испорченные и измененные… Кроме сего, много примешено слов татарских и калмыцких, относящихся к домашней утвари, конской сбруе».
Жили казаки первоначально в землянках, а потом стали строить деревянные дома, называвшиеся куренями. Этот термин, как считают некоторые историки, происходит от монгольского «куря» — стойбище, круг; да и расположение в таком доме шло по кругу, вокруг печки. Донские источники, занимавшиеся этой проблемой, пришли к выводу, что курень «по типу постройки, безусловно, новгородское происхождения, и обычная окраска его в желтый цвет установилась, вероятно, преемственно от новгородцев».
Курени первоначально крылись чаканом, камышом, лубом или тесом, а позже железом.
Вокруг дома шел небольшой балкончик – балясник. Внутри куреня насчитывалось не меньше трех комнат: стряпная, спальня, чистая или зала.
Казачьи курени в XVI-XVII столетиях были, как правило, деревянными, но по данным некоторых исследователей, «некоторые городки имели каменные замки». С XVIII века казаки строили и каменные дома-курени.
Своеобразной была и одежда казаков. Дома, в обыденной жизни и в походах донцы носили «одежду домодельную»: зипуны, плащи, бурки, штаны, рубахи, кожаные сапоги, ремни… На дружеские пиры наряжались по-праздничному. Одни появлялись в роскошных лазоревых атласных кафтанах с частыми серебренными нашивками, дополнительно украшенными жемчужными ожерельями. Другие щеголяли в камчатых (шелковая плотная ткань с узорами) или бархатных полукафтанах без рукавов и темно-гвоздичных зипунах, опушенных с голубой камкой с шелковой, гвоздичного цвета нашивкой. Многие казаки одевались камчатые кафтаны с золотыми турецкими пуговицами и серебряными с позолотой застежками.
Широкий шелковый турецкий пояс-кушак с заткнутыми за него ножами придавал донцам внушительный вид. Все были вооружены: кто русской пищалью, кто персидской саблей с турецким луком-саадаком, кто рогатиной с пистолетом, а кто и всем сразу.
Многие казаки предпочитали басурманскую одежду русской, ибо эта одежда, широкая и просторная, не стесняла движений, была удобной в быту и в бою.
Что касается одежды донских атаманов, то, судя по описи 1630 года, когда в Москве по приказу царя арестовали казачью легковую станицу, атаман одевался в золотой кафтан с серебряными пуговицами, атласный или шелковый халат, из такой же ткани штаны; зимой к этому наряду добавлялась теплая шуба на куньем или другом столь же ценном меху.
Женская одежда была похожа на турецкую и татарскую. Как одевались казачки в первой половине семнадцатого века, точно не известно; с большой степени достоверности можно судить об одежде донских казачек со второй половины семнадцатого столетия.
Семейное положение у казаков. XVI-XVII веках
На пленницах казаки часто женились, хотя семейная жизнь не была в почете у них. В XVI веке на Дону редко встречались семейные казаки: слишком суровыми являлись условия для создания нормальной семьи, да и хозяйства казаки не вели, все время проводя в походах и боях.
Картина семейной жизни изменилась в XVII веке, особенно в его второй половине. Народонаселение Дона к этому времени значительно увеличилось, была обеспечена большая, чем век назад, безопасность проживания, казаки стали заниматься хозяйством и обзаводиться семьями. Растя продолжателей своего рода и дела.
Венчание в те времена проходило, в большинстве случаев, без посредничества церкви, ибо мало было на донской земле священников, а первые храмы появились только в середине XVII столетия, когда в Черкасске казаки построили деревянный собор во имя Воскресения Христова.
— Любо ль, атаманы-молодцы, благословить новых мужа и жену? – спрашивал казаков атаман и первым кричал: — Любо!
— Любо! – поддакивали ему казаки, и брак, свершенный таким образом, считался действительным. Со времен Петра 1 браки на Дону освящались исключительно церковью, и только церковный брак считался настоящим, законным.
Развод в попетровское время на Дону производился так же просто, как и женитьба. Если казак по катим то причинам уже не нуждался больше в супруге, он вел ее на войсковой Круг, где в присутствии своих сотоварищей говорил:
— Друзья! Верные товарищи мои казаки! Я некоторое время имел жену Катерину, она была мне услужливой и верной женой, но теперь она мне больше не жена, а я ей не муж! Кто из вас ее желает, пусть возьмет ее в жены.
После таких слов казак снимал свою руку, и недавняя супруга становилась чужой женщиной, разведенкой. Любой из присутствующих на Кругу казаков, что часто и случалось, мог тут же взять ее в жены. Для этого было достаточно только прикрыть ее полой своего кафтана, снимая позор развода, и произнести полагающиеся в подобном случае слова.
Конечно переход из рук в руки, женщина в те далекие времена мало ценилась и уважалась казаками, и положение ее соответственно являлось незавидным. Жизнь замужней казачки обычно ограничивалось кругом семьи и знакомствами с соседками. При встрече с казаком женщина в любом случае должна была уступить ему дорогу, не забывая при этом кланяться мужчине-воину. Но это не значит, что в среде донских казаков не было счастливых полнокровных семей, были, и об этом говорят документы тех далеких лет…
Воспитание детей, особенно мальчиков, у донских казаков преследовало одну цель: сделать из казачонка воина, способного встать на защиту родного Дона и матушки-России.
Новорожденному «на зубок» родственники и знакомые приносили пули, у изголовья младенца ложили саблю, пистолет, лук и ружье: приобщайся к ремеслу воинскому, казачок! Постоянно слыша от родных и близких людей разговоры о походах, боях и войнах, наблюдая это в практической жизни, малолетки-казачата и говорить начинали не со слов «отец» и «мать», а со слов «пу» — стрелять и «чу» — ехать на коне. Трехлетние казачата уже умели ездить на лошади по двору, а пятилетние бесстрашно и умело скакали на лихом дончаке по улицам казачьего городка.
Довольно своеобразными являлись обычаи и нравственность казаков того времени и представляли, как отмечает историк Василий Сухоруков, «смесь добродетелей и пороков, свойственных людям, которые жили войною и грабежами. Жадные к добычам, свирепые в набегах на земли неприятельские, казаки в своем общежитии были привязаны друг к другу, как братья, гнушались воровства между собою; но грабеж на стороне и особливо у неприятелей был для них вещью обыкновенною.
Быт, обычаи, обряды донских казаков. XVIII веке
Интересной и своеобразной являлась бытовая жизнь донских казаков в восемнадцатом столетии. Особенно наглядно обычаи и обряды донцов можно было наблюдать на праздники. Итак, заглянем в восемнадцатый век…
Нигде так ярко и выпукло не проявляются обычаи любого народа, как в праздники. Так было и на Дону. Лишь наступал праздничный день, уже с утра на узких и тесных улицах донской столицы толпился празднично разодетый люд. Молодые казаки развлекались борьбой, играя в мяч, чехарду, бабки, айданчики (игра в бараньи кости). Взрослые казаки, собравшись в кружки, распевали былинные песни, здесь же отплясывали под веселую и задорную балалайку.
Около рундуков – лестничных площадок, выходящих на улицу – чинно сидели пожилые казаки, заслуженные войны. Перед ними обычно стояла ендова переваренного меда, который за крепость и отменный вкус весьма ценился у казаков (особенно так называемый тройной касильчатый мед).
Подле другого рундука на богатом персидском ковре располагались для душевной беседы жены донских старшин. Пленные татарки и турчанки (ясырки), жившие в казачьих семьях на правах младших членов, родственников, прислуживали старшинским женам, разливая в серебряные чары сладкий мед и с поклоном подавая его. Казачки степенно, без торопливости, вкушали мед, хвалили дедовскую старину и, слегка захмелев, пели душевные песни о подвигах своих дедов, отцов и мужей.
Почти проходящим мимо них казаков старшинские жены с поклоном приглашали: «Подойди, родненький, к нам!» и потчевали их медом. Весьма польщенные вниманием знатных дам, казаки, обычно, кланялись и клали на поднос горсть монет. Проводившие таким образом время старшинские жены любили изъяснятся в разговорах между собой по-татарски, перенимая знания этого языка у ясырок.
Разговор на татарском языке был в большой моде у черкасских казачек.
Молодые казачки в праздничных одеждах гуляли отдельно. Щелкая жаренные арбузные и тыквенные семечки, они собирались своими компаниями себя показать и других посмотреть. Подражая старшим, девушки душевно пели псалмы и веселые песни.
Если мимо молодежи проходил казак в летах, то за несколько метров до него малолетки почтительно вскакивали и кланялись ему. Сесть они могли только тогда, когда казак откланялся от них на почтительное расстояние. Это не притворное уважение к старшим воспитывалось в казачьих семьях с детства. Если малолеток выказывал неуважение к старшему, то тот мог приструнить мальца увесистой оплеухой, что с одобрением встречалось всеми, в том числе и родителями неучтивого казачонка.
Женщины-казачки должны были с почтением относится к мужчинам, уступать им во многих бытовых ситуациях. Если, например, на узком мостике, каких множество имелось в Черкасске, встречались женщина и мужчина-казак, то слабая половина в любом случаи должна была уступить казаку место, даже если при этом ей приходилось спрыгивать с моста.
Компании мальчишек и юношей выходили на игрища за город, к палисаду и крепостным стенам. Здесь ставилась самодельная цель, и казачата, одни с луками, другие с ружьями, соревновались в меткости стрельбы. Наиболее натренированные могли на значительном расстоянии выбить пулей монету, поставленную на ребро. После стрельб обычно устраивали потешные бои.
Свободное время казаки любили проводить в так называемых станичных избах, которых в Черкасске в это время насчитывалось девять, и стояли они на берегу Дона не далеко друг от друга. Казаки из двух-трех станичных изб на одинаковом расстояние от каждого стаяли на воде деревянный поплавок с мишенью. По условному знаку специально выбранного распорядителя-судьи начиналась стрельба по этой цели. Победители одерживали казаки того станичного куреня, которым удавалось потопить цель. Проигравшие угощали победителей тройным касильчатым медом и пили сами за здоровье победителей.
Компании стариков любили собираться на Преображенском кладбище, где были похоронены многие выдающиеся донцы.
Среди славных могил в неторопливой беседе опорожнялись ендовы крепкого меда, и поминальная богатырская песня тихо и мерно лилась среди кладбищенской тишины.
Но особенно любили черкасские казаки песню о батюшке Тихом Доне, о ясных соколах – донских казаках, ушедших в далекие и опасные походы.
После каждой песни старые воины, обводя затуманенными взорами родные могилы, с чувством и со слезами на глазах восклицали: «Да, заслужили наши казаки вечную память!»
С особым весельем праздновали донцы масленицу. Целую неделю от мало до велико веселился Черкасск и донские станицы. Кроме шумных застолий, по всему Дону устраивались грандиозные скачки, состязание в стрельбе Долго и тщательно готовилась к этому празднику казачья молодежь, не досыпая, но холя верного друга-коня для предстоящих скачек и готовя оружие для состязаний.
Лишь только наступал первый день масленицы, вооруженные наездники собирались заранее в назначенном месте. Всякий старался блеснуть своим скакуном, сбруей и оружием.
Полюбоваться захватывающим зрелищем приходило много желающих.
На открытом месте, в поле, уже стояла заранее приготовленная мишень из камыша. На расстояние триста-четыреста метров суетливо кучковались казаки, желавшие вступить в состязание.
Первым открывал игрище опытный в боевом ремесле казак. На полном скаку, бросив поводья у самой мишени, он выстрелом из оружия ловко поджигал камыш. Следом стремглав летел молодой казак. На всем скаку, умело соскочив с лошади, держась одной рукой за гриву скакуна, другой он выхватывал из-за пояса пистолет и метким выстрелом поражал цель. Еще мгновение – и изумленные зрители уже видели казака на лошади целым и невредимым. А следом уже скакали другие казаки, перемахивая на конях через огонь.
Гвоздем состязаний были скачки, победителей которые получали весовые награды, становясь героями дня.
Непременным элементом масленичных торжеств являлась охота на дичь, которой изобиловал в ту пору Дон. Сотни казаков собирались на охоту, которую открывал троекратный ружейный выстрел есаула.
Вот группа удачливых охотников подняла в кустарнике свирепого вида вепря-кабана. Ссекая клыками камыши, кабан вырывается из зарослей, зло посверкивая маленькими глазками. Пораженный несколькими меткими выстрелами, оставляя за собой кровавый след, разъяренный секач бросался в отчаянной ярости на охотников. Казаки, привыкшие подобным поворотам событий, ловко расступались и добивали кабана пиками.
В другом месте группа всадников стремительно преследовала матерого волка, который, подняв дыбом шерсть и поминутно оглядываясь, пытался уйти от неутомимых охотников. Однако казаки нагоняли серого разбойника и длинными плетками, в концах которых был зашит свинец, убивали хищника. Таким же манером охотились на зайцев, лис, а быстроногих коз ловили с помощью арканов.
После охоты и скачек, состязаний в стрельбе донцы садились за праздничные столы. Ели в ту пору вкусно и обильно. Сначала подавали круглики – пироги с рубленным мясом и перепелками. Затем поочередно следовали восемьдесят блюд: студень, сек – разварная филейная говядина, лизни (языки), приправленные солеными огурцами; блюда из поросенка, гуся, индейки, подаваемые на красочных подносах.
Затем подавались внушительные части дикой свиньи в разваре, следом шел лебедь, соленый журавль и другие закуски.
После холодных блюд подавали горячие щи, похлебку из курицы, сваренной с «сарацинским пшеном» и изюмом, суп из баранины, приправленный морковью, «шурубарки» (ушки), борщ со свининой, суп из дикой утки и другие не менее аппетитные блюда.
Затем следовало жаркое: гусь, индейка, поросенок с начинкой, целый ягненок с чесноком, часть дикой козы, дрофа, дикие утки, кулики и другая дичь. Далее подавали блинцы, лапшевник, кашник, молочную кашу и, наконец, уре-кашу: кашу из простого пшена, приправленную сюзьмой (кислым молоком).
По казачьим обычаям, чтобы не обидеть хозяина, каждый из гостей должен был непременно отведать каждого блюда. Перед каждым новым блюдом следовал тост.
Первый тост провозглашал хозяин, потом пили за здоровья атамана, всех гостей и родственников.
Своеобразной была семейная жизнь донских казаков в XVIII веке. Если в семнадцатом столетии большое число казачьих браков заключалось без посредничества церкви, то в начале восемнадцатого века Петр I запретил венчаться и разводиться по казачьим обычаям (на Кругу) и велел совершать браки по церковным уставам, строго запретил наложничество.
В начале XVIII века петровские порядки начинают проникать на Дон: женщине-хозяйке уже не запрещалось показываться гостям. Однако казаки продолжали жениться и разводиться по несколько раз, и тогда императрица Елизавета Петровна грамотой от 20 сентября 1745 года запретила казакам «женится от живых жен и четвертыми браками».
Как же происходил обряд сватовства и брака у донцов?
Обычно сначала бывали смотрины, когда жених с двумя-тремя родственниками под благовидным предлогом появлялся в доме невесты. Сидели, беседовали о разном, потихоньку разглядывая невесту. Если она приходилась по душе старшим, то, уходя, они многозначительно говорили: — Бог даст, и она нас полюбит!
Через несколько дней после смотрин к родителям невесты засылались сваты, которые, получив их согласие, били по рукам, восклицая: «В добрый час!» Потом до свадьбы происходил «сговор», во время которого веселились, пили вино и танцевали танцы «казачек» и «журавль».
За день до свадьбы смотрели приданое, празднуя, как говорили казаки, подушки.
А на кануне бывал «девишник».
Свадьбу праздновали в воскресенье. Невесту обряжали в богатый парчовый кубилек и парчовую рубашку. На голову надевалась высокая шапка из черных смушек с красным бархатным верхом, украшенная цветами и перьями. Самые лучшие украшения из золота, серебра блистали на ней. Жених, также одетый в лучшее, получив родительское благословение, вместе с дружками и свахами направлялся в курень невесты, которая уже скромно сидела под образами, ожидая суженого. Отсюда молодые отправлялись в храм. В его притворе невесту готовили к венцу: сняв шапку, расплетали девичью косу надвое, как обычно носили замужние казачки.
После венчания молодых на крыльце женихова дома встречали родители новобрачных. Над их головами они держали хлеб и соль, под которыми молодожены проходили, осыпаемые пшеницей, перемешанной с хмелем, орехами и мелкими деньгами. Родители, угостив свиту молодых, самих новобрачных отправляли в брачную комнату, из которой они появлялись только перед подачей жаркого.
Во второй половине восемнадцатого столетия положение женщин-казачек изменилось: отныне они могли свободно появляться в обществе не только во время больших праздников, но и в обычные дни, хотя не одобрялось, если они вмешивались в мужской разговор. Девушки же только на свадьбах могли находится в обществе мужчин, остальное время им надлежало быть в кругу подруг или в домашнем одиночестве, занимаясь шитьем, работой на кухне, играми в кремешки, жмурки, лапту.
Одежда донских казаков и казачек отличалась своеобразием. Что касается мужской одежды, то, как отмечал в своих показаниях в Москве станичный атаман Савва Кочет в 1706 году, «мы носим платья по древнему своему обычаю, которое кому понравится: один одевается черкесом, другой калмыком, иной в русском платье старинного покроя и мы не какого нарекания и насмешек друг другу не делаем; немецкого же платья ни кто из нас не носит и охоты к нему вовсе не имеет». Если уточнить эти слова атамана, то на казаках первой половины восемнадцатого века можно было видеть лазоревые атласные кафтаны с частыми серебряными нашивками и жемчужным ожерельем.
Другие одевались в бархатные полукафтаны без рукавов; темно-гвоздичные зипуны из сукна, опущенные голубой камкой с шелковой нашивкой. Третьи надевали парчовые кафтаны с золотыми турецкими пуговицами, с серебряными с позолотой застежками. У всех казаков имелись шелковые турецкие кушаки. На ногах носили сапоги, обычно желтого цвета, на голове – кунью шапку с бархатным верхом.
К началу XIX столетия одежда казаков унифицировалась. По описанию француза де Романо, побывавшего и некоторое время пожившего на Дону, «все донцы носили синий мундир одинакового покроя, так что на улице не сразу отличишь отставного генерала от казака, если оба в национальных казачьих шапках».
Главной частью женской одежды бал кубилек, сшитый из порчи и имевший форму татарского кафтана. Он спускался ниже колен, но высоко от пят. Кубилеки застегивались на груди рядом серебряных с позолотой пуговиц. Имелся еще один ряд пуговиц, гораздо больших по величине, золотых или низанных из жемчуга. Под кубилеком были рубаха и шаровары, доходившие до самых туфель, сшитых из сафьяна.
Казачки подпоясывались поясами, украшенными камнями и драгоценными металлами. На голову одевалась парчовая шапка, украшенная драгоценными камнями и жемчугом.
О кипах казаков конца XVIII века, особенно низовых, один из современников писал: «Они почти все смуглого и румяного лица, волосы черные и чернорусые, острого взгляда, смелы, храбры, хитры, остроумны, горды, самолюбивы, пронырливы и насмешливы. Болезней мало знают, большая часть умирает от неприятелей и от старости». Как писал священник Григорий Левицкий, служивший в старочеркасском Воскресенском соборе, после смерти казаки всегда трезвонили в колокол, но в следствии частых и опустошительных пожаров, бывавших на Дону в восемнадцатом веке, звонить в колокола в этом случаи было запрещено указом войскового атамана, дабы не наводить паники на донцов.
Туры для молодежи, семейный отдых
Назад в раздел
москва история полезные советы интересное здоровье туризм путешествия активный отдых походы кавказ московская область что посмотреть туры отдых достопримечательности крым природа интересные факты владимир и область горы
Живы вопреки — Поиск — новости науки и техники
Многовековые бедствия не искоренили казачество
О донском казачестве написаны сотни, если не тысячи, книг у нас и за рубежом.
Много мемуаров и воспоминаний самих казаков: донских, кубанских, терских, яицких, оренбургских, сибирских… Хорошо известно, как зарождалось казачество, как служило государству, какими доблестными воинами были казаки. Однако все равно остаются пробелы, связанные с российским казачеством – социокультурной группой, сыгравшей огромную роль в российской истории.
Восполнить их призван проект РФФИ №21-09-4309 «Донские казаки в СССР (1922-1991)», который в 2021-2022 годах реализуется группой ученых Южного научного центра РАН во главе с его научным руководителем академиком РАН Геннадием МАТИШОВЫМ. В его команде – специалисты разных научных направлений: истории, этнографии, этнолингвистики, политологии. В основу работы положен междисциплинарный подход. Одним из итогов проекта стала новая книга «Донские казаки: от опоры самодержавия до жертв большевизма. На пути к возрождению».
О том, как шла работа над проектом, а также о новой книге «Поиск» попросили рассказать ее автора Г.
Матишова.
– Ваша книга – это своеобразная энциклопедия истории казачества, причем интересная как для историков, так и для широкого круга читателей. Как это удалось?
– Специфика новой работы в ее масштабном, обобщающем характере. В монографии исследуются не отдельные этапы истории донского казачества и его культуры – оно изучается как целостный исторический и социокультурный феномен. Главным для меня было правдиво осветить все стороны жизни и истории казачества, особенно те страницы, которые менее всего известны. Найти ответ на вопрос, почему самое большое и сильное Войско Донское исчезло.
Казачество для меня как потомственного казака – глубоко личная тема. Эта книга стала данью уважения памяти моим предкам. Родился я в семье военнослужащего, коренного донского казака, который служил в армии на Дальнем Востоке. В школьные годы жил и воспитывался в семье дедушки и бабушки на Нижнем Дону. От них и близких родственников многому научился: с юности ходил на охоту, рыбалку, ухаживал за лошадью.
Научился быть преданным семье – что бы ни случилось, мы должны быть вместе. Так пришло понимание истории моих предков и всего донского казачества. Родственники никогда не говорили, что они казачьего рода, опасаясь репрессий и гонений. В анкетах писали: «родом из рыбаков».
Часть фактов и материалов, проанализированных в работе, и выводы, сделанные на их основе, соотносятся с воспоминаниями о моих предках – представителях семей Ротовых и Матишовых. Они уроженцы казачьих населенных пунктов Нижнего Дона: станицы Елизаветинской, хуторов Донского и Петровского.
– О чем вы решили рассказать прежде всего?
– Книга открывается главой об исторической столице донского казачества городе Новочеркасске, основанном в 1805 году. Это был административный центр области Войска Донского, территория которого охватывала всю нынешнюю Ростовскую область, две трети Царицынской губернии (ныне – Волгоградской области), часть современных Луганской и Донецкой областей, а также юго-западных районов нынешней Республики Калмыкия.
В Новочеркасске было много замечательных сооружений: Вознесенский кафедральный войсковой собор, Атаманский дворец, Донской Мариинский институт, Епархиальное училище и др. По своему историческому колориту и воинским традициям это уникальный город. К счастью, его архитектура сохранилась, и сейчас центр города такой, каким он был в начале XIX века. За 200 лет истории Новочеркасска здесь жили и бывали на гастролях многие известные поэты, певцы, композиторы, художники, часто наносили визиты первые лица государства.
Однако в нарушение исторической традиции и в пику ненавистному большевикам казачеству 23 марта 1918 года областным центром Донской (советской) Республики (бывшей области Войска Донского) сделали неказачий Ростов-на-Дону. Новочеркасск 80 лет оставался в политической и исторической тени. Но не забыты антибольшевистское историческое прошлое, кровавая Новочеркасская трагедия 1962 года. Важным вкладом в сохранение истории столицы казачества явилась опубликованная в 2005 году книга «Новочеркасск.
Энциклопедия».
Подробно освещено в новой книге возрождение главного казачьего собора – он третий по значимости в России после Исаакиевского собора в Санкт-Петербурге и храма Христа Спасителя в Москве. Его высота – около 74,6 метра, а главное здание вмещает около 5 тысяч человек. Сейчас настоятель и духовенство храма прилагают все усилия, чтобы после масштабной реставрации «второе солнце Дона», как называют храм издавна, стало культурно-историческим символом донского казачества.
В годы советской власти с развертыванием антирелигиозной борьбы и атеистической пропаганды решением Северо-Кавказского краевого комитета ВКП(б) 1 февраля 1930 года Вознесенский собор закрыли. Было много предложений, как можно использовать здание храма: передать собор Красной Армии для организации в нем музея, открыть музей атеизма и др. Но в итоге были вскрыты и осквернены захоронения в усыпальнице, сняты и вывезены строительные материалы, а подвал превратили в склад для хранения ГСМ, а позже – зерна. Для богослужения Вознесенский собор открылся только 1942 году, и после этого он уже не закрывался.
– Казаки в войнах за Отечество – это тема, которая охватывает более 400 лет. У вас к ней непреходящий интерес. Почему?
– В нашей книге мы напомнили о главных страницах участия казаков в военных кампаниях, выдающихся казачьих полководцах и бунтарях и особенно о событиях XX века, которые трагически отразились на судьбе донского казачества.
Донские казаки – воины, участники всех значимых для царской России сражений. Сегодня стираются в памяти битвы, в которых донцы, следуя девизу «За веру, царя и Отечество», сыграли решающую роль, например, в Отечественную войну 1812 года. Они проявили себя как опытные горные стрелки в боях на Кавказе. В Первую мировую войну казаки выставили войско численностью 125 тысяч человек!
– Какое значение имеет религия в жизни донских казаков?
– Обязательное участие казаков в таинствах и обрядах Русской Православной Церкви связано с активным взаимодействием московских царей с казачьей властью (старшиной). Это позволяло государству контролировать казаков.
У них сформировался нетипичный феномен религиозности, который можно назвать воинским. Будучи в первую очередь воинами, казаки в ходе сражений приносили обеты. Чаще всего это было связано с обещанием после своего возвращения домой внести свою лепту в строительство церкви.
– Книга напомнила о строительстве Цимлянского водохранилища. Вы называете его «Цимлянским потопом – последним аккордом расказачивания».
– Территория строительства Волго-Донского канала и связанных с ним объектов протянулась от Волги до Дона, стройка была объявлена всесоюзной. В итоге под водохранилищем были похоронены 164 станицы и хутора, хазарская крепость Саркел (IX век), православные храмы, казачьи кладбища, километры знаменитых цимлянских виноградников. Переселение с этих мест шло с 1948-го по 1950-е годы, причем с большой неохотой. И без того сложное материальное положение людей в послевоенные годы еще более пострадало. Определить этот ущерб для казаков и его последствия – задача больше философская, идеологическая и гуманитарная.
Мы не ставили задачу определить форму переселения из зоны затопления, соотнести ее с принудительной миграцией. Ясно одно: произошедшее коренным образом изменило судьбы десятков тысяч казаков, которые на тот момент уже пережили расказачивание 1920-1930-х годов. При подобном переселении людей и целых народов исчезает историческая память, теряется связь с малой родиной. Потомки переселенцев чувствуют ожесточение и злобу за былую несправедливость.
– До сих пор нет общепринятого определения того, что такое донское казачество: народ, субэтнос, общественное движение… Что вы об этом думаете?
– Издревле на территории Войска Донского селились русские, украинцы, калмыки. За почти 500 лет здесь сформировался своеоб-разный казачий субэтнос с особым образом жизни: развитым воинским искусством, традициями, бытовыми привычками, духовным укладом, специфической речью – донским говором. Царская власть периодически занималась переселением на земли донских казаков иногородних, малороссов, иноверцев.
Но казаки сопротивлялись, стараясь не допускать ассимиляции с ними. Прошли годы Первой мировой и Гражданской войн, расказачивания, массового террора и Великой Отечественной войны. Возникают вопросы: а сколько осталось потомственных казаков, какое количество казаков сформировалось в первом поколении, из каких хуторов и станиц их род, кто по происхождению те, кто сегодня записались в реестровые казаки? Точного ответа на них сейчас нет.
– В книге вы говорите об особом воспитании в казачьей семье. Оно было таково, что на войну уходили из хуторов и станиц прекрасно обученные воины.
– Казачьи дети с рождения быстро адаптировались к окружающей среде. Мальчики с 3-4 лет осваивали навыки верховой езды, ухода за скотом и лошадьми, сенокоса, кулачных боев. Их приучали относиться с глубоким уважением к старшим. Казаки поддерживали хорошую физическую форму, чтобы быть в постоянной боевой готовности. Принцип «казак казака не бросит на поле боя» прививался с детства. В XVIII веке – первой половине XIX казачьи сотни часто были семейными.
Вместе служили отцы, братья, сыновья, соседи. Не бросали в бою никого, раненых выносили с поля боя. Поэтому на фронте наименьшие боевые потери были у казаков.
– Каких только ярлыков ни навешивали на казаков: душители свободы, опричники, погромщики и т. д. В голливудском сериале юный Индиана Джонс оказывается в царской России и видит, как «дикие казаки с нагайками» совершают налет на еврейское местечко. Чушь несусветная, однако на Западе до сих пор считают, что все так и было.
– Было все наоборот. Донские казаки не только гасили революционные движения, но и сдерживали антисемитов и черносотенцев. В книге подробно анализируется роль казачьих сотен в подавлении восставших крестьян против царизма, их участие в борьбе с бытовым антисемитизмом. С другой стороны, изучены обстоятельства, при которых проявлялся вольнолюбивый нрав коренных (природных) казаков, причины неповиновений, смут и противоречий в собственно казачьих полках.
Сейчас вновь пугают на Западе «русским медведем» и казаками.
Но были и другие времена. Казаки еще с начала XIX века стали «брендом» России в Европе. В годы Первой мировой войны европейские союзники России публиковали иллюстрации, изображающие подвиги казаков. Они стали героями картин знаменитых художников, делался акцент на боевом духе и превосходстве казаков над противником.
– К настоящей трагедии привела политика расказачивания, которую проводила советская власть после Гражданской войны. Об этих событиях рассказал ваш земляк, великий русский писатель Михаил Шолохов – он тоже из донских казаков – в своем романе «Тихий Дон». К каким глобальным последствиям привела такая политика?
– Это началось еще до революции. Для донского потомственного казака надел земли являлся благодарностью за верность государю, воинскую доблесть во имя России. Земля считалась неприкосновенной собственностью казачьей общины. Но в реальности происходило разрушение традиционного уклада, и разгоралось противоборство с некоренным населением за землю, особенно в условиях развития на Дону капитализма.
Сообщество донцов до Октябрьской революции 1917 года было не только самым древним и именитым, но и самым многочисленным и богатым среди казачьих войск Российской империи. До советской власти казачье сословие Дона насчитывало порядка полутора миллионов граждан. В годы Первой мировой войны донские казаки прикрывали тылы и обеспечивали общественный порядок в городах России. Во время Гражданской войны казачьи полки сыграли заметную роль в Белом движении. Не случайно потом власть большевиков в отместку лишила их всех привилегий и земельной собственности.
Сегодня можно насчитать всего лишь около сотни потомственных казаков. Большинство потомков казаков сейчас казаками себя не считает. По данным переписи 2010 года, казаками себя назвали чуть более 70 тысяч жителей Волгоградской и Ростовской областей.
– В названии книги есть слова «на пути к возрождению». Значит, есть надежда на лучшие времена для донских казаков?
– Да, политическое руководство, Русская Православная Церковь в XXI веке большое внимание стали уделять казачеству.
Казаков отдельной графой учитывают при переписи населения, ежегодно 9 мая казаки участвуют в праздничном параде в Москве на Красной площади и т. д. Очень важно, чтобы эта политика продолжилась, чтобы были политическая воля и материальная поддержка государства. Сценарий возрождения казачества потребует значительного времени для более предметного концептуального осмысления. Не менее важно войсковым организациям, состоящим в государственном реестре, открыть для себя истинный смысл понятия «казак». Надо помнить: «казак от казаков рождается».
Возрождение казачества будет оставаться больше философским вопросом, пока не будет создана научная база, позволяющая разобраться, что за явление представляли собой казаки в прошлом и чем они являются сегодня. Надеюсь, что данная книга станет достойным вкладом в это важное дело.
Вероника БЕЛОЦЕРКОВСКАЯ
Хаусманн-он-Бек, «Имперские границы: казачьи общины и имперское строительство в эпоху Петра Великого» | H-HistGeog
Брайан Дж.
Бек. Имперские границы: казачьи общины и имперостроительство в эпоху Петра Великого. Серия «Новые исследования европейской истории». Кембридж: Издательство Кембриджского университета, 2009. xi + 255 стр.
99 долларов США (ткань), ISBN 978-0-521-51463-7 .
Отзыв Гвидо Хаусмана (Институт истории Фрайбургского университета) Опубликовано на H-HistGeog (октябрь 2011 г.) По заказу Ева М. Столберг
Россия: Империя поневоле
Эта книга Брайана Дж. Бека представляет собой первое всестороннее западное исследование донских казаков с момента их формирования в пятнадцатом и шестнадцатом веках до их включения в состав Российской империи в эпоху царя Петра I. Это само по себе примечательно. с учетом того, что донские казаки и их хоры — одни из немногих более популярных людей и тем исторической России в западной современной массовой культуре. Цель книги не в том, чтобы объяснить, почему и как культура донских казаков стала популярной — их имя даже не упоминается в ее названии, — а в том, чтобы внести оригинальный вклад в растущее число (но все еще очень малое число для раннее Новое время) исследований фронтиров, периферий и рубежей в процессе становления России как империи с XVI в.
Географический фокус исследования лежит на Донском крае как «общем пограничном мире» династий Романовых и Османской империи, где жили и взаимодействовали сложные казачьи и татарские общины, иногда как агенты империй, а иногда более автономно следуя своим собственные потребности и интересы (с. 6). До восемнадцатого века этот регион был частью открытой степи и, как таковой, границей двух империй, а с петровского царствования стал окраиной России. Бек применяет — в частности, в первой половине книги — спорный термин «золотая середина», чтобы подчеркнуть сложность отношений и встреч между казаками и их пастушескими соседями и избежать их изображения в виде простых бинарных оппозиций. На мой взгляд, исследование выиграло от этого подхода.
Автор излагает историю региона и его жителей в четырнадцати главах, ярко показывая сложные социальные и политические отношения между донскими казаками и их соседями. В первых главах анализируется их появление в шестнадцатом веке; определить их первоначальную роль между империями, в частности их отношения службы и снабжения с русскими царями; и подчеркните новизну и (этническое) разнообразие различных казачьих общин, которые зарабатывали на жизнь набегами и торговлей товарами и людьми.
Отношения с русскими царями на протяжении большей части семнадцатого века определялись особым статусом, который отличал их от их кочевых соседей. Исследование, основанное в значительной степени на архивных материалах Московского архива древних актов и других российских архивов, указывает на неформальные правила, регулирующие отношения казаков с соседями в период, когда Россия и Османская империя избегали прямых военных действий. конфликт. В то же время процессы территориального отчуждения активизировались пограничными демаркациями, прежде всего новой Белгородской линией.
Главы с 5 по 8 описывают изменение отношения казаков к России. Самое главное, Бек считает 1696 год решающим годом перемен, годом, когда Россия завоевала османскую крепость Азов. По его мнению, политика России в отношении своих южных границ начала меняться с середины века, особенно после Переяславского соглашения 1654 года. Здесь Бек убедительно интегрирует политику Москвы в отношении донских казаков в свою более общую политику в отношении ее граница.
Знаменитое разинское восстание привело к расколу среди казаков, и Бек указывает здесь, в частности, на формирование явно лояльной (русскому царю) группы. Глава 6 посвящена важным изменениям в социальном составе донского войска в 1680-х гг. Войско сомкнуло ряды крестьянских беглецов из России, искавших свободы от самодержавия и крепостничества, а донские казаки одновременно начали строить новую социальную идентичность, отдельную от «русских». Очередной вызов хозяину бросили старообрядцы; некоторые были переданы Москве, а другие бежали на Кавказ или выступили против казачьих групп. С завоеванием Азова в 169 г.6 и последующее создание нового поста губернатора и военного гарнизона в Азове территория Донского казачьего войска фактически была включена в состав России. Императорское правительство стало проводить новую политику в отношении казаков.
Главы с 9 по 14 продолжают анализ новой границы России. Глава 9, о демаркации границы в степи между Россией и Османской империей (и между территориями донских казаков и крымских татар) в годы после 169 г.
6, а также о переговорах по приграничным конфликтам, пожалуй, одна из лучших глав книги. Он очень иллюстративен и почти полностью основан на первоисточниках из различных российских архивов. Московские чиновники ввели «новый порядок», что привело к территориальным распрям между казаками и правительством (с. 159). Глава 11 не проливает нового света на само Булавинское восстание 1707-1708 гг., но очень информативно на то, что Бек называет «тотальной войной против Донской области» (стр. 181). После подавления восстания были уничтожены целые районы поселений, число погибших превысило десять тысяч человек. Исследование продолжается главой о новом порядке, который характеризовался личным покровительством и неограниченной властью атамана. Петр самовольно вмешивался в дела донских казаков, ставя и переустанавливая их лидеров. Практически всеобщая воинская мобилизация стала почти типичной чертой казачьей жизни в последующие десятилетия, особенно в 30-е годы XVIII века, когда казаки дислоцировались в различных пограничных областях и окраинах России, особенно на Кавказе.
В тот же период, отмечает Бек, развился еще один важный новый процесс: формирование казачьей этнической идентичности, отдельной от «русской», в результате имперской политики, а также казаков, которые все еще пользовались некоторыми привилегиями, которых русские не знали.
В этой книге Бек предлагает оригинальный взгляд на историографию России как империи. Это особенно важно для нашего понимания формирования отношений центра и периферии в истории России. Бек подчеркивает, что имперская политика в отношении Донского региона не имела «генерального плана», а действовала посредством «сложного ряда ситуативных решений», таким образом, по своей сути бросая вызов существованию большой стратегии или колониальной парадигмы для России (стр. 3). Он также подчеркивает, что произошли важные изменения в ее политике, называя Россию XVII века «империей поневоле» и описывая ее при Петре несколько десятилетий спустя как жестокую и агрессивную империю, любой ценой подчиняющую свою периферию (стр. 2).
. Кроме того, Бек предупреждает нас, чтобы мы не поддавались искушению применить к России простые характеристики. Книга не только вносит важный вклад в наше понимание России как империи, но также многое рассказывает нам о конкретном регионе и его населении, особенно о смене социальной идентичности в России раннего Нового времени. Это долгожданное достижение нельзя недооценивать.
Версия для печати: http://www.h-net.org/reviews/showpdf.php?id=34126
Ссылка: Гвидо Хаусманн. Обзор Бока, Брайана Дж., Имперские границы: казачьи общины и имперское строительство в эпоху Петра Великого . H-HistGeog, обзоры H-Net. октябрь 2011 г. URL: http://www.h-net.org/reviews/showrev.php?id=34126
Эта работа находится под лицензией Creative Commons Attribution-Noncommercial-No Derivative Works 3.0 United States License.
Международная энциклопедия Первой мировой войны (1МВ)
Военное сословие ↑
Определение↑
Российское общество XVIII -го -го века принято описывать как иерархическую систему сословий, в которой государство распределяло население по оказанным услугам.
Обязанностью казачьего сословия была всеобщая воинская повинность мужчин в конных формированиях. Взамен имперский режим предоставил казакам коллективные наделы земли и освобождение от налогов. Однако такие историки, как Грегори Фриз, утверждали, что социальная структура России была более динамичной и сложной. В него входили разнообразные группы, возникшие в различных процессах и приспособившиеся к сословному строю. Их отличало не только положение в законе, но и культурные маркеры. Казаки иллюстрируют эту сложность.
Состав↑
К 1914 г. насчитывалось одиннадцать отдельных казачьих обществ, известных как войска, или войск. У каждого была своя территория, администрация, экономика, религиозные предпочтения и традиции. Некоторые из них, в том числе забайкальские, амурские и уссурийские войска, были созданы режимом для охраны его протяженной южной границы и облегчения экспансии на Дальний Восток. С другой стороны, донские, терские и уральские казаки возникли независимо в результате смешения татарских кочевников и славянских пограничников, живших на степных пастбищах в 15–9 вв.
0053-го -го века, которые зарабатывали на жизнь профессиональными солдатами или совершали набеги на близлежащие поселения. По мере того как эти воинственные отряды объединялись в организованные сообщества, царское государство подчиняло их различными методами, от присяги на верность и юридических уставов до жестокого подавления восстания.
Казаки тем не менее сохранили большую часть своей политической структуры и культуры. Войска делились не на уезды и деревни русского крестьянства, а на военные округа и крупные слободы, называемые станиц . Этими поселениями управляли собрания взрослых мужчин, ответственные за выделение земли и вынесение судебных приговоров. Руководил ими выборный вождь, атаман , который также собирал мужчин на военную службу. Казаки продемонстрировали свои демократические и воинские идеалы в характерных песнях, фольклоре и одежде, например, в мешковатых полосатых штанах, единственном чубе и практике ношения военной формы в свободное от службы время.
Однако хосты не были однородными. Несмотря на эгалитарные ценности и институты и отсутствие крепостного права, некоторые казаки неоднократно избирались на влиятельные должности, создавая богатую элиту, которая помогала самодержавию подчинить казачье население государственному контролю в обмен на некоторые привилегии и статус дворянства. У казаков также было свое духовенство, купечество и национальные меньшинства. Женщины доминировали в домашнем хозяйстве, когда мужчины были призваны и имели свои обычаи.
Модернизация↑
К концу 19 века система казачьей воинской службы, а также бытовые условия в войсках были напряженными. Каждое войско должно было содержать себя, используя землю и другие экономические привилегии, такие как права на рыбную ловлю, дарованные царским режимом. Но государство раздавало миллионы рублей в виде дотаций или займов на замену казачьей униформы и снаряжения и на помощь перегруженным хозяйствам, пострадавшим от неурожаев. В некоторых общинах рост населения и приток неказаков сократили предложение земли, в то время как рост стоимости оружия и лошадей и новые стандарты снаряжения, введенные после упорядочения казачьих войск в 1870 году, увеличили расходы.
Историк Роберт МакНил пришел к выводу, что в эпоху экономической и военной модернизации казачье сословие было дорогостоящим анахронизмом, поддерживаемым монархией для борьбы с растущими внутренними волнениями, вызванными стрессами процесса модернизации. Однако казачество переживет царский режим.
Казаки на войне и революции ↑
Конфликт и солидарность↑
В конце 19 -го -го века казаки дислоцировались в пограничных дозорах и гарнизонах на Кавказе, в Средней Азии, Сибири, Польше, Украине и Литве. Они предоставили десятки тысяч солдат для русско-турецкой войны 1877-78 годов и злополучного конфликта с Японией в 1904-05. Однако устойчивый популярный образ казаков — это устрашающая конная полиция, подавляющая беспорядки в глубинке России. Большое количество людей было направлено на внутреннюю безопасность, когда революционные волнения обострились с 1880-х годов и распространились по стране в 1905 году. По свидетельствам очевидцев, казаки, вооруженные кнутами, нападали на толпы протестующих крестьян и рабочих.
Шейн О’Рурк, однако, отметил, что революция 1905 года также была травмирующим опытом для казаков. Тысячи мужчин были взяты с ферм, находящихся на грани разорения, для проведения жестокой репрессивной кампании, которую они лично сочли отвратительной. Мятежи вспыхнули внутри казачьих полков и перекинулись на их родные территории. Казачьи депутаты нового российского парламента, Думы, горько жаловались на полицейскую службу.
Не было таких возражений против мобилизации на Первую мировую войну, но она повлекла за собой тяжелые потери. Казаки предоставили непропорционально большое количество солдат, которые, почти не используя кавалерию, сражались вместе с крестьянскими солдатами в нищете траншей. Потери достигли 12 процентов от числа мобилизованных. Оставшиеся женщины изо всех сил пытались прокормить свои семьи. Во время свержения монархии в ходе Февральской революции 1917 года измученные войной и обедневшие казаки удивили всех, выступив на стороне рабочих и рядовых солдат против режима.
Однако почти сразу же вспыхнули разногласия между казачьим и неказачьим населением на принимающих территориях, между казаками разного вероисповедания, поколения и пола, а также между радикализированными рядовыми казаками и более консервативными элитами, которые в августе 1917 поддержал попытку авторитарного переворота генерала Лавра Григорьевича Корнилова (1870-1918).
Макнил предположил, что война спровоцировала роспуск казаков. Однако О’Рурк выявил противоположные тенденции в возвышении казачьей идентичности. После Февральской революции в армии сформировались казачьи комитеты, и войска, опираясь на демократические традиции, создали органы самоуправления, провозгласив независимость от России, когда к власти пришли большевики.
Гражданская война и расказачивание ↑
Гражданская война, возникшая в результате прихода к власти большевиков, опустошила казачьи родины, превратив их в поля сражений, на которых погибло более 1 миллиона мужчин, женщин и детей, сделав потери Первой мировой войны ничтожными.
Раскол в казачьем обществе привел к тому, что лишь немногие поначалу поддержали призывы своих правительств защитить свои территории от большевистских сил. Многие, особенно побывавшие на фронте, приветствовали лозунги мира и Советской власти, а других беспокоили локальные конфликты между казаками и неказаками.
Разочарование в однопартийной диктатуре и ужас перед насилием большевистских карательных экспедиций к весне 1918 года, однако, вызвали вооруженное сопротивление, хотя казаки сражались на стороне и Красной, и Белой армии. В Сибири и на Дальнем Востоке отдельные поселения яростно защищались и установились жестокие княжения атаманов , в то время как испарилась идентификация с всеобъемлющей казачьей общиной. В давних владениях европейской России, например на Дону, боевые действия сопровождались созданием регулярных армий, мобилизованных во имя казачьей самостоятельности.
Концепция отдельного казачьего народа также повлияла на переход большевиков в начале 1919 года от политики лишения казачьих сословных привилегий и наказания за контрреволюционные действия к неизбирательному террору против казаков как подозрительного населения.
По мере того как полки Красной Армии вторгались на территорию казаков, тысячи казаков были казнены революционными трибуналами. От политики физического истребления казаков отказались по мере отступления Красной Армии к Москве. Однако окончательная победа большевиков спровоцировала эмиграцию десятков тысяч казаков, демонтаж коллективных казачьих правовых и административных структур, голод на казачьей территории и депортацию казаков в рамках сталинских кампаний по раскулачиванию и коллективизации, разрушение уцелевших казачьих общин. из-за потери ферм и людей.
Значение↑
Казачий опыт был и своеобразной трагедией, и микрокосмом процессов, определяющих Россию начала 20 -го -го века. К ним относятся кризисы модернизации, социальная поляризация, недостаточное управление и потеря столпов поддержки, которые преследовали последнего царя; раскол власти и переопределение идентичностей, последовавшие за Февральской революцией; и жестокое воздействие войны, сформировавшее политику социальной инженерии в России и за ее пределами.
Ваш комментарий будет первым