Нажмите "Enter", чтобы перейти к содержанию

Красивые стихи о крыме: Стихи про Крым

Содержание

Стихи про Крым

Короткие стихи про Крым

Волшебный край

…Волшебный край! очей отрада!
Всё живо там: холмы, леса,
Янтарь и яхонт винограда,
Долин приютная краса,
И струй и тополей прохлада…
Всё чувство путника манит,
Когда, в час утра безмятежный,
В горах, дорогою прибрежной
Привычный конь его бежит,
И зеленеющая влага
Пред ним и блещет и шумит
Вокруг утесов Аю-дага…

А. Пушкин

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Ласточкино гнездо

Словно выдержка вина
Солнечного Крыма,
Морю чёрному венец,
Возвышается дворец!
ОблакА касаясь нежно,
Царственной короны,
Утопают в безмятежье
Царственного трона.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Добрый Крым

С добрым утром, мир хрустальный!
Солнце! Горы! Море! Лес!
С добрым утром, чайки, пальмы,
Кипарисы до небес!
Уведёт меня тропинка
К водопаду за горой.
В каждой встреченной травинке
Вижу свет земли родной.
Соберу букет из красок,
Чтобы вам стихом моим
Рассказать, как он прекрасен —
Милый, щедрый, добрый Крым!

Л. Огурцова

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

В Крымских степях

Синеет снеговой простор,
Померкла степь. Белее снега
Мерцает девственная Вега
Над дальним станом крымских гор.

Уж сумрак пал, как пепел сизый,
Как дым угасшего костра:
Лишь светится багряной ризой
Престол аллы — Шатер-Гора.

И. Бунин

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Октябрь в Крыму…

Октябрь в Крыму —
Как юности возврат.
Прозрачен воздух,
Небо густо-сине.
Как будто в мае
Дружный хор цикад,
И только утром
Их пугает иней.

Я осень
Перепутала с весной.
Лишь мне понятно,
Кто тому виной…

Ю. Друнина

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Лишь запах чабреца, сухой и горьковатый,
Повеял на меня — и этот сонный Крым,
И этот кипарис, и этот дом, прижатый
К поверхности горы, слились навеки с ним.

Здесь море — дирижер, а резонатор — дали,
Концерт высоких волн здесь ясен наперед.
Здесь звук, задев скалу, скользит по вертикали,
И эхо средь камней танцует и поет.

Н. Заболоцкий

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Да здравствуют южные зимы!..

Да здравствуют южные зимы!
В них осень с весной пополам.
За месяц январского Крыма
Три лета курортных отдам.

Здесь веришь, что жизнь обратима,
Что годы вдруг двинулись вспять.
Да здравствуют южные зимы! —
Короткая их благодать.

Ю. Друнина

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Крымская картинка

Все сильнее горя,
Молодая заря
На цветы уронила росу.
Гул в лесу пробежал,
Горный лес задрожал,
Зашумел между скал водопад Учан-Су.
И горяч, и могуч,
Вспыхнул солнечный луч,
Протянулся, дрожит, и целует росу,
Поцелуй его жгуч,
Он сверкает в лесу,
Там, где гул так певуч,
Он целует росу,
А меж сосен шумит и журчит Учан-Су.

К. Бальмонт

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Зима в Крыму

Не гостит зима на юге,
Нет в Крыму студёной вьюги.

Открываем календарь –
Там написано: ЯНВАРЬ.

А вокруг – щебечут птицы,
Солнце в лужицу глядится.

Где же снег?
Мороз трескучий?
Кто дождём заправил тучи?

Дед Мороз в своей избушке
Выдал снег Зиме-старушке.

В Крым посылку с ней доставил…
Но дорогой снег – растаял!

Л. Огурцова

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Замок на вершине сказочной скалы

Тёплой крымской ночи терпкий аромат,
Яркие созвездья в небесах горят.
Еле слышно ветер шелестит листвой
И у кромки моря плещется прибой.
Лёгкою прохладой веет от воды,
На траве сверкают капельки росы.
Аромат глициний всех заворожит,
Лунная дорожка на море лежит.
Замок на вершине сказочной скалы,
Башенки и шпили на верху видны.
Ласточки обитель в тишине ночной
Как корабль над морем на волне крутой.
Александра Грина чудная страна,
Вдохновенье дарят море и луна.

И. Бутримова

Произведения известных поэтов

В Крым

Навстречу птицам перелетным
На дальний юг стремились мы
Из царства северной зимы
К весны пределам беззаботным.

Небес полдневных глубины
Чем дальше, тем ясней синели;
Алмазней звезды пламенели
Среди полночной тишины.

И все обильнее цветами,
Благоуханьем и теплом
Весна дарила с каждым днем,
Лаская нежными лучами.

Пустынных гор последний кряж
Нас отделял еще от цели;
Вдали ворота зачернели,
Все ближе, ближе… О, когда ж!

Мы трепетно переступали
Порог скалистый… Наконец!..
В нас сердце замерло… Творец!
Не сон ли это, не мечта ли?

У наших ног обрыв крутой,
А впереди — неизмеримый,
Безбережный, необозримый,
Лазоревый простор морской.

Неописуемое море,
Лицом к лицу перед тобой,
Пред этой дивной красотой
Не всякое ль забудешь горе!

К. Романов

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Моряк в Крыму

Моряк вступил на крымский берег —
Легко и весело ему!
Как рад моряк! Он ждал, он верил
И вот дождался: он в Крыму!

В лицо ему пахнуло мятой,
Победой воздух напоен.
И жадно грудью полосатой,
Глаза зажмурив, дышит он.

А южный ветер треплет пряди
Волос, похожих на волну,
И преждевременную гладит
Кудрей моряцких седину.

Как много видел он, как ведом
Ему боев двухлетний гул!
Но свежим воздухом победы
Сегодня он в Крыму вздохнул.

И автомат, как знамя, вскинув,
Моряк бросается вперед.
— Туда, где флотская святыня!
— Где бой!
— Где Севастополь ждет!!!

И. Уткин

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Приехать морю в несезон…

Приехать морю в несезон,
помимо матерьяльных выгод,
имеет тот ещё резон,
что это — временный, но выход
за скобки года, из ворот
тюрьмы. Посмеиваясь криво,
пусть Время взяток не берёт,
Пространство, друг, сребролюбиво!

Орёл двугривенника прав,
Четыре времени поправ!

Здесь виноградники с холма
Бегут темно-зеленым туком.
Хозяйки белые дома
Здесь топят розоватым буком.
Петух вечерний голосит
Крутя замедленное сальто,
Луна разбиться не грозит
О гладь щербатую асфальта.
Её и тьму других светил
Залив бы с лёгкостью вместил.

Когда так много позади
Всего, в особенности — горя,
Поддержки чьей-нибудь не жди,
Сядь в поезд, высадись у моря.
Оно обширнее. Оно
И глубже. Это превосходство —
Не слишком радостное. Но
Уж если чувствовать сиротство,
то лучше в тех местах, чей вид
волнует, нежели язвит.

И. Бродский

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Александр

Александр — мужчина просто классный,
Все у нас завидуют ему.
Он однажды с женщиной прекрасной
Скрылся поздней осенью в Крыму.

Там цвели магнолии, ночами
Источая душный аромат.
Чайки утомлённые кричали,
И горел прекрасный чей-то взгляд.

Он был гусар заправский,
Кто б что ни говорил,
Из жизни делал сказки,
И женщинам дарил.
Обласканный судьбою,
Всё в жизни по плечу,
Но… сравнивать с собою
Его я не хочу.

Ресторан приморский переполнен,
Здесь сегодня джаз играет блюз.
Александр с детства джазом болен,
У него вообще отменный вкус.

Шоколадка плавает в шампанском,
Александр умеет стол накрыть.
И блондинка слева строит глазки,
Намекая — выйдем покурить!

Александр парень был не промах,
Он лицом красив, в плечах широк,
И сгорали женщины, как порох,
Но на всех жениться он не мог.

В потолок плывут колечки дыма,
Быстро всё прошло, увы и ах!
Он с прекрасной женщиной из Крыма
Возвращался в разных поездах.

Л. Рубальская

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Над Феодосией угас

Над Феодосией угас
Навеки этот день весенний,
И всюду удлиняет тени
Прелестный предвечерний час.

Захлебываясь от тоски,
Иду одна, без всякой мысли,
И опустились и повисли
Две тоненьких моих руки.

Иду вдоль генуэзских стен,
Встречая ветра поцелуи,
И плятья шелковые струи
Колеблются вокруг колен.

И скромен ободок кольца,
И трогательно мал и жалок
Букет из нескольких фиалок
Почти у самого лица.

Иду вдоль крепостных валов,
В тоске вечерней и весенней.
И вечер удлиняет тени,
И безнадежность ищет слов.

М. Цветаева

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Прощание с Крымом

Перед тем, как ступить на балкон,
я велю тебе, богово чудо:
пребывай в отчужденье благом!
Не ищи моего пересуда.

Не вперяй в меня рай голубой,
постыдись этой детской уловки.
Я-то знаю твой кроткий разбой,
добывающий слово из глотки.

Мне случалось с тобой говорить,
проболтавшийся баловень пыток,
смертным выдохом ран горловых
я тебе поставляла эпитет.

Но довольно! Всесветлый объем
не таращь и предайся блаженству.
Хватит рыскать в рассудке моем
похвалы твоему совершенству.

Не упорствуй, не шарь в пустоте,
выпит мед из таинственных амфор.
И по чину ль твоей красоте
примерять украшенье метафор?

Знает тот, кто в семь дней сотворил
семицветие белого света,
как голодным тщеславьем твоим
клянчишь ты подаяний поэта?

Прогоняю, стращаю, кляну,
выхожу на балкон. Озираюсь.
Вижу дерево, море, луну,
их беспамятство и безымянность.

Плачу, бедствую, гибну почти,
говорю: о, даруй мне пощаду, —
погуби меня, только прости!
И откуда-то слышу: — Прощаю…

Б. Ахмадулина

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Старый Крым

Куры, яблони, белые хаты —
Старый Крым на деревню похож.
Неужели он звался Солхатом
И ввергал неприятеля в дрожь?

Современнику кажется странным,
Что когда-то, в былые года,
Здесь бессчетные шли караваны,
Золотая гуляла Орда.

Воспевали тот город поэты,
И с Багдадом соперничал он.
Где же храмы, дворцы, минареты?—
Погрузились в истории сон…

Куры, вишни, славянские лица,
Скромность белых украинских хат.
Где ж ты, ханов надменных столица —
Неприступный и пышный Солхат?

Где ты, где ты?— ответа не слышу.
За веками проходят века.
Так над степью и над Агармышем
Равнодушно плывут облака…

Ю. Друнина

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Гурзуф

В большом полукружии горных пород,
Где, темные ноги разув,
В лазурную чашу сияющих вод
Спускается сонный Гурзуф,
Где скалы, вступая в зеркальный затон,
Стоят по колено в воде,
Где море поет, подперев небосклон,
И зеркалом служит звезде,—
Лишь здесь я познал превосходство морей
Над нашею тесной землей,
Услышал медлительный ход кораблей
И отзвук равнины морской.
Есть таинство отзвуков. Может быть, нас
Затем и волнует оно,
Что каждое сердце предчувствует час,
Когда оно канет на дно.
О, что бы я только не отдал взамен
За то, чтобы даль донесла
И стон Персефоны, и пенье сирен,
И звон боевого весла!

Н. Заболоцкий

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Крым

Хожу,
гляжу в окно ли я
цветы
да небо синее,
то в нос тебе магнолия,
то в глаз тебе
глициния.
На молоко
сменил
чаи
в сиянье
лунных чар.
И днем
и ночью
на Чаир
вода
бежит, рыча.
Под страшной
стражей
волн-борцов
глубины вод гноят
повыброшенных
из дворцов
тритонов и наяд.
А во дворцах
другая жизнь:
насытясь
водной блажью,
иди, рабочий,
и ложись
в кровать
великокняжью.
Пылают горы-горны,
и море синеблузится.
Людей
ремонт ускоренный
в огромной
крымской кузнице.

В. Маяковский

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Крым

Назло неистовым тревогам,
ты, дикий и душистый край,
как роза, данная мне Богом,
во храме памяти сверкай!. .
Тебя покинул я во мраке:
качаясь, огненные знаки
в туманном небе спор вели
над гулом берегов коварных.
Кругом, на столбиках янтарных,
стояли в бухте корабли.

В краю неласковом скучая,
все помню — плавные поля,
пучки густые молочая,
вкус теплых ягод кизиля;
я любовался мотыльками
степными — с красными глазками
на темных крылышках… Текла
от тени к тени золотистой,
подобна музыке волнистой,
неизъяснимая яйла!

О, тиховейные долины,
полдневный трепет над травой,
и холм — залет перепелиный…
О, странный отблеск меловой
расщелин древних, где у края
цветут пионы, обагряя
чертополоха чешую,
и лиловеет орхидея…
О, рощи буковые, где я
подслушал, Пан, свирель твою!

Воображаю грань крутую
и прихотливую яйлы,
и там — таинственную тую,
а у подножия скалы —
сосновый лес… С вершины острой
так ясно виден берег пестрый,
хоть наклонись да подбери!
Там я не раз, весною дальней,
встречал, как счастье, луч начальный
и ветер сладостный зари…

Там, ночью звездной, я порою
о крыльях грезил… Вдалеке,
меж гулким морем и горою,
огни в знакомом городке,
как горсть алмазных ожерелий,
небрежно брошенных, горели
сквозь дымку зыбкую, и шум
далеких волн и шорох бора
мне посылали без разбора
за роем рой нестройных дум!

Любил я странствовать по Крыму…
Бахчисарая тополя
встают навстречу пилигриму,
слегка верхами шевеля;
в кофейне маленькой, туманной,
эстампы английские странно
со стен засаленных глядят.
лет полтораста им — и боле:
бои былые — тучи, поле
и куртки красные солдат.

И посетил я по дороге
чертог увядший. Лунный луч
белел на каменном пороге
В сенях воздушных капал ключ
очарованья, ключ печали,
и сказки вечные журчали
в ночной прозрачной тишине,
и звезды сыпались над садом.
Вдруг Пушкин встал со мною рядом
и ясно улыбнулся мне…

О, греза, где мы ни бродили!
Там дни сменялись, как стихи…
Баюкал ветер, а будили
в цветущих селах петухи.
Я видел мертвый город: ямы
былых темниц, глухие храмы.
безмолвный холм Чуфуткалэ…
Небес я видел блеск блаженный,
кремнистый путь, и скит смиренный,
и кельи древние в скале.

На перевале отдаленном
приют — старик полуслепой
мне предложил, с поклоном сонным.
Я утомлен был. Над тропой
сгущались душные потемки;
в плечо впивался мне котомки
линючий, узкий ремешок;
к тому ж над лысиною горной
повисла туча, словно черный,
набухший, бархатный мешок.

И тучу, полную жемчужин,
проткнула с хохотом гроза,
и был уютен малый ужин
в татарской хижине: буза,
черешни, пресный сыр овечий…
Темнело. Тающие свечи
на круглом низеньком столе,
покрытом пестрой скатереткой,
мерцали ласково и кротко
в пахучей, теплой полумгле.

И синим утром я обратно
спустился к морю по пятам
своей же тени. Неопрятно
цвели на кручах, тут и там,
деревья тусклые Иуды,
на камнях млели изумруды
дремотных ящериц, тропа
вилась меж садиков веселых;
пел ручеек, на частоколах
белели козьи черепа.

О, заколдованный, о, дальний
воспоминаний уголок!
Внизу, над морем, цвет миндальный,
как нежно-розовый дымок,
и за поляною поляна,
и кедры мощные Ливана,
аллей пленительная мгла
(приют любви моей туманной!),
и кипарис благоуханный,
и восковая мушмула…

Меня те рощи позабыли…
В душе остался мне от них
лишь тонкий слой цветочной пыли…
К закату листья дум моих
при первом ветре обратятся,
но если Богом мне простятся
мечты ночей, ошибки дня,
и буду я в раю небесном,
он чем-то издавна известным
повеет, верно, на меня!

В. Набоков

Красивые стихотворения про Крым

От Севастополя до Ялты

Вам, горы юга, вам, горы Крыма,
Привет мой северный!
В автомобиле — неудержимо,
Самоуверенно!
Направо море; налево скалы
Пустынно-меловы.
Везде провалы, везде обвалы
Для сердца смелого.
Окольчит змейно дорога глобус, —
И нет предельного!
От ската к вскату дрожит автобус
Весь цвета тельного.
Пыль меловая на ярко-красном —
Эмблема жалкого…
Шоффэр! а ну-ка движеньем страстным
В волну качалковую!

И. Северянин

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Вдох Крыма перед долгими снегами,
глоток уже туманного бальзама,
и сердце где-то в горле, и слеза
от ветра спеет, и гора – не горе,
да облако за ней легло на море,…
и медяки рассыпали леса.

Кипит гряда легированным сплавом,
ни слева одиночества, ни справа,
а только хруст, дыханье, светотень.
Так высоко, что можно выпасть в небо,
и все, что недодумано и недо-
расслышано — сгорит, как этот день.

И справа круча облака, и слева,
а впереди горит шиповник спелый,
и здесь сейчас со мною все мои…
Я слышу их спасительную поступь.
Нигде нет одиночества, а просто
скользит тропа с шуршанием змеи.

В. Сыроватский

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Крым. Новый Свет

О,Крым! Восьмое чудо света
Рай для художника, поэта
Мечтала о тебе всегда
И вот я здесь, сбылась мечта
Куда ни гляну, просто диво
И восхищаясь красотой
Вдоль гор над морем по обрыву
Пройду Галицинской тропой
Петляя по горам и скалам
Между двух бухт я окажусь
И чтоб быть ближе к облакам
Я на мыс Капчик поднимусь
Я в можжевеловую рощу
Спустившись с мыса попаду
И окунусь в целебный воздух
На землю навзничь упаду
Хочу встречать рассветы,зори
Смотреть, дышать, снимать,писать
Купаться в черном»синем»море
И никуда не уезжать
О Крым! Тебя я воспеваю
Здесь заповедных мест не счесть
Ещё не раз вернусь сюда я
А в Новый Свет сочту за честь!

С. Грязнова

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Воспоминания о Крыме

Не ночь, не звезды, не морская пена, —
Нет, в памяти доныне, как живой,
Мышастый ослик шествует степенно
По раскаленной крымской мостовой.

Давно смирен его упрямый норов:
Автомобиль прижал его к стене,
И рдеет горка спелых помидоров
В худой плетенке на его спине.

А впереди, слегка раскос и черен,
В одних штанишках, рваных на заду,
Бритоголовый толстый татарчонок,
Спеша, ведет осленка в поводу.

Между домов поблескивает море,
Слепя горячей синькою глаза.
На каменном побеленном заборе
Гуляет бородатая коза.

Песок внизу каймою пены вышит,
Алмазом блещет мокрое весло,
И валуны лежат на низких крышах,
Чтоб в море крыши ветром не снесло.

А татарчонку хочется напиться.
Что Крым ему во всей его красе?
И круглый след ослиного копытца
Оттиснут на асфальтовом шоссе.

Д. Кедрин

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Мы с тобой ещё будем в Крыму

Золотого муската приму,
Пальцы стисну — аж хрустнут фаланги.
Нам поможет хранитель наш ангел,
Мы с тобой ещё будем в Крыму!

Нас еще изабеллы лоза
Исцелит от столичного сплина, —
Лишь бы годы не горбили спину,
Лишь бы солнце слепило глаза.

Где бы век ни пришлось куковать,
Сколько б жизнь ни расставила вешек, —
Как соленый миндальный орешек
Нам с тобой ещё Крым смаковать!

Отпускные деньки коротки,
Но они повторятся, ей-богу! —
Лишь бы смерть не пристроилась в ногу,
Лишь бы жизнь не брала за грудки.

Уроженцы рождественских стуж,
Накануне отъезда в столицу
Мы свои посмуглевшие лица
Запрокинем под солнечный душ!

Ни айву не хочу, ни хурму, —
Лишь бы море под солнцем искрило,
Лишь бы знать, уезжая из Крыма:
Мы с тобой ещё будем в Крыму!

В. Егоров

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

В горах Коктебеля

Стою я в горах Коктебеля
На море влюбленно смотрю
За все,что я в жизни имею
Вселенную благодарю
Спасибо за то что я вижу
Природу, рассвет и закат
Кораблик подходит к причалу
И чайки над морем парят
Спасибо за то, что я слышу
Плеск моря и трель соловья
Как дождь барабанит по крыше
Шум ветра и гул бытия
Спасибо, что часто встречаю
Я добрых людей на пути
Поддержку друзей ощущая
Мне легче по жизни идти
Стою я в горах Коктебеля
На море влюбленно смотрю
За все, что я в жизни имею
Вселенную благодарю.

С. Грязнова

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Обрывы Крыма так волнисты,
круты висты, что только со
ступенек падая здесь вниз, ты
увидишь всё, запомнишь всё.

Всё промелькнет, как кадры фильма.
На ус мотает «Мистер Вульф»:
уж если вяжет кедры фирма,
то одинаковых нет двух.

Ступенек вверх не будет! — скачет
фотограф, прихвостень, шутник
вокруг одной старухи — значит,
подъем продолжится без них.

Старуха та сгорела, бог с ней.
Забыта тяжесть всех имен.
Неаполь Скифский ночью поздней
открыл ворота, пуст и мертв.

Сломав морскую панораму,
встает на рейд «Карадениз».
Весь день кругами водишь даму,
да вынимаешь деньги из…

А волны так в конце ажурны,
и диск в начале их бордов.
Ночные молнии бесшумны
на склонах древних городов.

Чтоб вспомнить росчерком гористым
одним весь Крым — чтоб вспомнить всё,
здесь в пропасть падают со свистом,
сорвавшись с лестницы, месьё…

Большим, наверно, было б свинством
забыть, как бомж читал Басё!

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Евпаторийские мотивы …

И вновь мой город оживёт
Уж как он к лету принаряжен
И отдыхающий народ
Заполнит улицы, и пляжи
Да, будет так, и в этот год.

Гудки с вокзала поездов
Такси на площади рядами
Из многих южных городов
Мой самый тихий, Богом данный…
Все из желаемых удобств.

И новых тысячи людей
Его разбудут эхом гулким
Шагов, и поведут детей
Блуждая — к морю, переулком
Дивясь из камня красоте

И ровно 26 веков
Здесь памятники в тени летней
До них дотронуться легко
В конце 20-го столетия…
Начало мира ж-глубоко…

Опять по Фрунзе, что ни час
Звоночки третьего трамвая
И будет музыка звучать
И к полночи не умолкая…
Ей море будет отвечать…

Лечиться или отдыхать,
Иль так: приехать — окунуться
Кто — первую Любовь встречать,
А кто — побыть собой, очнуться…
А кто — Судьбы искать, опять…

Ждут дельфинарий и кафе
И официанты рано утром
От моря с солнцем под шафэ
Спешать работать в рестораны…
Девчонка — юбочка гофрэ…

И здравниц белых корпуса
Подобны кораблям мечтаний
В них книг — волшебного читанье
И игр — звонки голоса,
А для влюблённых — небеса.

И снова этот город ждёт
Тех, кто бывал и не бывали
Здесь взрослый время проведёт
Здесь детвора — не унывает…
Все дни как праздник — без забот…

Здесь я желаю вам найти
Того, что вы зовёте счастьем
Не говорить: «прощай — прости»
А в поездах, вас уносящих,
Не забывать сюда пути…

А. Абдулов

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

А я вот болею Крымом,
Его вкусно-свежим воздухом.
И узких дорог серпантином,
И с гор опустившимся облаком.
Ночами днепровскими снежными,
Когда ветер воет за окнами,
Я вижу утесы прибрежные
И гальку умытую, мокрую.

Закаты торжественно-пряные
И тень от аллей кипарисовых
Любить никогда не устану я.
Могу бесконечно описывать,
Как запах пьянит можжевеловый,
Вино греет солнечной сладостью
И вкус у инжира, у спелого,
Как вкус самой искренней радости.

Гурзуф, Симеиз, Айвазовское,
Ай-Петри и Ялта-красавица,
Дворцы с красотой своей броскою,
Как могут кому-то не нравиться?
Египет всех манит «инклюзивом»
И сервис турецкой Анталии.
А мне нужен Крым, я люблю его
И буду больна им и далее…

Н. Амар

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Коктебель

Солнце льётся, сгоняя продрогшую тень под горами,
Начиная извечную света и тени дуэль, —
Утро снова приходит в целованный всеми богами,
В Тихой бухте сокрытый от глаз, милый рай – Коктебель.

Под лучами теплеют пологие склоны из плюша,
Согреваются волны, и звёзды проснулись на дне.
Можно ухом прижаться к ракушке и море послушать,
А оно, затаившись у ног, будет слушать твой смех…

Бархат спелого персика чувствуешь бархатом кожи –
Сок взрывается, брызжет, течёт по губам и рукам,
И противиться райским соблазнам ты просто не можешь,
Выпивая бокал, полный солнца с вином пополам.

Вечер в волнах мурлычет, драконом ручным серебрится –
Приглашает кататься, погладить, за шею обнять
И подняться туда, где чудесные белые птицы –
Парапланы парят – неземная крылатая рать.

Ночь вернёт в обжитые убежища кроткие тени,
И сведут всех с ума, естества и желанья полны,
Ароматом дурманя, соцветия райских растений…
И не будет нам места для сна под улыбкой луны.

Я хочу показать тебе чудо в долине у моря,
Где струится в волнах золочёных небес канитель,
Где в горах даже воздух на счастье в веках заговорен –
Милый маленький рай на далёкой земле – Коктебель…

А. Росс

Стихи о Крыме и про Крым


Мне компас не нужен, чтоб встретиться с летом.
Все стороны Крыма откроют секреты.
Нам старые камни поведают мифы,
Как жили здесь тавры и правили скифы.
Все тайны – от Дороса до Феодоро…
Начнем с Херсонеса, закончим Боспором.
И снова на юг, где Аллаха клинок
Твердыню земную сурово рассек –
К Большому каньону с волшебной водой,
Умоешься – станешь навек молодой.
Теперь же вперед! Тебя ждет Чатыр-Даг
В глубинах пещер вечный холод и мрак.
Здесь скрыта от мира людей красота,
Что тысячи лет создавала вода.
А дальше – до неба достать поспеши!
Взойди на таинственную Демерджи
(Когда-то она звалась дымной горой),
Вокруг посмотри, насладись высотой.
Ах, если бы птицей весь Крым облететь…
Но времени мало, всего не успеть.
А значит, опять я вернусь, чтобы где-то
В горах снова праздновать Крымское лето.

Старый Крым

Я в Старый Крым приехала впервые.
Уютно здесь, как в доме у друзей.
Цветы на клумбах ало-золотые,
Стоит под солнцем Гриновский музей.

Я здесь забыла подмосковный холод,
Гуляя средь деревьев и домов.
Ты так спокоен, теплый, древний город
В изящном обрамлении холмов.

Я в Старый Крым приехала впервые.
Живет он под медовой тишиной.
Когда уйду, пускай с лугов России
Сюда летит привет горячий мой.

Жёлтое солнце Крыма
Летом палит нещадно,
В море его закину
Золотом Ариадны!

Блеском на водных кручах,
Тёплым песком прибоя,
Не упуская случай
Солнце моё со мною.

Волны лазурной рябью
Пусть наберутся силы!
Море — ты снова рядом,
Море — ты так красиво!

Солнце и море вместе —
Нет для меня дороже!
Был бы я счастлив, если
Вы так считали тоже!

Автор   Дмитрий Румата

Севастопольская осень

Севастопольская осень —
Малахит и бирюза.
Севастопольская осень,
Золотистые глаза.
Струйки солнечного света,
Бухты синее стекло…
То ли осень, то ли лето —
Ясно, тихо и тепло.

На душе — светло и чисто.
Небо — в легком серебре.
И немного желтых листьев —
Всё же осень на дворе.
Севастопольская осень —
Чуть прохладный ветерок.
Севастопольская осень,
Винограда свежий сок.

Пляж — в тиши и запустении,
Нет курортной суеты.
И приходит вдохновение,
И рождаются мечты.
Севастопольская осень,
Сентября шальные дни.
Севастопольская осень —
Осень, болдинской сродни.

Автор   Елена Громова

Стихи о Крыме и про Крым


О крымских городах

Ялта, Евпатория, Алушта,
Кто из них прекраснейшая, спорят.
Крымский полуостров, как ракушка,
Нам на радость выброшен из моря.

Здесь легенды Трои и Эллады
С вашей, города, сплелись судьбою.
Каждый город ждет своей награды,
Каждый город так хорош собою!

Здесь, в долинах солнечного рая,
Все прекрасны, и нелепа ссора.
Симферополь, как Парис, сжимает
Золотое яблоко раздора.

Ялта, Евпатория, Алушта…
Вы не спорьте, милые, не надо!
Скоро всем вам хватит потому что
Спелых крымских яблок из сада!

Крым – территория России, —
На этом точка потому,
Что многие так безудержно
Перечат смыслу здравому…
Во всем не Путин виноват,
Который в Крым прислал солдат,
А кровопийца Яценюк,
Турчинов, лидеры бандюг.
Спонсировал «майдан» ведь «запад», —
Оттуда же явился снайпер.
Простых людей кто убивал
И зверским пыткам подвергал? —
Ты думаешь – все понимаешь,
Когда в политику вникаешь?!
Кто в украинских новостях
Навеивает ложью страх
И журналистам угрожает,
Правдивых с должностей снимает,
Внушая за оружие взяться
И на войну войскам собраться?
Нам ли судить главы земель
И обвинять во зле Россию,
Способствовавшею бессилию
Бесов Крым наш теребить?!

Крым мы любим, наверно, не меньше!
И стихи очень любим о нём,
Но порою шутливые вещи,
Мы читаем, вновь пишем, поём…
Точно также нас манят просторы,
Точно также пьянят песнь цикад,
И чудесные крымские горы,
И сентябрьский ночной звездопад,
Суховеи и горные тропы,
Виноградники, солнце, вино…
О Тавриде прекрасные строки,
Все читаем взахлёб и давно!

Лишь запах чабреца, сухой и горьковатый,
Повеял на меня — и этот сонный Крым,
И этот кипарис, и этот дом, прижатый
К поверхности горы, слились навеки с ним.

Здесь море — дирижер, а резонатор — дали,
Концерт высоких волн здесь ясен наперед.
Здесь звук, задев скалу, скользит по вертикали,
И эхо средь камней танцует и поет.

Автор   Н. Заболоцкий

Старыми тропами Нового Света

Море и скалы. Солнце и море.
Античным философам вторя,
Иду не спеша по разбитой дороге.
Обуты в сандалии босые ноги…

Покоен утром Новый Свет.
Над морем медленный рассвет,
В амфитеатре скал и гор,
Ночной грозе наперекор,
Залив и лодки рыбаков,
И жены, ждущие улов…
Полчаши темной бирюзы…
А мне — минувшего призы,
В корнях раскидистой сосны
(Сбылись мечтательные сны!
Потоками размыты черепки:
Обломок кирпича и битые горшки,
И перламутр моллюска средь золы,
Барашков обгорелые мослы,
И донце килика, и рукоять…
Здесь время обратилось вспять.
Тонка эпох связующая нить —
Её дано нам сохранить,
Как очагов погасших дым
Вдоль троп, пересекавших Крым…

В тени, у виноградного куста,
Под аркой старого моста,
Ступени, падающие вниз,
Ведут не в ад, но в Парадиз.
Старинный грот, а в нем родник
Устроил титулованный старик…

Здесь — по обычаю древней Эллады —
Вино разбавляю водою прохладной.
Вечные волны, скользящие рядом,
Я провожаю невидящим взглядом.

Автор   Виссарион Петербургский

Стихи о Крыме и про Крым


Крымская ночь

Крымская ночь! Крымская ночь!
Праздник цветов и прибоя!
В черной воде — золотое руно,
Брошенное звездою.

Крымская ночь мне для счастья дана,
Свет и любовь в ее взоре.
Инопланетная гостья — луна
Мост навела через море.

Крымская ночь! Крымская ночь!
Горы, листва, водопады.
Воздух из трав пьет сухое вино,
Звонко стрекочут цикады.

Пляшет волна, весела и резва,
Словно в театре балета.
Крымская ночь — карнавал волшебства,
Песня соленого ветра.

Сколько богатства мне сразу дано,
Сколько простора и воли!
Крымская ночь! Южная ночь!
Праздник травы и магнолий!

В Крыму

Над морем рассвет золотится
И красок меняет тона.
Всё искренним счастьем лучится
И нежно играет волна!
Чудесная розовость неба
Ласкает и душу и взор!
О если, да крылья бы мне бы! —
Впорхнула б в рассветный узор!
И птицей летала б над морем,
Впитала б его красоту,
И солнечным чудо-настоем
Лила бы на мир доброту!
Какое прекрасное действо
Узорить зарёй небосвод!
Кудесник рассвет чародейством
Приветствует солнца восход!

Автор   Юлия Матвеева

Партенит

Солнечно и снежно в зимнем Партените!
Это город-нежность, только посмотрите…
Горы, солнце, море — летом и зимою
Встретимся мы вскоре там опять с тобою!
Это город-сказка, волшебство природы!
Звёзды, будто глазки, смотрят с небосвода!
И рассветы — чудо и закаты тоже!
Вечно помнить буду, нет его дороже!
Партенит-красавец, Партенит -кудесник
Вечно будут славить и в стихах и в песнях!

Автор   Юлия Матвеева

«Зимним вечером в Ялте»

Сухое левантинское лицо,
Упрятанное оспинками в бачки.
Когда он ищет сигарету в пачке,
На безымянном тусклое кольцо
Внезапно преломляет двести ватт,
И мой хрусталик вспышки не выносит:
Я щурюсь, и тогда он произносит,
Глотая дым при этом, » виноват».

Январь в Крыму. На черноморский брег
Зима приходит как бы для забавы.
Не в состояние удержаться снег
На лезвиях и остриях агавы.
Пустуют ресторации. Дымят
Ихтиозавры грязные на рейде.
И прелых листьев слышен аромат.
«Налить вам этой мерзости?» » Налейте».

Итак – улыбка, сумерки, графин.
Вдали буфетчик, стискивая руки,
Дает круги, как молодой дельфин
Вокруг хамсой наполнены фелюги.
Квадрат окна. В горшках – желтофиоль.
Снежинки, проносящиеся мимо…
Остановись мгновенье! Ты не столь
Прекрасно, сколь ты неповторимо.

Автор   Иосиф Бродский

О Крыме…

Скользящие, в степи и в море
Дельфин, перекати трава…
Их вечно радует раздолье
Что дарят Крымские ветра

Склонила стебелёк травинка
По дуновению ветерка
Плывёт волнистая морщинка
По прядям ковыля слегка

И штиль почти разволновался
Купает небо горизонт
Но ветер снова поменялся
Непредсказуемый призёр

Взовьётся скакуном игриво
Летящий лидер, на кругу
С искрящейся ковыльной гривой
На черноморском берегу

По морю-полю пробежится
И вырвется за облака
Ну а травинка распрямится
И снова штиль… до ветерка…

Автор   Вадим Лемтюжников

Стихи о Крыме и про Крым


Над морем

Лишь запах чабреца, сухой и горьковатый,
Повеял на меня — и этот сонный Крым,
И этот кипарис, и этот дом, прижатый
К поверхности горы, слились навеки с ним.

Здесь море — дирижёр, а резонатор — дали,
Концерт высоких волн здесь ясен наперёд.
Здесь звук, задев скалу, скользит по вертикали,
И эхо средь камней танцует и поёт.

Акустика вверху настроила ловушек,
Приблизила к ушам далёкий ропот струй.
И стал здесь грохот бурь подобен грому пушек,
И, как цветок, расцвёл девичий поцелуй.

Скопление синиц здесь свищет на рассвете,
Тяжёлый виноград прозрачен здесь и ал.
Здесь время не спешит, здесь собирают дети
Чабрец, траву степей, у неподвижных скал.

Автор   Николай Заболоцкий

КРЫМ

Старинный друг, поговорим,
Старинный друг, ты помнишь Крым?
Вообразим, что мы сидим
Под буком темным и густым.
Медуз и крабов на мели
Босые школьники нашли,
За волнорезом залегли
В глубоком штиле корабли,
А море, как веселый пес,
Лежит у отмелей и кос
И быстрым языком волны
Облизывает валуны.
Звезда похожа на слезу,
А кипарисы там, внизу,
Как две зеленые свечи
В сандалом пахнущей ночи.
Ты закурил и говоришь:
«Как пахнет ночь! Какая тишь!
Я тут уже однажды был,
Но край, который я любил,
Но Крым, который мне так мил,
Я трехдюймовками громил.
Тогда, в двадцатом, тут кругом
Нам каждый камень был врагом,
И каждый дом, и каждый куст…
Какая перемена чувств!
Ведь я теперь на берегу
Окурка видеть не могу,
Я веточке не дам упасть,
Я камешка не дам украсть.
Не потому ль, что вся земля —
От Крыма и до стен Кремля,
Вся до последнего ручья —
Теперь ничья, теперь моя?
Пусть в ливадийских розах есть
Кровь тех, кто не успел расцвести,
Пусть наливает виноград
Та жизнь, что двадцать лет назад
Пришла, чтоб в эту землю лечь,-
Клянусь, что праздник стоит свеч!
Смотри! Сюда со связкой нот
В пижаме шелковой идет
И поднимает скрипку тот,
Кто грыз подсолнух у ворот.
Наш летний отдых весел, но,
Играя в мяч, идя в кино,
На утлом ялике гребя,
Борясь, работая, любя,
Как трудно дался этот край,
Не забывай, не забывай!.
Ты смолк. В потемках наших глаз
Звезда крылатая зажглась.
А море, как веселый пес,
Лежит у отмелей и кос,
Звезда похожа на слезу,
А кипарисы там, внизу,
Нам светят, будто две свечи,
В сандалом пахнущей ночи…
Тогда мы выпили до дна
Бокал мускатного вина,-
Бокал за Родину свою,
За счастье жить в таком краю,
За то, что Кремль, за то, что Крым
Мы никому не отдадим.

Автор   Дмитрий Борисович Кедрин

В стихотворении, в частности, Лысков просит Обаму «не строить козни» России, а «выпить две рюмки водки».

Российский сенатор посвятил стих Крыму и предложил Обаме водки

О господин Барак Обама, постройте президентский взор;
Не нужен штат ваш Алабама, теперь наш Крым — как наш дозор.
Зайдем на пик горы Ай-Петри, чтобы пропеллер там висел,
Чтоб Белый дом у вас проветрил и злой чтоб умысел осел.
Осядет он, и вам надолго полегче станет в голове,
У нас есть Крым и наша Волга, не стройте козни нам извне.
Вам будет славно в Белом доме, кругом уютно и светло,
Ваш круг общения не в обкоме, вам портят ястребы чело.
О, президент Барак Обама, я предлагаю дело вам —
Две рюмки водки вместо срама за Крым, пришедший снова к нам.
Напомним, ранее Обама ввел экономические санкции против России.

Автор   Российский сенатор Анатолий Лысков

Стихи о Крыме для детей всех возрастов и взрослых

В 2014 г. произошло знаменательное событие — полуостров на севере Черного моря вернулся в состав России, и теперь стихи о Крыме впору изучать на уроках не только литературы, но и истории. Его красотами и богатством природы восхищался А. С. Пушкин, называя волшебным краем, восторгаясь ясными, как радость, небесами. Максимилиан Волошин нашел там аккорд вечного блаженства, а Николай Заболоцкий наслаждался концертом высоких волн. Впрочем, порой даже в людях, далеких от искусства, Крымский полуостров пробуждает желание писать стихотворения: достаточно побывать здесь один раз, чтобы душой остаться в его величественных горах, пышной зелени и солнечных пляжах навсегда!

Стихи поэтов о Крыме — Пушкина, Волошина

Волшебный край

…Волшебный край! очей отрада!
Всё живо там: холмы, леса,
Янтарь и яхонт винограда,
Долин приютная краса,
И струй и тополей прохлада…
Всё чувство путника манит,
Когда, в час утра безмятежный,
В горах, дорогою прибрежной
Привычный конь его бежит,
И зеленеющая влага
Пред ним и блещет и шумит
Вокруг утесов Аю-дага…
А. Пушкин

Таврида

Кто видел край, где роскошью природы
Оживлены дубравы и луга,
Где весело шумят и блещут воды
И мирные ласкают берега,
Где на холмы под лавровые своды
Не смеют лечь угрюмые снега?
Скажите мне; кто видел край прелестный,
Где я любил, изгнанник неизвестный?
Златой предел! любимый край Эльвины,
К тебе летят желания мои!
Я помню скал прибрежные стремнины,
Я помню вод веселые струи,
И тень, и шум — и красные долины,
Где в тишине простых татар семьи
Среди забот и с дружбою взаимной
Под кровлею живут гостеприимной.

Все живо там, все там очей отрада,
Сады татар, селенья, города;
Отражена волнами скал громада,
В морской дали теряются суда,
Янтарь висит на лозах винограда;
В лугах шумят бродящие стада…
И зрит пловец — могила Митридата
Озарена сиянием заката.

И там, где мирт шумит над падшей урной,
Увижу ль вновь сквозь темные леса
И своды скал, и моря блеск лазурный,
И ясные, как радость, небеса?
Утихнет ли волненье жизни бурной?
Минувших лет воскреснет ли краса?
Приду ли вновь под сладостные тени
Душой уснуть на лоне мирной лени?
А. Пушкин

Над Феодосией угас…

Над Феодосией угас
Навеки этот день весенний,
И всюду удлиняет тени
Прелестный предвечерний час.

Захлебываясь от тоски,
Иду одна, без всякой мысли,
И опустились и повисли
Две тоненьких моих руки.

Иду вдоль генуэзских стен,
Встречая ветра поцелуи,
И плятья шелковые струи
Колеблются вокруг колен.

И скромен ободок кольца,
И трогательно мал и жалок
Букет из нескольких фиалок
Почти у самого лица.

Иду вдоль крепостных валов,
В тоске вечерней и весенней.
И вечер удлиняет тени,
И безнадежность ищет слов.
Марина Цветаева

Фонтану Бахчисарайского дворца

Фонтан любви, фонтан живой!
Принес я в дар тебе две розы.
Люблю немолчный говор твой
И поэтические слезы.

Твоя серебряная пыль
Меня кропит росою хладной:
Ах, лейся, лейся, ключ отрадный!
Журчи, журчи свою мне быль…

Фонтан любви, фонтан печальный!
И я твой мрамор вопрошал:
Хвалу стране прочел я дальной;
Но о Марии ты молчал…

Светило бледное гарема!
И здесь ужель забвенно ты?
Или Мария и Зарема
Одни счастливые мечты?

Иль только сон воображенья
В пустынной мгле нарисовал
Свои минутные виденья,
Души неясный идеал?
А. Пушкин

Моя земля хранит покой…

Моя земля хранит покой,
Как лик иконы изможденный.
Здесь каждый след сожжен тоской,
Здесь каждый холм – порыв стесненный.

Я вновь пришел к твоим ногам
Сложить дары своей печали,
Бродить по горьким берегам
И вопрошать морские дали.

Всё так же пуст Эвксинский Понт
И так же рдян закат суровый,
И виден тот же горизонт,
Текучий, гулкий и лиловый.
Максимилиан Волошин

От берегов цветущих Крыма…

От берегов цветущих Крыма,
Где нежится прозрачная волна,
Где солнечным лучом земля всегда палима,
И моря даль так чудно хороша,
Где в небесах стоят спокойны вечно горы,
И небо блещет чудной синевой,
Где всё к себе невольно манит взоры, –
Привет тебе, Румянцев дорогой,
Я ныне шлю. Среди красы чудесной,
И в шепоте волны, и в шелесте лесов
Я слышу чудный звук мелодии небесной,
Великой и простой – понятной мне без слов.
Тут всё гармония, краса и совершенство,
Природа вся в один аккорд слилась –
Аккорд великого и вечного блаженства,
И чудной музыкой в душе отозвалась.
Максимилиан Волошин

Да здравствуют южные зимы!

Да здравствуют южные зимы!
В них осень с весной пополам.
За месяц январского Крыма
Три лета курортных отдам.

Здесь веришь, что жизнь обратима,
Что годы вдруг двинулись вспять.
Да здравствуют южные зимы!—
Короткая их благодать.
Юлия Друнина

Лишь запах чабреца…

Лишь запах чабреца, сухой и горьковатый,
Повеял на меня — и этот сонный Крым,
И этот кипарис, и этот дом, прижатый
К поверхности горы, слились навеки с ним.

Здесь море — дирижер, а резонатор — дали,
Концерт высоких волн здесь ясен наперед.
Здесь звук, задев скалу, скользит по вертикали,
И эхо средь камней танцует и поет.
Н. Заболоцкий

Приехать морю в несезон…

«Приехать морю в несезон,
помимо матирьяльных выгод,
имеет тот ещё резон,
что это — временный, но выход
за скобки года, из ворот
тюрьмы. Посмеиваясь криво,
пусть Время взяток не берёт,
Пространство, друг, сребролюбиво!

Орёл двугривенника прав,
Четыре времени поправ!

Здесь виноградники с холма
Бегут темно-зеленым туком.
Хозяйки белые дома
Здесь топят розоватым буком.
Петух вечерний голосит
Крутя замедленное сальто,
Луна разбиться не грозит
О гладь щербатую асфальта.
Её и тьму других светил
Залив бы с лёгкостью вместил.

Когда так много позади
Всего, в особенности — горя,
Поддержки чьей-нибудь не жди,
Сядь в поезд, высадись у моря.
Оно обширнее. Оно
И глубже. Это превосходство —
Не слишком радостное. Но
Уж если чувствовать сиротство,
то лучше в тех местах, чей вид
волнует, нежели язвит.
Иосиф Бродский

В Крымских степях

Синеет снеговой простор,
Померкла степь. Белее снега
Мерцает девственная Вега
Над дальним станом крымских гор.

Уж сумрак пал, как пепел сизый,
Как дым угасшего костра:
Лишь светится багряной ризой
Престол аллы — Шатер-Гора.
И. Бунин

Стихи про отдых в Крыму

Добрый Крым

С добрым утром, мир хрустальный!
Солнце! Горы! Море! Лес!
С добрым утром, чайки, пальмы,
Кипарисы до небес!
Уведёт меня тропинка
К водопаду за горой.
В каждой встреченной травинке
Вижу свет земли родной.
Соберу букет из красок,
Чтобы вам стихом моим
Рассказать, как он прекрасен —
Милый, щедрый, добрый Крым!
Лидия Огурцова

Мне компас не нужен, чтоб встретиться с летом…

Мне компас не нужен, чтоб встретиться с летом.
Все стороны Крыма откроют секреты.
Нам старые камни поведают мифы,
Как жили здесь тавры и правили скифы.
Все тайны – от Дороса до Феодоро…
Начнем с Херсонеса, закончим Боспором.
И снова на юг, где Аллаха клинок
Твердыню земную сурово рассек –
К Большому каньону с волшебной водой,
Умоешься – станешь навек молодой.
Теперь же вперед! Тебя ждет Чатыр-Даг
В глубинах пещер вечный холод и мрак.
Здесь скрыта от мира людей красота,
Что тысячи лет создавала вода.
А дальше – до неба достать поспеши!
Взойди на таинственную Демерджи
(Когда-то она звалась дымной горой),
Вокруг посмотри, насладись высотой.
Ах, если бы птицей весь Крым облететь…
Но времени мало, всего не успеть.
А значит, опять я вернусь, чтобы где-то
В горах снова праздновать Крымское лето.

В горах Коктебеля…

В горах Коктебеля
Стою я в горах Коктебеля
На море влюбленно смотрю
За все,что я в жизни имею
Вселенную благодарю
Спасибо за то что я вижу
Природу, рассвет и закат
Кораблик подходит к причалу
И чайки над морем парят
Спасибо за то, что я слышу
Плеск моря и трель соловья
Как дождь барабанит по крыше
Шум ветра и гул бытия
Спасибо, что часто встречаю
Я добрых людей на пути
Поддержку друзей ощущая
Мне легче по жизни идти
Стою я в горах Коктебеля
На море влюбленно смотрю
За все, что я в жизни имею
Вселенную благодарю.
Грязнова Светлана

Старый Крым

Я в Старый Крым приехала впервые.
Уютно здесь, как в доме у друзей.
Цветы на клумбах ало-золотые,
Стоит под солнцем Гриновский музей.

Я здесь забыла подмосковный холод,
Гуляя средь деревьев и домов.
Ты так спокоен, теплый, древний город
В изящном обрамлении холмов.

Я в Старый Крым приехала впервые.
Живет он под медовой тишиной.
Когда уйду, пускай с лугов России
Сюда летит привет горячий мой.

Жёлтое солнце Крыма
Летом палит нещадно,
В море его закину
Золотом Ариадны!

Блеском на водных кручах,
Тёплым песком прибоя,
Не упуская случай
Солнце моё со мною.

Волны лазурной рябью
Пусть наберутся силы!
Море — ты снова рядом,
Море — ты так красиво!

Солнце и море вместе —
Нет для меня дороже!
Был бы я счастлив, если
Вы так считали тоже!
Дмитрий Румата

Как весело в Крыму в сезон…

Как весело в Крыму в сезон,
Так скуке в межсезонье вольно;
Лишь летом жить в Крыму резон,
Зимой смотреть на Крым мне больно!

Ведь Крым мы знаем только летом,
Когда вокруг цветёт магнолия
И роза блещет алым цветом –
Их красоту воспеть смогу ли я?. .

А море летом обдавало
Меня нежнейшим молоком:
В ночи самозабвенно плавал
Я лунной тропкой далеко.

А в январе на тех же розах
Угрюмо, снежно и мертво.
Скорей бы лето, май и грозы,
И лето снимет колдовство!

Стихи о Крыме. Стихи про Крым русских поэтов, короткие стихи разных поэтов

Главная

Статьи

Путешествия

Россия

Крым

Стихи о Крыме

крым, история, достопримечательности, путешествия, природа

Иосиф Бродский. «Приехать морю в несезон…»

Приехать морю в несезон,

помимо матирьяльных выгод,

имеет тот ещё резон,



что это — временный, но выход

за скобки года, из ворот

тюрьмы. Посмеиваясь криво,

пусть Время взяток не берёт,

Пространство, друг, сребролюбиво!

Орёл двугривенника прав,

Четыре времени поправ!

Здесь виноградники с холма

Бегут темно-зеленым туком.

Хозяйки белые дома

Здесь топят розоватым буком.

Петух вечерний голосит

Крутя замедленное сальто,

Луна разбиться не грозит

О гладь щербатую асфальта.

Её и тьму других светил

Залив бы с лёгкостью вместил.

Когда так много позади

Всего, в особенности — горя,

Поддержки чьей-нибудь не жди,

Сядь в поезд, высадись у моря.

Оно обширнее. Оно

И глубже. Это превосходство — 

Не слишком радостное. Но

Уж если чувствовать сиротство,

то лучше в тех местах, чей вид

волнует, нежели язвит.

Октябрь 1969 г. Гурзуф.

Александр Городницкий: «И, если, Боже, любишь Украину, переведи её через майдан»
Севастополь останется русским   Слушать эту песню mp3

Пахнет дымом от павших знамен, 

Мало проку от битвы жестокой. 

Сдан последний вчера бастион, 

И вступают враги в Севастополь. 

И израненный молвит солдат, 

Спотыкаясь на каменном спуске: 

— Этот город вернется назад — 

Севастополь останется русским!

— Этот город вернется назад — 

Севастополь останется русским! 

Над кормою приспущенный флаг, 

В небе мессеров хищная стая.  

Вдаль уходит последний моряк, 

Корабельную бухту оставив, 

И твердит он, смотря на закат, 

И на берег покинутый, узкий: 

— Этот город вернется назад — 

Севастополь останется русским!

— Этот город вернется назад — 

Севастополь останется русским! 

Что сулит наступающий год? 

Снова небо туманное мглисто. 

Я ступаю в последний вельбот, 

Покидающий Графскую пристань, 

И шепчу я, прищурив глаза, 

Не скрывая непрошеной грусти: 

— Этот город вернется назад — 

Севастополь останется русским!

— Этот город вернется назад — 

Севастополь останется русским! 

Песня написана в августе 2007 года.  

Виктор Сыроватский

Вдох Крыма перед долгими снегами, 

глоток уже туманного бальзама, 

и сердце где-то в горле, и слеза 

от ветра спеет, и гора – не горе, 

да облако за ней легло на море,… 

и медяки рассыпали леса.

Кипит гряда легированным сплавом, 

ни слева одиночества, ни справа, 

а только хруст, дыханье, светотень.  

Так высоко, что можно выпасть в небо, 

и все, что недодумано и недо- 

расслышано — сгорит, как этот день.

И справа круча облака, и слева, 

а впереди горит шиповник спелый, 

и здесь сейчас со мною все мои… 

Я слышу их спасительную поступь. 

Нигде нет одиночества, а просто 

скользит тропа с шуршанием змеи.

Юлия Друнина

Да здравствуют южные зимы! 

В них осень с весной пополам. 

За месяц январского Крыма 

Три лета курортных отдам. 

Здесь веришь, что жизнь обратима, 

Что годы вдруг двинулись вспять. 

Да здравствуют южные зимы!— 

Короткая их благодать. 

Стихотворения Бориса Чичибабина

Карадаг

Еще недавно ты со мной,

два близнеца в страде земной,

молились морю с Карадага.

Над гулкой далью зрел миндаль,

мой собеседник был Стендаль,

а я был радостный бродяга.

И мир был только сотворён,

и белка рыжим звонарём

над нами прыгала потешно.

Зверушка, шишками шурша,

видала, как ты хороша,

когда с тебя снята одежда.

Водою воздух голубя,

на обнажённую тебя

смотрела с нежностью

Массандра,

откуда мы, в конце концов,

вернулись в горький край

отцов,

где грусть оставили назавтра.

Вся жизнь с начала начата,

и в ней не видно ни черта,

и распинает нищета

по обе стороны креста нас,—

и хочется послать на «ё»

народолюбие моё,

с которым все же не

расстанусь,

Звезда упала на заре,

похолодало на дворе,

и малость мальская осталась:

связать начала и концы,

сказать, что все мы мертвецы,

и чаркой высветлить усталость.

Как ни стыжусь текущих дней,

быть сопричастником

стыдней,—

ох, век двадцатый, мягко

стелешь!

Освобождаюсь от богов,

друзей меняю на врагов и

радость вижу в красоте лишь.

Ложь дня ко мне не приросла.

Я шкурой вызнал силу зла,

я жил, от боли побелевший,

но злом дышать невмоготу

тому, кто видел наготу

твою на южном побережье.

1968

Судакские элегии

1

Когда мы устанем от пыли и прозы,

пожалуй, поедем в Судак.

Какие огромные белые розы

там светят в садах.

Деревня — жаровня. А что там

акаций!

Каменья, маслины, осот…

Кто станет от солнца степей

домогаться

надменных красот?

Был некогда город алчбы и

торговли

со стражей у гордых ворот,

но где его стены и где его кровли?

И где его род?

Лишь дикой природы пустынный

кусочек,

смолистый и выжженный край.

От судей и зодчих остался песочек —

лежи загорай.

Чу, скачут дельфины! Вот бестии.

Ух ты, как пляшут!

А кто ж музыкант?

То розовым заревом в синие бухты

смеется закат.

На лицах собачек, лохматых и

добрых, весёлый и мирный оскал, и

щёлкают травы на каменных

ребрах у скаредных скал.

А под вечер ласточки вьются на

мысе

и пахнет полынь, как печаль.

Там чертовы кручи, там грозные

выси и кроткая даль.

Мать-Вечность царит над нагим

побережьем,

и солью горчит на устах,

и дремлет на скалах, с которых

приезжим сорваться — пустяк.

Одним лишь изъяном там жребий

плачевен и нервы катают желвак:

в том нищем краю не хватает

харчевен и с книгами — швах.

На скалах узорный оплот генуэзцев,

тишайшее море у ног,

да только в том месте я долго

наесться, голодный, не мог.

А всё ж, отвергая житейскую нехоть

— такой уж я сроду чудак,— отвечу,

как спросят: «Куда нам поехать?» —

«Езжайте в Судак».

2

Настой на снах в пустынном Судаке…

Мне с той землёй не быть накоротке,

она любима, но не богоданна.

Алчак-Кая, Солхат, Бахчисарай…

Я понял там, чем стал Господень рай

после изгнанья Евы и Адама.

Как непристойно Крыму без татар.

Шашлычных углей лакомый угар,

заросших кладбищ надписи резные,

облезлый ослик, движущий арбу,

верблюжесть гор с кустами на горбу, и

всё кругом — такая не Россия.

Я проходил по выжженным степям и

припадал к возвышенным стопам

кремнистых чудищ, див

кудлатоспинных. Везде, как воздух,

чуялся Восток — пастух без стада,

светел и жесток, одетый в рвань, но с

посохом в рубинах.

Который раз, не ведая зачем,

я поднимался лесом на Перчем,

где прах мечей в скупые недра

вложен,

где с высоты Георгия монах

смотрел на горы в складках и тенях,

что рисовал Максимильян Волошин.

Буддийский поп, украинский паныч,

в Москве француз, во Франции

москвич,

на стержне жизни мастер на все

руки, он свил гнездо в трагическом

Крыму, чтоб днём и ночью сердце

рвал ему стоперстый вопль

окаменелой муки.

На облаках бы — в синий Коктебель.

Да у меня в России колыбель

и не дано родиться по заказу,

и не пойму, хотя и не кляну,

зачем я эту горькую страну

ношу в крови как сладкую заразу.

О, нет беды кромешней и черней,

когда надежда сыплется с корней

в соленый сахар мраморных

расселин, и только сердцу снится

по утрам угрюмый мыс, как бы

индийский храм, слетающий в

голубизну и зелень. ..

Когда, устав от жизни деловой,

упав на стол дурною головой,

забьюсь с питвом в какой-нибудь

клоповник,

да озарит печаль моих поэм

полынный свет, покинутый Эдем —

над синим морем розовый шиповник.

Фото активные, приключенческие, оздоровительные туры 


3

Восточный Крым, чья синь седа,

а сень смолиста,—

нас, точно в храм, влекло

сюда

красе молиться.

Я знал, влюбленный в кудри трав,

в колосьев блёстки, что

в ссоре с радостью не прав

Иосиф Бродский.

Но разве знали ты и я

в своей печали,

что космос от небытия

собой спасали?

Мы в море бросили пятак,—

оно — не дура ж,—

чтоб нам вернуться бы в Судак,

в старинный Сурож.

О сколько окликов и лиц,

нам незнакомых,

у здешней зелени, у птиц

и насекомых!..

Росли пахучие кусты

и реял парус

у края памяти, где ты

со мной венчалась.

Доверясь общему родству,

постиг, прозрев, я,

что свет не склонен к воровству,

не лгут деревья.

Все пело любящим хвалу,

и, словно грезясь, венчая

башнями скалу,

чернелась крепость…

А помнишь, помнишь: той порой

за солнцем следом мы шли

под Соколом-горой

над Новым Светом?

А помнишь, помнишь: тайный скит,

приют жар-птицын, где в золотых

бродильнях спит

колдун Голицын?

Да, было доброе винцо,

лилось рекою. Я целовал

тебя в лицо —

я пил другое…

В разбойной бухте, там, где стык

двух скал ребристых, тебя

чуть было не настиг

сердечный приступ.

Но для воскресших смерти нет, а

жизнь без края —

лишь вечный зов, да вечный свет, да

ширь морская!

Она колышется у ног,

а берег чуден, и то, что видим,

лишь намёк

на то, что чуем.

Шуруя соль, суша росу ль,

с огнём и пеной лилась

разумная лазурь

на брег небренный.

И, взмыв над каменной грядой,

изжив бескрылость, привету

вечности родной

душа раскрылась!

1974, 1982

Фото природы Крыма

Город Керчь

Твоей тоской душа томима, 

Земли утерянных богов! 

Дул свежий ветр… Мы плыли мимо 

Однообразных берегов. 

Ныряли чайки в хлябь морскую, 

Клубились тучи. Я смотрел, 

Как солнце мечет в зыбь стальную 

Алмазные потоки стрел, 

Как с черноморскою волной 

Азова илистые воды 

Упорно месит ветр крутой 

И, вестник близкой непогоды, 

Развертывает свитки туч. 

Срывает пену, вихрит смерчи, 

И дальних ливней темный луч 

Повис над берегами Керчи.

М.Волошин

Феодосия

В радостном небе разлуки зарю

дымкой печали увлажню:

гриновским взором прощально

смотрю на генуэзскую башню.

О, как пахнуло весёлою тьмой из

мушкетёрского шкафа,— рыцарь

чумазый под белой чалмой —

факельноокая Кафа!

Жёлтая кожа нагретых камней,

жаркий и пыльный кустарник —

что-то же есть маскарадное в ней,

в улицах этих и зданьях.

Тешит дыханье, холмами зажат,

город забавный, как Пэппи,

а за холмами как птицы лежат

пёстроцветущие степи.

Алым в зелёное вкрапался мак,

чёрные зёрнышки сея.

Море синеет и пенится, как

во времена Одиссея.

Чем сгоряча растранжиривать прыть

по винопийным киоскам,

лучше о Вечности поговорить со

стариком Айвазовским.

Чьи не ходили сюда корабли,

но, удалы и проворны,

сколько богатств под собой погребли

сурожскоморские волны!

Ласковой сказке поверив скорей,

чем историческим сплетням,

тем и дышу я, платан без корней,

в городе тысячелетнем.

И не нарадуюсь детским мечтам,

что, по-смешному заметен,

Осип Эмильевич Мандельштам

рыскал по улочкам этим.

1984

Херсонес

Какой меня ветер занёс в Херсонес?

На многое пала завеса,

но греческой глины могучий замес

удался во славу Зевеса.

Кузнечики славы обжили полынь, и

здесь не заплачут по стуже —

кто полон видений бесстыжих богинь и

верен печали пастушьей.

А нас к этим скалам прибила тоска,

трубила бессонница хрипло,

но здешняя глина настолько вязка,

что к ней наше горе прилипло.

Нам город явился из царства цикад,

из жёлтой ракушечной пыли,

чтоб мы в нём, как в детстве, брели

наугад

и нежно друг друга любили…

Подводные травы хранят в себе йод,

упавшие храмы не хмуры,

и лира у моря для мудрых поёт про

гибель великой культуры…

В изысканной бухте кончалась одна

из сказок Троянского цикла.

И сладкие руки ласкала волна,

как той, что из пены возникла.

И в прахе отрытом всё виделись мне

дворы с миндалём и сиренью.

Давай же учиться у жёлтых камней

молчанью мечты и смиренью.

Да будут нам сниться воскресные сны

про край, чья душа синеока, где днища

давилен незримо красны от гроздей

истлевшего сока.

1975

Чуфут-Кале по-татарски значит «Иудейская крепость»

Твои черты вечерних птиц безгневней

зовут во мгле.

Дарю тебе на память город древний —

Чуфут-Кале.

Как сладко нам неслыханное

имя назвать впервой.

Пускай шумит над бедами земными

небес травой.

Недаром ты протягивала ветки

свои к горам,

где смутным сном чернелся город

ветхий,

как странный храм.

Не зря вослед звенели птичьи стаи,

как хор светил,

и Пушкин сам наш путь в Бахчисарае

благословил.

Мы в горы шли, сияньем души вымыв,

нам было жаль,

что караваны беглых караимов

сокрыла даль.

Чуфут пустой, как храм над

пепелищем,

Ч у фут ничей,

и, может быть, мы в нем себе отыщем

приют ночей.

Тоска и память древнего народа

к нему плывут,

и с ними мы сквозь южные ворота

вошли в Чуфут.

Покой и тайна в каменных молельнях,

в дворах пустых.

Звенит кукушка, пахнет можжевельник,

быть хочет стих.

* * *

В пустыне гор, где с крепостного вала

обзор широк,

кукушка нам беду накуковала

на долгий срок.

Мне — камни бить, тебе — нагой

метаться на тех холмах,

где судит судьбы чернь

магометанства в ночных чалмах,

где нам не даст и вспомнить про

свободу

любой режим,

затем что мы к затравленному роду

принадлежим.

Давно пора не задавать вопросов,

бежать людей.

Кто в наши дни мечтатель и философ,

тот иудей.

И ни бедой, ни грустью не поборот

в житейской мгле,

дарю тебе на память чудный город —

Чуфут-Кале.

1975

В.Егоров. «Мы с тобой ещё будем в Крыму»

Золотого муската приму,

Пальцы стисну — аж хрустнут фаланги.

Нам поможет хранитель наш ангел,

Мы с тобой ещё будем в Крыму!

Нас еще изабеллы лоза

Исцелит от столичного сплина, —

Лишь бы годы не горбили спину,

Лишь бы солнце слепило глаза.

Где бы век ни пришлось куковать,

Сколько б жизнь ни расставила вешек, —

Как соленый миндальный орешек

Нам с тобой ещё Крым смаковать!

Отпускные деньки коротки,

Но они повторятся, ей-богу! —

Лишь бы смерть не пристроилась в ногу,

Лишь бы жизнь не брала за грудки.

Уроженцы рождественских стуж,

Накануне отъезда в столицу

Мы свои посмуглевшие лица

Запрокинем под солнечный душ!

Ни айву не хочу, ни хурму, —

Лишь бы море под солнцем искрило,

Лишь бы знать, уезжая из Крыма:

Мы с тобой ещё будем в Крыму!

август 1982

Анатолий Абдулов. Евпаторийские мотивы … 

И вновь мой город оживёт

Уж как он к лету принаряжен

И отдыхающий народ

Заполнит улицы, и пляжи

Да, будет так, и в этот год.  

Гудки с вокзала поездов

Такси на площади рядами

Из многих южных городов

Мой самый тихий, Богом данный… 

Все из желаемых удобств. 

И новых тысячи людей

Его разбудут эхом гулким

Шагов, и поведут детей

Блуждая — к морю, переулком

Дивясь из камня красоте

И ровно 26 веков

Здесь памятники в тени летней

До них дотронуться легко

В конце 20-го столетия… 

Начало мира ж-глубоко… 

Опять по Фрунзе, что ни час

Звоночки третьего трамвая

И будет музыка звучать

И к полночи не умолкая… 

Ей море будет отвечать… 

Лечиться или отдыхать, 

Иль так: приехать — окунуться

Кто — первую Любовь встречать, 

А кто — побыть собой, очнуться… 

А кто — Судьбы искать, опять… 

Ждут дельфинарий и кафе

И официанты рано утром

От моря с солнцем под шафэ

Спешать работать в рестораны… 

Девчонка — юбочка гофрэ… 

И здравниц белых корпуса

Подобны кораблям мечтаний

В них книг — волшебного читанье

И игр — звонки голоса, 

А для влюблённых — небеса.  

И снова этот город ждёт

Тех, кто бывал и не бывали

Здесь взрослый время проведёт

Здесь детвора — не унывает… 

Все дни как праздник — без забот… 

Здесь я желаю вам найти

Того, что вы зовёте счастьем

Не говорить: «прощай — прости»

А в поездах, вас уносящих, 

Не забывать сюда пути… 

25.04.99

Назад в раздел

полезные советы интересное здоровье туризм путешествия активный отдых походы кавказ история московская область что посмотреть туры отдых достопримечательности крым природа интересные факты владимир и область горы

Стихотворения про Крым — короткие и красивые стихи про Крым великих русских поэтов

Автор na5club На чтение 22 мин. Опубликовано

Содержание

  1. Короткие стихи про Крым
  2. Произведения известных поэтов
  3. Красивые стихотворения про Крым

Короткие стихи про Крым

Волшебный край

…Волшебный край! очей отрада!
Всё живо там: холмы, леса,
Янтарь и яхонт винограда,
Долин приютная краса,
И струй и тополей прохлада…
Всё чувство путника манит,
Когда, в час утра безмятежный,
В горах, дорогою прибрежной
Привычный конь его бежит,
И зеленеющая влага
Пред ним и блещет и шумит
Вокруг утесов Аю-дага…

А. Пушкин

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Ласточкино гнездо

Словно выдержка вина
Солнечного Крыма,
Морю чёрному венец,
Возвышается дворец!
ОблакА касаясь нежно,
Царственной короны,
Утопают в безмятежье
Царственного трона.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Добрый Крым

С добрым утром, мир хрустальный!
Солнце! Горы! Море! Лес!
С добрым утром, чайки, пальмы,
Кипарисы до небес!
Уведёт меня тропинка
К водопаду за горой.
В каждой встреченной травинке
Вижу свет земли родной.
Соберу букет из красок,
Чтобы вам стихом моим
Рассказать, как он прекрасен —
Милый, щедрый, добрый Крым!

Л. Огурцова

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

В Крымских степях

Синеет снеговой простор,
Померкла степь. Белее снега
Мерцает девственная Вега
Над дальним станом крымских гор.

Уж сумрак пал, как пепел сизый,
Как дым угасшего костра:
Лишь светится багряной ризой
Престол аллы — Шатер-Гора.

И. Бунин

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Октябрь в Крыму…

Октябрь в Крыму —
Как юности возврат.
Прозрачен воздух,
Небо густо-сине.
Как будто в мае
Дружный хор цикад,
И только утром
Их пугает иней.

Я осень
Перепутала с весной.
Лишь мне понятно,
Кто тому виной…

Ю. Друнина

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Лишь запах чабреца, сухой и горьковатый,
Повеял на меня — и этот сонный Крым,
И этот кипарис, и этот дом, прижатый
К поверхности горы, слились навеки с ним.

Здесь море — дирижер, а резонатор — дали,
Концерт высоких волн здесь ясен наперед.
Здесь звук, задев скалу, скользит по вертикали,
И эхо средь камней танцует и поет.

Н. Заболоцкий

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Да здравствуют южные зимы!..

Да здравствуют южные зимы!
В них осень с весной пополам.
За месяц январского Крыма
Три лета курортных отдам.

Здесь веришь, что жизнь обратима,
Что годы вдруг двинулись вспять.
Да здравствуют южные зимы! —
Короткая их благодать.

Ю. Друнина

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Крымская картинка

Все сильнее горя,
Молодая заря
На цветы уронила росу.
Гул в лесу пробежал,
Горный лес задрожал,
Зашумел между скал водопад Учан-Су.
И горяч, и могуч,
Вспыхнул солнечный луч,
Протянулся, дрожит, и целует росу,
Поцелуй его жгуч,
Он сверкает в лесу,
Там, где гул так певуч,
Он целует росу,
А меж сосен шумит и журчит Учан-Су.

К. Бальмонт

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Зима в Крыму

Не гостит зима на юге,
Нет в Крыму студёной вьюги.

Открываем календарь –
Там написано: ЯНВАРЬ.

А вокруг – щебечут птицы,
Солнце в лужицу глядится.

Где же снег?
Мороз трескучий?
Кто дождём заправил тучи?

Дед Мороз в своей избушке
Выдал снег Зиме-старушке.

В Крым посылку с ней доставил…
Но дорогой снег – растаял!

Л. Огурцова

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Замок на вершине сказочной скалы

Тёплой крымской ночи терпкий аромат,
Яркие созвездья в небесах горят.
Еле слышно ветер шелестит листвой
И у кромки моря плещется прибой.
Лёгкою прохладой веет от воды,
На траве сверкают капельки росы.
Аромат глициний всех заворожит,
Лунная дорожка на море лежит.
Замок на вершине сказочной скалы,
Башенки и шпили на верху видны.
Ласточки обитель в тишине ночной
Как корабль над морем на волне крутой.
Александра Грина чудная страна,
Вдохновенье дарят море и луна.

И. Бутримова

Произведения известных поэтов

В Крым

Навстречу птицам перелетным
На дальний юг стремились мы
Из царства северной зимы
К весны пределам беззаботным.

Небес полдневных глубины
Чем дальше, тем ясней синели;
Алмазней звезды пламенели
Среди полночной тишины.

И все обильнее цветами,
Благоуханьем и теплом
Весна дарила с каждым днем,
Лаская нежными лучами.

Пустынных гор последний кряж
Нас отделял еще от цели;
Вдали ворота зачернели,
Все ближе, ближе… О, когда ж!

Мы трепетно переступали
Порог скалистый… Наконец!..
В нас сердце замерло… Творец!
Не сон ли это, не мечта ли?

У наших ног обрыв крутой,
А впереди — неизмеримый,
Безбережный, необозримый,
Лазоревый простор морской.

Неописуемое море,
Лицом к лицу перед тобой,
Пред этой дивной красотой
Не всякое ль забудешь горе!

К. Романов

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Моряк в Крыму

Моряк вступил на крымский берег —
Легко и весело ему!
Как рад моряк! Он ждал, он верил
И вот дождался: он в Крыму!

В лицо ему пахнуло мятой,
Победой воздух напоен.
И жадно грудью полосатой,
Глаза зажмурив, дышит он.

А южный ветер треплет пряди
Волос, похожих на волну,
И преждевременную гладит
Кудрей моряцких седину.

Как много видел он, как ведом
Ему боев двухлетний гул!
Но свежим воздухом победы
Сегодня он в Крыму вздохнул.

И автомат, как знамя, вскинув,
Моряк бросается вперед.
— Туда, где флотская святыня!
— Где бой!
— Где Севастополь ждет!!!

И. Уткин

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Приехать морю в несезон…

Приехать морю в несезон,
помимо матерьяльных выгод,
имеет тот ещё резон,
что это — временный, но выход
за скобки года, из ворот
тюрьмы. Посмеиваясь криво,
пусть Время взяток не берёт,
Пространство, друг, сребролюбиво!

Орёл двугривенника прав,
Четыре времени поправ!

Здесь виноградники с холма
Бегут темно-зеленым туком.
Хозяйки белые дома
Здесь топят розоватым буком.
Петух вечерний голосит
Крутя замедленное сальто,
Луна разбиться не грозит
О гладь щербатую асфальта.
Её и тьму других светил
Залив бы с лёгкостью вместил.

Когда так много позади
Всего, в особенности — горя,
Поддержки чьей-нибудь не жди,
Сядь в поезд, высадись у моря.
Оно обширнее. Оно
И глубже. Это превосходство —
Не слишком радостное. Но
Уж если чувствовать сиротство,
то лучше в тех местах, чей вид
волнует, нежели язвит.

И. Бродский

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Александр

Александр — мужчина просто классный,
Все у нас завидуют ему.
Он однажды с женщиной прекрасной
Скрылся поздней осенью в Крыму.

Там цвели магнолии, ночами
Источая душный аромат.
Чайки утомлённые кричали,
И горел прекрасный чей-то взгляд.

Он был гусар заправский,
Кто б что ни говорил,
Из жизни делал сказки,
И женщинам дарил.
Обласканный судьбою,
Всё в жизни по плечу,
Но… сравнивать с собою
Его я не хочу.

Ресторан приморский переполнен,
Здесь сегодня джаз играет блюз.
Александр с детства джазом болен,
У него вообще отменный вкус.

Шоколадка плавает в шампанском,
Александр умеет стол накрыть.
И блондинка слева строит глазки,
Намекая — выйдем покурить!

Александр парень был не промах,
Он лицом красив, в плечах широк,
И сгорали женщины, как порох,
Но на всех жениться он не мог.

В потолок плывут колечки дыма,
Быстро всё прошло, увы и ах!
Он с прекрасной женщиной из Крыма
Возвращался в разных поездах.

Л. Рубальская

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Над Феодосией угас

Над Феодосией угас
Навеки этот день весенний,
И всюду удлиняет тени
Прелестный предвечерний час.

Захлебываясь от тоски,
Иду одна, без всякой мысли,
И опустились и повисли
Две тоненьких моих руки.

Иду вдоль генуэзских стен,
Встречая ветра поцелуи,
И плятья шелковые струи
Колеблются вокруг колен.

И скромен ободок кольца,
И трогательно мал и жалок
Букет из нескольких фиалок
Почти у самого лица.

Иду вдоль крепостных валов,
В тоске вечерней и весенней.
И вечер удлиняет тени,
И безнадежность ищет слов.

М. Цветаева

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Прощание с Крымом

Перед тем, как ступить на балкон,
я велю тебе, богово чудо:
пребывай в отчужденье благом!
Не ищи моего пересуда.

Не вперяй в меня рай голубой,
постыдись этой детской уловки.
Я-то знаю твой кроткий разбой,
добывающий слово из глотки.

Мне случалось с тобой говорить,
проболтавшийся баловень пыток,
смертным выдохом ран горловых
я тебе поставляла эпитет.

Но довольно! Всесветлый объем
не таращь и предайся блаженству.
Хватит рыскать в рассудке моем
похвалы твоему совершенству.

Не упорствуй, не шарь в пустоте,
выпит мед из таинственных амфор.
И по чину ль твоей красоте
примерять украшенье метафор?

Знает тот, кто в семь дней сотворил
семицветие белого света,
как голодным тщеславьем твоим
клянчишь ты подаяний поэта?

Прогоняю, стращаю, кляну,
выхожу на балкон. Озираюсь.
Вижу дерево, море, луну,
их беспамятство и безымянность.

Плачу, бедствую, гибну почти,
говорю: о, даруй мне пощаду, —
погуби меня, только прости!
И откуда-то слышу: — Прощаю…

Б. Ахмадулина

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Старый Крым

Куры, яблони, белые хаты —
Старый Крым на деревню похож.
Неужели он звался Солхатом
И ввергал неприятеля в дрожь?

Современнику кажется странным,
Что когда-то, в былые года,
Здесь бессчетные шли караваны,
Золотая гуляла Орда.

Воспевали тот город поэты,
И с Багдадом соперничал он.
Где же храмы, дворцы, минареты?—
Погрузились в истории сон…

Куры, вишни, славянские лица,
Скромность белых украинских хат.
Где ж ты, ханов надменных столица —
Неприступный и пышный Солхат?

Где ты, где ты?— ответа не слышу.
За веками проходят века.
Так над степью и над Агармышем
Равнодушно плывут облака…

Ю. Друнина

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Гурзуф

В большом полукружии горных пород,
Где, темные ноги разув,
В лазурную чашу сияющих вод
Спускается сонный Гурзуф,
Где скалы, вступая в зеркальный затон,
Стоят по колено в воде,
Где море поет, подперев небосклон,
И зеркалом служит звезде,—
Лишь здесь я познал превосходство морей
Над нашею тесной землей,
Услышал медлительный ход кораблей
И отзвук равнины морской.
Есть таинство отзвуков. Может быть, нас
Затем и волнует оно,
Что каждое сердце предчувствует час,
Когда оно канет на дно.
О, что бы я только не отдал взамен
За то, чтобы даль донесла
И стон Персефоны, и пенье сирен,
И звон боевого весла!

Н. Заболоцкий

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Крым

Хожу,
гляжу в окно ли я
цветы
да небо синее,
то в нос тебе магнолия,
то в глаз тебе
глициния.
На молоко
сменил
чаи
в сиянье
лунных чар.
И днем
и ночью
на Чаир
вода
бежит, рыча.
Под страшной
стражей
волн-борцов
глубины вод гноят
повыброшенных
из дворцов
тритонов и наяд.
А во дворцах
другая жизнь:
насытясь
водной блажью,
иди, рабочий,
и ложись
в кровать
великокняжью.
Пылают горы-горны,
и море синеблузится.
Людей
ремонт ускоренный
в огромной
крымской кузнице.

В. Маяковский

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Крым

Назло неистовым тревогам,
ты, дикий и душистый край,
как роза, данная мне Богом,
во храме памяти сверкай!. .
Тебя покинул я во мраке:
качаясь, огненные знаки
в туманном небе спор вели
над гулом берегов коварных.
Кругом, на столбиках янтарных,
стояли в бухте корабли.

В краю неласковом скучая,
все помню — плавные поля,
пучки густые молочая,
вкус теплых ягод кизиля;
я любовался мотыльками
степными — с красными глазками
на темных крылышках… Текла
от тени к тени золотистой,
подобна музыке волнистой,
неизъяснимая яйла!

О, тиховейные долины,
полдневный трепет над травой,
и холм — залет перепелиный…
О, странный отблеск меловой
расщелин древних, где у края
цветут пионы, обагряя
чертополоха чешую,
и лиловеет орхидея…
О, рощи буковые, где я
подслушал, Пан, свирель твою!

Воображаю грань крутую
и прихотливую яйлы,
и там — таинственную тую,
а у подножия скалы —
сосновый лес… С вершины острой
так ясно виден берег пестрый,
хоть наклонись да подбери!
Там я не раз, весною дальней,
встречал, как счастье, луч начальный
и ветер сладостный зари…

Там, ночью звездной, я порою
о крыльях грезил… Вдалеке,
меж гулким морем и горою,
огни в знакомом городке,
как горсть алмазных ожерелий,
небрежно брошенных, горели
сквозь дымку зыбкую, и шум
далеких волн и шорох бора
мне посылали без разбора
за роем рой нестройных дум!

Любил я странствовать по Крыму…
Бахчисарая тополя
встают навстречу пилигриму,
слегка верхами шевеля;
в кофейне маленькой, туманной,
эстампы английские странно
со стен засаленных глядят.
лет полтораста им — и боле:
бои былые — тучи, поле
и куртки красные солдат.

И посетил я по дороге
чертог увядший. Лунный луч
белел на каменном пороге
В сенях воздушных капал ключ
очарованья, ключ печали,
и сказки вечные журчали
в ночной прозрачной тишине,
и звезды сыпались над садом.
Вдруг Пушкин встал со мною рядом
и ясно улыбнулся мне…

О, греза, где мы ни бродили!
Там дни сменялись, как стихи…
Баюкал ветер, а будили
в цветущих селах петухи.
Я видел мертвый город: ямы
былых темниц, глухие храмы.
безмолвный холм Чуфуткалэ…
Небес я видел блеск блаженный,
кремнистый путь, и скит смиренный,
и кельи древние в скале.

На перевале отдаленном
приют — старик полуслепой
мне предложил, с поклоном сонным.
Я утомлен был. Над тропой
сгущались душные потемки;
в плечо впивался мне котомки
линючий, узкий ремешок;
к тому ж над лысиною горной
повисла туча, словно черный,
набухший, бархатный мешок.

И тучу, полную жемчужин,
проткнула с хохотом гроза,
и был уютен малый ужин
в татарской хижине: буза,
черешни, пресный сыр овечий…
Темнело. Тающие свечи
на круглом низеньком столе,
покрытом пестрой скатереткой,
мерцали ласково и кротко
в пахучей, теплой полумгле.

И синим утром я обратно
спустился к морю по пятам
своей же тени. Неопрятно
цвели на кручах, тут и там,
деревья тусклые Иуды,
на камнях млели изумруды
дремотных ящериц, тропа
вилась меж садиков веселых;
пел ручеек, на частоколах
белели козьи черепа.

О, заколдованный, о, дальний
воспоминаний уголок!
Внизу, над морем, цвет миндальный,
как нежно-розовый дымок,
и за поляною поляна,
и кедры мощные Ливана,
аллей пленительная мгла
(приют любви моей туманной!),
и кипарис благоуханный,
и восковая мушмула…

Меня те рощи позабыли…
В душе остался мне от них
лишь тонкий слой цветочной пыли…
К закату листья дум моих
при первом ветре обратятся,
но если Богом мне простятся
мечты ночей, ошибки дня,
и буду я в раю небесном,
он чем-то издавна известным
повеет, верно, на меня!

В. Набоков

Красивые стихотворения про Крым

От Севастополя до Ялты

Вам, горы юга, вам, горы Крыма,
Привет мой северный!
В автомобиле — неудержимо,
Самоуверенно!
Направо море; налево скалы
Пустынно-меловы.
Везде провалы, везде обвалы
Для сердца смелого.
Окольчит змейно дорога глобус, —
И нет предельного!
От ската к вскату дрожит автобус
Весь цвета тельного.
Пыль меловая на ярко-красном —
Эмблема жалкого…
Шоффэр! а ну-ка движеньем страстным
В волну качалковую!

И. Северянин

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Вдох Крыма перед долгими снегами,
глоток уже туманного бальзама,
и сердце где-то в горле, и слеза
от ветра спеет, и гора – не горе,
да облако за ней легло на море,…
и медяки рассыпали леса.

Кипит гряда легированным сплавом,
ни слева одиночества, ни справа,
а только хруст, дыханье, светотень.
Так высоко, что можно выпасть в небо,
и все, что недодумано и недо-
расслышано — сгорит, как этот день.

И справа круча облака, и слева,
а впереди горит шиповник спелый,
и здесь сейчас со мною все мои…
Я слышу их спасительную поступь.
Нигде нет одиночества, а просто
скользит тропа с шуршанием змеи.

В. Сыроватский

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Крым. Новый Свет

О,Крым! Восьмое чудо света
Рай для художника, поэта
Мечтала о тебе всегда
И вот я здесь, сбылась мечта
Куда ни гляну, просто диво
И восхищаясь красотой
Вдоль гор над морем по обрыву
Пройду Галицинской тропой
Петляя по горам и скалам
Между двух бухт я окажусь
И чтоб быть ближе к облакам
Я на мыс Капчик поднимусь
Я в можжевеловую рощу
Спустившись с мыса попаду
И окунусь в целебный воздух
На землю навзничь упаду
Хочу встречать рассветы,зори
Смотреть, дышать, снимать,писать
Купаться в черном»синем»море
И никуда не уезжать
О Крым! Тебя я воспеваю
Здесь заповедных мест не счесть
Ещё не раз вернусь сюда я
А в Новый Свет сочту за честь!

С. Грязнова

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Воспоминания о Крыме

Не ночь, не звезды, не морская пена, —
Нет, в памяти доныне, как живой,
Мышастый ослик шествует степенно
По раскаленной крымской мостовой.

Давно смирен его упрямый норов:
Автомобиль прижал его к стене,
И рдеет горка спелых помидоров
В худой плетенке на его спине.

А впереди, слегка раскос и черен,
В одних штанишках, рваных на заду,
Бритоголовый толстый татарчонок,
Спеша, ведет осленка в поводу.

Между домов поблескивает море,
Слепя горячей синькою глаза.
На каменном побеленном заборе
Гуляет бородатая коза.

Песок внизу каймою пены вышит,
Алмазом блещет мокрое весло,
И валуны лежат на низких крышах,
Чтоб в море крыши ветром не снесло.

А татарчонку хочется напиться.
Что Крым ему во всей его красе?
И круглый след ослиного копытца
Оттиснут на асфальтовом шоссе.

Д. Кедрин

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Мы с тобой ещё будем в Крыму

Золотого муската приму,
Пальцы стисну — аж хрустнут фаланги.
Нам поможет хранитель наш ангел,
Мы с тобой ещё будем в Крыму!

Нас еще изабеллы лоза
Исцелит от столичного сплина, —
Лишь бы годы не горбили спину,
Лишь бы солнце слепило глаза.

Где бы век ни пришлось куковать,
Сколько б жизнь ни расставила вешек, —
Как соленый миндальный орешек
Нам с тобой ещё Крым смаковать!

Отпускные деньки коротки,
Но они повторятся, ей-богу! —
Лишь бы смерть не пристроилась в ногу,
Лишь бы жизнь не брала за грудки.

Уроженцы рождественских стуж,
Накануне отъезда в столицу
Мы свои посмуглевшие лица
Запрокинем под солнечный душ!

Ни айву не хочу, ни хурму, —
Лишь бы море под солнцем искрило,
Лишь бы знать, уезжая из Крыма:
Мы с тобой ещё будем в Крыму!

В. Егоров

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

В горах Коктебеля

Стою я в горах Коктебеля
На море влюбленно смотрю
За все,что я в жизни имею
Вселенную благодарю
Спасибо за то что я вижу
Природу, рассвет и закат
Кораблик подходит к причалу
И чайки над морем парят
Спасибо за то, что я слышу
Плеск моря и трель соловья
Как дождь барабанит по крыше
Шум ветра и гул бытия
Спасибо, что часто встречаю
Я добрых людей на пути
Поддержку друзей ощущая
Мне легче по жизни идти
Стою я в горах Коктебеля
На море влюбленно смотрю
За все, что я в жизни имею
Вселенную благодарю.

С. Грязнова

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Обрывы Крыма так волнисты,
круты висты, что только со
ступенек падая здесь вниз, ты
увидишь всё, запомнишь всё.

Всё промелькнет, как кадры фильма.
На ус мотает «Мистер Вульф»:
уж если вяжет кедры фирма,
то одинаковых нет двух.

Ступенек вверх не будет! — скачет
фотограф, прихвостень, шутник
вокруг одной старухи — значит,
подъем продолжится без них.

Старуха та сгорела, бог с ней.
Забыта тяжесть всех имен.
Неаполь Скифский ночью поздней
открыл ворота, пуст и мертв.

Сломав морскую панораму,
встает на рейд «Карадениз».
Весь день кругами водишь даму,
да вынимаешь деньги из…

А волны так в конце ажурны,
и диск в начале их бордов.
Ночные молнии бесшумны
на склонах древних городов.

Чтоб вспомнить росчерком гористым
одним весь Крым — чтоб вспомнить всё,
здесь в пропасть падают со свистом,
сорвавшись с лестницы, месьё…

Большим, наверно, было б свинством
забыть, как бомж читал Басё!

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Евпаторийские мотивы …

И вновь мой город оживёт
Уж как он к лету принаряжен
И отдыхающий народ
Заполнит улицы, и пляжи
Да, будет так, и в этот год.

Гудки с вокзала поездов
Такси на площади рядами
Из многих южных городов
Мой самый тихий, Богом данный…
Все из желаемых удобств.

И новых тысячи людей
Его разбудут эхом гулким
Шагов, и поведут детей
Блуждая — к морю, переулком
Дивясь из камня красоте

И ровно 26 веков
Здесь памятники в тени летней
До них дотронуться легко
В конце 20-го столетия…
Начало мира ж-глубоко…

Опять по Фрунзе, что ни час
Звоночки третьего трамвая
И будет музыка звучать
И к полночи не умолкая…
Ей море будет отвечать…

Лечиться или отдыхать,
Иль так: приехать — окунуться
Кто — первую Любовь встречать,
А кто — побыть собой, очнуться…
А кто — Судьбы искать, опять…

Ждут дельфинарий и кафе
И официанты рано утром
От моря с солнцем под шафэ
Спешать работать в рестораны…
Девчонка — юбочка гофрэ…

И здравниц белых корпуса
Подобны кораблям мечтаний
В них книг — волшебного читанье
И игр — звонки голоса,
А для влюблённых — небеса.

И снова этот город ждёт
Тех, кто бывал и не бывали
Здесь взрослый время проведёт
Здесь детвора — не унывает…
Все дни как праздник — без забот…

Здесь я желаю вам найти
Того, что вы зовёте счастьем
Не говорить: «прощай — прости»
А в поездах, вас уносящих,
Не забывать сюда пути…

А. Абдулов

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

А я вот болею Крымом,
Его вкусно-свежим воздухом.
И узких дорог серпантином,
И с гор опустившимся облаком.
Ночами днепровскими снежными,
Когда ветер воет за окнами,
Я вижу утесы прибрежные
И гальку умытую, мокрую.

Закаты торжественно-пряные
И тень от аллей кипарисовых
Любить никогда не устану я.
Могу бесконечно описывать,
Как запах пьянит можжевеловый,
Вино греет солнечной сладостью
И вкус у инжира, у спелого,
Как вкус самой искренней радости.

Гурзуф, Симеиз, Айвазовское,
Ай-Петри и Ялта-красавица,
Дворцы с красотой своей броскою,
Как могут кому-то не нравиться?
Египет всех манит «инклюзивом»
И сервис турецкой Анталии.
А мне нужен Крым, я люблю его
И буду больна им и далее…

Н. Амар

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Коктебель

Солнце льётся, сгоняя продрогшую тень под горами,
Начиная извечную света и тени дуэль, —
Утро снова приходит в целованный всеми богами,
В Тихой бухте сокрытый от глаз, милый рай – Коктебель.

Под лучами теплеют пологие склоны из плюша,
Согреваются волны, и звёзды проснулись на дне.
Можно ухом прижаться к ракушке и море послушать,
А оно, затаившись у ног, будет слушать твой смех…

Бархат спелого персика чувствуешь бархатом кожи –
Сок взрывается, брызжет, течёт по губам и рукам,
И противиться райским соблазнам ты просто не можешь,
Выпивая бокал, полный солнца с вином пополам.

Вечер в волнах мурлычет, драконом ручным серебрится –
Приглашает кататься, погладить, за шею обнять
И подняться туда, где чудесные белые птицы –
Парапланы парят – неземная крылатая рать.

Ночь вернёт в обжитые убежища кроткие тени,
И сведут всех с ума, естества и желанья полны,
Ароматом дурманя, соцветия райских растений…
И не будет нам места для сна под улыбкой луны.

Я хочу показать тебе чудо в долине у моря,
Где струится в волнах золочёных небес канитель,
Где в горах даже воздух на счастье в веках заговорен –
Милый маленький рай на далёкой земле – Коктебель…

А. Росс

Стихи о Крыме — сборник коротких и красивых для детей

Как же красив Крым! История об этом полуострове известна во всем мире. Удивительная и многообразная природа поражает своим великолепием. Горы, водопады, поля, все есть в Крыму. А памятников архитектуры и наследия прошлого, просто не счесть. Ночи в Крыму удивляют своей оживленностью, будто с приходом темного времени суток город просыпается.

Предлагаем Вашему вниманию красивые стихи о Крыме.


Анатолий Абдулов — Евпаторийские мотивы … 

И вновь мой город оживёт
Уж как он к лету принаряжен
И отдыхающий народ
Заполнит улицы, и пляжи
Да, будет так, и в этот год.  

Гудки с вокзала поездов
Такси на площади рядами
Из многих южных городов
Мой самый тихий, Богом данный… 
Все из желаемых удобств. 

И новых тысячи людей
Его разбудут эхом гулким
Шагов, и поведут детей
Блуждая — к морю, переулком
Дивясь из камня красоте

И ровно 26 веков
Здесь памятники в тени летней
До них дотронуться легко
В конце 20-го столетия… 
Начало мира ж-глубоко… 

Опять по Фрунзе, что ни час
Звоночки третьего трамвая
И будет музыка звучать
И к полночи не умолкая… 
Ей море будет отвечать… 

Лечиться или отдыхать, 
Иль так: приехать — окунуться
Кто — первую Любовь встречать, 
А кто — побыть собой, очнуться… 
А кто — Судьбы искать, опять… 

Ждут дельфинарий и кафе
И официанты рано утром
От моря с солнцем под шафэ
Спешать работать в рестораны. .. 
Девчонка — юбочка гофрэ… 

И здравниц белых корпуса
Подобны кораблям мечтаний
В них книг — волшебного читанье
И игр — звонки голоса, 
А для влюблённых — небеса. 

И снова этот город ждёт
Тех, кто бывал и не бывали
Здесь взрослый время проведёт
Здесь детвора — не унывает… 
Все дни как праздник — без забот… 

Здесь я желаю вам найти
Того, что вы зовёте счастьем
Не говорить: «прощай — прости»
А в поездах, вас уносящих, 
Не забывать сюда пути… 

В.Егоров — «Мы с тобой ещё будем в Крыму»

Золотого муската приму,
Пальцы стисну — аж хрустнут фаланги.
Нам поможет хранитель наш ангел,
Мы с тобой ещё будем в Крыму!

Нас еще изабеллы лоза
Исцелит от столичного сплина, —
Лишь бы годы не горбили спину,
Лишь бы солнце слепило глаза.

Где бы век ни пришлось куковать,
Сколько б жизнь ни расставила вешек, —
Как соленый миндальный орешек
Нам с тобой ещё Крым смаковать!

Отпускные деньки коротки,
Но они повторятся, ей-богу! —
Лишь бы смерть не пристроилась в ногу,
Лишь бы жизнь не брала за грудки.

Уроженцы рождественских стуж,
Накануне отъезда в столицу
Мы свои посмуглевшие лица
Запрокинем под солнечный душ!

Ни айву не хочу, ни хурму, —
Лишь бы море под солнцем искрило,
Лишь бы знать, уезжая из Крыма:
Мы с тобой ещё будем в Крыму!

Анна Мартынова — В пустыне гор

В пустыне гор, где с крепостного валаобзор широк,
кукушка нам беду накуковала
на долгий срок.

Мне — камни бить, тебе — нагой
метаться на тех холмах,
где судит судьбы чернь
магометанства в ночных чалмах,

где нам не даст и вспомнить про
свободу
любой режим,
затем что мы к затравленному роду
принадлежим.

Давно пора не задавать вопросов,
бежать людей.
Кто в наши дни мечтатель и философ,
тот иудей.

И ни бедой, ни грустью не поборот
в житейской мгле,
дарю тебе на память чудный город —

Максим Березовый — Чуфут-Кале

Твои черты вечерних птиц
безгневнейзовут во мгле.
Дарю тебе на память город древний —
Чуфут-Кале.

Как сладко нам неслыханное
имя назвать впервой.
Пускай шумит над бедами земными
небес травой.

Недаром ты протягивала ветки
свои к горам,
где смутным сном чернелся город
ветхий,
как странный храм.

Не зря вослед звенели птичьи стаи,
как хор светил,
и Пушкин сам наш путь в Бахчисарае
благословил.

Мы в горы шли, сияньем души вымыв,
нам было жаль,
что караваны беглых караимов
сокрыла даль.

Чуфут пустой, как храм над
пепелищем,
Ч у фут ничей,
и, может быть, мы в нем себе отыщем
приют ночей.

Тоска и память древнего народа
к нему плывут,
и с ними мы сквозь южные ворота
вошли в Чуфут.

Покой и тайна в каменных молельнях,
в дворах пустых.
Звенит кукушка, пахнет можжевельник,
быть хочет стих.

Лика Медведева — Херсонес

Какой меня ветер занёс в Херсонес?
На многое пала завеса,
но греческой глины могучий замес
удался во славу Зевеса.

Кузнечики славы обжили полынь, и
здесь не заплачут по стуже —
кто полон видений бесстыжих богинь и
верен печали пастушьей.

А нас к этим скалам прибила тоска,
трубила бессонница хрипло,
но здешняя глина настолько вязка,
что к ней наше горе прилипло.

Нам город явился из царства цикад,
из жёлтой ракушечной пыли,
чтоб мы в нём, как в детстве, брели
наугад
и нежно друг друга любили…

Подводные травы хранят в себе йод,
упавшие храмы не хмуры,
и лира у моря для мудрых поёт про
гибель великой культуры…

В изысканной бухте кончалась одна
из сказок Троянского цикла.
И сладкие руки ласкала волна,
как той, что из пены возникла.

И в прахе отрытом всё виделись мне
дворы с миндалём и сиренью.
Давай же учиться у жёлтых камней
молчанью мечты и смиренью.

Да будут нам сниться воскресные сны
про край, чья душа синеока, где днища
давилен незримо красны от гроздей
истлевшего сока.

Марьяна Наливайка — Феодосия

В радостном небе разлуки зарю
дымкой печали увлажню:
гриновским взором прощально
смотрю на генуэзскую башню.

О, как пахнуло весёлою тьмой из
мушкетёрского шкафа,— рыцарь
чумазый под белой чалмой —
факельноокая Кафа!

Жёлтая кожа нагретых камней,
жаркий и пыльный кустарник —
что-то же есть маскарадное в ней,
в улицах этих и зданьях.

Тешит дыханье, холмами зажат,
город забавный, как Пэппи,
а за холмами как птицы лежат
пёстроцветущие степи.

Алым в зелёное вкрапался мак,
чёрные зёрнышки сея.
Море синеет и пенится, как
во времена Одиссея.

Чем сгоряча растранжиривать прыть
по винопийным киоскам,
лучше о Вечности поговорить со
стариком Айвазовским.

Чьи не ходили сюда корабли,
но, удалы и проворны,
сколько богатств под собой погребли
сурожскоморские волны!

Ласковой сказке поверив скорей,
чем историческим сплетням,
тем и дышу я, платан без корней,
в городе тысячелетнем.

И не нарадуюсь детским мечтам,
что, по-смешному заметен,
Осип Эмильевич Мандельштам
рыскал по улочкам этим.


Иосиф Бродский — «Приехать морю в несезон…

«Приехать морю в несезон,
помимо матирьяльных выгод,
имеет тот ещё резон,
что это — временный, но выход
за скобки года, из ворот
тюрьмы. Посмеиваясь криво,
пусть Время взяток не берёт,
Пространство, друг, сребролюбиво!

Орёл двугривенника прав,
Четыре времени поправ!

Здесь виноградники с холма
Бегут темно-зеленым туком.
Хозяйки белые дома
Здесь топят розоватым буком.
Петух вечерний голосит
Крутя замедленное сальто,
Луна разбиться не грозит
О гладь щербатую асфальта.
Её и тьму других светил
Залив бы с лёгкостью вместил.

Когда так много позади
Всего, в особенности — горя,
Поддержки чьей-нибудь не жди,
Сядь в поезд, высадись у моря.
Оно обширнее. Оно
И глубже. Это превосходство — 
Не слишком радостное. Но
Уж если чувствовать сиротство,
то лучше в тех местах, чей вид
волнует, нежели язвит.

Виктор Сыроватский — Вдох Крыма

Вдох Крыма перед долгими снегами, 
глоток уже туманного бальзама, 
и сердце где-то в горле, и слеза 
от ветра спеет, и гора – не горе, 
да облако за ней легло на море,… 
и медяки рассыпали леса.

Кипит гряда легированным сплавом, 
ни слева одиночества, ни справа, 
а только хруст, дыханье, светотень. 
Так высоко, что можно выпасть в небо, 
и все, что недодумано и недо- 
расслышано — сгорит, как этот день.

И справа круча облака, и слева, 
а впереди горит шиповник спелый, 
и здесь сейчас со мною все мои… 
Я слышу их спасительную поступь.  
Нигде нет одиночества, а просто 
скользит тропа с шуршанием змеи.

Юлия Друнина — Да здравствуют южные зимы! 

Да здравствуют южные зимы! 
В них осень с весной пополам. 
За месяц январского Крыма 
Три лета курортных отдам. 

Здесь веришь, что жизнь обратима, 
Что годы вдруг двинулись вспять. 
Да здравствуют южные зимы!— 
Короткая их благодать.  

Борис Чичибабин — Карадаг

Еще недавно ты со мной,
два близнеца в страде земной,
молились морю с Карадага.
Над гулкой далью зрел миндаль,
мой собеседник был Стендаль,
а я был радостный бродяга.
И мир был только сотворён,
и белка рыжим звонарём
над нами прыгала потешно.
Зверушка, шишками шурша,
видала, как ты хороша,
когда с тебя снята одежда.

Борис Чичибабин — Массандра

Водою воздух голубя,
на обнажённую тебя
смотрела с нежностью
Массандра,
откуда мы, в конце концов,
вернулись в горький край
отцов,
где грусть оставили назавтра.

Борис Чичибабин — На южном побережье

Как ни стыжусь текущих дней,
быть сопричастником
стыдней,—
ох, век двадцатый, мягко
стелешь!
Освобождаюсь от богов,
друзей меняю на врагов и
радость вижу в красоте лишь.
Ложь дня ко мне не приросла.
Я шкурой вызнал силу зла,
я жил, от боли побелевший,
но злом дышать невмоготу
тому, кто видел наготу
твою на южном побережье.

Виктория Милайлова — Судак

Когда мы устанем от пыли и прозы,пожалуй,
поедем в Судак.
Какие огромные белые розы
там светят в садах.

Деревня — жаровня. А что там
акаций!
Каменья, маслины, осот…
Кто станет от солнца степей
домогаться
надменных красот?

Был некогда город алчбы и
торговли
со стражей у гордых ворот,
но где его стены и где его кровли?
И где его род?

Лишь дикой природы пустынный
кусочек,
смолистый и выжженный край.
От судей и зодчих остался песочек —
лежи загорай.

Чу, скачут дельфины! Вот бестии.
Ух ты, как пляшут!
А кто ж музыкант?
То розовым заревом в синие бухты
смеется закат.

На лицах собачек, лохматых и
добрых, весёлый и мирный оскал, и
щёлкают травы на каменных
ребрах у скаредных скал.

А под вечер ласточки вьются на
мысе
и пахнет полынь, как печаль.
Там чертовы кручи, там грозные
выси и кроткая даль.

Мать-Вечность царит над нагим
побережьем,
и солью горчит на устах,
и дремлет на скалах, с которых
приезжим сорваться — пустяк.

Одним лишь изъяном там жребий
плачевен и нервы катают желвак:
в том нищем краю не хватает
харчевен и с книгами — швах.

На скалах узорный оплот генуэзцев,
тишайшее море у ног,
да только в том месте я долго
наесться, голодный, не мог.

А всё ж, отвергая житейскую нехоть
— такой уж я сроду чудак,— отвечу,
как спросят: «Куда нам поехать?» —
«Езжайте в Судак».


Марк Даниленко — Восточный Крым

Восточный Крым, чья синь седа,
а сень смолиста,—
нас, точно в храм, влекло
сюда
красе молиться.

Я знал, влюбленный в кудри трав,
в колосьев блёстки, что
в ссоре с радостью не прав
Иосиф Бродский.

Но разве знали ты и я
в своей печали,
что космос от небытия
собой спасали?

Мы в море бросили пятак,—
оно — не дура ж,—
чтоб нам вернуться бы в Судак,
в старинный Сурож.

О сколько окликов и лиц,
нам незнакомых,
у здешней зелени, у птиц
и насекомых!..

Росли пахучие кусты
и реял парус
у края памяти, где ты
со мной венчалась.

Доверясь общему родству,
постиг, прозрев, я,
что свет не склонен к воровству,
не лгут деревья.

Все пело любящим хвалу,
и, словно грезясь, венчая
башнями скалу,
чернелась крепость…

А помнишь, помнишь: той порой
за солнцем следом мы шли
под Соколом-горой
над Новым Светом?

А помнишь, помнишь: тайный скит,
приют жар-птицын, где в золотых
бродильнях спит
колдун Голицын?

Да, было доброе винцо,
лилось рекою. Я целовал
тебя в лицо —
я пил другое…

В разбойной бухте, там, где стык
двух скал ребристых, тебя
чуть было не настиг
сердечный приступ.

Но для воскресших смерти нет, а
жизнь без края —
лишь вечный зов, да вечный свет, да
ширь морская!

Она колышется у ног,
а берег чуден, и то, что видим,
лишь намёк
на то, что чуем.

Шуруя соль, суша росу ль,
с огнём и пеной лилась
разумная лазурь
на брег небренный.

И, взмыв над каменной грядой,
изжив бескрылость, привету
вечности родной
душа раскрылась!

М. Волошин — Город Керчь

Город Керчь
Твоей тоской душа томима, 
Земли утерянных богов! 
Дул свежий ветр… Мы плыли мимо 
Однообразных берегов. 

Ныряли чайки в хлябь морскую, 
Клубились тучи. Я смотрел, 
Как солнце мечет в зыбь стальную 
Алмазные потоки стрел, 
Как с черноморскою волной 

Азова илистые воды 
Упорно месит ветр крутой 
И, вестник близкой непогоды, 
Развертывает свитки туч. 
Срывает пену, вихрит смерчи, 

И дальних ливней темный луч 
Повис над берегами Керчи.

Стихи о Крыме без автора

Мне компас не нужен, чтоб встретиться с летом.
Все стороны Крыма откроют секреты.
Нам старые камни поведают мифы,
Как жили здесь тавры и правили скифы.

Все тайны – от Дороса до Феодоро…
Начнем с Херсонеса, закончим Боспором.
И снова на юг, где Аллаха клинок
Твердыню земную сурово рассек –

К Большому каньону с волшебной водой,
Умоешься – станешь навек молодой.
Теперь же вперед! Тебя ждет Чатыр-Даг
В глубинах пещер вечный холод и мрак.

Здесь скрыта от мира людей красота,
Что тысячи лет создавала вода.
А дальше – до неба достать поспеши!
Взойди на таинственную Демерджи

(Когда-то она звалась дымной горой),
Вокруг посмотри, насладись высотой.
Ах, если бы птицей весь Крым облететь…
Но времени мало, всего не успеть.

А значит, опять я вернусь, чтобы где-то
В горах снова праздновать Крымское лето. 

∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞

Я в Старый Крым приехала впервые.
Уютно здесь, как в доме у друзей.
Цветы на клумбах ало-золотые,
Стоит под солнцем Гриновский музей.

Я здесь забыла подмосковный холод,
Гуляя средь деревьев и домов.
Ты так спокоен, теплый, древний город
В изящном обрамлении холмов.

Я в Старый Крым приехала впервые.
Живет он под медовой тишиной.
Когда уйду, пускай с лугов России
Сюда летит привет горячий мой.  

∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞

Жёлтое солнце Крыма
Летом палит нещадно,
В море его закину
Золотом Ариадны!

Блеском на водных кручах,
Тёплым песком прибоя,
Не упуская случай
Солнце моё со мною.

Волны лазурной рябью
Пусть наберутся силы!
Море — ты снова рядом,
Море — ты так красиво!

Солнце и море вместе —
Нет для меня дороже!
Был бы я счастлив, если
Вы так считали тоже!

∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞

Севастопольская осень —
Малахит и бирюза.
Севастопольская осень,
Золотистые глаза.
Струйки солнечного света,
Бухты синее стекло…
То ли осень, то ли лето —
Ясно, тихо и тепло.

На душе — светло и чисто.
Небо — в легком серебре.
И немного желтых листьев —
Всё же осень на дворе.
Севастопольская осень —
Чуть прохладный ветерок.
Севастопольская осень,
Винограда свежий сок.

Пляж — в тиши и запустении,
Нет курортной суеты.
И приходит вдохновение,
И рождаются мечты.
Севастопольская осень,
Сентября шальные дни.
Севастопольская осень —
Осень, болдинской сродни.

∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞

Ялта, Евпатория, Алушта,
Кто из них прекраснейшая, спорят.
Крымский полуостров, как ракушка,
Нам на радость выброшен из моря.

Здесь легенды Трои и Эллады
С вашей, города, сплелись судьбою.
Каждый город ждет своей награды,
Каждый город так хорош собою!

Здесь, в долинах солнечного рая,
Все прекрасны, и нелепа ссора.
Симферополь, как Парис, сжимает
Золотое яблоко раздора.

Ялта, Евпатория, Алушта…
Вы не спорьте, милые, не надо!
Скоро всем вам хватит потому что
Спелых крымских яблок из сада!

∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞

Крым – территория России, —
На этом точка потому,
Что многие так безудержно
Перечат смыслу здравому…
Во всем не Путин виноват,
Который в Крым прислал солдат,

А кровопийца Яценюк,
Турчинов, лидеры бандюг.
Спонсировал «майдан» ведь «запад», —
Оттуда же явился снайпер.
Простых людей кто убивал
И зверским пыткам подвергал? —

Ты думаешь – все понимаешь,
Когда в политику вникаешь?!
Кто в украинских новостях
Навеивает ложью страх
И журналистам угрожает,
Правдивых с должностей снимает,

Внушая за оружие взяться
И на войну войскам собраться?
Нам ли судить главы земель
И обвинять во зле Россию,
Способствовавшею бессилию
Бесов Крым наш теребить?!

∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞

Крым мы любим, наверно, не меньше!
И стихи очень любим о нём,
Но порою шутливые вещи,
Мы читаем, вновь пишем, поём…
Точно также нас манят просторы,
Точно также пьянят песнь цикад,

И чудесные крымские горы,
И сентябрьский ночной звездопад,
Суховеи и горные тропы,
Виноградники, солнце, вино. ..
О Тавриде прекрасные строки,
Все читаем взахлёб и давно!

∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞

Лишь запах чабреца, сухой и горьковатый,
Повеял на меня — и этот сонный Крым,
И этот кипарис, и этот дом, прижатый
К поверхности горы, слились навеки с ним.

Здесь море — дирижер, а резонатор — дали,
Концерт высоких волн здесь ясен наперед.
Здесь звук, задев скалу, скользит по вертикали,
И эхо средь камней танцует и поет.

∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞

Море и скалы. Солнце и море.
Античным философам вторя,
Иду не спеша по разбитой дороге.
Обуты в сандалии босые ноги…

Покоен утром Новый Свет.
Над морем медленный рассвет,
В амфитеатре скал и гор,
Ночной грозе наперекор,

Залив и лодки рыбаков,
И жены, ждущие улов…
Полчаши темной бирюзы…
А мне — минувшего призы,

В корнях раскидистой сосны
(Сбылись мечтательные сны!
Потоками размыты черепки:
Обломок кирпича и битые горшки,

И перламутр моллюска средь золы,
Барашков обгорелые мослы,
И донце килика, и рукоять…
Здесь время обратилось вспять.

Тонка эпох связующая нить —
Её дано нам сохранить,
Как очагов погасших дым
Вдоль троп, пересекавших Крым…

В тени, у виноградного куста,
Под аркой старого моста,
Ступени, падающие вниз,
Ведут не в ад, но в Парадиз.
Старинный грот, а в нем родник
Устроил титулованный старик…

Здесь — по обычаю древней Эллады —
Вино разбавляю водою прохладной.
Вечные волны, скользящие рядом,
Я провожаю невидящим взглядом.

∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞

Крымская ночь! Крымская ночь!
Праздник цветов и прибоя!
В черной воде — золотое руно,
Брошенное звездою.

Крымская ночь мне для счастья дана,
Свет и любовь в ее взоре.
Инопланетная гостья — луна
Мост навела через море.

Крымская ночь! Крымская ночь!
Горы, листва, водопады.
Воздух из трав пьет сухое вино,
Звонко стрекочут цикады.

Пляшет волна, весела и резва,
Словно в театре балета.
Крымская ночь — карнавал волшебства,
Песня соленого ветра.

Сколько богатства мне сразу дано,
Сколько простора и воли!
Крымская ночь! Южная ночь!
Праздник травы и магнолий!

∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞

Над морем рассвет золотится
И красок меняет тона.
Всё искренним счастьем лучится
И нежно играет волна!

Чудесная розовость неба
Ласкает и душу и взор!
О если, да крылья бы мне бы! —
Впорхнула б в рассветный узор!

И птицей летала б над морем,
Впитала б его красоту,
И солнечным чудо-настоем
Лила бы на мир доброту!

Какое прекрасное действо
Узорить зарёй небосвод!
Кудесник рассвет чародейством
Приветствует солнца восход!

∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞

Солнечно и снежно в зимнем Партените!
Это город-нежность, только посмотрите. ..
Горы, солнце, море — летом и зимою
Встретимся мы вскоре там опять с тобою!
Это город-сказка, волшебство природы!

Звёзды, будто глазки, смотрят с небосвода!
И рассветы — чудо и закаты тоже!
Вечно помнить буду, нет его дороже!
Партенит-красавец, Партенит -кудесник
Вечно будут славить и в стихах и в песнях!

∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞

Скользящие, в степи и в море
Дельфин, перекати трава…
Их вечно радует раздолье
Что дарят Крымские ветра

Склонила стебелёк травинка
По дуновению ветерка
Плывёт волнистая морщинка
По прядям ковыля слегка

И штиль почти разволновался
Купает небо горизонт
Но ветер снова поменялся
Непредсказуемый призёр

Взовьётся скакуном игриво
Летящий лидер, на кругу
С искрящейся ковыльной гривой
На черноморском берегу

По морю-полю пробежится
И вырвется за облака
Ну а травинка распрямится
И снова штиль… до ветерка…

∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞

Старинный друг, поговорим,
Старинный друг, ты помнишь Крым?
Вообразим, что мы сидим
Под буком темным и густым.
Медуз и крабов на мели

Босые школьники нашли,
За волнорезом залегли
В глубоком штиле корабли,
А море, как веселый пес,
Лежит у отмелей и кос

И быстрым языком волны
Облизывает валуны.
Звезда похожа на слезу,
А кипарисы там, внизу,
Как две зеленые свечи

В сандалом пахнущей ночи.
Ты закурил и говоришь:
«Как пахнет ночь! Какая тишь!
Я тут уже однажды был,
Но край, который я любил,

Но Крым, который мне так мил,
Я трехдюймовками громил.
Тогда, в двадцатом, тут кругом
Нам каждый камень был врагом,
И каждый дом, и каждый куст…

Какая перемена чувств!
Ведь я теперь на берегу
Окурка видеть не могу,
Я веточке не дам упасть,
Я камешка не дам украсть.

Не потому ль, что вся земля —
От Крыма и до стен Кремля,
Вся до последнего ручья —
Теперь ничья, теперь моя?
Пусть в ливадийских розах есть

Кровь тех, кто не успел расцвести,
Пусть наливает виноград
Та жизнь, что двадцать лет назад
Пришла, чтоб в эту землю лечь,-
Клянусь, что праздник стоит свеч!

Смотри! Сюда со связкой нот
В пижаме шелковой идет
И поднимает скрипку тот,
Кто грыз подсолнух у ворот.
Наш летний отдых весел, но,

Играя в мяч, идя в кино,
На утлом ялике гребя,
Борясь, работая, любя,
Как трудно дался этот край,
Не забывай, не забывай!..»

Ты смолк. В потемках наших глаз
Звезда крылатая зажглась.
А море, как веселый пес,
Лежит у отмелей и кос,
Звезда похожа на слезу,

А кипарисы там, внизу,
Нам светят, будто две свечи,
В сандалом пахнущей ночи…
Тогда мы выпили до дна
Бокал мускатного вина,-
Бокал за Родину свою,

За счастье жить в таком краю,
За то, что Кремль, за то, что Крым
Мы никому не отдадим.

∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞

6 украинских стихотворений, запечатлевших смелый момент в современной поэзии — The Calvert Journal

Изображение: Andriy_155 под лицензией CC

11 сентября 2020 г.

Выбор: Паула Эризану и Юрий Завадский

Украинская литература имеет давние традиции, восходящие к 11 веку. Один из самых известных поэтов — Тарас Шевченко, живший в 19 веке. Он начал с романтических стихов, а затем перешел к более мрачным строчкам об украинской истории. В сегодняшней Украине поэзия и историчество до сих пор переплетаются. Разнообразие стилей определяет современную украинскую поэзию: от рифмованного до свободного стиха, от печатных сборников до слэма и разговорного слова. Но недавние политические потрясения в стране, от революции Майдана до аннексии Крыма Россией и войны на Донбассе, сделали смелую, прямолинейную поэзию особенно заметной в сегодняшней Украине, а чтения и представления часто посещаются. Приведенная ниже подборка проведет вас от личного к политическому, от литературных суперзвезд, таких как Сергей Жадан, к сильным и многообещающим дебютантам, таким как Элла Евтушенко.

[Итак, я расскажу об этом]
Написано Сергеем Жаданом и переведено Джоном Хеннесси и Остапом Кином

Итак, я расскажу об этом:

про зеленый глаз демона в разноцветном небе.

Глаз, который наблюдает со стороны детского сна.

Глаз неудачника, у которого страх сменяется волнением.

Все началось с музыки,

со шрамами от песен

слышал на осенних свадьбах с другими детьми моего возраста.

Взрослые, которые делали музыку.

Взрослость определяется этим — умением музицировать.

Как будто какая-то новая нота, отвечающая за счастье,

В голосе появляется

,

как будто эта способность врожденная у мужчин:

быть одновременно охотником и певцом.

Музыка — карамельное дыхание женщин,

пахнущие табаком волосы мужчин, которые мрачно

подготовиться к бою на ножах с демоном

, который только что сорвал свадьбу.

Музыка за кладбищенской стеной.

Цветы, которые растут из женских карманов,

школьника, которые заглядывают в камеры смерти.

К кладбищу и воде ведут самые проторенные тропинки.

Вы прячете в земле только самое ценное —

оружие, которое созревает от гнева,

фарфоровые сердца родителей, которые будут звенеть

как песни школьного хора.

Я расскажу об этом—

о духовых инструментах тревоги,

о свадебной церемонии как памятной

как вход в Иерусалим.

Установить ломаный псалмический ритм дождя

под сердцем.

Мужчины, которые танцуют так, как утоляют жажду

степняк своими ботинками.

Женщины, которые держат своих мужчин в танце

вроде не хотят отпускать на войну.

Восточная Украина, конец второго тысячелетия.

Мир наполнен музыкой и огнем.

В темноте издают голос летучие рыбы и поющие животные.

Тем временем почти все, кто тогда женился, умерли.

Тем временем умерли родители людей моего возраста.

Тем временем большинство героев погибло.

Раскрывается небо, горькое, как в новеллах Гоголя.

Эхо, пение людей, собирающих урожай.

Эхо, музыка тех, кто возит камни с поля.

Эхо, оно не прекращается.

Сергей Жадан — один из самых известных украинских поэтов и прозаиков, который собирает многотысячные толпы людей на своих книжных презентациях и мероприятиях.

[осень начинается с чего-то тривиального]
Автор Элла Евтушенко, перевод Юрий Завадский

осень начинается с мелочи: забытые в другом городе ключи, серебряные монеты от кашля в горле, турецкая чашка чая,

медные монеты, вода в батарее,

град,

Я его не почувствовал, а он уже здесь, прижавшись к бездомному коту, потирая лапки

оставляя выцветшие листья на джинсах

только в такую ​​дождливую ночь можно постучать в балконную дверь, только в такую ​​дождливую ночь ее можно открыть

а вот кто будет за ней зависит от того, заснул ли орех на своей страже под окном, дотянутся ли сосны до разорванного края облаков.

и повторяет ли молния рисунок вен на ваших висках.

осень начинается с чего-то детского — стучится в дверь и убегает; Я хочу читать весь день в постели; ты укутан, как мумия, влажная дымка тумана —

и продолжает что-то старое: спиртное не принимает, в коленях пульсирует бриллиант холода

и так далее — каждый раз — и каждый раз это первая тема для разговора

как будто нет ничего важнее этой осени, мокрой как утро под преждевременно облупившейся коркой

ворует эфирное время у рабочих разговоров, перехватывает волну сплетен, ложится с бездомной кошкой на балкон, где должны собираться груды секретов.

осень загоняет нас на кухню и заставляет поставить чайник на

осень начинается с чего-то тривиального, но быстро растет, как чужие дети

грош зимы выкатится из своего холодного чрева, снег укроет мумифицированных нас, застывших в полуслове

тогда никто больше не стучит в окно балкона посреди ночи

и тогда есть вообще риск перестать существовать на время

Элла Евтушенко родилась в 1996 году. Издала нашумевший дебютный сборник «Лихтунг» и выиграла множество поэтических конкурсов в Украине.

У
Автор Дмитрий Лазуткин и перевод Юрия Завадского

небо становится ближе

когда двухместные самолеты садятся на воду

в Ванкувер Бэй

десятки маленьких железных шмелей как будто разговаривают друг с другом:

Я видел спины китов, прыгающих через океан

Я вытащил сноубордиста из ущелья

Я разговаривал с парусом, пока он менял курс

только мы с тобой ничего не знаем о главном

и огромные альбатросы украли наш завтрак

пока мы целовались на упавших соснах

вглядываясь в туманную бухту

птицы порвали нашу еду

ибо не только хлеб

дышит в замедленной съемке

не только картофель фри…

однако

выпуск

может быть продолжением сжатия

и татуировка на шее

Я вычеркнул кончик языка

а потом мы посмотрели на декабрьских волейболисток

вот теплая зима

они такие яркие

остался только в цветных темах

бросать куртки на песок

и я наблюдал за каждым прыгающим мячом

давит сильнее

как солнце обнимает хвост саламандры

как опьяняющий взгляд рыбака обнимает пересушенные сети

и курильщики марихуаны сошлись на кустах магнолии

дышать дышать дышать дышать

этот холодный океан, в котором все ответы сидят на крючках

наши вопросы

этот тихий ветер

который подталкивает острова ближе к берегу

и серьезный китаец пытался остановить время

просачивается между их палками

и коричневые огни выгнали енотов из гнезд

и по нежной просьбе как правильно произносить название моей страны

Я сказал:

Скважина

давайте учиться

первая буква —

ты

Дмитрий Лазуткин — автор нескольких поэтических сборников, поэт-победитель слэма, автор текстов песен. Работает спортивным комментатором и телеведущим.

Любовь в Киеве
Написала Наталья Белоцерковец и перевела Андрей Сороковский

Любовь в Киеве страшнее, чем

Великолепные венецианские страсти. Бабочки

Муха светлая и пятнистая в яркие конусы –

Блестящие крылья мертвых гусениц в огне!

И весна зажгла каштановые свечи!

Нежный вкус дешевой помады,

Дерзкая невинность мини-юбки,

И эти прически, которые не совсем правильно скроены –

Но образы, память и знаки до сих пор волнуют нас…

Трагически очевидно, как последний хит.

Ты умрешь здесь от ножа подлеца,

Твоя кровь растечется, как ржавчина, внутри клейма

Новый Audi в переулке Тартарки.

Сюда прыгнешь с балкона, небо,

Вниз с головой в твой грязный маленький Париж

Одет в секретарскую блузку белого цвета.

Свадьбы от смерти не отличить. ..

Для любви в Киеве страшнее

Идеи нового коммунизма: призраки

Появляться в пьяных ночах

Из Лысой Горы, неся в руках

Красные флажки и горшки с красной геранью.

Ты умрешь здесь от ножа подлеца,

Ты прыгнешь сюда с балкона, с неба, в

Новенькая Ауди из переулка Тартарки

Вниз с головой в твой грязный маленький Париж

Твоя кровь растечется, как ржавчина

на белой секретарской блузке.

Наталья Белоцерковец — известный поэт, редактор и переводчик. Ее стихи вошли в сборник и переведены на дюжину европейских языков.

[Не целуй меня в лоб, как труп]
Автор Юлия Мусаковская и перевод Юрия Завадского

Не целуй меня в лоб, как труп

говорят, чуть ли не в два раза засохли, сами очки и глаза.

Смешанные лекарства со сладостями, страницы книги такие же желтые, как и его кожа.

Он изливает в пустое место несколько своих драгоценных историй.

Я вижу всех главных героев как старых знакомых. На той же больничной койке, в начищенных венгерских ботинках, сидели на корточках сотрудники КГБ — за такие он мог убить. Взгляд насмешливый.

Он сказал, что эти «Битлз», этот факультет иностранных языков не принесут вам никакой пользы.

Все это для избранных, а не для сирот, бедных родственников.

И спрятался, как сыр в масле, тихо, как мышь.

Таких, как ты, ловили на переулках, рубили с корнями.

Уважаемым людям понравилось, это уважали.

Это будет для его сына. За боевой грушей, за живым теплым мясом.

Я тоже вижу эту женщину, ее кривой, светлый рот. Ее

лапки паука, точечный фарфор, металлические инструменты.

Затхлая квартира со слишком высокими потолками.

Но ярче всего я вижу его — крепкого, с гитарой.

С широко открытыми глазами и большими пальцами в карманах джинсов.

В памяти хранятся тысячи книжных страниц.

С лицом, открытым миру. В темную и глубокую воду.

Не для девушки, не для спора —

для свободного набора оружия,

для высокой волны, хоть и не по плечу.

Юлия Мусаковская — львовская поэтесса, лауреат многих премий, автор четырех поэтических сборников, переводчик украинской поэзии на английский язык. Она работает в сфере IT.

Связь
Автор и переводчик Юрий Завадский

Удивительно, как чувства зависят от артериального давления.

Электричество в моем теле мешает мне оставаться на месте.

И все же я заставляю себя не двигаться.

Пальцы нервно бегают по клавиатуре.

Тогда неровные стихи превращаются в грёзы наяву.

Ваши текстовые сообщения следуют за мной по моим стопам.

Не хочу молчать, но мне нечего вам сказать.

День потерян, и никакая таблетка его не вернет.

После дня осталась только неприятная усталость.

Ночь и тревожный сон невозможно вспомнить.

Мне кажется, я счастлив

чувствуя твою теплую близость

и твои пальцы так близко.

О, эти безродные дни, как мои стихи

залейте меня спиртом.

Сегодня весь день утро.

Холодный туман, его капли висят в воздухе.

Пустое осеннее пространство.

Мне кажется, я счастлив рядом с тобой,

Никогда еще я не чувствовал себя таким уверенным и спокойным.

Я сомневаюсь, если все так хорошо,

хотя, поскольку эти дни уже прошли,

Я их вспомню

как лучшие дни.

— Закрой глаза и расслабься, чувствуешь?

— На нас осень и тоска.

— Это я со своим временным кризисом.

Юрий Заведский — поэт, переводчик, литературный критик, перформер, шумовой художник, издатель.

Подробнее

Книги

6 горько-сладких албанских стихов о любви и свободе

Книги

6 современных грузинских стихотворений, которые охватывают жизнь

Книги

Часть птицы: стихотворение конца лета румынской поэтессы Нины Кассиан

украинских военных стихов Бориса Херсонского, Ии Кивы и Василия Махно

24 февраля российские войска вторглись в Украину с нескольких фронтов. Борис Херсонский (1950 г.р.), один из самых известных писателей Украины, опубликовал в Facebook «Missa in tempore belli», комментируя: «Это стихотворение было написано в 2014 году в память о том году. Я повторяю это сегодня». Друзья прокомментировали тревожную уместность того, что возникло как ответ на вторжение в Крым. Херсонский базируется в Одессе, ключевом историческом черноморском порту для торговли и стратегии. Одесса — одна из точек нынешнего вторжения. Там Херсонский заведует кафедрой клинической психологии Одесского национального университета. В советский период он играл важную роль в культуре андеграунда и публиковался по всему СССР в самиздате (неофициальные произведения, распространяемые через сети знакомых).

Большую часть своей карьеры Херсонский писал по-русски, но в последние годы он, как и другие русскоязычные украинские писатели, перешел на украинский. Тем не менее, он опубликовал «Missa in tempore belli» в одноименном сборнике уважаемого российского независимого литературного издателя, базирующегося в Санкт-Петербурге, Ивана Лимбаха. В их ленте в ЖЖ в июне 2014 года он написал: «Эта небольшая книга содержит стихи, написанные за последние несколько месяцев на фоне трагических событий в моей стране — написанные с таким уровнем эмоционального напряжения, которого я не испытывал уже давно. Парадокс в том, что книга издается в России. Даже для меня это служит лишь дополнительным доказательством того, что у поэзии есть своя территория, и эта территория — язык. Русский язык будет продолжать существовать по обе стороны границы, а литература будет тем мостом, который нас объединяет даже в tempore belli».

«Missa in tempore belli» исследует территорию языка неожиданными способами. В данном случае Херсонский связывает русский язык не с украинским, а с другим имперским языком — латынью. В последние годы он все больше работал с древним славянским языком русской православной литургии. Здесь он вовлекает латинскую мессу в разговор как с русской церковной, так и с разговорной речью. Частично из-за своей рифмы в конце стихотворение колеблется от моментов странного слияния к моментам батоса и разъединения. Он ставит вопросы, на которые не дает ответов: как нам молиться коллективно в дни такого человеческого уродства? Как заставить Восток и Запад говорить вместе? Как нам пережить наследие империй? В поэме Херсонского наряду с бушующей скорбью есть духовное утешение.

— Марта М. Ф. Келли

Борис Херсонский

Missa in tempore belli

1. Kyrie

Господи, помилуй нас,
если Ты за нас, кто может быть против нас?
Христос, помилуй нас,
особенно если наши часы сочтены.
Господи, помилуй нас,
особенно в дни войны
Господи помилуй.
Крист Элисон
Kyrie eleison

2. Глория

Глория в превосходстве Део
и в терра пакс
hominibus bonae voluntatis.
Слава в вышних Богу — дивны дела Твои!
Слава Богу в вышних, а на земле — больше войны.
Слава Богу в вышних — не смущайтесь, солдаты, соловьи!
Слава Богу в вышних, и на земле — тела цепа,
руки широко раскинуты. Народная воля зла.
Так было и будет всегда.
Мы хвалим тебя, солдат, тонкая шея, острая шея.
Мы благословляем тебя, солдат, который на штык поднимает врага,
Мы возносим ввысь твой долгий предсмертный стон.
Бог временами жесток, но все же лучше земных престолов.
Благословляем вас, господин генерал,
славим Вас, господин Президент,
вы, кто ограбил нас вслепую,
разве за род твой Господь со смертью попрал смерть?
«Да сэр!» — говорит генерал, положив руку на козырек.
Он дал присягу подчиняться своему милому царю.
А родной царь взлетел на ветку и кричит: «Кока-дудл-ду!»
У него золотой гребешок и по бревну в каждом глазу.
Прославься в вышних, Боже, не смотри, что здесь происходит внизу.
Пуля — дура, штык — молодец, одно попадание — и бояться больше нечего.
Со Святым Духом, во славу Бога Отца.
Аминь.
Cum Sancto Spiritu in Gloria Dei Patris.
Аминь.

3. Кредо

Я верю, что Бог есть только Бог,
Он сам себе Господь.
Он мир, созданный Им,
Он свет, которым озарен мир,
И когда развеваются боевые знамена, Он их Ветер.
Из черных бетонных дыр летят ракеты.
Невидимый мир атакует видимый мир.
Я верю, что во Христе этот Бог стал плотью,
и был распят на кресте в скульптуре и на холсте,
вне времени и все же во времени, вне пространства и все же на холме,
между двумя ворами, своего рода земля к земле.
Но если жизнь — море, Христос стоит у руля
и управляет кораблем вселенной.
Корабль с сотнями тысяч пушек на борту.
Сомневаюсь, что он сможет пришвартоваться в небесном порту.
Христос сказал: «Не мир несу, но меч,
а вместе с ним и шанс лежать мертвым в земле,
но когда побудка играет на козыре архангела,
могилы сразу вскроются.
И скелеты встанут и на наших глазах
нарастят мышцы, а потом кожу покроют,
и в бреду
пойдут по полю боя всегда, во веки веков, на погоду погоды,
для траншей траншей, для траншей траншей,
где когда-то они лежали рядом, кормя вшей.
А вши выросли как тифозные коровы в колхозе,
и танки грохотали по рядам так же хорошо, как бронированные тягачи».

4. Санктус

Свят, свят, свят, Господь, Бог могущества!
Другими словами — Бог воинств небесных или светил небесных!

Ты пошел с нами на войну, ты схватил врага за горло!
Ты наполнил землю и небо Своей славой, как кувшин вином.
Вы позволили земле перевернуться.
Осанна в вышних! Увидимся в следующем мире.

5. Бенедикт

Благословен грядущий во имя Господне в славе
и страшное время, время смутное, время войны,
блаженны идущие ряд за рядом, каждый будет героем,
залпов три и в землю идут.
И еще раз — Осанна в вышних! Осанна на высоте!
Чем дальше в бой, тем меньше героев остается позади.

6. Агнус

Агнец Божий, освободивший всех людей от смертоносных сетей,
Агнец Божий, понесший неизмеримую тяжесть наших грехов,
Агнец Божий, сосчитавший и помиловавший каждое падение, 90 480 Агнец Божий, помилуй нас всех.
Агнец Божий, Сын Отца, Свет от истинного Света,
Агнец Божий, Спаситель созвездий, планет и звезд на небе,
Агнец Божий, венчающий твой иконостас,
Агнец Божий, помилуй нас.
Агнец Божий, ягненок лежал на жертвеннике,
пришло время войны. Пепел поднимается из-под земли.
Даруй нам мир, мы насыщаемся вечным огнем.
Они говорят: «Мы снова начинаем войну».
Дона нобис темпем. Аминь.

Перевод с русского Марты М. Ф. Келли

¤

Украинка Ия Кива (1984 г.р.) знакома с войной. В 2014 году революция Майдана на Украине привела к тому, что поддерживаемый Россией действующий президент был свергнут с поста президента Украины; вскоре после этого Россия насильственно аннексировала Крым. Родной город Кивы Донецк на востоке Украины также стал полем боя. Несколько друзей и знакомых Кивы погибли, а Киве лично угрожали за то, что она говорила о войне, и заставили бежать из дома.

Неудивительно, что для поэта, который провел большую часть последних восьми лет в качестве беженца от войны, темы памяти, насилия, травмы и границ/переходов проходят через стихи Кивы. По словам Кивы, которая начинала как формальный поэт, после 2014 года она начала писать «совершенно по-другому», часто используя приемы свободного стиха, коллажа и монтажа и избегая большинства знаков препинания. Своей тональной сложностью, переплетением повседневного и квазирелигиозного «Год Украины» демонстрирует многое из того, что делает последние работы Кивы такими неотразимыми. В то время как некоторые из ее других работ исследуют состояния отчуждения и разделения, в том числе чувство чужака в собственной стране, в «Годе Украины» Кива явно стремится рассматривать войну как более широкий контекст, чем опыт одного человека.

— Кэтрин Э. Янг

Ия Кива

Год Украины

см. здесь мы получили то, что хотели
сейчас граффити Сергея Нигояна на стене
на площади через дорогу дети играют в войну
на Донбассе взрослые тоже играют

на гугл картах вырисовывается квадрат еще один квадрат
это дом это мальчик с винтовкой в ​​руках
если ему скажут стрелять, он обязательно выстрелит
эфф твоя мама наша общая родина

в магазине макаронами целые мешки грузят
а потом ящики где-то закопать
что это ползет по тому далекому склону
это твой гроб несут силы безопасности

мы были здесь ты скажешь нет мы здесь не были
здесь еще кого-то убило снайперским огнем
и снег прибил тех, кто пришел после на землю
господское лето прошло, не хватило

Перевод с русского Кэтрин Э. Янг

¤

К тому времени, как я познакомился с украинским поэтом Василием Махно (р. 1964), он уже обосновался в Нью-Йорке. Житель Нью-Йорка, он по-прежнему тесно связан с Украиной и был глубоко затронут происходящими сегодня событиями. Он играет важную роль в привлечении украинской литературы в Нью-Йорк, организации чтений и разговорах со мной о том, что значит быть украинским писателем, кем-то, кому поручено сохранить жизнь украинскому языку и культуре.

«Мне казалось, что я написал свое последнее стихотворение о войне. Я написал немного о Майдане и событиях на Донбассе и в Луганске. Поэзия, конечно, должна реагировать, и я отреагировал. Но 24 февраля я испытал настоящий шок и боль от трагического известия о вторжении России в Украину. Я не мог назвать это иначе, как «Война».В стихотворении есть две аллюзии: на Павла Тычину, крупного украинского поэта, который в 1919 году написал стихотворение, в котором говорилось о «разорванном Киеве», и на русских поэтов Андрея Белого. , Александра Блока и Сергея Есенина, а другой к эпической поэме XII века «Слово о полку Игореве» , являющееся общим воспоминанием восточнославянской литературы, хотя и повествующее о походе новгородско-северского князя Игоря. К сожалению, моей поэзии пришлось облачиться в армейский камуфляж и смотреть сквозь черные столбы дыма, чтобы говорить языком правды о нелегкой судьбе моей родины».

— Елена Дженнингс

Василий Махно

Война

Господи, дорога Тычина пишет:
«И Белый, и Блок, и Есенин»
как они нас окружили
на все четыре стороны

дай нам силу и мощь
наспех упакованный чемодан и хлеб
естественно их хитрые лисы врут
что у нас нет ни щитов, ни веков

Игорь нас куда-то ведет
над Доном со своими полками
сегодня с февральским снегом
а завтра с кровавым щитом

и их темные силы приходят из Тмутаракани
и мокши и чуди
стрелять в нашу локацию
бьем по позициям берем

так что там в Сказка о полку Игореве
и что там в древних звуках
ты — прыгаешь босиком как волк
распространяя косу дьявола

дошел до рек и границ
достиг моего стиснутого сердца
ваши почерневшие иконки
даже молоком не очиститься

Господи, как пишет Тычина
о Киеве — Мессии — о стране
почему мы не выучили эти стихи наизусть?
Bleed — мое сердце — bleed

Перевод с украинского Олены Дженнингс

Поэзия Крымской войны — Миша Уиллетт

Поскольку внимание всего мира снова приковано к Крымскому полуострову, опять же из-за провокации со стороны России, давайте вспомним, как республиканцы в Конгрессе США используют эту возможность, чтобы перекричать со стороны: если бы только мы были более воинственными, агрессивными, если бы только больше -штамп из-за океана, то, может быть, 4-500 лет внешней политики России повернулись бы вспять, и они бы действовали против типа — что подобное дело произошло несколько лет назад. То, что началось как территориальный спор, вылилось в мировую войну, в которую чуть не была втянута Америка.


Телевизионные бюсты, вероятно, проведут публику через большую часть этой истории в ближайшие недели. Возможно, они уже есть. Я бы не знал, убив свой телевизор 15 лет назад по совету каких-то наклеек на бампер. Конечно, это будет краткое изложение, полное позерства и бравады, и мало научного. Я хочу здесь только отметить, что все, что еще дала нам Крымская война (а она дала нам кое-что, включая первое тактическое использование как железных дорог, так и телеграфов), она также дала нам большую часть нашей лучшей военной поэзии.


Не то чтобы мне не нравились стихи Мелвилла и Уитмена о гражданской войне. Я делаю. Я думаю, однако, что литературный вклад конфликта  (все еще в значительной степени невоспетый) принял форму гимнов, частной переписки и политических выступлений. И я ценю работу Уинифред Оуэн о Первой мировой войне, особенно Dolce et Decorum Est , которую я регулярно преподаю на своих уроках История поэзии в UW. И Йейтса об Ирландии, и Одена о Второй мировой войне, и даже, как ни странно, большую часть поэзии Талибана о Войне американской агрессии или Операции «Иракская свобода», в зависимости от того, чей бренд вы предпочитаете. Не нужно соглашаться с их политикой или методами, но их мятежный, антизападный стих вызывает бурю эмоций.
Ничего о Крымской войне в нем нет. Я не собираюсь проходить через все это здесь. Большинству читателей известен рассказ Теннисона «Атака легкой бригады » о военной катастрофе (очевидно, из-за неправильно услышанного приказа), представленной как героический поступок чистой храбрости и самопожертвования. В течение почти 100 лет это было самое запоминаемое стихотворение на языке.

Пушка справа от них,
Пушка слева от них,
Пушка позади них
   Залп и грохот;
Штурмовали с выстрелами и снарядами,
Пока лошадь и герой падали.

Большая часть поэзии о Крымской войне была проанализирована и собрана Стефани Марковиц и Орландо Файджесом. Оба упоминают, хотя ни один из них не останавливается на этом, мои любимые стихи о Крымской войне: « сонетов о войне » Александра Смита и Сидни Добелла. Во всяком случае, Смит и Добелл — два моих любимых поэта, члены Спазматической школы, писавшие в Великобритании в 1850-х годах. После написания каждой удивительно удачной первой книги они обращались к этой маленькой совместной книжке сонетов, не принимая во внимание, чей сонет чей, или все они были написаны каким-то образом вместе.


Сонеты о войне охватывают британские позиции в Севастополе, Венгрию, печально известную кавалерийскую атаку, следует ли Америке вступать в войну, Флоренс Найтингейл и многое другое. Вот один из них под названием «Я».

Война продолжается. Темный провал, отважный успех
Оглушите наши уши. Но мало силы коснуться
Наша глубокая человеческая природа заключается в таком.
Разве победа делает улыбку младенца меньше?
У каждого человека свое личное счастье,
В котором — как ползают обессиленные мухи
В позднем луче — он теплый и нежный лежит.
У каждого своя отдельная стойка тяжких страданий.
Ни рука не может подать милостыню, ни силовые пульты;
У нас есть только наши настоящие сердца и наши души.
В объединенных фортах вода с терпеливыми искусствами,
Они черпают из своего собственного двора или садового участка;
Так из глубоких колодцев наших сердец
Мы черпаем освежение, когда бой горяч.

Думаю, это просто здорово. Стихи патриотические, но не бустерные, воодушевляющие, но не ястребиные. Что еще более важно, они честны. Стихотворение Теннисона спрашивает: «Когда их слава может померкнуть?» Ответ таков: он исчезает, как только выясняется, что 600 человек потратили свои жизни впустую, потому что генерал неэффективно командовал ими, и/или их заряд тестостерона накоротко замкнул их слух и нарушил цепочку подчинения. «Почитай легкую кавалерию», — велят нам там. Это все однобоко.

Поэма Смита и Добелла признает как «смелый успех», так и «темную неудачу», которая обязательно является итогом любого военного сражения. Он также признает бесполезность языка как лекарства от боли (смелый для поэтов, но опять же: честный). «Каждый имеет свою отдельную стойку тяжких страданий. / Ни рука не может подать милостыню, ни власть консоли», — признается стихотворение. Насколько лучше, если бы мы чаще реагировали на чужую боль с таким реализмом?

Вот вступительная часть под названием «Медитация».

Мы не могли повернуться от этого колоссального врага,
Утренняя тень отвратительной головы
Которая омрачила крайний Запад, и кто бросил
Свою вечернюю тень на Инд.
В неуверенной тьме выросла его огромная форма
Над бессонными народами…

Я пишу тут и там о спазматических поэтах и ​​о том, что, хотя их иногда и изучали из-за их резкой популярности в середине викторианской эпохи, они заслуживают более широкой аудитории благодаря чистое качество их написания. Сонеты — хорошее место для начала. Весь сборник читайте здесь.

В литературе Теги Спазмолитики

«Ты должен жить там, где не боишься умереть». Современная украинская поэзия из Харькова ‹ Literary Hub

«Как мы строили наши дома?
Когда ты стоишь под зимним небом,
и небеса поворачиваются и уплывают,
ты знаешь, что должен жить там, где ты не боишься умереть.
*

Сергей Жадан, пожалуй, самый известный современный украиноязычный поэт и писатель. Он также является харизматичным фронтменом и автором текстов ска-панк-группы «Жадан и псы». Эти строки он написал о крымских татарах, которые были массово депортированы из Крыма при Сталине в 1944 году и снова перемещены после аннексии полуострова Россией в 2014 году.

На этой неделе популярная украинская хип-хоп группа ТНМК вместе с татарская певица Эльвира Сарихалил выпустила сингл «Дома» по мотивам стихотворения, которое планировалось выпустить 26 февраля, в «День крымского сопротивления оккупации». Связав песню со своими лентами в социальных сетях, Жадан прокомментировал: «Я написал этот текст о Крыме 2014 года, но сегодня он не только о Крыме». На прошлой неделе, когда бомбы попали в дома в родном городе Жадана, Харькове, писатель помогал координировать волонтерскую оппозицию и усилия по оказанию помощи.

В 47 лет Жадан стал воплощением своего интеллектуального и промышленного города. Он собирает тысячи поклонников как на свои поэтические чтения, так и на рок-концерты. Он также повлиял на политику и общественный дискурс в Украине как активист и организатор после украинской «оранжевой революции» 2004 года. Во время «Революции достоинства» 2013–2014 годов Жадан принимал активное участие в демонстрациях в Харькове и был госпитализирован после жестокого избиения агрессивным противником протеста. Он выздоровел, а после начала войны на Донбассе стал соучредителем Благотворительного фонда Сергея Жадана. Организация финансирует оказание помощи гражданскому населению и образовательные мероприятия в раздираемых войной восточных районах Донбасса и его родном Луганске с тех пор, как началась война против поддерживаемых Россией сепаратистов.

Поэзия и художественная литература Жадана полны суровых описаний экономически депрессивного, криминального постсоветского индустриального востока. Эта территория вдохновляет Жадана: это далеко не советский пустырь, это место глубокой, сложной дружбы, творческого потенциала. С началом войны в 2014 году его поэзия и художественная литература обратились к более насущным вопросам поиска цели в раздробленной, раздираемой войной реальности. Его стихотворение 2015 года «Игла» рассказывает историю татуировщика, которого застрелили на контрольно-пропускном пункте. Ужас войны проясняет способность искусства создавать смысл:

… вырезать
ангельских крыльев на покорной поверхности мира.
Вырезать, вырезать, татуировщик, ибо наше призвание
— наполнить этот мир смыслом, наполнить его
красками.

(«Игла», перевод с украинского Амелии Глейзер и Юлии Ильчук, в Words for War ) Украинский учитель спускается в туманный ад фронта, чтобы забрать своего племянника из детского дома. «Соседство заканчивается. Дальше дорога тянется по пустынному полю — бетонные конструкции, начатые в восьмидесятых, но так и не достроенные, навсегда заброшенные, а теперь добитые минометным огнем». Путешествуя по своему истерзанному войной родному городу, Паша должен разобраться в своем отношении к войне. Он должен принять чью-то сторону.

Расположенный в 40 километрах от границы с Россией, Харьков издавна был городом промышленности, науки и литературной культуры. Это была первая столица советской Украины, уступившая эту роль Киеву в 1934 году. Современный Харьков — яркий, творческий город. Когда я в последний раз был там в сентябре 2019 года, я встретился с покойным поэтом Ильей Риссенбергом, который вплел украинский, идиш и иврит в свою сложную русскоязычную поэзию. Угловые кафе разбросаны по всей городской архитектуре середины века и современной архитектуре. Шла Харьковская биеннале, и работы молодых художников выставлялись в нескольких зданиях в центре города. Я посетил «Крошечный гараж» — мастерскую для детей младшего возраста по обучению деревообработке, основанную дизайнером и музыкантом Юрием Якубовым.

За последние несколько месяцев, когда российские танки сосредоточились на границе, многие за пределами Украины предположили, что Харьков с его большим русскоязычным населением станет легкой целью для оккупации и, возможно, аннексии. И все же добровольческим отрядам до сих пор удавалось удерживать город под контролем Украины. Харьков далеко не остров советской ностальгии, а центр новых форм активности и искусства как на украинском, так и на русском языке.

Поэзия Жадана была собрана в английском переводе Вирланой Тказк, Вандой Фиппс, Остапом Кином и Джоном Хеннесси и другими. Мы предлагаем небольшой образец некоторых из его последних работ. Следующие стихи, написанные осенью и зимой 2021 года, более медитативны, чем стихи Жадана о войне на Донбассе. Как и в его военной литературе, поэтический голос Жадана ищет истины о человеческом состоянии, но здесь эти истины встроены в основной человеческий импульс говорить, смену времен года, ход времени. Возможно, предполагают эти строки, перестроить мир. (Это вторая часть серии о современной украинской поэзии; первую часть читайте здесь.)

– Амелия Глейзер, Кембридж, Массачусетс

*

Все изменится. Даже это вечное тепло
изменится. Установившаяся устойчивость тумана изменится.
Мокрая орфография травы потеряет присущую
чистую линию вместе с выразительной каллиграфией стебля.
Изменится мера вещей, которую ты так легко принимаешь,
Голос, сгустившийся в темноте, охрипнет,
Октябрь, который вы знаете по его ломаному свету
и перенасыщенному пространству, тоже изменится.
Пройдёт так: птичьей лёгкости и ярости
людей, предвосхищающих вечернюю стужу пением,
начнёт вспоминать зиму, как забытый язык,
прочитают, перечитают, узнают.
И для тебя тоже все изменится, ты
не минуешь этого предостережения, этого страха
черного дрозда по утрам кружащего над острыми,
теплыми деревьями, бьющего крыльями о слепой отблеск.
Земли, которые промерзают насквозь.
Солнечных дней для смелых и незадачливых.
В конце концов ваше дыхание изменится, когда вы прочитаете
заученный список извинений, догм и ошибок.
Сменится сухость, и сменится сырость с низин
, Сменится зимняя стужа поля,

Сменятся упрямые травы Октябрьские и женские изгибы
. Как осенью, как осенью.

Перевод с украинского Амелии Глейзер и Юлии Ильчук

*

…пусть скажет сейчас, или замолчит навеки
свое молчание, пусть объяснит очевидные вещи —
как пламя нисходит на плечи влюбленных,
как отчаяние, как мясник, черпает мировые внутренности
на землю утренние булыжники сентябрьского города,
пусть говорит сейчас, пока еще можно
хоть кого-то спасти, хоть кому-то помочь,
Пусть расскажет, чем закончится очередной спуск в
глубокое течение, чем погружение в темно-коричневая смесь гашиша,
в глубине тьмы, когда вода, как тишина,
длится дольше любого языка,
значительнее слов, сказанных страстно, сильнее признаний
между двумя людьми, пораженными танцем любви.
Пусть он предупредит эту беззаботную пару, которую несут,
как рыбы по ритму подземных вод,
по перемене ветра, по раннему октябрьскому солнцу, пусть предупредит их,
что всех выбросит на берег, всех разорвет изнутри
холодом битого стекла,
никому не удастся остановить поток,
никто не прочитает небесную книгу,
написанную мертвым языком осени.
Лучше пусть сейчас говорит, пока они, заколдованные,
считают птиц, как буквы имени, нацарапанного детской
ручкой, пусть говорит, пусть пытается сломать
эту радость взрослых,
которые стоят лицом к лицу другой,
, как бы охраняя их одиночество.
Проворный танец птиц,
логика теплых жестов,
тел, как буквы складывающиеся
радостных предложений.
Впрочем, с самого начала все было ясно. И кого это остановило?
Кого это напугало?
Вечный шум реки.
Вечные предупреждения и вечное мужество.
Они настолько сильны, что мигрируют на юг.
Так трогательно, когда они возвращаются домой.

Перевод с украинского Амелии Глейзер и Юлии Ильчук

*

Не произноси этого вслух,
не позволяй береговому размаху другого высказывания
слететь с языка.
Это тонкое, врожденное, человеческое умение
невыговоренности, умолчания, неловкости,
таить что-то светлое за сердцем,
что-то такое легкое, такое милое, такое неразделимое,
это дикое великодушие никого не обременять
вещами, которые может заставить их лицо дергаться.
И тогда начинается речь, как начало простуды,
согревает легкие, и начинается лихорадка,
и с начала августа вокруг
бродят встревоженные люди, светясь изнутри этим таинственным светом.

Перевод с украинского Амелии Глейзер и Юлии Ильчук

*

Краткая история снега,
рассказанная очевидцами
передразненная хором
собранная у прохожих:
дайте мне хронологию выпадения снега ,
позвольте мне провести нить, которая ведет
к границам зимы,
к метелиным синим окраинам.
Краткое описание того, что заполняет
пространство между восточными дюнами
и западными низменностями,
краткая остановка в длинной зимней экспедиции.
Все, кто защищал этот город
, выйдут к его стенам
и позовут вслед непогоде
, упавшей на плечи их погибших:
Ты иди первым, снег, иди,
раз ты шагнул вперед, мы’ пойдем за тобой,
когда ты выйдешь в поле
наше пение последует за тобой.
Ведь это мы поем тихой ночью
когда в центре тишина,
мы сажаем семена вздоха
в черную почву дыхания.
Снег, пади на наше детство —
тихая гавань верности и шума,
здесь мы дружили
с темной стороной языка,
с углубляющейся нежностью,
здесь мы научились собирать голоса
как монеты,
ты иди первым, снег, иди первым,
наполни глубокую печаль колодца
что открылось для вас,
как метафора.
Мимо последних вздохов детства за станционной стеной
и любительским чертежом воскресной школы,
мимо домиков на пригорке, где
хрупкие голоса мальчишек ломаются у ствола,
иди впереди нас, снег, мети нас настоящее
в книге приходов и уходов,
в ночном реестре любви,
ты идешь первым, не бойся заблудиться в поле
ведь мы знаем, что ты не выйдешь за границы звука,
за пределы границы наших имен,
мир подобен словарю, он хранит свою глубину,
делится ею со школьными учителями
и их учениками.
Твоя ночь, как тюремный хлеб, спрятанный в кармане,
Как косой силуэт идущего, воск, в форму луны,
ваш путь — это переосмысленная летопись городов,
склон, ведущий к площади,
глубокие следы, оставленные охотниками,
там, где страх встречается с отвагой.

Перевод с украинского Амелии Глейзер и Юлии Ильчук.

*

Сергей Жадан — автор пяти романов, более десятка сборников стихов, а также множества рассказов и политических очерков. Он выпустил пять альбомов с «Жадан и псы». Среди его многочисленных наград — книжная премия года и десятилетия по версии BBC. Соучредитель Благотворительного фонда Сергея Жадана.

Амелия Глейзер — адъюнкт-профессор русского языка и сравнительного литературоведения в Калифорнийском университете. Сан Диего. Она является автором книг « евреев и украинцев в литературном пограничье России » (2012 г.) и « песен в темные времена: идишская поэзия борьбы от Скоттсборо до Палестины » (2020 г. ). В настоящее время она является научным сотрудником Института перспективных исследований Рэдклиффа.

Юлия Ильчук — доцент кафедры славянских языков и литератур Стэнфордского университета. Она автор Николай Гоголь: Исполнение гибридной идентичности (2021).

Дворец и Поэт

В международном аэропорту Санкт-Петербурга, Россия, кассир машет мне рукой дальний внутренний аэропорт для моего рейса в Симферополь, хотя крымский город находится в независимая Украина. «Мы всегда считали Крым частью матушки России, — объясняет она. «Мы до сих пор считаем его своим».

О геополитическом интересе России к стратегическому Черному морю написано немало книг. полуостров Крым, относящийся ко временам Петра Великого. Но требуется только один тонкий сборник стихов, чтобы понять, как Крым держит русскую душу: Александр Пушкин 1824 г. «Бахчисарайский фонтан». В нем рассказывается романтическая легенда, действие которой происходит в 500-летнем дворце. крымских ханов — один из трех дворцов исламского дизайна, сохранившихся в Европе. сегодня — и это источник национальной любви к самому месту.

Пушкин считается основоположником русской литературы и ее величайшим лириком. Среди его произведений «Бахчисарайский фонтан» не только был одним из самых популярных его стихотворений, но и служил своеобразным русским Тысяча и одна ночь: стихом из 3500 слов, который воссоздает мир строителей дворца, исчезнувшее Крымское ханство.

Очарование сказки на протяжении этих 200 лет проистекает из истории: Любовь между душевным завоевателем и плененная служанка, обреченная мстительной королевой гарема. Так глубоко звучит его стихотворение, что до сих пор, движимые в основном Пушкиным, около 250 000 человек в год приезжают со всей России в дворец, в первую очередь для того, чтобы увидеть декорации поэмы — собственно Фонтан слез, которую Пушкин превратил в один из самых глубоких символов вечной любви во всей литературе.

А сегодняшним потомкам 800-летнего Крымскотатарского ханства Бахчисарай (произносится как бах -чих-сах- ржаной ) означает даже больше, говорит Якуб Аппазов, директор краеведческого музея. Дворец, объясняет он, «является сердцем нации, а все, что принадлежит народу, — это Бахчисарай». Табличка на дворце, добавляет он, читает «Бахчисарайский дворец Крымского ханства» не только на украинском и русском, но и на Крымскотатарский тоже.

С древних времен сменявшие друг друга цивилизации в Крыму стремились стереть следы их предшественники. Это была почти судьба и фонтана и дворца. Но они терпят ведь история «Фонтана слез» тронула не только русский народ, но и царей, великая императрица и первый генеральный секретарь Коммунистической партии. Если бы не Стихотворение Пушкина, дворец был бы потерян.

Но сейчас найдем.


с 16 по конец 18 вв. город Бахчисарай, название которого означает дворец в саду» был столицей Крымского ханства, государства, которое в 1438 г. откололся от Золотой Орды, союза монгольских и тюркских племен, империя которого достигла от Тихого океана до реки Волги. Ханство, простиравшееся на восток от Черного морем до Каспийско-Волжского региона, была грозная держава, и от нее происходил род царей от самого Чингисхана. Основатель династии Мэнли I Гирей принял императорский титул «Владыка двух континентов и хан ханов двух морей». Около 250 лет, с 1532 по 1783 год, дворец в Бахчисарае был резиденцией 48 ханов династии Гиреев, и роскошный комплекс с садами оправдал свое название. и живительный, поддерживающий и очищающий источник воды в центре его дизайна.

http://atlas.7jigen.net/en/historical/crimean_khanate

Но вот уже 235 лет, как ханы господствовали в Бахчисарае. За эти годы, дворец принял обрусевший вид «азиатского барокко» — «сильно искаженный по сравнению с его первоначальным видом», — признается бывший помощник директора дворца Олекса Гайворонский, почитатель крымскотатарской истории. Более того, из-за нападения русских в 1736 г., разрушившего дворцового архива, во дворце отсутствуют какие-либо этнографические сведения о быте ханов и других жителей, а также любые документы того периода, — говорит Хайворонский.

Все это больше подходит Бахчисараю к легенде и поэзии, чем к истории.

Роскошь по сей день приводит в восторг
Эти пустые удовольствия и залы
Где теперь ханы? Гарем где?
Все теперь было тихо, все было тоскливо,
Все было изменено, но не там
Вот что возбудило вопрос духа. ..

Внутри бетонные стены Г-образного фонтанного двора пусты. Его неровные полы были сглаженный миллионами шагов на протяжении веков. Он затененный и прохладный, залитый солнечным светом от открытой двери в сад гарема.

Сам Фонтан Слез спрятан в углу, рядом с бюстом Пушкина. Из серого мрамора и цветочных арабесок спускается последовательность из девяти бассейнов.

«Поэтически описанный мне как lafontaine des larmes [фонтан слез], я увидел разбитый фонтан; из ржавой железной трубы по каплям капала вода», — писал Пушкин друг после того, как впервые увидел фонтан во время своего визита в 1820 году. Но позже он увидел отблеск поэтического золота в образе фонтана, как пустынного глаза, бесконечно плачущего. С 1821 г. по 1823 г. он работал над своей поэмой, которая была опубликована в марте 1824 г. Она стала его самым продаваемым стих. Вскоре после этого, в 1826 году, он опубликовал более короткий задумчивый стих под названием «Во дворец». Бахчисарайского фонтана».

Откровенно говоря, прозаическое, пусть и убогое, первое впечатление Пушкина в 1820 году все же верно. американский путешественник Мэтт Браун так отреагировал на свой первый взгляд на фонтан: «Прежде чем я вошел, я прочитал Lonely Planet где описан плачущий фонтан. Вы ожидаете войти в место и увидеть такое сказочное сооружение, и это было так разочаровывающе.»

Но русские не согласны: прочтите стихотворный перевод Пушкина, и ваша реакция может быть такой же, как у бесконечные очереди туристов, которые подходят к скромному на вид фонтану торжественно, с открытым ртом любопытство и видимые эмоции. Дрожащими руками немногие поставили на место две белые розы, подражая завораживающе красивому жесту Пушкина из его второго стихотворения:

Поток любви, поток живой,
Я принес тебе две розы в подарок.
Мне нравится непрекращающийся ропот твой,
И лирические слезы, тихие и приятные.

Людмила Носоян — московский модельер, которая пытается посетить фонтан один или даже два раза. год. Она помнит, как впервые услышала Пушкина в раннем детстве. «Это история из волшебного мир, не имеющий ничего общего с реальностью оренбургской степи [в Сибири]. Волшебные люди, странная и красивая одежда — сказочная история».

Она с трудом признает, что сам фонтан такой скромный. «Хотя на самом деле все не так поразительно, он все еще сохраняет эту мечту нетронутой», — говорит она. «Здесь я очарована другим временем. Я вижу фонтан, вижу Зарему, Марию и Гирея. Это неувядающая история любви».

По рассказу Пушкина, дворец когда-то был домом «властного владыки народов». хан, которого Пушкин называет просто Гиреем. Во внутреннем дворе находился гарем, где находился только Гирей. разрешенный вход. Там Зарема была «королевой гарема, самой яркой звездой любви» — до прибытие Марии, «принцессы-сироты, выхваченной с оружием в руках» из замка в Польше. («Она была ее гордость седобородого отца / Радость отступающих лет его»). Гирей тайно влюбляется в красавица Мария, но его любовь безответна. Она застенчива, одинока, обезумевшая от плена, и целомудренный. Она отчаянно сопротивляется ему и «в этом запасном ложе, отделенном / От завистливых жен, она скорбит на сердце.» Но это не останавливает завистливую Зарему, которая прокрадывается в комнату Марии и убивает ее. Гирей становится свидетелем преступления и изгоняет Зарему. В ту ночь она тоже умирает. Гирей, убитого горем своими потерями («Тогда шепни что-нибудь и кажется/ Слезы набили ему щеки в обжигающие ручьи») и, облагороженный романтической любовью, отдает приказы своему скульптору:

Вернулся домой татарский атаман;
Воздвигнутый им мраморный фонтан
В честь бедной Марии
Глубоко в углу двора….
Там тоже есть письмо; Зондирующие водовороты
Времени еще не стерли.
За его любопытными изгибами и кудряшками
В камне вода раздражает
Затем хлынет и прольется дождем слезоточивым жемчугом, 90 480 Невысушенный, безмолвный навсегда.
Так матери скорбят в горе безмерном
Сыновья убиты жестокой войной.
Этот рассказ о горе из древних знаний
Девы здесь хранили;
Каждый век скорбный знак чтит,
И знает его как
Источник Слез.

Что сегодня люди видят в фонтане, — рассказывает молодой дворцовый историк Эмиль Аметов. слезы из человеческого глаза, наполняя сначала большой таз, «разбитое сердце», а затем проливая в пары меньших бассейнов, предлагая таким образом облегчение, которое приходит со слезами, но затем, когда воспоминания всплывают снова, лужа слез снова наполняется, и сердце снова повторяет цикл. и снова в безутешной печали и непрерывной любви.


народная сказка, — говорит Гайворонский об эпической поэме Пушкина. — Собственно говоря, мы не знаем, насколько эта история о Диларе Бикеч, дворянке, в которую влюбился хан. Мы ничего о ней не знаем».

Большинство историков считают, что первоначальное местонахождение Фонтана слез было нишей в восьмиугольный мавзолей, построенный на холме над дворцом ханом Кирим-Гиреем в 1764 году. На мавзолее было вписано только женское имя: Диляра Бикеч.

Гайворонский, украинец польского происхождения, выросший в Бахчисарае, допивает третью порцию чая в небольшая фарфоровая мисочка в крымскотатарском стиле. «Никаких доказательств, одни домыслы: даже ханская любовь не может быть основанием для захоронения женщины в мавзолее, как если бы она была святой», — говорит он.

«Мы можем найти гораздо более весомые причины для этого, потому что знаем Дилару Бикеч как донора мечети в городе. Надпись на одной из мечетей Бахчисарая, так называемой Зеленой мечети. с ее именем. Мы знаем, что при крымском дворе существовала традиция строительства мечетей богатыми женщинами. Так что, возможно, не любовь хана послужила причиной похоронить ее с такой особой честью. К сожалению, на данный момент у нас нет никаких документов, которые помогли бы нам выяснить, кем она была».

В 1238 году внук Чингисхана Батый возглавил союз монголо-турецких племен. завоевать империю, простиравшуюся от Тихого океана до реки Волги. Из-за благодаря своему богатству и могуществу это ханство стало известно как Золотая Орда. Королевство Кыпчакские ханы, происходящие от одной из древнейших монгольских или татарских рас, образовали региональную столица в Кириме — название, от которого произошло сегодняшнее «Крым», — и люди называвшие себя киримтатарами, приняли ислам в 13 веке.

После разгрома Золотой Орды в 1441 году Тамерланом крымская знать отпала от Кыпчака. образовать независимое Крымское ханство во главе с Гаджи-и-Гиреем, таким образом введя имя Гирея в последующую династию. В 1475 году Гаджи I Сын Гирея Менли-и-Гирей попал в плен к генуэзцам. который отправил его в Стамбул, где султан Мехмед II заставил его признать Османский контроль над своим Крымским ханством.

Затем ему было разрешено вернуться на свой трон, и в 1502 году он сразился с последним ханом Золотой Орды. разгромить на Днепре. Его сыновья разгромили русских под Москвой и заставили русские платить дань ханству, подчинение, которое продолжалось до конца 17 века.

Именно казаки в конце 18 века начали теснить ханство и османов. В 1774 г. крымские ханы попали под влияние России, а к 1783 г. Крым был присоединен к России. Это была часть России, потом часть СССР, потом часть Украины Советская Социалистическая Республика и на короткое время была автономной. В 1992, новая независимая Украина приняла владения, а сегодня это официально Автономная Республика Крым Украины.

Посетив Бахчисарай примерно в то же время, что и Пушкин, путешественник Муравьев-Апостол писал о мавзолее: которая до сих пор стоит: «Очень странно, что все здесь ручаются, что эта красавица была не грузинка, а полька, предположительно похищен Кирим-Гиреем. Сколько я ни спорил с ними, как ни уверял их, что традиционная история не имеет исторической основы, и что во второй половине восемнадцатого века это было не так легко татарам похитить поляка, все мои доводы были бесполезны. Они утверждают как один: красавицей была Мария Потоцкая».

Возможно, действительно существовала историческая Мария Потоцкая, польская дворянка, похищенная в Крыму. Татарский набег и состоявшаяся в ханском гареме, которая в итоге и стала его женой. Но время вышло: сказка впервые упоминается в трудах крымского историка Сайида Мухаммада Ризы. По его словам, это был Хан Фетих II-Гирей (годы правления 1736–1737), которому была отдана пленная девица — и который вернул ее семье в обмен на выкуп золотом. Поскольку фонтан был построен в 1764 г., Общепризнанная историческая мудрость состоит в том, что он фактически увековечивает память Дилары Бикеч, которая, вероятно, была грузинской девушкой, умер молодым, за dilara — это турецкое слово, означающее «возлюбленный», а bikech — обычное имя. отдается наложницам.

Добавим к легенде, всего через 20 лет после возведения фонтана и после смерти «последнего хана» кто его строил, в Бахчисарай приезжала российская императрица Екатерина Великая. Счета ее визит в 1787 году и ее собственные слова показывают, что уже тогда дворец имел претензии на русскую романтику. воображение.

Бахчисарай был последней остановкой в ​​восьмимесячном победном путешествии Екатерины, посвященном ее победе над Османской империей. империи в русско-турецкой войне, закончившейся в 1774 г., и присоединении Крыма к России в 1783 г. было зрелище: 12000 всадников татарской конницы, богато одетых и вооруженных, провожали Екатерину, почетный караул и ее свита из 2300 человек во дворец бывших ханов.

Инициатором визита был князь Григорий Потемкин, самый могущественный государственный деятель России и близкий человек Екатерины. который приказал полностью отреставрировать и переоборудовать ханский дворец с конечной целью превращая его в свою собственную «Русскую Альгамбру».

Ему удалось произвести впечатление на Екатерину. Из Бахчисарая императрица написала эти слова Потемкину, как перевод Андреаса Шнле:

Я лежал однажды вечером на ханской даче,
Среди мусульман и исламской веры.
Перед этой беседкой построена мечеть,
Где пять раз в день имам созывает людей.
Думал уснуть, но как только закрыл глаза,
Он заткнул уши и заревел изо всех сил…
О, божественные чудеса! Кто из моих предков
Спали спокойно от полчищ и их ханов?
Но что мешает мне спать в Бахчисарае
Табачный дым и этот рев. Разве это не райское место?

Одна из величайших романтиков истории Екатерина провела в Бахчисарае три дня. В рамках его переворот де театр , Потемкин передвинул фонтан, который Пушкин увековечит 37 лет спустя из его первоначального места в мавзолее в его нынешнее место во внутреннем дворе, чтобы поставить его рядом с квартире императрицы, уверенная, что она оценит то, что тогда уже было местным фольклором: рассказ о хан, королева гарема и пленница. Можно представить, как Кэтрин и ее свита коротали вечер с их гости, прислушиваясь к падающим слезам фонтана. Эхо длинное в том дворе.


Ближе к вечеру во дворце я встретил Амита Рефетова и его невесту Эльмаз, которые пришли с членами их семьи в Великую ханскую мечеть во дворце для благословения на их брак. «Это наша крымскотатарская мечеть», — сказал Рефетов. «Даже стены могут благословить новую семью».

Однако многие из этих стен, за исключением самой старой и лучше всего сохранившейся части дворца, давно разрушены. изменено. Когда Пушкин приезжал сюда в 1820 году, он рассказывал о «ходячих по дворцу сильно раздражаемых запущенностью в котором он ветшает, и полуевропейскими переделками некоторых комнат».

Отчасти он мог обвинить Потемкина в том, что он заручился услугами архитектора Жозефа де Рибаса, который не был хорошо знакомы с исламскими стилями или принципами, чтобы отремонтировать дворец. Они хотели угодить императрице с красивыми особняками, которые соответствовали европейским и имперским ожиданиям, поэтому они смешали азиатские и европейские стили — не всегда с успехом.

Романтическая сказка Пушкина открыла дверь для другого романа, на этот раз между крымскими татарами, возвращающимися в последних десятилетий из советской ссылки и самого дворца, который они считают драгоценной иконой своего культура. 55-летний Саджяр Абляев является «бригадиром» бригады из 12 человек, обслуживающей Бахчисарайский дворец. Он берет меня за руку, чтобы показать, что сразу за стенами есть еще один фонтан, построенный в 1747 году. ханом Селимом II Гиреем. Абляев рассказывает мне, как искусство и наука Гидротехники ханства и сегодня являются чудом. Маленькие керамические трубы, заключенные в подземный камень туннель, простирающийся назад к источнику источника на расстоянии более 200 метров (650 футов).

Как он показывает мне, дети — примерно на три поколения дальше тех, кто был сослан, — и несколько их старейшины подходят, чтобы тепло поприветствовать Абляева. Как и Фонтан Слез, этот фонтан тоже кажется не очень сначала посмотреть. Абляев спускается вниз и открывает кран. Вода вытекает с удивительным напором, чистая и чистый от источника. Он выключает его, а затем снова включает. Все хихикают, смеются и шутят по-крымски Татарский — снова живой язык. Как будто этот бегущий ручей орошает крымскотатарского привязанность к дворцу, который теперь, 250 лет спустя, кажется очень родным. Улыбки вокруг этого скромного весны достаточно, чтобы порадовать сердце любого Гирей-хана. В своем роде это еще один вид поэтической справедливости.

Дальнейшие изменения во дворце обычно совпадали с визитом следующего царя или царицы. Это стало означать сноса: только в 1820-х годах несколько корпусов гарема, Зимнего дворца, большой банный комплекс и другие части дворца были разрушены. За десятилетия площадь дворца уменьшилась с 18 гектаров до четыре — с 44 акров до 10.

Однако влияние Пушкина было непосредственным и — по крайней мере, архитектурно — благоприятным. Пока «Фонтан Бахчисарая» способствовал популяризации, романтизации картины исламского мира, изменения, внесенные в ткань первоначального дворца стали вызывать протесты архитекторов, художников и даже царей.

Уже через год после приезда Пушкина во дворец приехал парад писателей, а некоторые даже повторили драму. Польский поэт Адам Мицкевич сейчас известен своими «Крымскими сонетами», один из которых повествует о Бахчисарае, переведено здесь Доротеей Пралл Радин:

Сосуд, вытесанный из мрамора, стоит нетронутым
В зале фонтан-родник гарема;
Капая жемчужные слезы, он рыдает над отходами,
«Любовь, слава, властелин! где ты теперь?
Вы требовали вечности,
флот родниковой воды.
Вы бежали; позор! весна бежит.

Были и многие другие: Александр Грибоедов, Алексей Толстой, Иван Бунин, Саша Черный, украинец Михаил. Коцюбинский и десятки других. Приезжали и художники: русский романтик Карл Брюллов работал над картиной 12 лет, востоковедное полотно-идиллия в гареме под названием «Фонтан слез». Как и стихотворение Пушкина, его знает каждый русский. На экране великий кинорежиссер Яков Протазанов снял свой первый полнометражный фильм в 1907, который он назвал «The Бахчисарайский фонтан».

Но больше всего спас дворец от разрушения именно балет по поэме Пушкина.

В 1944 году, во время Второй мировой войны, Советы массово депортировали крымских татар на территории. на территории нынешнего Узбекистана и других частей Средней Азии в отместку за сотрудничество некоторых татар с нацистами Германия. Сорок процентов депортированных умерли в течение двух лет.

За этой этнической чисткой последовала культурная, так как исторические и языковые следы крымскотатарского народа на полуострове были уничтожены. Советизированы крымскотатарские и тюркские топонимы сел, поселков и городов. Кладбища и мечети были разрушены. Советы предлагали переименовать Бахчисарайский дворец в «Пушкинский» («Пушкинский») или в «Садовский» («Садовый»). По словам директора музея дворца в те послевоенные годы Марии Юстары, находившейся в то время в Москве, Были планы снести и дворец.

К счастью, балет Бориса Асафьева «Бахчисарайский фонтан» впервые прозвучал на сцене. примерно 10 лет назад, и он объездил все крупные советские города с большим успехом у публики. Самое главное, одним из его поклонников был не кто иной, как советский лидер Иосиф Сталин — действительно, это был его любимый балет. Пушкин тоже был безупречен в советском отношении, поскольку в официальных документах Коммунистической газета Правда к столетию со дня смерти поэта в 1937 году.

Едва ли будет преувеличением сказать, что воображение поэта Пушкина давало не только жизнь, но и, в конечном счете, святилище к фонтану и дворцу, название которого осталось неизменным, а здания в целости и сохранности пережили советское время.

Сегодня ханский дворец с его мечетями, кладбищами и другими постройками является единственным сохранившимся крупным памятником. татарского изобразительного искусства Крымского ханства. По словам Хайворонского, «дворец до сих пор помнит свое прошлое, когда-то это был рай». Но если поедете, знайте свою историю. И принесите своего Пушкина.

О волшебный берег! Бальзам Ovisions’
Все там вдохновляет: пик и сосна,
Укрывающее спокойствие изящных долин,
Роза и янтарь виноградной лозы,
Прохладные ручейки и тень топлара рядом. ..

Над Фонтаном Слез золотом выгравирован стих 76-й суры Корана, в котором, среди прочего, преимущества, которыми будут наслаждаться праведники: «Там есть источник [или источник], называемый Салсабил». Согласно с экзегетик Абдулла Юсуф Али, имя буквально означает «искать путь». Это относится к конкретной пружине на небесах, а также содержит намеки на такие понятия, как «нектар», «гладкий» и «легкий для горла».

Арабское слово sabil обычно относится к общественным фонтанам, возведенным в качестве благочестивых актов для обеспечения вода для путников.

Традиция проектирования фонтанов под названием сальсабил хорошо известна в исламской архитектуре. особенно в Ираке и Сирии, и началось вокруг Черного моря в 12 и 13 веках. это не были простые фонтаны. Скорее, сальсабиль часто включал несколько бассейнов, а иногда и каналов, которые распределяли воды через бассейны и бассейны. По словам ученого Ясира Таббаа, сальсабилы эстетически отличались «переменная тишина и движение воды, временно твердый или скульптурный вид воды [и] использование воды в качестве тонкой вуали на камне».0003

У Фонтана слез вода стекает в верхнюю среднюю чашу, вытекает в пару боковых чаш, затем обратно. в центральный бассейн и повторяет этот шаблон три раза.

В верхней части Бахчисарайского сальсабиля восемь других стихов. Это светские, восхваляющие хана Кирим-Гирея, который в 1764 году поручил персидскому мастеру Омеру построить фонтан.

Редакция благодарит Мохаммада С. Абу Макарема за его исследование.


Шелдон Чад ([email protected]) — отмеченный наградами сценарист и журналист для печати и радио. Из своего дома в Монреале он много путешествует по Ближнему Востоку, Западной Африке, России и Восточной Азии. В октябре он выступил с докладом на «Диалоге цивилизаций» на Родосе.
Фотокорреспондент Сергей Максимишин ([email protected]) — уроженец Крыма. С 2001 года он регулярно получает признание на конкурсах Russia Press Photo и World Press Photo. Он бывший штатный фотограф Известий , его работы часто появляются в ведущих мировых журналах.

Эта статья появилась на страницах 2-11 печатного издания Сауди Арамко Уорлд .

Проверьте Архив цифровых изображений по связям с общественностью на наличие изображений за март/апрель 2012 года.

Words for War – Poetry International Online

Words for War: New Poems from Ukraine (Бостон: Academic Studies Press, 2017)

Под редакцией: Оксаны Максимчук и Макса Розочинского

Зимой 2013-2014 гг., столица Украины Киев был наполнен дымом. На улицах можно было слышать выстрелы. Таблички внутри лагеря протестующих на Майдане гласили: «Бояться запрещено». В то время как подавляющее большинство протестующих были привержены отказу от насилия, некоторые сочли мирные меры медленными и неэффективными. Именно они часто фигурировали на кадрах с Майдана: молодые люди в балаклавах смешивают коктейли Молотова, жгут покрышки. Что делало эти изображения прекрасными, так это дух силы и надежды, которые они передавали, стремление к победе вопреки всему. Эти жестокие образы имели смысл. Они вспомнили слова Екклесиаста: «Время бросать камни и время собирать их». Это было время «обучения камней летать». Наши глаза были прикованы к этим освобожденным от гравитации камням, почти невидимым в своем движении. Когда они падали, ударяясь и травмируясь, мы старались отвести взгляд.

Весной Майдан закончился, началась война. Насилие больше не имело смысла. Это новое насилие не было того освободительного радостного характера, которое сопровождало разрушение репрессивного режима с его жирными матрешками политических вождей. Война разрушала то, что люди ценили: дома, школы, общины, дружбу. Люди умирали насильственной смертью, занимаясь повседневными делами, например, собирая фрукты в саду или идя в магазин. Произошло массовое бегство из восточных городов Украины. Самые уязвимые — слишком старые, слишком больные или слишком бедные, чтобы двигаться — пострадали больше всего.

Стихи в этой подборке из Words for War: New Poems from Ukraine (Бостон: Academic Studies Press, 2017) отражают опыт войны. Слова и образы создают впечатление мерцающего пейзажа, который постоянно движется и меняется. Именно эти моменты волнуют нас больше всего — моменты, когда вещи больше не имеют смысла, но вот-вот снова обретут смысл. Меняются значения, старые слова приобретают новые коннотации, сам язык выбивается из привычного русла и извивается. В принципе, нет ничего странного в том, что язык развивается для описания меняющейся реальности. Что удивительно, так это то, как быстро это происходит. Это похоже на то, как цветок вырывается из бутона, быстро раскрывается и закрывается десятки раз, увядает и исчезает, и все это за считанные секунды. Война ускоряет смену языка.

Для многих поэтов война — это не какое-то далекое событие, о котором можно услышать в газетах. Это часть их личной истории. Василий Голобородько был вынужден переехать в Киев, оставив все свое имущество в оккупированном террористами Луганске. Люба Якимчук помогла своей семье бежать в безопасное место из раздираемого войной Первомайска. Борис Гуменюк — поэт-солдат, сражающийся на передовой, который регулярно посвящает свои посты в Facebook друзьям, которых он потерял в бою. Одесская квартира Бориса Херсонского подверглась вандализму небольшим взрывом. Марианна Кияновская и Галина Крук регулярно ездят на фронт, доставляя лекарства и книги. Сергей Жадан создал благотворительную организацию для помощи в восстановлении школ и библиотек в разрушенных районах области. Тем не менее, в большинстве стихотворений война не является центром внимания. Это размытие, точнее, это то, что размывает все остальные образы, искажая их, превращая во что-то новое и странное. Насилие вне кадра. Мы чувствуем это, не видя этого.

Oksana Maksymchuk и Max Rosochinsky

Vasyl Holoborodko

Я улетаю в форме семян. летать самостоятельно.
Кошки в доме, столько кошек,
собрались со всей округи
(как они почуяли мой отъезд?)
не наши коты, а одичавшие коты,
хотя одичавшего кота не бывает.
Кошки как предостережение и угроза моему полету
как птица,
они замечают красное пятно на моей груди
как у коноплянки,
поэтому я вынужден улететь в виде семени одуванчика:
я покидаю дом в поисках широких просторов,
мимо моего сада и на улицу
и плыву в сторону
направление очень далекое —
теперь порывы ветра
унесут меня прочь, прочь!

Перевод с украинского Светлана Лавочкина

БОРИС ГУМЕНЮК

* * *

Когда чистишь оружие
Когда раз за разом чистишь оружие
Когда втираешь в оружие сильнопахнущие масла40 И

защити его от дождя своим телом
Когда пеленаешь как младенца
Даже если никогда раньше не пеленал младенца —
Тебе всего девятнадцать, ни ребенка, ни жены —
Оружие становится твоим единственным родственником
Ты и оружие — одно целое.

Когда копаешь траншею за траншеей
Когда горстями копаешь эту драгоценную эту ненавистную землю
Каждая вторая горсть достигает твоей души
Ты перемалываешь эту землю между зубами земля как в утробе матери
Вам тепло и уютно
Вы никогда не чувствовали себя так близко ни к кому
Вы и земля едины.

Когда стреляешь
Даже когда ночь и не видишь лица врага
Даже когда ночь скрывает врага от тебя и тебя от врага
И обнимает каждого из вас как родного
Ты пахнешь порохом
Твоя руки, лицо, волосы, одежда, обувь —
Сколько бы ты их не мыл — пахнет порохом
Они пахнут войной
Ты пахнешь войной
Ты и война — одно целое.

Перевод с украинского Оксаны Максимчук и Макса Розочинского

ЮРИЙ ИЗДРИК

Займись любовью

эта война не война — это шанс никого не убить
эта любовь не любовь до смерти — это пока длится
защищать друг друга — это все этот случай требует
и смотреть на мир через ровный прицел
и смотреть внутрь себя через каждый микроскоп
и смотреть на вас каждый час каждую минуту во все времена
защищать друг друга — и в сохранении спокойствия и несения на
сгореть дотла и подняться дымом
эта война не война — а верная и пламенная страсть
эта любовь вечна — так же, как вечно проходят мгновения
мы достигли дна, чтобы застрять в каком-то новом раю
нас всех связывает нить
эта нить между нами является предохранителем

 

Перевод с украинского Борис Дралюк

, а это, блокпост на востоке,


наших потерь: пятеро забанены, шестеро отправлены обратно «в цинковых гробах»,
раненых, все: Уке, Русские, Меркель, стихи.
Сам Бог был заминирован где-то на высоких высотах.

Этим летом без бронежилета, в сентябре без каски,
троллинговый батальон «Кубань» против наших диванных центурионов;
Сделаю тебе подарок: камуфляжный чехол для планшета;
время — это ушная сера, торгуемая в переулках, под столом.

Итак, когда все сказано и сделано, что я сделал для этого ребенка:
Погладил курсором соски, пощекотал подмышки?
Ведь она так хотела замуж, а теперь в отместку
отсосет у вербовщика и принесет мне мой призывной лист.

Да упокоятся с миром благословенные реликвии: ее футболка Lacoste,
высокоскоростной Wi-Fi, все ваши лайки и статусы репостятся,
для героев, которые никогда не умирают. Герои никогда не умирают, это,
, самый первый блокпост у осажденных троянских башен.

Перевод с русского Alex Cigale

КАТЕРИНА КАЛИТКО

Пишет

Нелюбимы были на земле и заброшены среди облаков.

Юрий Андрухович

Мать, вы не прислали мне ни одной фотографии
, поэтому я почти забыл, как выглядит ваше лицо.
Ты будешь плакать, я знаю, я причинил тебе горе
но каждая беда — всего лишь капелька крови
в воскресном платье.

Жизнь дом у дороги,
старинный стиль, как наш крестьянский дом, разделенный на две части.
В одной обмывают тело покойника и плачут.
В другом одевают невесту.

Мать, я хочу, чтобы ты увидела сон, в котором я прихожу
и сижу в той части, где больше света.

Ты так плачешь, мама, что не перестаешь рыдать.
Я плохо вижу твое лицо, но лица не имеют большого значения,
Твои волосы, я до сих пор помню, пахнут васильками.

Все они чего-то от нас хотят и продолжают
мусолить армейский муравейник, в котором страна лежит как гнилая рыба.
Написала Андрею, длинное душевное письмо,
но ответа не получила, может адресом ошиблась.

А до этого Андрей писал: как он помнит вкус
ириски, которую папа привозил из города, еще и скользкий овраг
за нашим домом. Питер, — писал он, — если мы когда-нибудь вернемся, то на носилках.
Мать была права — нам надо было остаться рыбаками.

Громко барабанит дождь, грязь покрывает линию фронта.
Мы безнадежно идем по рекам и под облаками.
Я все забываю, как будто воспоминания вытекают из меня.
. . . Мама, а та девочка Хафия до сих пор поет в церковном хоре?

Перевод с украинского Елены Дженнингс и Оксаны Луцишиной

ЛЮДМИЛА ХЕРСОНСКАЯ

* * *

Весь солдат не страдает —
только ноги, руки,

просто дует0480 просто скудный дождь.
Весь солдат отмахивается от обиды —
это просто ракетные комплексы «Град» и «Бук»,
просто пули в крыло,
просто счастье впереди.
Просто метеорологические погромы,
Гео-Геростратос подражатели,
Просто девушка с указкой
Тыкающая картой в живот.
Просто гром, молния,
Просто ужасные потери,
Просто день с пробитой каской,
Просто Бог, который не защищает.

Перевод с русского Кэтрин Э. Янг

 

* * *

Страна в форме лужи, на карте.

Любая страна является легкой мишенью в марте
в июне, июле, августе, сентябре, октябре
пока идет дождь
и карты валяются на улицах.

Стоп, кто идет, генерал Окен Низ.
Красный квадрат его обнаженной груди освещает дорогу.
А за ним полутень, получеловек,
полусирота, полуизгнанник, чей рот такой же грубый
как его земля —

двойная земля где каждая пещера воюет.

Вы говорите, что войны не будет? Я ничего не говорю.

Маленький серый человечек отменяет
в этом двадцать первом веке,
переводит часы своей страны
на зимнюю войну.

Перевод с русского Valzhyna Mort

* * *

Вонзившись в шею человека, пуля похожа на глаз, вшитый,
глаз, смотрящий на свою судьбу.
Кто стрелял в него там? Кто отдал приказ, какой человек?
Кто его будет хоронить и по какой ставке?
Когда дело доходит до человечества, война — это начало и конец.
Кто бы ни напал на вас, не поворачивайтесь спиной.
Говорит Господь: Ибо народ Мой несмыслен, не познал Меня,
они глупые дети и не разумеют.
Но дети чувствуют себя такими же сильными, как их машины,
серийные, с большим количеством швей для ремонта:
одни дамы дырки латают, другие чинят шейные кости,
еще больше пришивают вырванные из рук пуговицы.
И Господь говорит: Они мудры на зло, — но,
говорит Господь, они не умеют делать добро.
Но дети, если выживут, говорят, что повезло,
а если умрут, то думают, что вчера было,
сегодня другой день,
а швеи стоят с саваном, говорят им: «Наденьте это».
Доколе мы должны терпеть флаги, трубы, зовущие нас в бой?
Что за зверь проснулся? Где высадился наш спецназ?
Кто выстрелил этому человеку в спину? Кто дал команду?
Кто его будет хоронить и по какой ставке?

Перевод с русского Ольги Лившиной и Андрея Янко

БОРИС ХЕРСОНСКИЙ

* * *

люди носят по городу взрывчатку
в целлофановых пакетах и ​​чемоданчиках на следующий день да и то это просто проверка фактов

сколько окон разбито сколько балконов рухнуло
кто-нибудь умер или все живы и здоровы
только испугался что мирной жизни больше нет наверное
война бывает и законы войны жестокая штука

а может законов больше нет и взрывы теперь норма
не встаем из-за стола просто дрожь и обнадежить
враг выбирает оружие как вор находит отмычку для двери
когда на самом деле дверь уже открыта

Перевод с русского Ольги Лившиной и Андрея Янко

МАРИАННА КИЯНОВСКАЯ

* * *

мы проглотили воздух как земля
такой черный
соседи огород вместе

и в том черном
как в мясистой вишне
сладком и горьком
и в том сладком и том горьком
соли и плоти

мы хранили в легких много лет назад
не алычу
другое дерево
кто-то из нас выдыхал вишневые косточки
какие-то пули

камни вылезли из глазниц
и стали глазами

все остальное стало памятью
воздух, огонь

Перевод с украинского Оксана Луцышина и Кевин Вон

ГАЛИНА КРУК

* * *

кто-то стоит между тобой и смертью — но
кто знает, сколько еще выдержит мое сердце —
где —
ты есть, это так важно
кто-то молится за тебя
даже своими словами
даже если не сцепит руки и не встанет на колени

обрывает стебли у клубники с грядки
я помню как я ругал тебя когда ты был маленьким
за раздавливание ягод, пока они не созрели

мое сердце шепчет: Смерть, он еще не созрел
он еще зеленый, ничего в его жизни не было
слаще немытой клубники
Умоляю: о Боже, не клади он на фронте,
пожалуйста, не обрушьте на него ракеты, о Боже,
Я даже не знаю, как выглядит ракета,
сын мой, я не могу представить войну даже себе

Перевод с украинского by Sibelan Forrester

ОСТАП СЛИВИНСКИЙ

1918

Иногда даже разорвавшаяся пуля
оставляет лишь крошечный след.
Точно так же все, что я помню с той войны,
как однажды, под конец,
лошадь
упала с платформы
когда поезд взял поворот
и некому
вернуться за ним, некому
чтобы подобрать его из-под насыпи,
детишки дали ему траву,
и он там лежал
со сломанными ногами и мутным глазом,
угольно-черный,
как знак, оставленный отступающей ночью
, чтобы обозначить путь для ночи
, которая должна была прийти.

Перевод с украинского Антона Тенсера и Татьяны Филимоновой

ЛЮБА ЯКИМЧУК

Умерли от старости

дедушка и бабушка ушли из жизни
в один и тот же час 804 в один и тот же день 904 —
человек сказали, что они умерли от старости

их курица умерла
а также их коза и их собака
(кота не было дома)
а люди сказали они умерли от старости

их дача развалилась
их сарай превратился в руины
а подвал забился грязью
люди сказали что все рухнуло от старости

их дети приехали хоронить дедушку и бабушку
Ольга была беременна
Сережа был пьян
а Соне было всего три года
они все погибли, тоже
а люди говорили они умерли от старости

холодный ветер сорвал желтые листья и похоронил под ними
дедушка, бабушка, Ольга, Сережа и Соня
которые все умерли от старости

Перевод с украинского Анатолия Кудрявицкого

Ритуальные услуги

этот террорист выглядит как куст
он дрожит на ветру и сбрасывает листья
но изо рта вырывается дыхание —
это довольно недостаток
для того, кто хочет быть кустом

этот террорист похож на снег
он мягкий и белый, но
теплая кожа — недостаток для кого-то
пытается выглядеть как снег

эта террористка похожа на симпатичную девушку
она улыбается мне
она надеется соблазнить меня поцеловать ее
соблазнить меня своим терроризмом
с помощью полового акта
она тоже в невыгодном положении:
я предпочитаю мальчиков

этот террорист едет на катафалке
с табличкой «услуги морга»
и правда, услуги у него отвратительные
ему самому не доставляет удовольствия

он лежит в гробу
бледный как труп
холодный как снег
бездыханный как куст

он такой совершенный
он научил свое сердце останавливаться по своей воле
на контрольно-пропускном пункте и случайно
остановил его навсегда

он будь таким совершенным
если бы ты только мог убедить себя, что
он просто террорист, а не человек

Перевод с украинского Оксаны Максимчук и Макса Розочинского

СЕРГИЙ ЖАДАН

 

из Камни

Мы говорим о городах, в которых мы жили —
которые ушли
в ночь, как корабли в зимнее море,

мы говорим о городах, которые вдруг потеряли способность сопротивляться —
впереди наших
глаз, как цирковое представление, где умирает каждый акробат
, а также каждый смеющийся клоун; зачарованная,
смотришь,
никогда не отворачиваешься (и незаметно
на цирковой площадке
взрослеешь).

* * *

Теперь вспоминаем: дворники и ночные продавцы хлеба,
серые, как оберточная бумага,
грабители,
таксисты с клаксонами вместо сердечек,
дети, выросшие
среди старой мебели
(мебель пахла тополем деревья и море).

Наш город рабочих и уродливых посредников,
слезоточивых рыночных попрошаек
они рассеяли
осенний туман
своими криками.

Мы попали под дождь
с незнакомыми людьми
на трамвайных остановках,
старые пролетарские причуды, вагоны метро, ​​
мы попали под дождь,
на вагоны
загруженные безработными
вроде магазины с патронами
. . .

Перевод с украинской от Valzhyna Mort

_

О поэтах

Vasyl Holoborodko . взгляды и отказ от сотрудничества с КГБ Голобородько был исключен из вуза. Его работы были запрещены к публикации в Советском Союзе в течение следующих двадцати лет. Обвинение также означало, что его возможности трудоустройства были сильно ограничены. Со времени обвинения и в период перестройки Голобородько работал шахтером, строителем, фермером. В 19В 88 г., с изменением политического климата, Голобородько опубликовал несколько сборников стихов и смог возобновить учебу в университете. Его работы переведены на английский, португальский, польский, немецкий и другие языки. Голобородько является лауреатом нескольких премий, в том числе Шевченковской премии, высшей национальной литературной премии Украины.

Борис Гуменюк родился в городе Остров Тернопольской области в 1965 году. Поэт, писатель, журналист. Принимал активное участие в украинской Революции Достоинства 2013 года. С 2014 года участвует в антитеррористической операции на украинском Донбассе. Сейчас он служит в самоорганизованной воинской части, состоящей в основном из добровольцев.

Юрий Издрик родился в Калуше Ивано-Франковской области в 1962 году. Калушский поэт, прозаик и литературный критик. В 1986 году Издрик был отправлен на место Чернобыльской катастрофы, чтобы помочь очистить радиоактивные отходы. С 1990 года работал главным редактором авангардного литературного журнала «Четверь ». Видный деятель украинской альтернативной литературы и культуры, Издрик является автором четырех романов на украинском языке: Остров Крк и другие истории (1993 г.), Wozzeck (1997 г.), Double Leon (2000 г.) и AM™ (2004 г.). Английский перевод Wozzeck появился в 2006 году.

Александр Кабанов родился в Херсоне в 1968 году. Изучал журналистику в Киевском государственном университете. Автор одиннадцати сборников стихов и многочисленных публикаций в крупных российских литературных журналах, Кабанов считается одним из ведущих русскоязычных поэтов своего поколения. Награжден рядом престижных литературных премий, в том числе Российской премией, Международной премией Волошина, премией «Антология», 9-й премией. 0497 «Новый мир» Премия «Литературный журнал» за лучшее поэтическое издание года. Его стихи переведены на немецкий, английский, голландский, грузинский, украинский, польский, казахский и другие языки. С 2005 года Кабанов — главный редактор журнала современной культуры ШО («ЧТО») и координатор Международного поэтического фестиваля «Киевские лавры».

Катерина Калитко родилась в Виннице в 1982 году. Писатель и переводчик. Она опубликовала шесть сборников стихов и два сборника рассказов. Ее стихи вошли в многочисленные антологии украинской литературы, а ее произведения переведены на английский, польский, немецкий, иврит, русский, армянский, итальянский и сербский языки. Калитко — известный переводчик, который переводит произведения с боснийского, хорватского и сербского языков на украинский язык, а также переводил произведения таких авторов, как Адиса Башич, Ненад Величкович и Миленко Ергович. В 2014 году она получила премию «Метафора» за перевод произведений Ерговича. Она была лауреатом многих литературных стипендий, в том числе стипендии Центральноевропейской инициативы для писателей-резидентов в 2015 году. Калитко также является основателем Фестиваля коротких рассказов «Интермеццо», единственного фестиваля в Украине, посвященного исключительно жанру рассказа. .

Людмила Херсонская родилась в Тирасполе, Молдова, в 1964 году. Автор двух сборников стихов: «Все свои», вошедшего в десятку лучших поэтических сборников 2011 года, и « Тыльная-лицевая » (2015). ). Ее творчество было удостоено нескольких литературных премий, она была названа лауреатом и победителем конкурса имени Волошина. Ее стихи появляются во многих журналах, в том числе «Новый мир» , «Знамя» , «Крещатик» , «Интерпоэзия» и 9.0497 Стороны света и переведены на украинский, литовский и немецкий языки. Давала поэтические чтения в Москве, Киеве, Львове, Мюнхене, Нью-Йорке. Херсонская также переводит на русский язык англоязычных поэтов, в том числе Владимира Набокова и Симуса Хини. Она говорила о войне России на Украине и несколько раз читала свои стихи о войне на «Радио Свобода». Ее последняя книга, Тыльная-лицевая , включает поэтические размышления о российской агрессии в Украине. Херсонская живет в Одессе.

Борис Херсонский родился в Черновцах в 1950 году. Изучал медицину в Ивано-Франковске и Одессе. Сначала работал неврологом, затем стал психологом и психиатром в Одесской областной психиатрической больнице. В 1996 году Херсонский поступил на кафедру психологии Одесского национального университета, а в 1999 году стал заведующим кафедрой клинической психологии. каналы. После распада Советского Союза Херсонский выпустил семнадцать сборников стихов и эссе на русском, а совсем недавно и на украинском языках. Херсонский, широко известный как один из самых выдающихся русскоязычных поэтов Украины, был поэтом-лауреатом фестиваля поэзии «Киевские лавры» (2008 г.) и лауреатом стипендии Бродского (2008 г.), специального приза жюри на фестивале восточноевропейской литературы «Литерарис». (2010 г.) и Российской премии (2011 г.).

Марианна Кияновская родилась в Жовкве Львовской области в 1973 году. Писатель, переводчик, литературовед. Она является автором девяти сборников стихов и одного сборника рассказов. Она также перевела шесть сборников стихов, написанных одним автором (с польского и белорусского языков). Кияновская является лауреатом престижных наград, в том числе премии литературного фестиваля «Киевские лавры» (2011). В 2014 году Forbes Украина включил ее в десятку самых влиятельных писателей, работающих сегодня в Украине. Она живет во Львове.

Крук Галина родилась во Львове в 1974 году. Поэт, писатель-фантаст, исследователь украинской средневековой литературы. Она написала четыре сборника стихов и получила несколько высших наград Украины для молодых поэтов. Она также пишет книги для детей и молодежи. В 2003 году Крук получил стипендию Gaude Polonia от Министерства культуры Польши. Преподает литературу во Львовском университете.

Остап Сливинский родился во Львове в 1978. Он поэт, переводчик, эссеист и литературный критик. Он написал четыре сборника стихов. Награжден литературной премией Антоныча (1997), премией Юберта Бурды для молодых поэтов Восточной Европы (2009), премией Фонда Ковалива (2013). Сливинский был координатором Международного литературного фестиваля на Форуме издателей во Львове в 2006–2007 годах. В 2016 году он помог организовать серию чтений «Литература против агрессии» в рамках Форума. Переводы Сливинского принесли ему премию Посольства Польши за перевод (2007 г.) и медаль «За заслуги перед польской культурой» (2014 г.). В 2015 году сотрудничал с композитором Богданом Сехиным над медийным перформансом «Подготовка», посвященным мирным жертвам войны на Востоке Украины. Сливинский преподает польскую литературу и теорию литературы в Национальном университете имени Ивана Франко.

Люба Якимчук родилась в Первомайске Луганской области в 1985 году. Украинская поэтесса, сценарист и журналист. Является автором нескольких полнометражных поэтических сборников, в том числе « Нравится МОДА» и «Абрикосы Донбасса» , а также сценария фильма «Строительство слова» . Среди наград Якимчука Международная славянская поэтическая премия и международный литературный конкурс «Коронация слова». Ее статьи печатались в журналах Украины, Швеции, Германии, Польши и Израиля. Выступает в музыкально-поэтическом дуэте с украинским контрабасистом Марком Токарем; их проекты включают Абрикосы Донбасса и Женщины, дым и опасные вещи . Ее стихи исполняла Мариана Садовская (Кельн) и импровизировала вокалистка Олеся Здоровецкая (Дублин). Якимчук также работает менеджером по культуре. В 2012 году организовала проект «Год Семенко», посвященный украинским футуристам, а в 2015 году курировала литературную программу «Культурный форум «Донкульт» (2015). Она была стипендиатом программы «Gaude Polonia» Министерства культуры и национального наследия (Польша). В 2015 году Киевская Журнал «Новое время » включил Якимчука в сотню самых влиятельных деятелей культуры Украины.

Жадан Сергей родился в 1974 году в городе Старобельск Луганской области. Украинский поэт, писатель-фантаст, эссеист и переводчик. Он опубликовал более двух десятков книг, в том числе сборники стихов «Психоделические рассказы о боях и прочей ерунде» (2000), «Баллады о войне и реконструкции» (2000), «История культуры в начале века» 9.0498 (2003 г.), Лили Марлен (2009 г.) и Жизнь Марии (2016 г.). Его романы и сборники рассказов включают Биг Мак (2003 г.), Анархия в Украине (2005 г.), Гимн демократической молодежи (2006 г.) и Месопотамия (2014 г.). Английские переводы произведений Жадана включают Depeche Mode (Glagoslav Publications, 2013), Voroshilovgrad (Deep Vellum Publishing, 2016) и Life of Maria and Other Poems 9.0498 (ожидается в издательстве Йельского университета в 2017 г. ). Другие переводы его работ появились в PEN Atlas , Eleven Eleven , Mad Hatters Review , Absinthe , International Poetry Review и антологиях Best European Poets 9098Fiction 9098Fiction (2008). (2010). В 2014 году он получил премию Украинской службы BBC «Книга десятилетия», а в 2006 и 2010 годах он получил премию BBC Ukrainian Service Book of the Year. Он является лауреатом премии Хьюберта Бурда для молодых поэтов (Австрия, 2006 г.) , Премия Яна Михальски в области литературы (Швейцария, 2014 г.) и Центральноевропейская литературная премия Angelus (Польша, 2015 г.). Жадан живет в Харькове, Украина.

О редакции 

Оксана Максимчук  – автор двух отмеченных наградами сборников стихов на украинском языке, лауреат премий Ричмонда Латтимора и Джозефа Бродского-Стивена Спендера за перевод. Работает над проблемами познания и мотивации в моральной психологии Платона. Максимчук преподает философию в Арканзасском университете.

Ваш комментарий будет первым

    Добавить комментарий

    Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *