Лечебные санатории в подмосковье недорого: Санаторий «Подмосковье» УДП РФ — Официальный сайт

Адрес: 142072, МО, г. Домодедово, Объединенный санаторий «Подмосковье», стр. 25

Телефон:   +7 (495) 787-51-58 ,   +7 (495) 787-51-71

Email: [email protected]

Vk Youtube Telegram Odnoklassniki

Оценить качество предоставленных услуг

ПРЕИМУЩЕСТВА

НАШИ ВРАЧИ

ВАКАНСИИ

ДОКУМЕНТЫ

ПРОГРАММЫ

РАЗМЕЩЕНИЕ

УСЛУГИ

ГАЛЕРЕЯ

КОНТАКТЫ

© 2022 ФГБУ «Объединенный санаторий «Подмосковье»
Управления делами Президента
Российской Федерации

Политика обработки и защиты персональных данных

Карта сайта

Отправить заявку

[contact-form-7 id=”59″ title=”Заявка”]

×

ЗАЯВКА НА БРОНИРОВАНИЕ

Дата заезда

Дата выезда

Размещение

1-местный 1-комнатный «ЭКОНОМ»1-местный 1-комнатный «СТАНДАРТ»2-местный 1-комнатный «СТАНДАРТ» (ТВИН/ДАБЛ)2-местный 1-комнатный «УЛУЧШЕННЫЙ» (ТВИН/ДАБЛ)2-местный 1-комнатный «ДЖУНИОР СЮИТ»2-местный 2-комнатный «ЛЮКС»2-местный 3-комнатный «ЛЮКС»Апартамент 1Апартамент 2

Имя

Фамилия

Телефон

Email

Я гражданин РФ

ДаНет

Я бронирую для другого человека

ДаНет

Способ оплаты

Банковская картаСчетОплата наличными или банковской картой в день заезда

Примечание

Нажимая на кнопку, вы даете согласие на обработку своих персональных данных

Закажите звонок!

Мы перезвоним в удобное для Вас время.

Выберете время и оставьте номер
телефона, мы Вам перезвоним.

Дата

Время

Телефон

ФИО

Примечание

Нажимая на кнопку, вы даете согласие на обработку своих персональных данных

АНКЕТА ОБРАТНОЙ СВЯЗИ

Дорогой гость!
Мы благодарим Вас за выбор Объединенного санатория «Подмосковье»!

Услуга

санаторно-курортное лечениемедицинская реабилитацияорганизованный отдых (коттеджи)

Категория услуг

государственные услугикоммерческие услуги

Возраст

Место проживания

Пол

муж. жен.

Периодичность посещения санатория

впервыеповторно

Как Вы о нас узнали?

интернетв учреждениях УДП РФот друзей, знакомых, родственников

Хотели бы Вы приехать к нам еще раз?

данет

1. Уровень организации приема и размещения гостей

12345

2. Уровень комфорта размещения (cостояние номера, оснащенность, уборка)

12345

3. Уровень оказания медицинских и оздоровительных услуг (качество, объем проводимых процедур)

12345

4. Уровень организации питания (ассортимент предлагаемых блюд, качество блюд, обслуживание)

12345

5. Уровень организации предоставления культурно-досуговых и сервисных услуг (экскурсии, концерты, тематические вечера, спортивно-оздоровительные мероприятия, бары, рестораны, парикмахерская, автостоянка, интернет и пр.

12345

6. Благоустройство территории (ландшафтный дизайн, зоны отдыха, терренкуры, пляжи, спортивные площадки)

12345

7. Уровень профессионализма медицинского персонала (врачи, средний медицинский персонал)

12345

8. Уровень профессионализма линейного персонала (cлужба размещения, горничные, официанты, технический персонал)

12345

9. Уровень качества оказания санаторно-курортной услуги

12345

Пожелания

Нажимая на кнопку, вы даете согласие на обработку своих персональных данных

Благодарим Вас за то, что, несмотря на занятость,
Вы нашли время и возможность ответить на вопросы нашей анкеты.

Отдых в хвойном лесу в Подмосковье. Путевки в пансионаты и санатории

Главная » Отдых в хвойном лесу

Испокон веков хвойные ветки использовались в народной медицине для лечения различных недугов. Микроклимат в лесу, где растут сосны, особенный. Воздух здесь наполнен фитонцидами, эфирными маслами, которые обладают антисептическими свойствами. Благодаря этому простая прогулка в таком месте превращается в лечебную процедуру, которая показана при заболеваниях нервной системы, верхних дыхательных путей, приступах мигрени. Однако, совершая моцион, желательно следовать нескольким правилам.

Перед тем, как отправиться на лечебный отдых в санаторий, расположенный в хвойном сосновом бору, нужно эмоционально настроиться на то, что это принесёт вам пользу.

Основная задача отдыха – укрепить здоровье, задействовав все дары природы. Чтобы забыть о кашле, лучше всего посещать такой лес с наступлением тепла. Тогда кроны деревьев прогреваются, в результате чего эфирные масла, находящиеся в них в большом количестве, дают максимальный эффект. Не забудьте взять с собой дополнительные полотенца, футболки для того, чтобы иметь возможность каждый час делать обтирания влажным полотенцем и переодеваться в свежую футболку. Прогулки должны быть продолжительными, по 5–6 часов. И тогда спустя пару дней вы заметите, что недуг отступает, кашель ослабел, дышать стало легче и свободнее. 10 дней этих приятных лечебных процедур способны уменьшить последствия туберкулёза, избавить человека даже от застарелого бронхита.

Бор можно смело назвать уникальным ингалятором, который дарит нам сама природа. Вдыхание смолистого воздуха убирает раздражительность, восстанавливает нервную систему. Хвойные деревья способны излечить депрессивные состояния, бессонницу, нужно лишь присесть и отдохнуть на лужайке в окружении сосен, кедров, лиственниц или пройтись по лесу, глубоко вдыхая лечебный воздух и наслаждаясь тишиной и покоем. Фитонциды справляются даже с аллергиями, болезнями таза, зубов, дёсен, а также с цингой.

Прогулка среди хвойных деревьев – это 3 в 1: и отдых, и лечение, и профилактика. Причём без лекарств. Зачем лишать себя удовольствия и такой отличной возможности укрепить душевное и физическое здоровье на будущее? Приезжайте на отдых в сосновый лес, нежьтесь, ощущайте, как целебный воздух проникает в лёгкие и растекается по всему организму, принося силу, здоровье и создавая хорошее настроение.

Вас ждёт отличное времяпрепровождение и, возможно, такое умиротворение, которого вы никогда и нигде не чувствовали прежде.

Советуем: изучите лучшие подмосковные санатории, пансионаты, отели с удобным расположением, достойным сервисом, разнообразными развлечениями и широким диапазоном цен.

Пансионат Клязьма
12 км по Дмитровскому шоссе	Оздоровительный комплекс Клязьма УДП РФ расположен в одном из лучших уголков Подмосковья на берегу Клязьминского водохранилища в 12 км от МКАД по Дмитровскому шоссе в хвойно-лиственном лесу. Здесь в санатории вы можете прекрасно отдохнуть: заняться спортом, рыбалкой, набраться сил и провести время для прогулок у воды на набережной. Большая оборудованная детская площадка и множество пешеходных дорожек. 40 гектаров занимает лесной массив и большой пляж. Удобное расположение, добраться можно по Дмитровскому или Осташковскому шоссе Прекрасно оборудованный собственный пляж и акватория Клязьминского водохранилища.
СОК Солонцово
25 км по Дмитровскому шоссе	Спортивно-оздоровительный комплекс Солонцово представляет собой комплекс, состоящий из 59, как двухместных, так и четырехместных коттеджей, 3 больших восьмиместных дома и небольшой гостиницы на 13 номеров. Вместимость базы отдыха Солонцово всего 260 человек. Для удобства гостей комплекса на территории имеется охраняемая авто стоянка. Коттеджи Солонцово размещены в сказочном хвойном лесу. Площадь коттеджного комплекса составляет 10 га живой природы. Вся эта красота находится на берегу живописного Икшинского водохранилища в экологически чистой зоне!
Пансионат Лесные дали
30 км по Рублево-Успенскому шоссе	Пансионат Лесные дали расположен всего в 30 км от МКАД. Здесь есть бассейн, теннисные корты, конюшня и многое другое, что даст отдыхающим весело и с большой пользой провести отдых в пансионате в любом из двенадцати месяцев года. Пансионат находится в живописном хвойно-лиственном лесу на берегу Москва-реки и есть пляж на берегу. Лесные дали представляют собой базу лечения и отдыха. Могучие хвойные деревья, служащие домом беззаботным птичкам и веселым, шустрым белкам, порадуют Вас своей тенью в солнечные и жаркие дни.
Санаторий имени Горького
21 км по Щелковскому шоссе	Санаторий имени Горького удачно расположен в живописном уголке ближайшего Подмосковья, всего в 21 км от МКАД. Естественный ландшафт, река Клязьма, красивый пруд и лесной хвойный массив, создают самую идеальную атмосферу для отдыха, лечения и восстановления. Санаторий расположен в живописном еловом бору. Благоустроенная территория и развитая инфраструктура.
Санаторий Бор
20 км по Симферопольскому шоссе	Санаторий Бор уютно расположился в 20 км к югу от МКАД, по Симферопольскому шоссе, в живописном месте ближайшего Подмосковья. Санаторий занимает территорию в 170 га, большая часть которой занята хвойной сосновой лесопарковой зоной. В санатории Бор предлагают гостям отличный отдых и сервис на уровне 4-звёздочного. Комплекс санатория имеет современное стилевое решение и состоит из пяти корпусов, три из которых – восьмиэтажные, а два – двухэтажные. Корпуса удобно соединены между собой таким образом, что из каждого можно пройти в современный крытый бассейн с 25-метровыми дорожками, в спортзал, где можно поиграть в теннис, волейбол и заняться другими активными видами спорта.
Санаторий Бэс Чагда
25 км по Новорижскому шоссе	Санаторий Бэс Чагда  расположен в сосновом лесу всего в 25 км к западу от МКАД, в элитном поселке Сосны. 15 минут ходьбы от санатория до Москва-реки. Здесь можно пройти курсы оздоровления при заболеваниях костно-мышечной, сердечно-сосудистой и дыхательной систем, программы: «Здоровое сердце», «Здоровый отдых», «Антистресс», «Слим-комфорт», «Здоровая беременность». В Бэс Чагда организуются экскурсии в Москву, на Николину гору и вечера отдыха. 2 корпуса санатория включают 49 номеров.
Оздоровительный комплекс Сосны
22 км по Рублево-Успенскому шоссе	Оздоровительный комплекс Сосны особо популярен среди столичной элиты. От здравницы до МКАД всего 22 км. Находится санаторий Сосны в центре Соснового бора на берегу Москва-реки, рядом с Николиной горой. Специализация санатория: пульмонология, кардиология, гастроэнтерология, заболевания позвоночника и суставов. Проводится работа по программам «Антистресс» и «Антитабак». На территории санатория есть все условия для развлечений, активного и самого спокойного отдыха.
Отель Сосновый бор
32 км по Щелковскому шоссе	Проехав всего 32 км от МКАД по Щёлковскому шоссе, можно очутиться в потрясающем пансионате Сосновый бор. На площади в 7,5 га расположены отель с 91 номером и коттедж с баней на 8 гостей. Для детей в Сосновом бору предусмотрены игровые пространства и бассейн. Если вы предпочитаете активный отдых, вы найдёте чем заняться здесь. К вашим услугам теннисные корты, зал с тренажёрами и спортивные площадки. В стоимость путёвки уже включено трёхразовое питание: шведский стол на завтрак и обед и комплексный ужин. В Сосновом бору демократичные цены, он идеально подходит для отдыха всей семьёй, а также проведения корпоративных мероприятий, организации летних сборов спортсменов, конференций и торжеств.
Дружба
45 км по Щелковскому шоссе	Пансионат Дружба находится всего в 45 км по Щелковскому шоссе в настоящем сосновом лесу. Дружба бывший пансионат МИД стал доступен каждому, кто решил приятно провести отдых в ближнем Подмосковье. Пансионат Дружба расположен в живописном сосновом бору, на берегу реки. Корпус пансионата с двухместными номерами с балконами и удобствами: однокомнатные номера, двухкомнатные номера класса «Люкс» и «Полулюкс». Благоустроенная территория и развитая инфраструктура отеля.
Отель Улиткино
25 км по Щелковскому шоссе	Всего 25 км от Москвы и отдыхающие в отеле Улиткино получают возможность дышать хвойным целебным воздухом соснового бора и просто любоваться живописным лесным озером. Основной корпус отеля имеет 11 номеров и 10 коттеджей с двумя номерами каждый, предназначенных в первую очередь для семейного отдыха. Здесь в Улиткино есть интересный детский городок с мини-аттракционами и мини-зоопарком. Водные развлечения доступны круглый год благодаря 25-метровому бассейну с детской аквазоной, джакузи и водным каскадом. В Улиткино все условия для занятия теннисом, рыбалкой, игрой в бильярд и мини-футбол. Два ресторана отеля предоставляют полный набор блюд русской, восточной и европейской кухни.
Пансионат Горизонт
35 км по Можайскому шоссе	От МКАД до пансионата Горизонт 35 км. Горизонт находится внутри треугольника, образованного Минским, Новорижским и Можайским шоссе. Центр расположен возле окруженного соснами лесного озера, в чистых водах котором с берега можно увидеть плавающих рыб. В четырех корпусах пансионата 52 номера разных категорий. Здесь есть профессиональное травяное футбольное поле, на котором могут тренироваться команды международного уровня. В универсальном спортзале физкультурно-оздоровительного комплекса можно играть в волейбол, баскетбол, мини-футбол, гандбол, большой теннис. Есть бассейн, сауна, солярий и тренажерный зал. Зимой здесь заливается каток. Женщины пользуются услугами салона красоты и массажного кабинета. Питание в пансионате Горизонт трехразовый «шведский стол» в ресторане — включается в стоимость проживания. Есть бар и банкетный зал. Здесь в центре постоянно проводятся различные корпоративные мероприятия и семейные торжества.
Пансионат Буран
120 км по Ярославскому шоссе	Находится пансионат Буран рядом с Сергиевым-Посадом на территории лесопарка. Зимой здесь в пансионате работает горнолыжная трасса. В Буране проводится лечение отдыхающих, а детей после 4 лет, с заболеваниями: кардиологического, пульмонологического, гастроэнтерологического, ортопедического, стоматологического профиля.
Пансионат Верхневолжский
132 км по Ленинградскому шоссе	Пансионат Верхневолжский, который окружают вековые хвойные еловые деревья, находится в 132 км от столицы по Ленинградскому шоссе и всего в 37 км от города Твери. Здесь незабываемый отдых можно совместить с незабываемый занятием – рыбалкой на берегу Волги. В случае удачного улова настоящая рыбацкая наваристая уха станет вашим отличным обедом. С обзорной площадки пансионата, разместившегося на правом берегу Волги, открывается красивый волжский пейзаж с разбросанными то тут, то там небольшими островами. Песчаными отмелями этих островов можно не только любоваться. Здесь можно купаться, плавать и принимать солнечные ванны.
Парк отель Воробьи
75 км по Калужскому шоссе	Всего в 70 км от Москвы, в хвойном лесу, уютно разместился парк-отель Воробьи. Находясь на самом берегу реки Истья — притоке Оки и окруженный красотой хвойного леса, парк отель Воробьи предлагает исключительные условия отдыха, даря своим гостям атмосферу чистого лечебного воздуха, покой и настоящее умиротворение. Рубленая баня на берегу живописного пруда, а зимой здесь заливается каток. Детский городок, спортивная площадка, ухоженный парк. Ключевой особенностью пансионата является его ориентация, которая направлена на семейный отдых. Парк отель Воробьи является исключительным местом для проведения разнообразных торжеств, свадеб и корпоративных праздников. Цены пансионата приятно удивят посетителей низкими ценами в Подмосковье. Удобное расположение отеля, добраться можно по Калужскому шоссе.
СОК Солонцово
25 км по Дмитровскому шоссе	СОК Солонцово представляет собой комплекс, состоящий из 59, как двухместных, так и четырехместных коттеджей, 3 больших восьмиместных дома и небольшой гостиницы на 13 номеров. Вместимость базы отдыха Солонцово всего 260 человек. Для удобства гостей комплекса на территории имеется охраняемая авто стоянка. Коттеджи Солонцово размещены в сказочном хвойном лесу. Площадь коттеджного комплекса составляет 10 га живой природы. Вся эта красота находится на берегу живописного Икшинского водохранилища в экологически чистой зоне!

Санатории Подмосковья цены на 2022 год с лечением и бассейном недорого

Подробнее

Санаторий «Аксаковские зори» Подмосковье

Подробнее

Санаторий «Архангельское» Подмосковье

Подробнее

Санаторий «Барвиха» Подмосковье

Подробнее

Санаторий «Валуево» Подмосковье

Подробнее

Санаторий «Дорохово» Подмосковье

Подробнее

Санаторий «Загорские дали» Подмосковье

Подробнее

Санаторий «Звенигород» Подмосковье

Подробнее

Санаторий «Звенигородский РАН» Подмосковье

Подробнее

Санаторий «им. Герцена» Подмосковье

Подробнее

Санаторий «Им. Горького» Подмосковье

Подробнее

«АMAKS Курорт «Новая Истра» Подмосковье

Подробнее

Санаторий «Литвиново» Подмосковье

Подробнее

Санаторий «Марфинский» Подмосковье

Подробнее

Санаторий «Можайский» Подмосковье

Подробнее

Санаторий «Переделкино» Подмосковье

Подробнее

Санаторий «Подмосковье» УДП РФ

Подробнее

Санаторий «Пушкино» Подмосковье

Подробнее

Санаторий «Солнечногорский» Подмосковье

Подробнее

Санаторий «Удельная» Подмосковье

Подробнее

Санаторий «Чайковский» Подмосковье

Подробнее

«Виктория» санаторий (Московская область)

Подробнее

«Новый берег» отель яхт-клуб (Московская область)

Подробнее

«Оркестра Ока Спа Резорт» отель (Московская область)

Подробнее

«Солнечный Park Hotel & Spa» отель (Московская область)

Подробнее

«Озеро Белое» санаторий (Московская область)

Подробнее

«Яхонты Ногинск» отель (Московская область)

Подробнее

«АMAKS Курорт «Красная Пахра» отель (Московская область)

Подробнее

«Вороново» ФБУЗ ЛРЦ Минэкономразвития России (Подмосковье)

Подробнее

«Клязьма» оздоровительный комплекс (Московская область)

Подробнее

«Буран» санаторий (Московская область)

Подробнее

«Русь» санаторий (Московская область)

Подробнее

«Бекасово» СПА-пансионат (Московская область)

Подробнее

«Орловский» парк-отель (Московская область)

Подробнее

«Заря» пансионат с лечением (Московская область)

Подробнее

«Пущино» пансионат (Подмосковье)

Подробнее

«Сосны» санаторий (ВОС) (Подмосковье)

Подробнее

«Империал Парк Отель & SPA» отель (Москва)

Подробнее

«MIstral» / «Мистраль» Hotel & SPA (Московская область)

Подробнее

«ZVENIGOROD» / «Звенигород» парк-отель (Московская область)

Подробнее

«Ершово» парк-отель (Подмосковье)

Подробнее

«Истра РОП» санаторий (Московская область)

Подробнее

«Поляны» пансионат (Московская область)

Подробнее

«40-й Меридиан Яхт-клуб» отель (Московская область)

Подробнее

«Артурс Village & SPA Hotel» отель (Московская область)

Подробнее

«Олимп» event-комплекс (Московская область)

Подробнее

Отель «Подмосковье» ЦВДО (Московская область)

Подробнее

«Софрино» парк-отель (Московская область)

Подробнее

«Курорт Пересвет Русские Сезоны» курортный комплекс (Московская область)

Подробнее

«Ревиталь Парк» санаторий (Московская область)

Подробнее

«Фореста Фестиваль Парк» отель (Московская область)

Подробнее

«Подмосковье ФНС» санаторий (Московская область)

Подробнее

«Солнечная поляна» пансионат (Московская область)

Подробнее

«Солонцово» СОК (Московская область)

Подробнее

«Царьград» курорт-отель (Московская область)

Подробнее

«Дэвон Медикал и СПА» санаторий (Московская область)

Подробнее

«Волна» санаторий (Мэрии Москвы) Московская область

Подробнее

«Медвежьи озера» парк-отель (Московская область)

Подробнее

«Пушкино» арт-отель (Московская область)

Подробнее

«Звенигородский» санаторий Минобороны РФ (Подмосковье)

Подробнее

«Огниково» парк-отель (Московская область)

Подробнее

«Лесные дали» пансионат (Московская область)

Подробнее

ЛОК «Изумруд» Московская область

Подробнее

«Бор» оздоровительный комплекс (Московская область)

Подробнее

«Орбита-2» санаторий (Московская область)

Подробнее

«Союз» (МИД) курорт-парк (Московская область)

Подробнее

«Боровое» база отдыха (Московская область)

Подробнее

«Парус» пансионат с лечением (Московская область)

Подробнее

Золотое кольцо России

Подробнее

«Горизонт» парк-отель (Московская область)

Подробнее

«Пальмира Гарден» отель (Московская область)

Подробнее

«Изумрудный Лес» эко-отель (Московская область)

Подробнее

«Горки» санаторий (Московская область)

Подробнее

Отдых в Подмосковье

Подробнее

Отдых в Москве

Санатории Подмосковья.

В основном отпуск у россиян представляется какой-нибудь поездкой в другую страну. Но это ведь дорого. Есть много вариантов для того, чтобы прекрасно провести время и оздоровить свой организм. Санатории Подмосковья — отличный вариант и для лечения, и для отдыха. Плюс ко всему, не слишком затратно.

В Подмосковье есть много красивых просторов, речек, озер, лесов с чистым воздухом и грибами. Все это поможет отдалиться от городского шума и добавит сил. Путевки можно приобрести на несколько дней либо недель. Все зависит от цели поездки: просто отдых или курс лечения.

Оздоровление проходит за счет природных целебных источников — минеральных вод и грязей. Они используются как питье и как целебные ванны. Многие подмосковные санатории оснащены бюветами, что удобно для постояльцев.

Санатории Подмосковья направлены на лечение заболеваний ЖКТ, опорно-двигательного аппарата, нервной и сердечно-сосудистой систем, дыхательных органов. Санатории оборудованы новейшей медицинской техникой. Персонал состоит из высококвалифицированных специалистов. Отдых в подмосковных санаториях будет полезен не только для здоровья, а и даст возможность наслаждаться красотами природы. Множество санаториев на своей территории имеют бассейны. Ежедневное плавание рекомендуется абсолютно всем для улучшения физического состояния.

Подмосковные санатории подойдут как для взрослых, так и для детей. Они ничем не хуже по сравнению с южными курортами. К дополнительному сервису можно отнести такие услуги — лечебная гимнастика, спа-процедуры, бассейн, сауна, массажи, оздоровительные мероприятия.

Во многих санаториях Подмосковья проводится лечение заболеваний, связанных с сердечно-сосудистой системой. К примеру, после инсульта или инфаркта. К санаториям, которые специализируются по такому профилю относятся «Пушкино», «им. Герцена». Кроме профильного лечения в них можно получить помощь при нервных расстройствах, депрессии, стрессах.

Есть санатории, которые занимаются лечением только нервной системы. Это «Подмосковье УДПРФ» и «Герцена».

Очень популярны санатории, которые диагностируют болезни опорно-двигательного аппарата и проводят их лечение. Наиболее знаменитые санатории, работающие в этом направлении — «Объединенный санаторий Подмосковье», «Виктория».

Известны в Подмосковье санатории, которые занимаются лечением заболеваний сердечно-сосудистой системы. Ишемическую болезнь сердца можно вылечить в санатории «Загорские Дали». А также популярны в этом направлении санаторий «Архангельское» и санаторий «Подмосковье УДПРФ».

Кроме всех лечебно-профилактических процедур в санаториях неплохо организовывается отдых постояльцев, благодаря хорошо развитой развлекательной инфраструктуре.

На официальном сайте санатории ПОДМОСКОВЬЯ вы можете ознакомиться с имеющимися утверждёнными программами лечения в санаториях и курортах, которые разработаны по возрастным категориям.

Плохое здоровье | Специальный отчет

14 июня 2014 г. 15:15

Больницы и семейные врачи, опоры здравоохранения, уходят из бедных городских кварталов, где проживает самое больное население.

A Pittsburgh Post-Gazette/Milwaukee Journal Sentinel Анализ данных из крупнейших мегаполисов США показывает, что люди в бедных районах менее здоровы, чем их более богатые соседи, но с большей вероятностью живут в районах с нехваткой врачей и закрытыми больницами.

В то время, когда исследования показывают, что бедность тесно связана с плохим здоровьем, больницы и врачи следуют за пациентами, застрахованными в частном порядке, в более богатые районы, а не остаются привязанными к сообществам с наибольшими потребностями в медицинской помощи.

Анализ Post-Gazette/Journal Sentinel показывает, что почти две трети из примерно 230 больниц, открытых с 2000 года, находятся в более богатых, часто пригородных, районах.

После пика в 1970-х годах количество больниц в городах, являющихся якорями крупнейших мегаполисов Америки, сократилось почти на 46%.

Всего больниц в 52 крупных и средних городах США

Источник: Алан Сагер, «Причина и последствия закрытия и реконфигурации городских больниц, 1936–2010».

Экономика медицинского обслуживания в Соединенных Штатах сделала бедных пациентов теми, кого никто не хочет лечить.

Когда системы здравоохранения открывают эти учреждения, они закрывают свои городские аналоги. Количество больниц в 52 крупных городах США упало с пикового значения 781 в 19с 70 до 426 в 2010 году, падение почти на 46%, согласно отдельному исследованию.

Большинство закрытых учреждений были небольшими и средними общественными больницами в бедных городских кварталах и государственными больницами, в результате чего многие районы с низким доходом остались без больниц социальной защиты.

Районы Нью-Йорка потеряли более 20 больниц с 1990 года. Детройт вырос с десятков в 1960-х годах до четырех.

В Брэддоке, штат Пенсильвания, бедственном районе недалеко от Питтсбурга, который потерял большую часть своего населения после краха сталелитейной промышленности, жители долго боролись против закрытия местной больницы. Медицинский центр Университета Питтсбурга закрыл свое учреждение в Брэддоке в 2010 году, и протестующие собрались на улице, когда здание было снесено несколько месяцев спустя, звоня в колокол по 104-летнему учреждению.

С 1988 года округ Милуоки потерял государственную больницу и пять городских больниц.

У Кельвина Бохэннона есть образец крови, взятый медсестрой Алиссой Секадло в City on a Hill, религиозной некоммерческой организации, расположенной в самом сердце Милуоки и работающей в качестве катализатора для преобразования отдельных лиц, семей и районов в центральном городе. Они предлагают широкий спектр услуг с привлечением сотен добровольцев для обеспечения многофункциональной поликлиники, а также продуктовой кладовой и программы питания.

  Фотогалерея: Город на холме зарабатывает менее 900 000 долларов в год

Один из них — бывший добрый самаритянин. Небольшая некоммерческая организация City on a Hill теперь работает в крыле здания по адресу N. 23rd St. и W. Kilbourn Ave. Раз в месяц, когда агентство проводит бесплатную клинику по субботам, очередь выстраивается более часа. прежде чем он откроется и протянется вниз по блоку.

Закрытия продолжались десятилетиями.

Только в период с 1990 по 2010 год в крупнейших городах Америки закрылись 148 некоммерческих больниц, а также 53 коммерческих больницы.

Кроме того, пять государственных больниц закрылись, по словам Алана Сагера из Бостонского университета, который отследил и изучил случаи закрытия больниц в Соединенных Штатах. Его исследование показывает, что закрываются не только неэффективные больницы; те, которые часто закрываются, оцениваются как более эффективные, чем те, которые остаются открытыми.

«В условиях конкурентного свободного рынка эффективные больницы с большей вероятностью выживут», — написал он в статье, резюмирующей некоторые результаты его исследований. «Этого не произошло, что свидетельствует о том, что такого рынка нет».

Когда общины теряют больницы, они теряют и врачей.

Газетный анализ данных показывает, что врачей меньше в бедных районах: более половины федерально обозначенных «зон нехватки первичной медико-санитарной помощи» в 52 крупных мегаполисах попадают в переписные районы с самой высокой бедностью. В этих районах также, как правило, проживает больше людей с ограниченными возможностями, чем в среднем.

Как правило, это районы, где люди изолированы от бедности. У них меньше шансов найти работу, меньше шансов иметь транспортные средства и доступ к здоровой пище и больше шансов столкнуться с насилием дома и за его пределами.

По мере того, как количество поставщиков медицинских услуг в районах с низким доходом сокращается, появляется все больше данных, свидетельствующих о том, что у бедных людей больше шансов иметь плохое здоровье — действительно, бедность сама по себе может вызывать у людей заболевания.

Дайан Де Ла Сантос, исполнительный директор City on a Hill, рассказывает о нищете поколений и проблемах, которые она представляет для некоммерческой организации Милуоки, выполняющей свою миссию.

Подумайте о ребенке с астмой, живущем в квартире, заполненной плесенью; мужчина с зараженной ногой, живущий на улице и спящий в грязных, мокрых ботинках; или диабетик без холодильника для хранения инсулина.

Мэри Мазул, директор по управлению здоровьем населения и интеграции в Wheaton Franciscan Healthcare в Милуоки, описала беседу со своим знакомым врачом, который работает в основном с бедными пациентами, который сказал ей: «Мэри, я хороший врач, но мои результаты не так уж и хорошо».

«Здравоохранение не может исправить бедность, бездомность, расизм», — сказал Мазул.

Ранняя смерть — самый простой показатель подорванного здоровья.

Исследование Центров по контролю и профилактике заболеваний округов США, проведенное исследователями Университета Висконсина, показало, что общий уровень смертности до 75 лет составлял 417 на 100 000 человек. В округах с низким доходом в среднем было 480 человек; в округах с более высоким уровнем дохода средний показатель составлял 345 человек. Уровень преждевременной смертности составлял 39 человек.% выше в бедных округах, теряющих больницы и врачей.

Уровень инвалидности также выше среди малообеспеченных жителей. Анализ данных переписи населения США, проведенный Post-Gazette/Journal Sentinel, показывает, что в районах с самым низким уровнем доходов в среднем 12% населения в возрасте от 5 до 64 лет сообщили об инвалидности. В районах с самым высоким доходом средний показатель составляет 5%.

Люди с более высокими доходами реже сообщают о плохом или удовлетворительном состоянии здоровья, чем люди с более низкими доходами. Это верно для всех расовых и этнических групп.

Процент людей, сообщивших о плохом/удовлетворительном состоянии здоровья по доходам в процентах от федерального уровня бедности*

Источник: Преодоление препятствий на пути к здоровью в 2013 г. и далее, Комиссия Фонда Роберта Вуда Джонсона по построению более здоровой Америки

Именно в тех районах с более высоким доходом, где люди более здоровы и мобильны, больше всего шансов получить новые больницы. В то же время, когда UPMC закрывала свою больницу в Брэддоке, она строила новую больницу стоимостью 250 миллионов долларов в Монровилле, пригороде, где средний доход домохозяйства более чем в два раза выше.

«Для меня это как пожарные депо на свободном рынке», — сказал Роберт Коннолли из Common Ground, общественной организации Милуоки, которая в прошлом году основала кооператив здравоохранения. «Кто-нибудь будет выступать за строительство одного на углу напротив другого, чтобы конкурировать за пожарный бизнес?»

Или закрыть пожарную часть в районе с более высоким уровнем пожаров?

Создан, чтобы служить бедным

Закрытие нескольких последних десятилетий завершило главу, в которой был поставлен с ног на голову основополагающий принцип больниц в Соединенных Штатах.

Большинство больниц начинались как благотворительные учреждения, предназначенные для бедных, часто основанные религиозными группами или социальными реформаторами.

В Милуоки лютеранские диакониссы в августе 1863 года превратили фермерский дом на вершине холма в больницу для бедных. Это предок комплекса на Килборн-авеню, в котором сейчас находится некоммерческая организация «Город на холме».

Изучите , где открылись и закрылись больницы, сколько людей живет в бедности или с ограниченными возможностями, а также в районах, в которых на федеральном уровне не хватает первичной медико-санитарной помощи.

Первоначально называвшаяся больницей Милуоки, ее часто называли «Пассавантом» в честь Уильяма А. Пассаванта, лютеранского священника из Пенсильвании, основавшего больницы, приюты, семинарии и колледжи по всей стране. Пассавант привез в Соединенные Штаты немецких дьяконисс, чтобы воспроизвести модель медицинского обучения и больницы, созданную в Дюссельдорфе, распространяя передовые методы ухода за больными того времени. Он основал больницы, миссии, приюты и другие учреждения социального обеспечения в Нью-Йорке, Пенсильвании, Висконсине и Иллинойсе.

Он отправился в Милуоки, чтобы работать с местными лидерами, которые хотели основать больницу для бедных. Четыре врача из Милуоки предложили свои услуги.

«В тот момент здесь ничего не было, — сказала Дайан Де Ла Сантос, исполнительный директор City on a Hill. «Это все было добровольно. Директор был пастором».

Отдельные лица и общины внесли свой вклад, спонсируя кровати или жертвуя домашний скот или лед для ледника.

По стране были созданы десятки подобных учреждений. Загляните на веб-сайт типичного гиганта здравоохранения, и вы найдете версию истории скромного начала:

В Буффало, штат Нью-Йорк, сестра Урсула Маттингли — «одна из Божьих убийц» — была первым президентом больницы сестер милосердия, основанной в 1848 году. Сейчас она является частью католической системы здравоохранения, сети больниц и клиник, обслуживает западный Нью-Йорк.

На территорию Вашингтона в 1856 году прибыла Мать Джозеф из Святого Сердца, чтобы найти «новый мир физических невзгод», где не было больниц, «и мало благотворительных услуг для тех, кто страдает от несчастий жизни на границе. » Она основала больницу, которая в конечном итоге превратилась в сегодняшнюю Providence Health & Services, систему здравоохранения стоимостью 8,7 миллиарда долларов с учреждениями в Вашингтоне, Орегоне, Аляске, Калифорнии и Монтане.

В 19-м и начале 20-го веков местные органы власти — часто округа — начали открывать государственные больницы, также предназначенные для обслуживания бедных.

Большинство больниц остались благотворительными учреждениями, но многие стали принимать и платных пациентов. В больнице Милуоки первые неблаготворительные пациенты были приняты в 1873 году по ставке 5 долларов в неделю. К 1920-м годам больницы обслуживали как богатых, так и бедных пациентов; медицинские школы хорошо зарекомендовали себя; и американская медицинская профессия стала более влиятельной и престижной.

В 1863 году небольшая группа лютеранских диаконисс превратила фермерский дом на холме в больницу для бедных. С годами он превратился в крупное предприятие к западу от центра города и столкнулся с серией слияний, пока не закрылся в 1998 году из-за финансовых трудностей. Сегодня здесь снова находится небольшая некоммерческая организация «Город на холме», которая раз в месяц предлагает бесплатную клинику для бедных. Проследите историю здания по фотографиям

Анализ благотворительной помощи в больницах, проведенный Modern Healthcare, веб-сайтом, посвященным больничной индустрии, показал, что прибыль освобожденных от налогов больниц превышает сумму, предназначенную для благотворительной помощи. Даже если учесть другие благотворительные факторы, процент низкий, и большинство из них попадают в нижнюю часть спектра. Анализ был основан на 2009 г.налоговые декларации освобожденными от налогов больницами.

Источник: Анализ современного здравоохранения, данные GuideStar

Появление частного и государственного страхования изменило экономику здравоохранения.

Во время Великой депрессии администраторы больницы Бэйлор в Далласе разработали «План Бэйлора» — первый план больничного страхования с предоплатой в Соединенных Штатах и ​​предшественник Blue Cross. Страхование услуг врачей также было разработано в 1930-х годах.

Успех этих программ побудил больше страховщиков выйти на рынок здравоохранения, а нехватка рабочей силы во время Второй мировой войны привела к тому, что медицинское страхование стало частью многих пакетов льгот, чему способствовали государственные налоговые льготы. Работодатели обнаружили, что предложение пакета медицинского страхования было способом привлечь работников, а компании, списывающие федеральные налоги, которые получали за предоставление пособия, давали стимул сделать это регулярной практикой.

Выход правительства на рынок медицинского страхования с Medicare и Medicaid в 1960-х годах привел к тому, что многие американцы стали пользоваться страховыми планами, и все больше и больше работников имели частную страховку через своих работодателей.

Согласно статистическому отчету, опубликованному CDC, к 1968 году 80,8% американцев имели медицинскую страховку.

«Вся наша система ценообразования нелогична и излишне сложна, — сказал Джордж Браун, генеральный директор Legacy Health Care в Портленде, штат Орегон. — Это система, созданная блестящей идеей предоставления работодателям налоговых льгот во время Второй мировой войны».

Это создало новые стимулы и стерло другие.

Поскольку платила третья сторона, пациентов не останавливал обычный рыночный механизм — стоимость. И поскольку поставщики медицинских услуг возмещались на основе платы за услугу, у них было мало стимулов для снижения этих затрат. Здравоохранение становилось все дороже и дороже. Это также стало прибыльным для многих поставщиков услуг и страховщиков, породив бурно развивающуюся и конкурентоспособную новую отрасль. В 1960-х годах количество больниц росло, достигнув своего пика в 1970.

Интерактивная хронология : Американское здравоохранение превратилось из небольших больниц, ориентированных на благотворительность, в разросшиеся системы, которые все больше перемещаются в богатые районы. Эта временная шкала смотрит на изменения. По словам Мартина Гейнора, E.J. Барон, профессор экономики и политики в области здравоохранения Университета Карнеги-Меллона.

«Если вы выживаете за счет продажи вещей, почему вы собираетесь вести себя не так, как другие крупные компании?» — сказал Гейнор.

Бизнес процветал, а больницы расширялись по мере того, как страховое возмещение вознаграждало за анализы, лечение и госпитализацию.

Больничный комплекс Милуоки, переименованный в Лютеранскую больницу в 1966 г., продолжал расширяться, прибавляясь в 1970 и 1974 гг. купить практику врача, чтобы получить своих пациентов.

Но даже по мере того, как в больницах добавлялись койки, технологии и изменения в программе Medicare снижали потребность в них. В 1980-х годах Medicare перешла на оплату фиксированной суммы за определенные услуги. Это дало больницам стимул отправлять пациентов домой как можно быстрее, поскольку им платили одинаково, независимо от того, оставался ли пациент в течение трех или семи дней после данной процедуры.

Технический прогресс позволил амбулаторному лечению заменить стационарное лечение при многих процедурах. Спрос на медицинские услуги продолжал расти, но многие больницы с трудом заполняли свои койки. Это привело к хаотическим закономерностям роста и сокращения.

Эксперты в области здравоохранения признали, что конкурирующие больницы перестраивали и дублировали услуги и дорогостоящее оборудование, что увеличивало стоимость лечения. Тем не менее, экспансия продолжалась по всей стране. Когда предложение превышало спрос, возникало больше слияний, поглощений и закрытий.

Слияния продолжались по мере того, как борющиеся системы стремились выжить путем объединения усилий, а мощные системы поглощали больницы, чтобы получить долю рынка. Более слабые больницы в бедных районах часто объединялись, а затем закрывались как «кампусы» более крупных систем.

В Милуоки это произошло во время слияния в 1980 году лютеранской больницы и больницы евангелической диакониссы; новое заведение называлось Добрый самаритянин.

В 1984 году Добрый самаритянин объединился с церковью Святого Луки; Кампус диакониссы был закрыт, а его здания снесены в следующем году.

Добрый самаритянин продолжал покупать недвижимость и ремонтировать свой район на Килборн-авеню. Он объединился с Mount Sinai в 1987 году, чтобы создать Синайский самаритянский медицинский центр на базе N. 12th St. Комплекс Kilbourn Ave. — в 10 кварталах от него — стал «западным кампусом».

После трех слияний за семь лет система, которая была переименована в Aurora Health Care, объявила о трехлетнем плане консолидации в 1988 году. кампус был закрыт, а здания заколочены.

Дополнительные проблемы

Поставщики медицинских услуг и государственные служащие часто утверждают, что закрытие больницы в густонаселенном городском районе вместе с другими медицинскими учреждениями не влияет на доступ пациентов к медицинской помощи.

Экономика медицинского обслуживания в Соединенных Штатах сделала бедных пациентов теми, кого никто не хочет лечить.

Чтобы изучить изменяющийся ландшафт больниц в крупных мегаполисах, Milwaukee Journal Sentinel и Pittsburgh Post-Gazette использовали файлы Provider of Service из центров Medicare и Medicaid Services. Файлы, один из которых датирован 1991 годом, а другой — 2013 годом, содержат моментальные снимки местоположения и услуг, предлагаемых больницами, которые были зарегистрированы в CMS в то время.

Анализ был сосредоточен на краткосрочных центрах неотложной помощи  — «то есть больницах с отделениями неотложной помощи» — в городских районах с населением не менее 1 миллиона человек.

Для измерения бедности, медианного дохода и инвалидности газеты использовали пятилетнее исследование американского сообщества, проведенное Бюро переписи населения США. Области табуляции почтовых индексов были назначены каждой больнице на основе физического местоположения, а затем сопоставлены с более широкой городской территорией.

Газеты также изучили области нехватки врачей первичной медико-санитарной помощи, используя данные Управления ресурсов и услуг здравоохранения США. Географические районы, а также население могут считаться районами с дефицитом, если на 3500 человек приходится менее 1 врача первичной медико-санитарной помощи. В районах с большей потребностью этот показатель составляет 1 врач на 3000 человек.

Во время закрытия западного кампуса представители Aurora заявили, что, поскольку еще один объект Aurora находится так близко, у жителей района кампуса в Килборне все еще есть местная больница.

«Многие богатые белые люди кажутся удивительно стойкими перед лицом закрытия больниц в афроамериканских кварталах», — сказал Сагер, профессор политики и управления в области здравоохранения в Школе общественного здравоохранения Бостонского университета.

Но тот факт, что больницы находятся в пределах досягаемости горожан, не означает, что они получают то, что им нужно для здоровья, или что закрытие не влияет на их районы.

С закрытием учреждения на Килборн-авеню сообщество, большинство жителей которого живут за чертой бедности, лишилось учреждения, которое обеспечивало рабочие места и клиентов для местных предприятий. И что особенно важно, он потерял врачей.

«Если вы оглянетесь хотя бы на сто лет назад, вы увидите врачей повсюду — вслед за населением», — сказал Сагер. «Но врачи стали намного более географически сконцентрированы. Они больше не в сельской местности, в городах. Они в пригородах. Когда вы теряете здание, вы теряете врачей. Это затрудняет получение законной медицинской помощи».

Федеральное правительство определяет районы, в которых на 3500 жителей приходится менее одного врача, как «зоны нехватки медицинских работников». Анализ данных Post-Gazette/Journal Sentinel показывает, что большинство из них находятся в коридорах городской бедности; большинство остальных проживает в сельской местности. И эти «медицинские пустыни» расширяются, когда закрываются больницы.

Жильцы — реже имеющие автомобили — часто не имеют доступа к семейным врачам, а также к стоматологам, психологам и психиатрам.

Врачи, живущие в бедных районах, сталкиваются с дополнительными трудностями.

Пациенты имеют более низкие доходы, поэтому у них меньше возможностей оплачивать услуги из своего кармана, сказал Даррелл Гаскин, заместитель директора Центра Хопкинса по решению проблем неравенства в отношении здоровья в Школе общественного здравоохранения Блумберга имени Джона Хопкинса. Врачи должны иметь дело с возмещением в рамках Medicaid, которое ниже, чем возмещение от частных страховых компаний или Medicare.

«На предложение врачей и других поставщиков медицинских услуг в районах проживания меньшинств может повлиять более низкое качество общественных удобств», — сказал Гаскин. По его словам, отсутствие медицинских лабораторий, компаний по поставкам медицинских товаров, финансирования и кредитов для малого бизнеса — все это выступает в качестве барьеров и увеличивает стоимость ведения практики.

Между тем, студенты-медики, столкнувшиеся с долгами за образование, резко возросшим в последние десятилетия, с большей вероятностью выберут более высокооплачиваемые специальности, такие как анестезиология или онкология.

Две трети врачей США являются специалистами, что значительно выше уровня других богатых демократий, где примерно половина из них попадает в эту категорию. В Соединенных Штатах семейных врачей на тысячу человек вдвое меньше, чем в других развитых странах.

Количество студентов-медиков, поступающих на курсы семейной практики, сократилось на 50% в период между 19 и97 и 2005, по данным Американской академии семейных врачей. Большинство из них теперь становятся специалистами, которые, скорее всего, будут связаны с крупными больницами, где большинство пациентов застрахованы в частном порядке.

Небольшие клиники, обслуживающие малообеспеченные районы, часто сталкиваются с финансовыми трудностями.

«Я работала в шести различных клиниках Милуоки, которые закрылись, включая клинику для бездомных и несколько районных учреждений с низким доходом», — сказала Бонни Теш, врач из Авроры, которая является добровольным медицинским директором клиники, управляемой Сити на холм. «Обычно это было из-за политических моментов, финансирования»9.0003

«Последний, честно говоря, мне никто не сказал, что он закрыт. Однажды я пришел, а на двери была табличка, так я и узнал, как и пациенты.»

Джефф Смит, главный клинический директор Aurora, сказал, что работа в районах с низким доходом является серьезной проблемой для систем здравоохранения. Он сказал, что при нынешней системе «это бремя, с которым системы здравоохранения в одиночку справиться не могут. Для удовлетворения этих потребностей действительно потребуется объединение сообщества. Конечно, системы здравоохранения являются частью этого, но это действительно проблема, которая настолько большой, что сами системы здравоохранения не могут это исправить».

«Аврора Синай» — единственная больница, оставшаяся в центре города, — сказал он, — и на нее ложится огромная нагрузка по уходу за большим количеством бедных пациентов.

Чиновники Aurora заявили, что их сеть клиник, обслуживающих малообеспеченные районы, включая клинику Walker’s Point Clinic, большую бесплатную клинику к югу от центра города, помогает восполнить пробелы в медицинском обслуживании. Такие программы, как услуги приходских медсестер, стационарные и автономные клиники, школьные инициативы и работа с населением, также являются частью комплексных программ Wheaton Franciscan Healthcare, Columbia St. Mary’s и Froedtert Health.

Смит сказал, что крупные системы здравоохранения, такие как Аврора, должны использовать свои прибыльные больницы для субсидирования оставшихся городских больниц, таких как Синай, которые каждый год работают в убыток.

Чиновники крупных систем здравоохранения Милуоки говорят, что беспокоятся каждый раз, когда узнают, что городская больница может закрыться, потому что это будет означать, что нагрузка на оставшихся пациентов увеличится из-за незастрахованных пациентов или пациентов с программой Medicaid.

Меняющаяся экономика здравоохранения оторвала больницы от того, что когда-то было их основной целью: обслуживать нуждающихся. Поскольку больницы считали бедных пациентов токсичными для их финансового здоровья, процент благотворительной помощи, оказываемой больницами США, снизился.

Дайан Де Ла Сантос, исполнительный директор City on a Hill, рассказывает о том, что привело к созданию некоммерческой организации, которая работает в бывшей больнице к западу от центра Милуоки.

Исследование, проведенное New England Journal of Medicine в 2013 году, показало, что некоммерческие больницы покрывают в среднем 7,5% своих операционных расходов на общественные пособия, определенные IRS. Такие общественные блага включают образование и другие виды деятельности, не связанные с бесплатными услугами или услугами по сниженной цене, которые многие связывают с идеей благотворительной помощи. В среднем расходы на бесплатную или льготную помощь составляют около 2%.

В масштабах всей системы Aurora тратит 2,2% своего чистого дохода на социальные пособия, 1,1% — на благотворительность. Aurora Sinai, потерявшая в 2012 году 15,3 миллиона долларов, тратит 2% дохода на благотворительность.

Трудно сказать, сколько Аврора сэкономила из-за своего освобождения от налогов, но исследование, проведенное в 2008 году Институтом будущего штата Висконсин, показало, что только в Милуоки Синай и учреждения Святого Луки должны были бы задолжать 11 миллионов долларов налогов на недвижимость только за одного год.

Большинство больниц в США являются некоммерческими и сохраняют налоговые льготы, в основном на том основании, что они предоставляют услуги населению. Но бесплатная или льготная помощь бедным теперь составляет очень малую часть того, чем занимаются больницы.

Немногим более чем за столетие бедняки из больниц превратились в пациентов, которых больницы больше всего стараются избегать.

«Город на холме» нуждается в помощи

Через два года после закрытия бывшей больницы на Килборн-авеню Центр городского служения, небольшая некоммерческая организация, связанная с церковью «Ассамблея Бога» в Парклоне, объединилась с национальной группой под названием «Конвой надежды» для организации общественное мероприятие, включавшее ярмарку вакансий, медицинские осмотры и мероприятия для детей.

Де Ла Сантос, в то время вице-президент по связям с общественностью в Aurora Health Care, узнал, что группа искала место для проведения мероприятия в августе 2000 года, и помог ей воспользоваться парковкой пустующего больничного комплекса.

Дайан Де Ла Сантос, исполнительный директор City on a Hill, рассказывает о том, как мероприятие «Конвой надежды» в 2000 году на территории закрытой больницы в западной части Милуоки продемонстрировало острую потребность в услугах для бедных.

Пришло восемь тысяч человек.

По словам Де Ла Сантоса, большая явка показала, что у сообщества есть много неудовлетворенных потребностей, и что у пустой больницы может быть другая жизнь. Четыре месяца спустя Aurora передала свои четыре оставшихся здания — 321 000 квадратных футов — некоммерческой организации, которая теперь называется «Город на холме».

Де Ла Сантос сказала, что она и другие видели «неизбежное ухудшение состояния района, когда вы вытаскиваете такое большое учреждение».

Она начала в качестве члена совета директоров в 2001 году, а два года спустя, когда группа столкнулась с трудностями и влезла в долги, стала исполнительным директором.

К тому времени «в моей жизни был период, когда меня больше заботило значение моей жизни, чем карьера. » Она покинула Аврору, чтобы возглавить «Город на холме».

Город на холме зарабатывает менее 900 000 долларов в год; с 14 сотрудниками, работающими полный рабочий день, и одним сотрудником, работающим неполный рабочий день, он в значительной степени зависит от волонтеров. Де Ла Сантос сама пишет гранты и занимается сбором средств.

Диана Де Ла Сантос, исполнительный директор City on a Hill, беседует с волонтерами о миссии своей некоммерческой организации, которая работает в бывшей больнице на западной стороне Милуоки.

«Город на холме» решил сосредоточиться на молодежных программах, потому что именно в них он видит наилучшие шансы оказать влияние, сказал Де Ла Сантос. Но потребности общества в здравоохранении велики, а ежемесячная клиника имеет ограниченные возможности. Он обслуживает в среднем 306 пациентов в месяц в районе, где 64% живут за чертой бедности.

В отдаленных западных и северных пригородах города «Аврора» распространилась на районы, где пациенты зарабатывают больше и имеют более выгодную страховку.

В начале 2010 года Aurora открыла медицинский центр стоимостью 250 миллионов долларов в Саммите, где 1% семей живет в бедности. Чиновники ProHealth Care боролись с новой больницей, утверждая, что койки не нужны из-за того, что она находится поблизости. Позже в том же году Aurora открыла учреждение стоимостью 254 миллиона долларов в Графтоне, где она рекламирует «домашние палаты для пациентов с отдельными ванными» и «обширный ландшафт с местными насаждениями».

Объекты были построены в самом центре двух самых богатых округов штата.

И оба были построены в пяти милях от существующих больниц.

Кевин Кроу, Гай Бултон и Дэйв Умхофер из сотрудников Milwaukee Journal Sentinel внесли свой вклад в этот отчет.

Здравоохранение в начале 1960-х

Моя тема, здравоохранение в начале 1960-х, имеет для меня двойной набор значений. Я историк, и 1960-е годы стали теперь «историей», созревшей для новых интерпретаций. Тем не менее, я также был иммигрантом в Соединенных Штатах в 1961 году, только что работавшим администратором в Британской национальной службе здравоохранения. Период непосредственно перед принятием закона о Medicare в 19 г.65 сияет в моей памяти яркостью новых впечатлений: молодого студента-медика, пытающегося разобраться в системе здравоохранения США, да и в самих Соединенных Штатах.

Система здравоохранения и Соединенные Штаты как общество во многих отношениях являются посредниками друг для друга, сейчас, как и тогда: целое многое говорит вам о части, а часть о целом. В начале 1960-х здравоохранение уже было массовым предприятием. К концу 1950-х годов в больницах работало гораздо больше людей, чем в сталелитейной промышленности, автомобильной промышленности и межгосударственных железных дорогах. Один из каждых восьми американцев ежегодно госпитализировался в стационар (Somers and Somers, 19 лет).61). Изучать здравоохранение со всеми его противоречиями и сложностями в 1960-е годы, как и в настоящее время, означает исследовать характер и двусмысленность самих Соединенных Штатов, этой огромной, дерзкой, разделенной, но любопытной надеющейся нации.

На первый взгляд, Соединенные Штаты были страной, благословленной изобилием в 1960-х годах, с больницами и специалистами, которым завидовал весь мир. Среди чудес современных больниц, вызвавших комментарии приехавшей из Великобритании делегации в 1960 были комплектными системами кондиционирования и искусственного освещения, регулируемыми электрическими кроватями, коврами в отдельных комнатах, проходными холодильниками на кухне, центральными молочными кухнями, центральными службами стерильного снабжения, автоматическими рентгеновскими процессорами, автоанализаторами в лаборатории, полиэтиленовыми пакетами для крови, идентификационные браслеты для пациентов, системы пневматических трубок для связи и, не в последнюю очередь, массивные электростанции (Hurst, 1960). В Соединенных Штатах госпиталь охотно сравнивали с промышленными корпорациями.

И все же пробелы и вариации как в риторике, так и в служении были чрезвычайными. Новому мигранту казалось, что обширная трансконтинентальная сеть супермагистралей соединяет города — на самом деле они проходят через них, вокруг них или над ними — не останавливаясь, чтобы признать их проблемы, характер или различия. Точно так же и в более широком обществе, и в меньшей сфере служб здравоохранения шел поиск объединяющей общей цели, преодолевающей конфликты и двусмысленности. Великие лидеры определяли героические, сплачивающие цели: Джон Э. Кеннеди, Линдон Бейнс Джонсон, Мартин Лютер Кинг-младший. Однако структура и финансирование системы здравоохранения не имели интуитивного смысла. К 19 годам более 70 процентов населения имели ту или иную форму больничной страховки.65 лет (хотя менее половины пожилого населения имели такую ​​страховку), 67 процентов имели хирургическую страховку, а рынок крупного медицинского страхования рос (Институт медицинского страхования, 1980). Но лишь немногие из них были застрахованы на первичную или внебольничную помощь. Из общего населения, сообщившего о «болях в сердце», 25 % не обращались к врачу (Andersen and Anderson, 1967).

Особенно сильно пострадали пожилые люди. Классическим примером предполагаемого бенефициара Medicare был пожилой школьный учитель, безупречный после трудовой карьеры. «Я один из ваших старых учителей на пенсии, о котором забыли», — говорилось в одной из историй на слушаниях в Конгрессе в 1919 году.59:

Мне 80 лет и уже 10 лет я живу на голом дне, двухразовое питание, одно яйцо, суп, потому что я хочу быть независимой.

Я шотландец по происхождению, мой отец воевал в Гражданской войне до конца войны, поэтому быть независимым у меня в крови, и мое достоинство не позволяло мне опускаться до благосостояния.

А я так много работал, что у меня пернициозная анемия, бутылочка жидкости для уколов, оптовая продажа, 9,95 долларов, я не мог за нее заплатить (Подкомитет по проблемам пожилых людей и старения Комитета труда и социального обеспечения, 1959; Корнинг, 1969).

Члены первоначального населения Medicare, родившиеся в конце девятнадцатого века, пережили две мировые войны, большую экономическую депрессию и огромные изменения в организации труда, массового производства, быстрой урбанизации и современных коммуникаций. Как бенефициары законодательства о социальном обеспечении 1935 года, они были членами культуры прав. К 1964 году 83 процента населения в возрасте 65 лет и старше имели право на получение пособий по социальному обеспечению; а пожилых бенефициаров социального обеспечения было почти в три раза больше, чем 10 лет назад. ¹ Еще до Medicare не было прав на потенциально катастрофическое бремя больничных и врачебных счетов.

Правительственные программы были разделены на программы, предназначенные для явно «достойных» американцев, особенно ветеранов и федеральных служащих, а также для различных категорий бедняков в каждом штате, которые по определению были «менее достойными». Социальный класс, как и раса, был темой, о которой многие практикующие врачи еще мало думали, хотя эта тема имела важные последствия как для клинической практики, так и для национальной политики. Как заметил один современный врач, пациенты «низшего сословия» часто были недовольны своим медицинским обслуживанием и «многие из них предпочли бы государственную медицину» (Storrow, 19). 63). Они также, как он писал, легко впадают в ярость, возможно, «физически агрессивны, когда возбуждены», ожидают разочарования от властей и склонны вести себя неожиданным образом. Но для бедных безличность и грубость крупных больниц часто были сдерживающими факторами в обращении за медицинской помощью. Разрыв между врачом и пациентом был очевиден, и в девятнадцатом веке отношение к бедности сохранялось среди более богатых в целом. По меньшей мере треть населения заявила при опросе в 1963, что человек несет личную ответственность за свою бедность (Shiltz, 1970). Однако к 1960 году произошли заметные сдвиги в медицинском обслуживании лиц пенсионного возраста. Признавая особые экономические потребности пожилых людей, Закон Керра-Миллса 1960 года установил новую категорию «медицинской нужды» для получателей федеральных субсидий штатам для пожилых людей. Законодательство о психическом здоровье 1963 г. было нацелено на еще одну ранее стигматизированную группу — важный шаг на пути к деинституционализации психически больных. Система здравоохранения казалась полной исключений, исключений и противоречий, в то время как национальные лидеры подчеркивали громкие, объединяющие социальные принципы.

Джон Кеннет Гэлбрейт (1958) выдвинул один явно объединяющий аргумент, назвав Соединенные Штаты «Обществом изобилия». Теоретически все американцы теперь были «потребителями среднего класса» со стандартными ожиданиями. Телевидение, новое средство массовой культуры, прославляло современную медицину как часть культуры потребления. Все три основные телевизионные сети транслировали больничные драмы в начале 1960-х годов, сосредоточив внимание американцев на вымышленных мирах доктора Килдэра (NBC), Бена Кейси (ABC) и медсестер (CBS). Основные вопросы политики здравоохранения в этом контексте заключались в том, чтобы определить нуждающиеся группы как средний класс и обеспечить, чтобы они могли вести себя как потребители среднего класса, имея для этого средства, то есть имея адекватное больничное страховое покрытие, подкрепленное при необходимости с помощью общественности.

Тем не менее, как красноречиво продемонстрировал социолог Майкл Харрингтон (1962) в своем бестселлере 1962 года, самый высокий массовый уровень жизни в мире определенно разделялся не всеми. Была «другая Америка»: от 40 до 50 миллионов граждан, которые были бедны, не имели адекватного медицинского обслуживания и были «социально невидимы» для большинства населения. В этой бедной группе было более 8 миллионов из 18 миллионов американцев в возрасте 65 лет и старше, страдающих от «нисходящей спирали» болезней и изоляции. И хотя в домах престарелых находилось полмиллиона американцев, менее 60 процентов домов считались приемлемыми (Харрингтон, 19 лет).62). Medicare была сформирована в обществе с идеалистическими ожиданиями богатства для всех — по крайней мере, для всех тех, кто его «заслужил», — но при этом все больше изолировала свои меньшинства и бедняков.

В начале 1960-х годов в американском обществе существовали очевидные расколы по признаку расы, возраста, класса и пола. Демографические изменения после Второй мировой войны создали сообщества, наполненные контрастами. Бегство относительно молодых, богатых семей среднего класса в новые пригороды привело к созданию внутренних городов с непропорционально большим количеством пожилых американцев и американцев из числа меньшинств. Все было готово для лета расового насилия, городского упадка и сокращения налоговых поступлений для городских школ, больниц и социальных служб. В таких городах, как Ньюарк, штат Нью-Джерси, и Вашингтон, округ Колумбия, к началу XIX века афроамериканцы составляли большинство населения.60-е годы. Врачи мигрировали в пригороды с другими белыми воротничками, оставив отделение неотложной помощи в больнице в качестве основного источника помощи для многих городских жителей. В период с 1954 по 1964 год количество посещений отделений неотложной помощи увеличилось на 16 миллионов, или 175 процентов, а качество помощи часто было низким. Среди жалоб: врачи были перегружены работой; они не хотели дежурить по выходным и вечерним дежурствам; а так как жители пригородов страдали от ухудшения дорожных условий, они не могли оперативно реагировать на экстренные вызовы (Сильвер, 19 лет). 66).

Более широкие социальные расколы проникли в структуру здравоохранения и его учреждений. Они тоже часто были социально «невидимыми»; то есть воспринимались как должное и редко комментировались до конца 1950-х годов. Герберт Кларман (1962) провел исследование пациентов больницы в 1957 году, которое описало жесткую модель стратификации и сегрегации по классу и расе в Нью-Йорке. В коммерческих больницах Нью-Йорка, а также в частных и получастных помещениях некоммерческих больниц пациенты, обозначенные как «белые», были фактически единственными пациентами (9).7% и 96% соответственно). В палатах некоммерческих больниц размещались более бедные (или незастрахованные) члены общества; здесь доля белых была ниже (66%). Но в муниципальных больницах, костяке системы социального обеспечения, подавляющее большинство пациентов были пуэрториканцами, афроамериканцами и представителями других рас, кроме белых (Klarman, 1962). На Юге существовала формальная расовая сегрегация, хотя с ней начали эффективно бороться. «Болезни и смерть не знают расы» — гласили плакаты, которые несли протестующие у больницы Грейди в Атланте в 1919 году.62, где группа афроамериканцев заняла холл амбулаторной клиники «только для белых» (Newsweek, 1962).

Контраст между желанием и реальностью (желанием истинно Великого общества и реальностью конфликтов и разделений) формирует важную первую тему для понимания того, что было за годы до Medicare. По сути, Medicare должна была стать средством превращения пожилых людей в платных потребителей больничных услуг. Medicaid, с ее продолжающейся стигмой социального обеспечения, должна была покрывать тех, кто был «неимущим». Законодательные предложения из первого законопроекта Форанда 19 г.57, через предложения Кеннеди-Андерсона до подписания закона о Medicare в июле 1965 года, подчеркивал неспособность частного рынка удовлетворить потребности пожилых американцев-пенсионеров, которые не могли позволить себе медицинскую помощь во время болезни, а не потребности всех незастрахованных американцев. Как группа, пожилые люди были значительно беднее, чем работающее население, их медицинские потребности были намного выше, а страховое покрытие, где оно существовало, включало лишь меньшую часть общих расходов на здравоохранение. ² Тем не менее, пожилые люди составляли лишь меньшинство всех бедняков.

Программа Medicare, таким образом, дополняла парадоксальную природу страхового покрытия. Он был разработан как социально объединяющее законодательство, поскольку он охватывал все социальные классы на равных условиях в пределах одной возрастной группы, фактически признавая их всех потребителями среднего класса. Тем не менее, он также был узко задуман и демографически избирательен, поскольку выделял пожилых людей (а позже инвалидов и лиц с терминальной стадией почечной недостаточности) в качестве отдельной и привилегированной группы населения. Короче говоря, и это неудивительно, Medicare отражала более широкую социальную неоднозначность отношения США к национальному единству, социальному классу и равным возможностям.

Если одной определяющей темой за годы до Medicare была природа и концепция социальных прав, то второй определяющей темой было ясное осознание в начале 1960-х годов того, что современная научная медицина принесла с собой серьезные технические, организационные и финансовые проблемы. Энн и Герман Сомерс (1961) в влиятельной книге, опубликованной в 1961 г., подчеркнули путаницу, которая характеризовала систему здравоохранения (и ее изображение в прессе) в начале 1960-х гг.: «С одной стороны, внимание привлекает все больше данных, поразительного прогресса: открытие и применение лекарств, лекарств и методов, которые можно описать только как «чудеса». повсеместное недовольство различными медицинскими учреждениями» (Somers and Somers, 1961). Среди этих учреждений были профессиональные ассоциации, страховые планы и больницы.

Историк Джон Бёрнем (1982) метко назвал период с начала 20-го века до конца 1950-х годов «золотым веком американской медицины». Казалось, что победа над инфекционными болезнями близится к завершению, а перспективы медицинской науки оставались неотразимыми. Антибиотики резко снизили опасность пневмонии и других инфекционных заболеваний. К 1964 году Соединенные Штаты производили пенициллин на сумму 86 миллионов долларов, стрептомицин на сумму более 7 миллионов долларов и сульфаниламидные препараты на сумму почти 7 миллионов долларов. Широко использовались транквилизаторы; продажи транквилизаторов почти удвоились между 1960 и 1964, с 4 миллионов долларов до почти 8 миллионов долларов. Высказывались опасения по поводу их чрезмерного использования (Бюро переписи населения США, 1966 г.). Медицинская наука возлагала большие надежды на излечение даже при явно неизлечимых состояниях. Например, в начале 1960-х годов было подсчитано, что около одной трети больных раком не заболевают через 5 лет после постановки диагноза, и считалось, что этот процент можно увеличить до половины (Somers and Somers, 1961). Даже психические заболевания, казалось, все более поддавались лечению, поскольку к началу XIX в.В 60-х годах множество психических заболеваний лечили новыми психотропными препаратами.

Вполне возможно, что в начале 1960-х гг. можно было предвидеть смену акцента в эпидемиологии с острых на хронические заболевания, с которыми мы боремся сегодня. Однако с точки зрения 1960-х годов преимущество представления о том, что хронические заболевания поддаются лечению в том же ключе, что и острые состояния, означало, что американская система здравоохранения и медицинского страхования (предполагаемая, как это было, на излечении, а не на оказании медицинской помощи) длительная, непрекращающаяся болезнь) не нужно вмешиваться, чтобы соответствовать изменяющимся моделям болезни. Иными словами, если болезни сердца, рак и инсульт можно «лечить», то агрессивный стиль американской медицины — научно обоснованный, ориентированный на болезни, технологический и интервенционный — можно было бы оправдать в качестве основной основы национального здравоохранения. политики в будущем, как это было успешно в прежние десятилетия без радикальных изменений в системе. Кроме того, Соединенным Штатам было бы разумно инвестировать в биомедицинские исследования и обеспечить доступ населения к больницам и специализированной помощи, а не беспокоиться о первичной медицинской помощи, долгосрочных услугах и комплексном национальном медицинском страховании. По сути, этим и должна была заниматься Medicare. Предполагая возможности лечения в его неотложной, ориентированной на больницу направленности, Medicare ратифицировала социальную ценность лечебной медицины по сравнению с более слабыми возможностями паллиативного лечения и профилактики. Но были и другие, более неотложные причины, по которым Medicare была разработана так, чтобы реагировать на технологическую и дорогостоящую сторону медицины, а не на хронические заболевания. Первостепенные проблемы в начале 1960-е годы были финансовыми потребностями расширяющейся больничной системы и карманными потребностями пенсионеров. Дебаты, которые привели к Medicare, были почти полностью сосредоточены на предоставлении дохода больницам и на облегчении бремени (или отсутствия) больничного страхования для пожилых людей, особенно для планов Blue Cross, которые были серьезно обеспокоены охватом этой группы.

Многие изменения в клинической медицине к началу 1960-х годов были результатом фармацевтических препаратов: антибиотиков, психотропных средств, транквилизаторов, гормонов и других лекарств. Было подсчитано, что 90 % лекарств, прописанных в 1960 г., были введены в обращение в предыдущие два десятилетия, а 40 % рецептов не могли быть выписаны в 1954 г. (Somers and Somers, 1961). Энтузиазм американцев по производству и употреблению лекарств был отличительной чертой американской медицины по сравнению с другими странами. Лекарства и другие медицинские товары кратковременного пользования составляли 20 процентов всех частных расходов на здравоохранение в Соединенных Штатах в 1960 году, причем почти все они тратились наличными, то есть без страхового покрытия. ³ Автор в периодическом издании Saturday Review высказал распространенное мнение начала 1960-х годов (и с тех пор), что Соединенные Штаты являются страной с самым чрезмерным употреблением лекарств в мире (Ratner, 1962). ⁴ Однако лекарства (которые в значительной степени игнорировались в Medicare) были относительно недорогими по сравнению с быстрым развитием стационарной медицины. «Благодаря остроумным заменителям человеческих органов и смелым экспериментам по трансплантации, — провозглашал журнал Life , — человек становится мастером-механиком — над самим собой» (Life, 19). 65). К 1965 году проводились операции по пересадке почек, в связи с чем возникали сложные вопросы извлечения и распределения органов. Лечебная логика почечного диализа и трансплантации почки была настолько сильна, что в 1972 году Medicare пришлось изменить, чтобы включить их в отдельную, но исключительную новую категорию льгот, доступную для бенефициаров всех возрастов.

Но самые драматичные медицинские технологии сосредоточены на сердце. Реконструкция или полная замена аортального клапана и продолжающиеся эксперименты в области кардиохирургии могут, как утверждала популярная пресса, в конечном итоге привести к трансплантации сердца (Business Week, 19).61). Значительное внимание также уделялось неотложной помощи больным с сердечным приступом. «Обратить смерть — это, пожалуй, самый смелый подвиг современной медицины», — писал один энтузиаст в Saturday Evening Post в 1961 году; еще раз целью было излечение с помощью вмешательства (Северино, 1961). Возобновление работы сердца после его полной остановки или коррекция фибрилляции с помощью электрической стимуляции — обычные сегодня экстренные процедуры — были захватывающими перспективами в начале 1960-х годов. Такие события, как открытие специализированного кардиологического центра в больнице Питера Бента Бригама в Бостоне в 1965 были опубликованы в национальной прессе. По сообщениям, 30 процентов людей, страдающих от сердечных приступов, умирали, что не сильно отличалось от предыдущего поколения (Newsweek, 1965). Рост числа высококвалифицированных специалистов по неотложной медицинской помощи, травматологов и сетей неотложной помощи в значительной степени был в будущем. Тем не менее к середине 1960-х годов перспективы медицинской электроники в частности и биоинженерии в целом стали очевидны.

За исключением самых маленьких больниц, отделения интенсивной терапии к середине 19 века были обычным явлением.60-е годы. Появлялись отделения коронарной терапии, ясли для недоношенных, специальные респираторные отделения, а в крупных больницах отделения для послеоперационного ухода после операций на открытом сердце и нейрохирургии (Russell, 1979; Stevens, 1989). Писатель в The New Republic писал в 1963 году: «Сегодняшняя больница и вчерашняя больница называются больницами, но в остальном сходство случайное (The New Republic, 1963)». Растущая интенсивность больничной службы выражалась в неуклонном увеличении численности персонала. Численность персонала больницы удвоилась с 1950 и 1964; в последний год на одного пациента приходилось 2,4 сотрудника при средней продолжительности пребывания в больнице примерно 9 дней — более 2 недель для лиц в возрасте 65 лет и старше (U.S. Bureau of the Census, 1966). Смерть, как и рождение, обычно происходила в больнице; главными убийцами были болезни сердца, рак и инсульт, на долю которых приходилось более двух третей всех смертей в середине 1960-х годов (U.S. Bureau of the Census, 1966).

Сообщения о технологическом оптимизме, которые отличали американские больницы с 1920-е были ориентированы на относительно молодых и остро больных. Пожилые люди, хотя и представленные в больницах во все возрастающей степени (что обходится все дороже), в 1965 году составляли меньшинство среди пациентов больниц: почти 70 процентов всех пациентов, получавших лечение в больницах краткосрочного пребывания, были моложе 65 лет (Stevens, 1989). . Несмотря на то, что потребности пожилых людей были намного выше, чем потребности более молодых представителей населения, пожилые люди гораздо реже имели страховку, и их число неуклонно росло. Хотя детей в возрасте до 5 лет по-прежнему больше, чем лиц в возрасте 65 лет и старше в 1965, последняя группа быстро росла, в то время как рождаемость быстро снижалась. Более того, большинство из более чем 18 миллионов американцев в возрасте 65 лет и старше составляли женщины, чья продолжительность жизни превышала продолжительность жизни мужчин (U.S. Bureau of the Census, 1966). Термины «молодой-старый» и «старый-старый» еще не вошли в обиход, но для американцев, достигших 65-летнего возраста, перспективы длительного выхода на пенсию были хорошими: средняя продолжительность жизни в возрасте 65 лет составляла 80, причем женщин выживает больше, чем мужчин. Отсутствие приемлемых кроватей в домах престарелых становилось серьезной проблемой, поскольку большая часть населения доживала до старости. Расходы на дома престарелых быстро росли, чему способствовала программа Керра-Миллса федерального штата, которая распространяла медицинскую помощь на пожилых людей. ⁵

В начале 1960-х незастрахованные или недостаточно застрахованные пожилые пациенты, нуждающиеся в больничном обслуживании, должны были тратить свои сбережения, полагаться на финансирование своих детей, искать благосостояние (и связанное с этим социальное клеймо), надеяться на благотворительность от больницах или вообще избегать лечения. Однако параллельно с растущими финансовыми проблемами больничного обслуживания пожилых людей меняющаяся структура заболеваемости от острых эпизодов к хроническим заболеваниям смещала внимание к людям с множественными состояниями и долгосрочными потребностями. К началу 19В 60-е годы основными причинами ограничения активности были сердечные заболевания, артрит и ревматизм (Министерство здравоохранения, образования и социального обеспечения США, 1965). ⁶ По мере того, как хронические заболевания преобладали над острыми в плане повседневного опыта, потребность в больничном страховании стала лишь одной из многих потенциально дорогостоящих затрат на уход за хронически больными, включая уход на дому, дома престарелых, а также социальные, реабилитационные и медицинские услуги. службы психологической поддержки.

В какой-то степени Medicare можно рассматривать как ответ на золотой век лечебной медицины, когда этот век уже уходил со сцены. К началу 19В 60-е годы неотложные медицинские вмешательства перед лицом хронических заболеваний и смерти, хотя и стали обычным явлением, в популярной прессе подвергались сомнению. Больница, центр медицинской техники, больше не была изолирована от вопросов и критики. — В вашей больнице безопасно? — спросил журнал Good Housekeeping в 1961 году, сославшись на недостатки, обнаруженные Объединенной комиссией по аккредитации больниц. Каждый год, утверждал журнал, «тысячи людей попадают в больницы, где их жизнь находится под угрозой из-за плохого медицинского обслуживания, антисанитарных условий или ужасных пожаров. Или комбинацией трех» (Робинсон, 19 лет).61). Хирургия была основным направлением деятельности больниц в 1960-х годах, на нее приходилось более одной трети всех краткосрочных госпитализаций, однако менее половины всех операций выполнялись сертифицированными специалистами (Andersen and Anderson, 1967). «Эта операция необходима?» спросил The New Republic (Lembke, 1963). «Должны ли врачи говорить правду больным раком?» — спрашивал Ladies Home Journal (1961). «Что на самом деле пытается сказать пациент?» спросил журнал Time (1964) о необходимости улучшить общение между врачом и пациентом. Сообщалось, что специалисты были менее популярны, чем врачи общей практики, но была широко распространена обеспокоенность по поводу нехватки времени, затрачиваемого на клиническую встречу, и народная поддержка продолжающихся усилий по увеличению числа врачей в стране (Carter, 19).61).

К этим опасениям присоединилась критика широко различающихся стандартов обслуживания: между больницами; между городами и их пригородами, поскольку более молодое население мигрировало из центра города, оставляя позади более старшее и бедное население; и между более широкими географическими районами, включая штаты. Но в то же время во времена острой озабоченности больничными расходами казалось, что нет необходимости в ненужном дублировании технологий и помещений.

В XIX веке существовали две возможные модели реорганизации здравоохранения.60-х годов в систему, которая могла бы более точно удовлетворить потребности изменения заболеваемости, с одной стороны, и эффективного развертывания дорогостоящих технологий, с другой. К сожалению, ни то, ни другое не было общедоступно. Первая модель заключалась бы в разработке автономных систем обслуживания, то есть в поощрении развития того, что мы сейчас называем организациями по поддержанию здоровья (HMO) или системами управляемой помощи. Однако даже в конце 1960-х только 2 процента всего населения были охвачены групповой практикой с предоплатой (переименованные в ОПЗ в 1919 г.).70) (Стивенс, 1971). Представитель Kaiser Foundation Health Plan Клиффорд Х. Кин утверждал во время слушаний по Medicare, что Medicare поставит в невыгодное положение зарождающееся движение HMO, поощряя более широкое использование больниц и домов престарелых и большее доверие к ним, чем к другим подходам к уходу. Он был прав (Комитет по путям и средствам, 1965). Но в начале 1960-х годов было трудно представить себе реформирование системы здравоохранения США по какой-либо модели, не основанной на больницах, поскольку в этой системе доминировали больницы. Отсутствовала прочная база первичной медико-санитарной помощи, на которой можно было бы построить комплексные услуги, включающие как неотложную, так и долгосрочную помощь. В 19-м это вообще не ценилось.60-е годы, насколько убедительным будет (и в какой-то степени было) влияние страхования и других денежных потоков как основной движущей силы системы здравоохранения США.

Вторым возможным средством реорганизации было общественное планирование, регулирование и установление приоритетов государственными или полугосударственными учреждениями. Однако здесь идиосинкразическая структура больничной системы США препятствовала усилиям по децентрализованному планированию, которые в совокупности привели бы к созданию общей схемы обслуживания по всей стране. Больницы не были организованы ни в конкурентный, ориентированный на прибыль рынок, который мог бы достичь эффективности за счет слияний и поглощений, ни в государственную систему, которая могла бы планировать по указу. В начале 19 века большинство больниц были небольшими местными учреждениями.60-е годы; В 3 из 5 больниц общего профиля было менее 100 коек. Традиционная американская «добровольная» или общественная больница была некоммерческой организацией. Частная поддержка местных больниц поддерживала, по крайней мере, традиционно, более общие цели социальной стабильности, построения сообщества и благотворительности в самом широком смысле. На протяжении 1950-х и вплоть до 1960-х годов добровольные (некоммерческие) больницы постоянно сообщали о 70 процентах всех краткосрочных госпитализаций общего профиля, более чем 70 процентах больничных расходов и персонала и 75 процентах больничных активов. Из 1,4 млн сотрудников больниц краткосрочного пребывания в 1965,1 млн. работали в добровольном секторе. Еще миллион взрослых и подростков работали волонтерами в больницах, укрепляя свою приверженность определенному общественному учреждению (Stevens, 1989). Больницы представляли собой лоскутное одеяло из практически автономных учреждений, каждое из которых имело свою собственную повестку дня и сообщества по интересам. Это не было многообещающей обстановкой для организационной консолидации и установления приоритетов, не говоря уже о развитии комплексных медицинских услуг для пожилых (или других), ориентированных на хронические заболевания и инвалидность.

Федеральная политика, начиная с 1945 года и заканчивая внедрением Medicare, служила, кроме того, укреплению этой системы. Наиболее заметными федеральными грантовыми программами были программа строительства больницы Хилл-Бертон и финансирование биомедицинских исследований через Национальные институты здравоохранения. Законодательство об университетском региональном медицинском планировании сердечно-сосудистых заболеваний, рака и инсульта в 1965 г. (Публичный закон 89-239), ⁷ , а также о «комплексном планировании здравоохранения» на уровне штата и региона в 1966 г. (Публичный закон 89).-649), ⁸ были половинчатые, без зубов. Эти предложения предполагали, что профессиональные и альтруистические мотивы возобладают над институциональными интересами, основанными на технократической логике налаживания связей между специализированным центром третичного уровня и местными больницами (для регионального планирования), а также на ностальгической мечте о том, что сообщества будут собираться на добровольной основе для совместной работы. организовывать услуги для коллективного блага (для комплексных учреждений). Настоящим двигателем перемен на самом деле были страховые платежи перед третьими лицами.

Задуманная как решение для защиты кошельков пожилых людей, Medicare не была предназначена для решения более широких вопросов универсального страхового покрытия, хронических заболеваний, расходов на здравоохранение и организации. Действительно, в некотором смысле принятие Medicare было основано на избегании этих проблем. Обладая относительно целенаправленными целями и сильными сторонниками, Medicare предлагала равные экономические возможности для пожилых людей на страховом рынке для больничных и специализированных услуг. Он должен был добиться успеха, во-первых, благодаря тому, что он был основан на преобладающих структурах частных больниц и медицинского страхования, а во-вторых, благодаря тому, что он был включен в качестве права в систему социального обеспечения.

Третьим компонентом ее успешного прохождения было то, что Medicare была построена на историческом (утилитарном) предположении, что медицинское страхование в Соединенных Штатах должно основываться на идее работы. С самых ранних дебатов об обязательном медицинском страховании в качестве трудового законодательства между 1915 и 1920 годами идея медицинского страхования казалась неразрывно связанной с работой в Соединенных Штатах. Действительно, Medicare отражала постоянный интерес экспертов по социальному страхованию, в том числе И.С. Фальком и Уилбуром Коэном в построении системы государственного медицинского страхования как части системы социального обеспечения — системы, которая сама была основана на работе. В частной системе медицинского страхования, которая также расцвела после Второй мировой войны, рабочее место также было в центре внимания при определении права на получение определенных пакетов льгот, которые обычно согласовывались посредством переговоров между работодателем и работником. К 1960 было правдоподобно утверждать, что большинство работающих американцев в будущем будут охвачены договорами страхования на рабочем месте. Medicare также должна была быть привязана к идее работы, предназначенной для пенсионеров как право системы социального обеспечения.

В-четвертых, Medicare основывалась на предположении, что частный рынок страхования и поставщиков услуг должен поддерживаться государством. В начале 1960-х считалось само собой разумеющимся, что правительство США должно и будет каким-то образом вмешиваться. Альтернатива Medicare заключалась не в том, чтобы переложить весь вопрос страхового покрытия на плечи частного сектора, а в том, чтобы искать действенные формы федерального вмешательства. Эти предложения варьировались от федеральных субсидий частного страхования до государственной программы для всего населения.

Medicare, как государственная программа, защищала статус-кво частного страхования для работающего населения и продолжала фокусировать это страхование на идее работы. Таким образом, он должен был стать важным элементом очевидной приверженности Соединенных Штатов системе медицинского страхования, основанной на работе. Это обязательство сейчас, в 1990-е годы, гораздо более шатко, чем когда-то, из-за серьезных изменений на рынке труда. Тем не менее, эта идея оставалась привлекательной на протяжении последних 30 лет. Если шаблон-карта получателя Medicare в 1960-х годов был школьным учителем на пенсии, образ незастрахованного американца 1990-х годов — это рабочий или потенциальный работник, который, как пожилые люди до Medicare, действует как продуктивный и ответственный гражданин в культуре, основанной на работе, но не может найти или предоставить адекватную страховку.

Но это взгляд вперед, с 1960-х по настоящее время. Какой вывод мы можем сделать о здравоохранении в начале 1960-х гг.? Один набор выводов следует сделать из продолжающегося диалога в Соединенных Штатах между мифом (или стремлением) о действительно великом, объединенном обществе и многочисленными группами интересов и конфликтами, которые действительно существуют; в частности, между политическим стремлением к равным возможностям и сохраняющимся предубеждением против бедных, страхом перед ними и изоляцией. Дебаты, предшествовавшие Medicare и Medicaid, признали наличие в Соединенных Штатах двух неблагополучных социальных классов, наделенных разными социальными ценностями: один класс (пожилые люди) одобрялся, другой (неимущие) едва терпели. (Разрыв между «заслуживающими» и «незаслуживающими» бедняками продолжается и по сей день в отдельных политических дискуссиях о Medicare, Medicaid и незастрахованных. Действительно, учитывая как стигматизацию, так и структурные ограничения медицины социального обеспечения в Соединенных Штатах , охват незастрахованных, вероятно, не будет решаться в рамках другой логической программы 19-го века.60-е, Медикейд.)

Во-вторых, многие проблемы в медицине, которые наблюдались в 1960-е годы, до сих пор с нами: отсутствие страховки (сейчас в основном у лиц трудоспособного возраста и детей), случаи профессиональной или бюрократической беспечности, бесчеловечности , плохое экономическое поведение, чрезмерные ожидания и, тем не менее, общий уклон в сторону суперспециалистов, а не первичной медицинской помощи. Основная проблема 1990-х годов заключалась в том, окажется ли нынешнее движение управляемого ухода, ориентированное на дисциплину рынка, успешным в предоставлении комплексного ухода. Мы воспроизводим, хотя и в совершенно другом контексте, некоторые дебаты о государственном и частном секторах, которые отличали годы Великого общества.

В-третьих, и наконец, Medicare сама по себе была — и остается — парадоксом. С одной стороны, это принесло неисчислимые преимущества миллионам пожилых и инвалидов американцев. Вместе с законодательством о гражданских правах 1964 года Medicare выступает в качестве прочной национальной приверженности равным возможностям. С другой стороны, Medicare замаскировала более широкие проблемы, для которых Великое общество должно было найти решения: обеспечение медицинского страхования всех американцев, от острых до хронических заболеваний. Мы до сих пор во многих отношениях находимся на том же уровне, что и в начале 19 века.60-х годов, поскольку основные вопросы остаются прежними. Более широкая проблема для 1990-х годов, как и для 1960-х, заключается в том, насколько хорошо и на каких условиях система страхования, основанная как на частных страховщиках, так и на концепции работы, может обеспечить оптимальное обслуживание всего населения.

Вопрос «Какую систему здравоохранения мы хотим?» все еще можно задать языком 1960-х годов: насколько великим обществом должны быть Соединенные Штаты? В этот 30-летний юбилей есть что отпраздновать. И еще многое предстоит сделать.

Благодарю Чарльза Э. Розенберга, Роберта Сигмонда и Элизабет Тун за комментарии к первому варианту этой статьи.

Розмари А. Стивенс — профессор истории и социологии науки Пенсильванского университета. Высказанные мнения принадлежат автору и не обязательно отражают точку зрения Пенсильванского университета или Управления финансирования здравоохранения.

¹ Не все, кто имел право на пособие, его получали; сопоставимые цифры составляли 63 процента в 1960% и 74% в 1964 г. (Министерство здравоохранения, образования и социального обеспечения США, 1965 г.).

² Для населения в целом к ​​1964 г. страхование покрывало 33% частных потребительских расходов по сравнению с 12% в 1950 г., с перекосом в сторону стационарного лечения и хирургических услуг. Среди пролеченных хирургическим путем пациентов в возрасте 65 лет и старше, выписанных из больниц кратковременного пребывания в 1963–1964 гг., 55 % счетов хирурга частично или полностью оплачивались за счет страховки (U. S. Bureau of the Census, 19).66).

³ В отличие от этого, в 1990 г. расходы на лекарства и другие медицинские товары кратковременного пользования составляли 14 процентов всех частных национальных расходов на здравоохранение и 9 процентов общих (частных и государственных) расходов на здравоохранение (Levit et al., 1994).

⁴ Сеймур Э. Харрис (1964) процитировал Ратнера в книге, которая дает хороший обзор вопросов, затронутых на широко разрекламированных слушаниях комитета под председательством сенатора Эстеса Кефаувера, которые уделили особое внимание прибыль, полученная крупными фармацевтическими компаниями в конце 1950-х и начале 1960-х годов. Регулирование лекарственных средств также было важным вопросом, выдвинутым на первый план спором по поводу талидомида в 1962 году. больше тратилось на долгосрочный уход, чем на госпитализацию (Министерство здравоохранения, образования и социального обеспечения США, 1965).

⁶ Подробное обсуждение федеральной политики перед лицом перехода к хроническим заболеваниям см. (Fox, 1993).

⁷ Регионализм, ориентированный на университеты, был в моде в середине 1960-х годов и был предложен Комиссией по сердечным заболеваниям, раку и инсульту, созданной президентом Джонсоном в 1964 году и возглавляемой кардиохирургом из Хьюстона Майклом Э. Дебейки. . Комиссия рекомендовала региональные больничные сети на базе университетских медицинских центров с ассоциированными с ними медицинскими школами; в 1964 году в Соединенных Штатах было 87 медицинских школ, хотя планировалось или строилось больше. При университетском регионализме больницы в отдаленных районах могут быть связаны с более специализированными учреждениями, ядром которых будет университетский медицинский центр высшего образования. В свою очередь, пациенты могли быть направлены к университетским суперспециалистам с их батареями аппаратов искусственного кровообращения, искусственных почек, радиоизотопов и сложных радиологических систем и систем доставки лекарств. Предложения по региональным медицинским программам были смягчены в законодательстве 1965 (публичный закон 89-239), как раз в то время, когда Medicare находилась в процессе прохождения. Их продолжающимся наследием являются сегодняшние центры санитарного просвещения. Хорошее современное описание проблем см. в Комитете по труду и общественному благосостоянию (1965).

⁸ К 1974 г. насчитывалось не менее 150 таких агентств, когда они были заменены в соответствии с новым законодательством (Публичный закон 93-641) новыми агентствами систем здравоохранения. Но и им вскоре предстояло умереть тихой смертью, став жертвами отсутствия консенсуса и соперничества на уровне штатов и на местном уровне, а также врожденного отсутствия авторитета на финансовых рынках системы здравоохранения (см. Stevens, 19).89).

Запросы на перепечатку: Розмари А. Стивенс, доктор философии, профессор истории и социологии науки, Пенсильванский университет, 3440 Маркет-стрит, Филадельфия, Пенсильвания 19104.

Когда в одну из мартовских пятниц новые корпоративные владельцы двух сельских больниц внезапно объявили о прекращении приема пациентов, медсестра Кайла Шудель твердо стояла в почти пустом вестибюле городской больницы Одрен: «Вас увидят; отделение неотложной помощи открыто».

Больница — с 40 койками и пятью клиниками — обычно принимает от 24 до 50 пациентов скорой помощи в день, леча пациентов с окружающих ферм площадью более 1000 акров и крошечных городков без светофора, сказала она. Она бы не отказалась от них.

Неделю спустя Noble Health сказал последнее слово: оно заперло двери.

Noble, трехлетний стартап, который приобрел Audrain и близлежащую больницу Callaway Community Hospital, предложил объяснения в социальных сетях, включая «технологическую проблему» и необходимость «реструктурировать свою деятельность», чтобы сохранить финансовую жизнеспособность больниц.

У компании должно было быть много ресурсов, чтобы удержаться на плаву: Noble была запущена в конце 2019 года Nueterra Capital, венчурной и частной инвестиционной фирмой, которая привлекла миллионы долларов для поддержки десятков медицинских компаний, согласно портфелю Nueterra и федеральным опилки.

Более того, в дополнение к фондам Medicare и Medicaid, Noble получила почти 20 миллионов долларов в виде федеральных денег на помощь COVID за 18 месяцев до закрытия больниц — средства, использование которых до сих пор не полностью учтено.

Частные инвесторы, стремящиеся покупать дешево и быстро получать прибыль, жадно продвигаются в систему здравоохранения США; инвестиции выросли в двадцать раз с 2000 по 2018 год и с тех пор только ускорились. Финансово неблагополучные сельские больницы, такие как Одрен, становятся мишенями, отдавая уязвимые сообщества на милость фирм, путеводной звездой которых является прибыль, а не здоровье пациентов. Недавний отчет показал, что 441, более 20%, находятся под угрозой закрытия или потери услуг.

Сага, последовавшая за Ноблом в эти города, вполне может послужить предупредительным сигналом от холмистых пшеничных и кукурузных полей между Канзас-Сити и Сент-Луисом.

Ноубл приобрел больницы после того, как очаровательные местные лидеры отчаянно пытались спасти любимые местные учреждения. И федеральные регулирующие органы не сделали ничего, чтобы заблокировать или тщательно проверить приобретение, несмотря на тревожные флажки.

У директоров Noble не было большого опыта в области здравоохранения. Тем, кто это сделал, был Дональд Р. Петерсон, чей предыдущий набег на космическую инфузионную компанию закончился обвинениями в мошенничестве с Medicare. Всего несколько месяцев спустя он стал одним из двух директоров Noble вместе с председателем Nueterra Дэниелом Р. Тассетом, согласно государственной документации.

В ответе по электронной почте на вопросы KHN Петерсон сказал, что стартап должен был приносить пользу: «Мы создали Noble, чтобы спасти сельскую больницу, которая вот-вот должна была закрыться». Получить комментарий у Тассета не удалось.

Одрен боролась, прежде чем Ноубл позвонила, сказал доктор Джо Коррадо, давний хирург в больнице: час в более крупные больницы для специализированной помощи.

При новых владельцах частного капитала дела шли скорее хуже, чем лучше, согласно документам Коррадо, а также документам штата и федерального правительства, полученным в результате многомесячных запросов на публичные записи и десятков интервью с общественными лидерами, представителями здравоохранения и жителями.

После того, как Каллауэй и Одрейн принадлежали Ноубл, больницы перестали оплачивать их счета в соответствии с исками, поданными медсестрами по контракту, охранниками и другими. Отчеты об инспекциях государственных служащих, координирующих свои действия с Центрами услуг Medicare и Medicaid, вызывали тревогу, в них перечислялось 135 страниц недостатков, которые подвергали пациентов «риску для их здоровья и безопасности».

Коррадо видел, как его больницу уничтожают. По его словам, расходные материалы для хирургии исчезли, жизненно важные лекарства исчезли, зарплаты так и не пришли. Всего за несколько дней до того, как Noble приостановил работу, он сказал руководству: «У нас нет возможности делать то, что нам нужно для ухода за пациентами».

Когда в конце лета 2021 года инспекторы департамента здравоохранения штата прибыли в больницу Каллауэй, там оставалось только трое пациентов, все в отделении гериатрической психиатрии.

Инспекторы сообщили, что они были свидетелями того, как 77-летняя женщина, склонная к суициду, ударила себя в ногу чернильной ручкой, что 85-летняя женщина пропустила прием лекарств на выходных из-за отсутствия фармацевта, и что медсестры ждали пять минут, чтобы дать кислород после операции, потому что машина вышла из строя.

Амбар Ла Форджа, доцент Колумбийского университета, изучающий частные инвестиции в здравоохранение, сказал, что бизнес-модель в целом направлена ​​на создание краткосрочной прибыли для акционеров. Акцент на прибыли, по ее словам, «не обязательно полезен для пациента».

Это, по словам Ла Форджиа, ставит перед сельской Америкой непростые вопросы: «Плохая больница лучше, чем отсутствие больницы?» И как федеральные регулирующие органы, которые одобряют закупки для больниц и следят за их эффективностью, должны продеть эту иглу?

Не являетесь подписчиком Modern Healthcare? Зарегистрируйтесь сегодня

В больницах не хватает лекарств, расходных материалов и зарплаты

Когда-то в Одрене было 247 койко-мест, где в 1992 году было госпитализировано более 4300 человек, согласно отчету об облигациях округа. Врачи внутренних болезней, хирурги-ортопеды и пульмонологи соревновались за право принять наибольшее количество пациентов.

К 2019 году это была тень того самого себя. Тем не менее такие пациенты, как Ди Тейт, у которой в 2020 году диагностировали рак, полагались на него. Ей сделали анализы крови, сканирование, установку портов и химиотерапию, чтобы добиться ремиссии — и все это в Одрен.

Поэтому она была потрясена, когда ее онколог, доктор Шахид Вахид, сказал Тейт, что не может провести запланированную инфузию в январе этого года.

«Если я не приму это лечение, вероятность того, что этот вид рака вернется, сильно возрастет», — сказала она.

Лекарство Ритуксан не было в дефиците по всей стране. По словам бывшего сотрудника больницы, который говорил на условиях анонимности, Noble не мог его хранить, потому что у отдела закупок больницы не было на него денег. В конечном итоге, по словам этого человека, сотрудники купили его напрямую у поставщика.

Инъекция Тейт опоздала на пять недель. «Он пришел из Индианы, — вспоминает она. Тейт вместе с примерно 500 другими пациентами теперь должен проехать не менее 40 миль для лечения рака.

В операционной Коррадо сказал, что никогда не может быть уверен, что такие расходные материалы, как лекарства для анестезии, бинты и катетеры, будут доступны для операций, от мастэктомии до экстренной аппендэктомии.

Руководство определяло, кому будут платить по неделям, он сказал: «В одну пятницу они выплатили зарплату работникам, и они не могли ничего купить. А еще через неделю они, возможно, смогут купить припасы.

Проблемы с деньгами не были чем-то новым для больниц. Несмотря на федеральные субсидии, сельские больницы часто испытывают трудности, потому что их пациенты, как правило, получают Medicare или Medicaid или не имеют страховки, что обеспечивает меньший доход, чем коммерческая страховка.

За год до того, как Noble купила Audrain, больница сообщила об убытках в размере 18 миллионов долларов на обслуживание пациентов при 44 миллионах доходов от пациентов. Больница Callaway получила прибыль в размере 170 000 долларов от ухода за пациентами, хотя все еще принадлежала и управлялась Nueterra.

В следующем году под руководством Нобла Callaway сообщила об убытках в размере почти 6 миллионов долларов на услуги для пациентов, как показано в отчете о расходах Medicare за 2020 год. На бумаге, как показывают финансовые отчеты, компания потратила на 43% больше, чем годом ранее.

Но большая часть денег не была потрачена на оказание медицинской помощи, сказал Ге Бай, профессор бухгалтерского учета в бизнес-школе Johns Hopkins Carey Business School, который просмотрел последние отчеты Callaway о расходах на Medicare для KHN. Она отметила, что больница получила миллионы в качестве помощи от COVID, которую она указала как разные доходы.

Расходы больницы на лабораторию, медикаменты, уход по контракту и уход выросли, как и ожидалось в условиях пандемии, сказал Бай. Но она поставила под сомнение увеличение стоимости других статей.

Например, расходы на неоплачиваемые выплаты сотрудникам выросли на 273%, до 1,4 миллиона долларов. Больница Callaway на 18 коек почти удвоила свои расходы на администрирование, добавив 1,1 миллиона долларов в виде сборов, выплаченных дочерним компаниям Nueterra NueHealth и Noble в 2020 году. Больница также выплатила Noble арендную плату в размере 38 000 долларов в 2020 году, как показано в заявлении, поданном в Callaway County.

«Этот резкий рост вызывает тревогу, — сказал Бай. — Кому пошли деньги?

Руководители знати неоднократно отклоняли просьбы о комментариях или интервью, чтобы прояснить такие вопросы. В конце марта представитель Noble Нэнси Мэйс заявила, что у них не было времени отвечать на вопросы, потому что они «разговаривали с потенциальными покупателями и выясняли, как лучше всего обслуживать сотрудников прямо сейчас».

Обаятельная реклама

Чиновники округа Одрен были легкой добычей для инвесторов. Ноубл был единственным претендентом на покупку разваливающейся больницы, сказал Лу Леонатти, давний местный прокурор, и многие в Мексике, городе с населением 11 000 человек и административном центре округа, «верили, что мы спасены».

Дана Келлер, глава Торговой палаты Мексики, которая считала, что больница необходима для поддержания бизнеса в городе, сказала, что организовывала встречи, чтобы руководители Noble могли «обсудить свою философию сельского здравоохранения».

Лидеры, называвшие себя «Progress Mexico», пытались оценить стартап. «В то время, когда мы рассматривали это, у Nueterra была доля собственности, у Дона Петерсона была доля собственности, у Дрю Соломона и Тома Картера», — сказал Леонатти.

Но они многого не знали или не замечали. Ни один из трех владельцев-основателей Noble не управлял больницей и не соблюдал ее нормативные требования. Только Петерсон — серийный предприниматель, который десятилетиями инвестировал в бизнес по производству рабочих станций и информационных технологий — некоторое время работал в сфере здравоохранения, и это закончилось плохо.

В 2012 году он создал IVXpress, теперь называемую IVX Health, с инфузионными центрами в 10 штатах. Петерсон покинул IVX в 2018 году после того, как осведомитель обвинил его в изменении требований, подделке покупок наркотиков и выплате откатов врачам. Петерсон урегулировал возникшие обвинения в мошенничестве с программой Medicare с Управлением генерального инспектора Министерства здравоохранения и социальных служб США, не признав при этом правонарушений.

Такие расчеты OIG — это «по сути, заявление федерального правительства о том, что мы вам не доверяем», — сказал Роберт Сальсидо, адвокат, специализирующийся на мошенничестве в сфере здравоохранения.

Джефф Моррис, поверенный Петерсона, заявил в письме KHN: пятилетнее добровольное исключение Петерсона распространяется только на программы здравоохранения, это лишает его возможности предъявлять какие-либо претензии на средства, выделенные федеральными программами здравоохранения на услуги, включая административные и управленческие услуги. — заказано, предписано или предоставлено мистером Петерсоном».

Моррис сказал, что Петерсон «усердно соблюдал свое исключение», которое началось 5 августа 2019 года. Петерсон согласился выплатить 334 800 долларов в качестве компенсации. Согласно условиям, нарушение соглашения может повлечь за собой уголовное преследование и штраф в размере до 4,5 млн долларов.

Через несколько месяцев после мирового соглашения Петерсон подписал заявление Ноубла на регистрацию в штате Миссури в качестве директора, а также его секретаря, вице-президента и помощника казначея. В апреле 2020 года он заказал медикаменты для больницы Каллауэй, согласно квитанции, полученной по запросу из открытых источников.

Загрузите приложение Modern Healthcare, чтобы быть в курсе последних новостей отрасли.

Помощь в связи с пандемией и неоплаченные счета

Как и в большинстве сельских районов Америки, в округах Каллауэй и Одрен пандемия развивалась медленно, но к осени 2020 года число случаев заболевания COVID-19 начало расти. Больницы нанимали для помощи медсестер по контракту и, когда это было возможно, переводили пациентов в более крупные городские районы.

В конце 2020 года в Каллауэй наблюдался всплеск числа случаев, и в январе 2021 года он закрыл свою общую стационарную помощь. Одрен, более крупная больница, ежедневно справлялась с всплеском ежедневного лечения.

Нобл преследовал все формы финансирования, связанного с коронавирусом. В свою очередь, больницы Каллавей и Одрейн подтвердили получение около 11 миллионов долларов в виде федеральной помощи, которая была предоставлена ​​​​после принятия в марте 2020 года Закона о помощи, помощи и экономической безопасности в связи с коронавирусом. Программа защиты зарплаты, которая была прощена.

Отчеты о расходах больниц за 2020 год показывают, что миллионы должны были помочь: расходы на медицинский персонал для Одрейн составили 3,5 миллиона долларов, а для Каллауэя — 562 000 долларов.

Ноубл также обращался к государственным и местным чиновникам. Миссури выделил Noble 1,1 миллиона долларов из своего финансирования CARES, в основном Callaway для тестирования на COVID.

Округ Каллауэй получил два собственных федеральных ассигнования для больницы. По состоянию на февраль лидеры одобрили более 14 000 долларов на тестирование COVID, финансируемое Законом об Американском плане спасения. Кроме того, счета, предоставленные по запросу публичных записей, показывают, что округ использовал финансирование Закона CARES, чтобы заплатить больнице Нобла почти 364 000 долларов за тестирование, операции и маркетинг COVID.

Прошлой осенью Ноубл обратилась за помощью к округу Одрен, чтобы заплатить медсестрам, работающим по контракту, после резкого роста расходов из-за пандемии. Его уполномоченные одобрили годовой кредит в размере 1,8 миллиона долларов на деньги ARPA. Кредит должен быть погашен в сентябре по ставке 2,5%. Если Noble по умолчанию, ставка поднимается до 5%.

Несмотря на то, что больницы выглядели полными федеральных денег, подрядчики уходили, согласно судебным искам, в которых утверждалось, что неоплаченные счета составляют более 2 миллионов долларов.

В одном иске, поданном 21 апреля, компания Moberly Anesthesia Associates заявила, что больница Одрейна не заплатила почти 214 000 долларов за предоставленные услуги.

Среди других исков:

• Sodexo Operations, поставщик услуг общественного питания, подписал контракт с Noble Audrain в мае 2021 года и подал иск в январе, заявив, что ему должны более 555 000 долларов.
• Контрактное агентство Grace Staffing отозвало своих медсестер из отделения неотложной помощи Callaway и других этажей в прошлом году, заявив, что ему должны более 125 000 долларов.
• Лаборатории PTC в Колумбии, штат Миссури, заявили, что Noble задолжала более 500 000 долларов в виде просроченных платежей и пени за тысячи тестов на COVID сотрудников Callaway.

Руководители Noble Health Картер и Соломон отказались комментировать судебные процессы.

Генеральный директор Nueterra Capital Джереми Тассет, сын Дэниела Тассета, заявил в мартовском электронном письме, что «мы являемся миноритарным инвестором в недвижимость и не имеем никакого отношения к работе больниц».

Записи округа Каллауэй показывают, что Ноубл задолжал более 72 000 долларов в виде неуплаченных налогов на имущество и штрафов.

Записи округов Одрен и Каллауэй подтверждают, что Noble разделил операции больниц и объекты недвижимости — по словам экспертов, это обычный шаг из практики прямых инвестиций, когда прибыль ожидается от стоимости имущества, а не от лекарств.

Розмари Батт, профессор менеджмента Корнельского университета, сказала: «Это намек на то, что они должны что-то делать, чтобы монетизировать недвижимость, чтобы заработать деньги».

Пациенты, «подвергающиеся риску для своего здоровья и безопасности»

Эйлин О’Грейди, менеджер по исследованиям некоммерческого проекта Private Equity Stakeholder Project, сказала, что ориентация прямых инвестиций на высокую и быструю прибыль делает ее рискованной бизнес-моделью для здравоохранения. «В сельских больницах, — сказал О’Грэйди, — очень мало способов» увеличить доходы и сократить расходы, «не влияя на уход за пациентами».

Действительно, к концу лета 2021 года федеральные инспекторы и инспекторы штата обнаружили тревожные недостатки в больнице Каллауэй и дали Ноблу 23 дня на их устранение.

Ноубл предпринял некоторые корректирующие действия, поэтому инспекторы очистили больницу, чтобы принять пациентов и получить финансирование. Но это было не совсем чистое свидетельство о здоровье.

Сентябрьский контрольный список недостатков занимал 16 страниц по сравнению со 135 страницами месяцем ранее. Некоторые упущения, такие как отсутствие дежурного врача скорой помощи, остались без внимания.

В больнице Одрен инспекторы обнаружили «неэффективное управление». Его система электронной медицинской документации не хранила информацию о пациентах. Его сотрудники по охране психического здоровья не сохранили записи или видеоматериалы о предполагаемом нападении на пациента, а инспекторы обнаружили длинные электрические шнуры рядом с кроватями, что может привести к удушению.

Тем временем трое управляющих Ноблом закупались новыми больницами.

Соломон и Картер рассказали об услугах Ноубла официальным лицам в Форт-Скотт, штат Канзас, больница которого была закрыта в 2018 году. 23 июля 2021 года руководители города и округа заплатили 1 миллион долларов из средств своего Закона об Американском плане спасения, чтобы Ноубл изучил осуществимость открытие. Деньги были выплачены новой компании, основанной Петерсоном в июне, Access Medical Advisors.

Соломон, президент компании по недвижимости Ноубл, в конце марта сообщил округу о «невероятном» выводе исследования — здание больницы в Форт-Скотте стоит 19,6 миллиона долларов, что «может служить основой для заимствования или основой для действительной отличный жизнеспособный общественный проект для продвижения вперед».

Открытие Соломона произошло, когда больницы Ноубла в Миссури оставались закрытыми, персонал искал новую работу, а пациенты путешествовали за медицинской помощью еще дальше.

Это произошло, когда Noble Health, казалось, рушился. В конце марта и апреле прокурор Канзас-Сити, который зарегистрировал компанию, ее больницы, ее объекты недвижимости и Access Medical Advisors — Филип Краузе — сообщил государственным чиновникам, что он подал в отставку со всех этих должностей.

На странице Петерсона в LinkedIn сказано, что он ушел из Noble Health. В марте он учредил новую компанию Noble Health Services, базирующуюся по его домашнему адресу — кирпичному колониальному дому стоимостью полмиллиона долларов в зеленом пригороде Канзас-Сити. Его цель: «административные услуги здравоохранения».

Что касается обанкротившихся больниц Noble, исполнительный директор Platinum Team Management из Техаса Кори Кантриман заявил, что купит и вновь откроет их. «У нас есть инвесторы в акционерный капитал, — сказала его коллега Мелисса Апшоу, — а также «традиционное финансирование» и «собственный портфель». У соотечественника действительно есть недавний опыт работы в сфере здравоохранения: в 2017 году в качестве генерального директора он внезапно закрыл больницу Уолнат-Хилл в Далласе.