Ненецкие девушки: 6 красивых ненок ⬇ Как выглядят современные ненецкие девушки? | ИМѦ

Любовь в чуме. Как ханты и ненцы находят вторую половинку | ОБЩЕСТВО

Европейский праздник День святого Валентина прижился во многих странах — в этот день любящие друг друга обмениваются символическими подарками, открытками и не скупятся на добрые слова. Отмечают ли современные представители коренных народов Севера «сердечную» дату, заведено ли у них ходить на свидания и какой калым должны приготовить родственники жениха, читайте в материале «АиФ — Ямал».

С первого взгляда

Свою вторую половинку ненцы выбирают, как правило, на традиционном празднике народов Севера — Дне оленевода. Даты празднования нет: каждый год выбирается своя, но обязательно весной. При этом в семьях, ведущих кочевой образ жизни, и по сей день сохранена традиция сватовства. Если парню на празднике приглянулась девушка, он рассказывает об этом родителям, и весной, в марте или апреле, те едут свататься к ее отцу и матери. Будущие родственники договариваются о калыме — выкупе за невесту.

За «хорошую» можно выторговать несколько десятков оленей. И чем он богаче, тем лучше: не придется беспокоиться за благополучие дочери. При этом мнения девушки не спрашивают — совсем юную могут отдать за мужчину в годах или вдовца. Также сразу назначается дата свадьбы. 

Фото: Правительство ЯНАО

Представительница народов ненцы Алевтина Сегой рассказала, что свадьбу планируют на осень, чтобы для невесты за лето успели собрать приданное.

«В основном это ягушка или малица (верхняя меховая одежда) — современные девушки предпочитают малицу, кисы — три пары, на все сезоны, можно и больше. Женская сумочка для рукоделия и для белья. Это как сейчас — все лежит на своих полочках, так у ненецкой девушки — по сумочкам, обшитым красивым орнаментом. Плюс женская нарта и упряжка для оленей».

Само торжество проходит весело — на национальных играх, включающих различные соревнования, жених должен показать, насколько он ловок и силен. Также проходит обряд очищения — нибтрава, обкуривание дымом.

«Свиданий в старину не было. Это как любовь с первого взгляда и на всю жизнь», — рассказывает Алевтина.

Хотя возможно всякое: если есть веская причина, молодые могут разойтись.

«Был случай у нас здесь: девушку вернули родителям. Не приняли отец и мать жениха. Хотя она родила от него ребенка. Причиной стало: не смогла жить в тундровых условиях, в чуме.  Хотя есть те, которые всю жизнь жили в поселке, а потом выходят замуж и ведут кочевой образ жизни. И потихоньку всему учатся».

Сейчас стали часто играть свадьбу в День оленевода — получается двойной праздник. Но даже молодежь женится в национальных костюмах.

Фото: Правительство ЯНАО

Красота — для мужа

В семьях коренных народов глава всегда мужчина, а женщина — хранительница очага и его верная спутница. Ее статус повышается после рождения ребенка. И муж относится к ней уважительно, потому что она мать его детей.

Какими бы суровыми не были кочевая жизнь и северный климат, женщина всегда стремится быть красивой.

Представительница народа ханты Зоя Озелова рассказала, что всю свою красоту жены раскрывают супругу. Именно дома они выглядят лучше всего — носят нарядные платья и украшения: могут быть унизаны кольцами все пальцы.

Возможно, именно поэтому им удается сохранять «чувство с первого взгляда» до преклонных лет. И без всяких валентинок!

сердце Фото: pixabay.com

 

Сибирская коллекция – новый взгляд

Девушка из северных земель

Предметы не обладают сознанием, не могут говорить и рассказывать истории. Однако если бы они умели это делать, то точно не говорили бы только о себе, как часто делают некоторые из нас. Скорее, они рассказывали бы о мире, частью которого они являются. О людях, животных и духах. О стихиях. Наверняка это был бы великолепный рассказ. Но это невозможно. И если нам хочется узнать их тайны, которые хранят экспонаты, мы должны взяться за них сами. Для этого нам необходима капелька воображения и немного знаний, а прежде всего, нужно будет отправиться в путешествие.

Рассказ, собственно, представляет собой заметки из этого путешествия. Путешествия во времени, поскольку изучение предметов, которым больше ста лет, это метафорический путь к истокам. И путешествие в пространстве, ведь каждый исток, независимо оттого, этнографический он или нет, имеет свое место на карте. И в каждом таком месте есть люди. У этих людей есть предки, а эти предки, в свою очередь, когда-то владели этими предметами. Что с ними случилось? Некоторые из них сто пятьдесят лет назад оказались в Кракове. Лежат где-то в музейных фондах. Да осилит дорогу идущий.

Сибирская коллекция Этнографического музея в Кракове – это собрание различных предметов с обширных территорий северной Азии. Несмотря на то, что коллекцию нельзя назвать большой (всего около 350 предметов), в ней легко потеряться. Можно насчитать 11, а возможно и больше, этнических групп, которые представляют эти предметы. Не облегчает задачу и тот факт, что описание предметов порой было недостаточным, а то и вовсе отсутствовало. Однако, как правило, каждый предмет сопровождается одной верной информацией – именем человека, который его доставил. Того, в чьем чемодане предмет проделал путь оттуда – сюда. В те времена сотрудники музея, принимавшие предметы от дарителя, могли не иметь представления о народах Сибири. Однако, как правило, они записывали имя человека, который к ним приходил. Для нас имена дарителей позволяют отделить конкретные предметы от общей массы вещей из меха, шерсти, перьев и кости. Объединить в группы, коллекции и комплексы. Сделать так, чтобы биография человека приподняла завесу тайны над биографией самого предмета. Одно из таких значимых имен в списке дарителей – это имя Исидора Собаньского. В каталоге оно повторяется целых пять раз. Что же это за вещи?

На фотографиях видно, что это пять предметов одежды из меха и кожи. Судя по внешнему виду, там, где используются подобного рода вещи, бывает очень холодно. Также там в почете красный цвет, кожа северного оленя и шуба с длинным ворсом, и латунные кольца и цепи, несомненно, здесь не просто так.

Кем же был Исидор Собаньский? Уже после непродолжительных поисков в интернете становится ясно, что он точно не занимает почетного места в пантеоне выдающихся польских ссыльных. Точнее, он едва ли занимает какое-то место в каком-то пантеоне. Это человек совершенно неизвестный. Но дадим слово его родственнику, Михаилу  Собаньскому:

Вот и все, что мы знаем об Исидоре. Давайте внимательно посмотрим на сами предметы и информацию о них, которая была доступна в нашем музее. Откуда она берется? Мы знаем, что предметы попали в Этнографический музей из бывшего Техническо-промышленного музея. Данные, полученные оттуда, – это та информация, которой мы располагаем сейчас. В двух случаях сохранились оригинальные этикетки  XIX века. Что можно из них узнать? Сможем ли мы что-то выяснить? Давайте посмотрим.

«Меховая шуба, самоедская, купленная в Обдорске в Сибири.

Мех северного оленя, снизу обшитый белым собачьим мехом.
Дар И. Собаньский»

«Шапка самоедская. Верхняя наружная часть и лапки с когтями – из росомахи, передняя часть – из белой шерсти собак, которых запрягают в нарты. Полностью сшита жильными нитками. Кольца служили для того, чтобы тянуть сани, переносить тяжести и сохранять равновесия. Дар И. Собаньский».

Меховая шуба, это понятно – то есть, просто шуба. Правда, определенной формы, но, как известно, человечество за все время существования придумало великое множество форм и размеров. Что касается шапки, здесь подобная ситуация.

Так как она самоедская, то есть принадлежит жителям северной тундры, она должна быть «лохматой», сделанной из плотного меха, потому что ни для кого не секрет: там, на севере, очень холодно. Латунные цепи и кольца служат для того, чтобы тянуть сани и переносить тяжести. Все ясно. Хотя секундочку… тянуть сани? Человек в шапке тянул сани при помощи прикрепленных к ней латунных цепочек? Он делал это по доброй воле или это было особым видом казни? И далеко бы он смог утянуть такие сани по глубокому снегу? А может в одни сани запрягалось несколько человек в таких шапках? Вы это серьезно? И разве у самоедов были настолько большие проблемы с равновесием – до такой степени, что им требовались специальные утяжелители на шапках? Лелея надежду развеять наши сомнения и в поиске дополнительной информации, мы отправились в Санок к профессору Ежи Чайковскому, ныне – пенсионеру, в прошлом – музейному сотруднику, который в 50-ых годах прошлого века совершил попытку описания уже существующей тогда сибирской коллекции Этнографического музея в Кракове. Его труд, который одновременно являлся его магистерской работой, был единственным полным описанием этой коллекции. Благодаря разговору с ним мы смогли также узнать кое-что о возможностях работы с коллекцией в послевоенное время и тогдашних реалиях. Предметы были отрезаны от своего места происхождения границей Советского союза, а отдел неевропейских культур нашего музея, так называемая «экзотика», в то время вообще не существовал.

Дорога привела в тупик. Профессор был тогда обыкновенным краковским студентом, который недавно приехал из Коломыи. Ему удалось как-то закрепиться в послевоенное время в музее, который еще был относительно новым. Работа над сибирской коллекцией была в его жизни лишь непродолжительным эпизодом. Она позволила ему экстерном закончить магистратуру в области этнографии. Очень быстро во время нашей встречи он отклонился от темы и начал рассуждения о скансене в Саноке и о народной архитектуре. Однако, судя по словам профессора Чайковского, Краков точно не был местом, где сибирские предметы чувствовали бы себя как дома. Мало кто вообще обращал на них внимание. Никто здесь не говорил на их языке – и потому они молчали.

Давайте вернемся к старым этикеткам. Там есть две вещи, которые должны нас заинтересовать. Во-первых, сообщается, что шуба была куплена в месте под названием Обдорск. Этническая группа в обоих случаях – самоеды. Мы можем сколько угодно искать это географическое название на современных картах Сибири, но ничего не найдем. Необходимо вернуться на 90 лет в прошлое, когда большой царский торговый город Обдорск был переименован в Салехард – столицу нового советского Ямало-Ненецкого автономного округа.

Обдорская крепость была основана в 1595 году русскими купцами как фактория для торговли мехами – природным ресурсом, который до начала нефтяной эпохи был бесценным. Сначала она называлась Носовой городок, а потом уже имела собственное название, взятое из языка коми. «Обдорск» означало «место на берегу Оби». Со временем Обдорск стал одним из административных центров Тобольской губернии – самой большой в Российской империи. В XIX веке он был также популярным местом ссылки. Обдорск был известен своими ярмарками. Это было место на стыке культур – ненецкой, хантыйской, русской и коми. Если кто-нибудь из Европы захотел бы пообщаться с коренным населением, то Обдорск был бы для него идеальным местом. Обдорск со всех сторон окружали группы подданных — «ясачных» ненцев и «свободных», то есть, кочующих. Еще в 1839 году случился бунт группы «кочевых» ненцев под предводительством человека по имени Ваули Пиеттомин. В 1841 году он был пойман и выслан на восточную Сибирь, где он и умер. Этот настоящий «Джеронимо сибирской тундры» уступил дорогу другим ссыльным бунтовщикам из далекой страны, которые уже через двадцать три года должны были появиться в его родных краях.
В 1933 году в связи с новым, ленинско-сталинским планом, охватывающим север (и не только), город сменил название на Салехард. Большое значение здесь стали играть нефть и газ. Появилась новая территориальная единица – Ямало-Ненецкий автономный округ, с автономностью, конечно, не имеющий ничего общего. От названия Обдорск отказались и приняли старое, ненецкое название. Салехард, то есть Саля’хард – что означало «поселение на мысу».

Второй момент, связанный с информацией на этикетках, – это самоедское происхождение предметов. Самоеды – кто они или кем были? Начнем с самого слова и попробуем кратко охарактеризовать эту группу. Может быть, это хоть немножко приблизит нас к тайне костюмов Исидора?

Говоря о самоедах, мы имеем в виду этническую группу, которая на сегодняшний день проживает на территории площадью более миллиона квадратных километров вдоль побережья Северно-Ледовитого океана. Для поляков естественными границами являются реки Одра и Буг, а для края самоедов это два полуострова – Кольский в Европе и Таймыр на востоке от Уральских гор.

Насчет слова «самоеды» ученые спорят уже очень давно и, похоже, единственное, в чем они сходятся – это то, что название взялось непонятно откуда. Несомненно, оно упоминалось уже в XI веке в широко известной «Повести временных лет» монаха Нестора. Нестор пишет о «самояди», жителях далекого севера. Но откуда он взял это название? Было ли это связано со словосочетанием «самэ-еднэ», означающем на саамском языке «земля саамов», или же с восточным племенем сомату, или со словом «самодин», которое когда-то было очень распространено среди коренных жителей севера? Неизвестно. Известно только то, что самоедами называли коренных жителей тундры. Причем больше в европейской части. Их собратьев за Уралом называли юраками. Так было вплоть до 29 марта 1928 года, когда на собрании Комитета содействия малым народностям крайнего севера было принято постановление, что необходимо ввести «название „ненец” вместо „самоед”, „ненецкий” вместо „самоедский”».

Так в научной терминологии появляются новые слова: «ненцы», «ненец». Вряд ли кого-то удивит информация, что на языке местного населения «ненец» или «неней» означает «настоящий человек». Возможно, таким образом была восстановлена справедливость по отношению к народу, который, как было отмечено уже в XVIII веке, называл себя ненцами.

Кто они – ненцы? Подходящим ответом может быть: коренные жители ненецкой земли. И хотя «коренные» – довольно шаткое понятие, поскольку в последнее время мир проигрывает битву за категоризацию всего и вся, а раньше категорий вовсе не было – однако, по-видимому, ненцы жили в тундре уже во времена летописца Нестора, а в XVI веке – уже точно, что подтверждают документы города Пустозерска. Так почему бы им там не быть с самого начала?

Существуют три теории. Первая, что они пришли с запада и с севера. Вторая теория – что с юга, с Саянских гор. И третья теория гласит о том, что сегодняшние ненцы – это смешение культур «юга» и «севера». До сего дня среди ненецких оленеводов сохранились предания о «сиртя». Народе, который от страха перед завоевателями с юга ушел под землю. Сегодня археологи откапывают древние города и не находят в них следов оленеводства, которым занимаются сегодняшние ненцы или занимались их ближайшие предки. Вместо следов оленеводства ученые обнаруживают следы рыболовства и глиняную посуду, которую ненцы не хотели или не могли по достоинству оценить до недавнего времени, пока не стали вынуждены покупать ее у русских купцов. Двигаясь сквозь историю ненцев в течение тысячелетия, мы с Андреем Головневым видим образ бесконечной эволюции культур, родиной которых были огромные территории за Уралом. Сначала мезолитические культуры Урала, от которых ответвились уральские и самоедские культуры. Они, в свою очередь, разделились на угров (хантов и мансов) и финно-угров, а группа самоедов, которая нас интересует, оказалась поделена на родственные народности: ненцев, энцев, нганасанов и их южных братьев, селькупов. Вот и вся статистика. Современные ненцы – это, как и современные поляки, выходцы из XXI века.

Ненцам достался северный край – тундра, болотистая и покрытая мхом, а зимой скованная льдами. Все результаты поиска в интернете на эту тему приведут пользователя к тысячам фотографий ненецких оленеводов – именно они живут в нашем воображении сегодня. Несомненно, для части современных ненцев это действительно так – они по сей день на санях, снегоходах и тракторах одолевают расстояния по тем же самым дорогам, что и раньше. Летом – на север, в сторону берега, на благодатные пастбища, где нет насекомых. Зимой – на юг, скрываясь от ледяного ветра, туда, где тундра граничит с лесом. Однако так было не всегда. История вершит свое. По мнению ученых, ненцы начинали с ловли диких северных оленей и постепенно превратились в оленеводов. Сначала в небольшом количестве, а потом все более массово, постепенно увеличивая стада. Неизвестно, когда именно наступили эти изменения. Некоторые исследователи (например, Юрий Квашнин) утверждают, что это произошло в XVIII–XIX веках, когда такой устрой стал более выгодным и был включен в более широкую систему налогов, платы дани и обыкновенной торговли. Люди живут не на отдельных островах, а в тесном взаимодействии друг с другом. На ненцев сильно повлияли их соседи, например, народ коми, чей язык впоследствии переняли многие ненцы, а также русские – которые сначала были колонизаторами, а потом административными распорядителями, защищающими свои «северные интересы».

Во времена, когда с ненцами мог иметь дело Исидор Собаньский, многие из них были (по терминологии тех времен) язычниками. Еще было живо наследие «первой религии», как иногда называют весь комплекс верований, связанных с шаманизмом и фигурой шамана – посредника между мирами духов (верхним и нижним) и средним миром, миром людей. Ненцы были также анимистами – воспринимали мир и природные явления как нечто живое. Главным создателем мира был Нум – бог неба. Почитали и других богов, часто изображая их в форме деревянных фигур. Подобно нашим предкам из пещеры Драхенлох, они складывали в одно место черепа медведей и северных оленей. Приносили в жертву также собак, вероятно, когда-то и людей. Согласно церковным документам 1892 года в Тиманской тундре, тадибэ (шаман). Паркуй принес в жертву шестнадцатилетнюю девушку. Но достоверна ли эта информация? Или, возможно, это было частью масштабной борьбы православной церкви с шаманизмом, который, по ее мнению, был от лукавого. Точно известно, что в 1827 году архангельский монах архимандрит Вениамин добился уничтожения главной святыни ненцев на острове Вайгач, где сгорело несколько сотен деревянных идолов, которые стояли там сотни, а может, и тысячи лет. Печально пророческим оказалось имя, при помощи которого боги обращались к ненецким шаманам во время обрядов – Ева (сирота).

Ленин и Сталин примирили обе стороны – отправив их в одну тюрьму. После революции преследовалось как православие, так и шаманизм. Это был долгий процесс, который сопровождался также изменениями в обществе и административном устройстве. Пастухи стали рабочими. Теперь «жить» означало «производить». Тундра перестала быть центром мира – в центре оказались крепости, города, местная администрация, и, конечно, сама столица – Москва. 20-ые годы XX века – это национализация, деление общества на рабочих и кулаков. Кулаков ликвидировали в 30-ых, как и врагов народа. 40-ые и 60-ые гг. – это время преобразования нерентабельных колхозов. Появляются совхозы. В 1943 терпит поражение мандалада – вооруженное сопротивление против коллективизации. В результате репрессий в тундре замолкают шаманские бубны (Головнев). Играть на них больше некому. Хотя, как отмечает сам автор «Говорящих культур», все равно остались те, кто время от времени все еще использовал бубен. Втайне от всех и вопреки общественному мнению. Со временем «неперспективные» поселения ликвидируют, людей переселяют туда, где перспектив предостаточно. Дети, которые воспитываются в интернатах, и их родители отдаляются друг от друга. Еще больше усугубляет ситуацию обязательная военная служба для юношей. Но, как мы знаем, многое после развала Советского союза изменилось. Ненцы до сих пор живут в тундре и занимаются оленеводством. Хоть и в других условиях и в другой экономической обстановке. В словаре появляются новые термины – такие, как нефть и газ, этнотуристика, сохранение культуры и традиций, фольклор, особые льготы за оленеводство и т. д. Такова история ненцев и таковой остается, и даже сам Исидор Собаньский много мог о них не знать. Численность ненцев – около 44 тыс. человек, что делает их самым многочисленным коренным народом севера.

Вернемся к нашим предметам в музее в Кракове. Из музейных этикеток нам не удается получить больше никакой информации. И, так как мы знаем место происхождения предметов и этническую группу, мы решили обратиться за помощью к эксперту Российской академии наук – Юрию Николаевичу Квашнину, исследователю с огромным опытом и человеку, который хорошо ориентируется в «делах ненецких». Его визит к нам принес неожиданные результаты. Но давайте по очереди.

Прежде всего Юрий Николаевич поделился с нами информацией о предметах.

Эта верхняя одежда, без сомнения, когда-то принадлежала кому-то из ненцев, а вернее, ненке, поскольку это женский наряд. Русские называют его паница, и с этого момента мы тоже будем использовать это слово. Сами же ненцы называют его паны или, вернее не паны. Дальше все становится сложнее, но при этом интереснее. Существуют два основных вида женской одежды ненцев. Один из них – это и есть паница, а второй – ягушка. Паница, которая есть у нас в музее, встречается реже и на очень небольшой территории, которую можно определить как западную часть того региона, который заселяют ненцы, а еще точнее как самую западную его точку – полуостров Канин. Сегодня этот вид одежды используется еще реже. В качестве повседневной — практически никогда. В то время как ягушка – это одежда, которую ненки и сейчас носят каждый день, особенно на территориях, находящихся к востоку от Уральских гор. Именно там находится Салехард, в то время – Обдорск, от куда привез этот предмет И. Собаньский. Салехард находится к востоку от Урала, то есть, совершенно не там, где можно было бы встретить женщину в панице.

Как же паница там оказалась? Как подчеркивает Юрий Квашнин, в XIX веке можно было встретить одежду такого рода среди восточных ненцев, прежде всего по причине заключения брака, когда браки заключались с женщинами из далеких родов, в этом случае западных. Женщины приезжали в своих родных нарядах. Тот факт, что Собаньскому удалось найти в Салехарде паницу, подтверждает такую практику. «Удивительно!» – прокомментировал Юрий Николаевич.

После внимательного изучения паницы можно еще точнее определить ее тип. Это так называемая пена паны. Одежда, сшитая при помощи полос из камуса (шкуры с голени оленя). Пена – «камус», паны – «шуба».  Пена паны – это, без сомнения, нарядная одежда, если не сказать праздничная. Та, что хранится в нашем музее, тоже когда-то была такой. Можно рискнуть и называть эту вещь архаичной, что-то вроде наряда прабабушки или гуральского костюма.

То, что в каталоге музея было лаконично описано как «верхняя меховая одежда в виде скафандра», было определено как верхняя мужская одежда. Ее русское название – гусь, ненцы говорят савак, иногда – соок. Уже на первый взгляд видно, что савак – очень теплая одежда. В этом и заключается ее главная функция.

Чтобы разобраться, необходимо представить себе другие составляющие ненецкой одежды. В 1954 году голландский мореплаватель Ян Гюйген ван Линсхотен пишет:

«Они надевают шубу мехом внутрь, на руках у них – рукавицы, пришитые к рукавам, чтобы можно было их все время надевать и снимать, а шапка пришита к шубе (капюшон)».

Это одно из самых давних описаний малицы, основной одежды ненецких мужчин, которую они носят по сей день. К сожалению, в музее у нас нет ничего подобного. Однако, савак, который находится в нашем музее, надевался поверх малицы для тепла в очень сильный мороз. Так же поступали в ситуациях, когда нужно было долгое время сидеть на санях. Савак накидывали на малицу, не используя пояс, а перед входом в жилище (чум) его снимали и оставляли снаружи. Савак не принадлежал пространству дома, он был частью снежной тундры. В нем можно было провести ночь на снегу в самые сильные морозы. Так что это была верхняя (наружная) одежда, которую использовали не только ненцы, но и европейские путешественники, если хотели выжить в таких суровых условиях. Без сомнений, носили его также и ссыльные. Вещь, которая находится у нас в музее, имеет рукава с красной каймой. Судя по всему, савак был сшит из светлого меха. Может ли это намекать на его праздничную функцию? Вероятно.

Обувь, переданная Собаньским, ввергла нашего коллегу в ступор. Как и традиционная высокая меховая ненецкая обувь под названием пива или пема (см. экспонаты Этнографического музея в Кракове), она сшита из камуса оленей. Однако подошва обуви Собаньского довольно необычная. Европейская — как отметил Юрий Николаевич. В самом деле, эта обувь имеет кожаную подошву, небольшой каблук и кожаную лицевую часть, тогда как обувь ненцев обычно полностью сделана из меха, включая «лохматые» подошвы, сделанные из щеток – шкуры между копытами ног оленя. Необычен также и размер обуви. Размер примерно 42-43. Вполне привычный для европейца, но очень редкий среди невысоких ненцев. А может быть, это обувь самого Собаньского? – размышлял наш эксперт. Интересная гипотеза.

О них, к сожалению, не можем много рассказать. Лишь то, что раньше ненцы носили штаны из оленьей замши, которые назывались мярей (замша) пимья (штаны). Их сохранилось достаточно мало. Сложно также сказать, характерны ли они именно для ненцев. Совершенно точно являются предметом мужской одежды и были собственностью Исидора Собаньского.

По покрою напоминает праздничные головные уборы ненецких женщин, вадак на языке ненцев, своеобразный меховой головной убор, на русском — капор. Это название мы и будем в дальнейшем использовать. Однако те головные уборы, которые видел Юрий Квашнин, в корне отличаются от того, что хранится в нашем музее. Отличается мех — обычно уборы делались из оленьего меха, а в нашем случае это мех росомахи, редкого животного, отличается также крой. Иная эстетика. Если бы на этикетке не было написано, что это самоедская шапка, Квашнин сомневался бы в том, приписывать ли ее данной этнической группе. Единственное, в чем мы были уверены — это то, что перед нами женский головной убор и что металлические украшения точно не служили для того, чтобы тянуть сани.

На этом нам пришлось остановиться, к счастью, лишь на некоторое время.

Вскоре после возвращения из Кракова Юрий Квашнин присылает нам найденную им литографию русского художника XIX века, Владимира Сверчкова. Поскольку художник родился в 1821 году, эта литография должна была появиться во второй половине XIX века. Авторская подпись гласит, что литография была сделана с натуры. Название: «Самоеды архангельской тундры». Что она собой представляет?

Мы видим на ней группу ненцев, причем, согласно описанию, ненцев, живущих в архангельской тундре, вероятно на полуострове Канин, а, следовательно, на западе. Однако здесь важно другое. На картине спиной к зрителю сидит женщина, и мы видим две очень значимые для нас вещи. Во-первых, капор, очень похож на тот, который находится в нашей коллекции, во-вторых, практически идентичная паница! Благодаря литографии мы на мгновение перенеслись во времени — при этом вместе с экспонатами. Мы увидели и головной убор, и паницу одновременно, так, как они носились на самом деле. На одном человеке. Две детали, которые являются комплектом, одним костюмом.

Но кто эта женщина? Неплохо было бы задать ей вопрос, попросить, чтобы она повернулась, и мы смогли бы увидеть ее лицо. Но вместо этого мы видим лица двух мужчин. По крайней мере, один из них приехал издалека. Он одет в практически точно такой же савак, как тот, что находится у нас в Кракове. А это значит, что он был в пути. Второй из них держит палку, трость или посох и одет только в малицу. Они стоят напротив сидящей женщины. Обратились к ней по какому-то делу? И сколько ей лет? Она старушка или молодая девушка? Ее ли это ребенок в меховом комбинезоне? Что за сцену мы видим? К сожалению, этого мы не знаем. Можем только догадываться. Свадьба? Или обращение с просьбой к кому-то, кто выше по статусу? Фигура в женском костюме сидит в присутствии стоящих мужчин, прямо напротив них, что очень нетипично для патриархального общественного строя ненцев. И капор из росомахи… Чтобы найти ответы на эти вопросы, нужен кто-то, кому можно было бы их задать. И тут вдруг появляется надежда. Музей из Нарьян-Мара, столицы Ненецкого автономного округа, ответил на нашу просьбу о идентификации предметов весьма неожиданным способом. Они прислали нам фотографию, на которой был головной убор, почти идентичный тому, который находится у нас в музее. И одновременно совпадающий с тем, который мы видим на литографии Сверчкова.

Неужели это фотография XIX века? Нет! Она была сделана в 2004 году! В селе Ома, недалеко от побережья Баренцева моря. Почти такая же форма. Похожий материал. Идентичная деталь: полукруг из красного сукна, вшитый на затылке! Все это не встречается в других ненецких головных уборах. Все, что мы могли сделать — это отправиться в Нарьян-Мар, а потом в Ому и спросить. Спросить тех, кто делал фотографию и узнать у женщины, запечатленной на фотографии, что в 2004 году было у нее на голове. Мы предположили, что, узнав о капоре с фотографии, мы также раскроем тайну головных уборов из нашего музея и на литографии XIX века.
Пора отправляться в путь. Дорога лежит через Москву, до самых берегов реки Печоры, где находится Нарьян-Мар – столица Ненецкого автономного округа.

Город насчитывает около 30 тысяч жителей и появился относительно недавно, в 1929 году. Он стал административным центром и главным штабом эксплуатации сырья с месторождений региона, и остается им по сей день, поскольку регион находится на четвертом месте в РФ по уровню запасов нефти и газа. Он современный, хорошо освещенный. И водители останавливаются задолго до того, как пешеход начнет переходить дорогу. Когда город строился, здесь культивировалась особая атмосфера энтузиазма с целью привлечь рабочих со всего Советского союза.

Их потомки являются жителями сегодняшнего города Нарьян-Мар. Вместе с работниками нефтяных скважин и выходцами из средней Азии. С Москвой их соединяет ежедневный авиарейс. Люди беспокоятся, что с появлением сухопутной дороги, которую планируют построить в скором будущем, в их город хлынет поток дешевой рабочей силы – желающих получать легендарную зарплату нефтяников. Но пока дети свободно бегают по улицам и никто не следит за ними. Белье сушится на веревках, протянутых от дома к дому, а стражи порядка не производят впечатления обремененных работой людей. Важную роль здесь играет основное стратегическое богатство тундры – нефть. Ненцы составляют небольшой процент от населения города. И хотя с течением времени ненецкий фольклор подвергался сильным метаморфозам, он все еще является основой самоидентификации города. Существуют танцевальные и музыкальные коллективы, есть Дворец культуры со стеклянными люстрами, в котором проходят концерты и где принимают гостей VIP. Также там репетируют фольклорные ансамбли. Офис ассоциации ненецкого народа «Ясавэй», которая действует в интересах современного ненецкого народа, находится в цокольном помещении здания.

Ненецкий краеведческий музей был основан в 1934 году. Именно его сотрудники сфотографировали капор в селе Ома и поделились с нами фотографией. Туда мы и отправляемся, чтобы узнать об обстоятельствах, при которых была сделана фотография, и надеемся на информацию о головном уборе.

Кто придумал поговорку, что этнограф всегда приезжает слишком поздно? Капор из Омы сгорел во время пожара! Редкий и шаманский? После этих событий оказывается, что он стал еще более редким. Правда ли, что этот вид головного убора связан с шаманизмом? В частности, с женским шаманизмом?
О том, что это большая редкость, может свидетельствовать тот факт, что аналогичных предметов в музейных коллекциях очень мало. Один находится в Кракове. Известно также и о другом предмете, который хранится в необъятных собраниях Российского этнографического музея. От хранителей этого музея мы узнали, что капор попал туда в 20-хх гг. XX века благодаря известному советскому этнографу Сергею Руденко. Однако Руденко не оставил никакой информации о возможном шаманском предназначении предмета. Так как никакой дополнительной информации нет, то сотрудники музея определяют предмет как самую обычную шапку, рассматривая в этом ключе и краковский капор, и любой другой. Руденко жил и работал в трудные времена. Были большие проблемы при изучении подобной темы, не говоря уж о их законных владельцах. Многих из них уже не было в живых. Этнографов обвиняли в поддержке кулачества (и в том числе шаманов). На многих писали доносы в соответствующие службы. Сам Руденко немало времени провел с лопатой, копая канал, соединяющий Белое море с Волгой. И это были далеко не археологические раскопки.

Значит, обычная «лохматая» шапка из меха росомахи. Для любителей логических объяснений даже наличие особенного, плотного и пушистого меха росомахи можно оправдать суровостью сибирских морозов. Единственное, что может заставить усомниться, это короткая фраза одного ученого. Когда-то Матиас Александер Кастрен (1813-1852), финский подданный царя, в своей обширной работе «О путешествии по Лапландии, Северной России и Сибири» (1838-1844, 1845-1849) пишет о самоедской чародейке, которую он однажды встретил:

«…ее голова, плечи и часть лица были покрыты колпаком из шкуры росомахи, со свисающими на спину медными кружками. Она ходила вокруг очага, останавливаясь на минуту останавливалась с каждой из четырех его сторон и кланяясь на все четыре стороны».

Нам ничего не напоминает это описание?

Спустя 13 лет после Кастрена, с ненцами познакомился Исидор. Примерно в это же время их рисовал Сверчков, к слову, в действительности «von Swertschkoff», земляк Кастрена.

Благодаря сотрудникам музея в Нарьян-Маре нам удалось найти еще один интересный источник – книгу 30-хх гг. Александра Евсюгина, секретаря комитета партии Ненецкого округа в те времена. Ненец по происхождению, он под конец своей успешной деятельности по укреплению советской власти на севере открыл в себе тягу к этнографии. Беседовал с местными, записывал рассказы стариков. На их основе была написана книга «Ненцы архангельской тундры».

 Кроме описаний, таких как, например, описание избиения православных священников политически настроенной ненецкой молодежью, в книге также множество историй, рассказанных коренными жителями. Которые, чаще всего являлись его родственниками. Он пишет об этом следующее:

«Женскую или мужскую шапку из меха росомахи не заносили в чум, потому что росомаха считалась зверем, близким медведю. Исключением был только шаман во время камлания (обряда)».

Или передает воспоминания путешественника Максимова о встрече с шаманом:

«…вижу его, как будто это было только вчера, в мохнатой шапке из росомахи, закрывающей уши, из-под которой виднелось его красное лицо с налитыми кровью глазами».

К этому автору мы еще вернемся. Тем временем у нас формируется неоднозначный образ данного головного убора, имеющего сакральный смысл и являющегося частью шаманского костюма. К слову, на языке ненцев шаман это тадибя, а это слово пришло из языка эвенков, совершенно другого народа, неродственного ненцам.

Религия любого народа – это сложный комплекс. Множество взаимопроникающих наборов символов, которые берут начало в незапамятные времена. Но давайте попробуем хотя бы немного разобраться в том, почему именно эта шапка могла бы иметь что-то общее с «потусторонней» деятельностью ненецких тадибя. В этом нам поможет книга Андрея Головнева «Говорящие культуры». С чего начнем? Давайте начнем с женщин, поскольку речь шла о женском головном уборе. Как отмечает сам Головнев, мужской шаманизм сильно отличается от женского. Так же, как и мир мужчин отличается от мира женщин. Мир мужчин – это тундра. Это направление извне, наружу. Мир женщин – это мир жилища, чума. Он не ведет к небу. Это колодец в бездонные глубины внутреннего мира, подземного. По рассказам, ненецкие тадибэ могли пронзить себя копьем или ножом без нанесения телу вреда и без единой капли крови. Шаманки-женщины наоборот – отрезали себе часть языка и бросали в огонь. Разрезали кожу на груди, шла кровь, и они поили ей больного. Кровь в женских обрядах лилась рекой. Река крови протекала через подземный мир, а красный цвет был цветом женщин. Посмотрим на красный полукруг, вшитый в заднюю часть «наших» головных уборов.

Итак, красный цвет – это первый важный момент. Другая характерная черта капора, которая не может обойтись без нашего внимания, это его «лохматость». Причиной тому – жесткий и длинный мех росомахи. Только ли в суровых морозах дело? У ненцев бытовала пословица, что если не согревать ребенка у костра, он быстро обрастет мехом. У настоящего человека нет меха. Мех есть у животных, и, что хуже — у существ, которые находятся на границе миров. Это место шаманки, но не только ее. Там же обитает так называемая «Пепельная старуха» или Парнэ. Она – наполовину женщина, наполовину медведица, но иногда ее представляют в облике росомахи или волка. Парнэ жаждет превратиться в человека, но если бы такое случилось, то люди, а особенно дети, оказались бы в смертельной опасности. Ничего не подозревающих, их могли похитить и утащить в загробный мир или убить. Поэтому ненцы никогда не выбрасывают старую одежду. Что же может случиться? Блуждающая по тундре Парнэ могла бы найти одежду, надеть и превратиться в человека, вернее, в пародию на него, которая при этом очень опасна. Поэтому вас не должно удивлять, что по сей день можно услышать от ненцев или селькупов, что они видели на снегу следы Йети, снежного человека. Они говорят о Парнэ. Таким образом Парнэ – «лохматая», у нее медвежий мех. Тогда откуда росомаха?

Росомаха – это родственница медведя. Существо, обладающее способностью видеть другой, нижний мир. Она может пересекать его границу, точно так же как Парнэ может перемещаться между животным миром и миром людей – своей звериной натурой и человеческой.

Росомаха олицетворяет темного шаманского духа, с которым сталкиваются женщины. И с которым они также сражаются, сохраняя «внутренний» мир от вторжения со дна земли. Граница между мирами в случае женщин – это ничто иное, как вход в жилище. Но женщина сама является этим входом, вратами. Через женщину в средний мир приходят новые люди, новые души из подземного мира. Главный союзник в защите входа в жилище у ненцев – это собака. Собака, ее шкура и шерсть, также хранят от опасности порог внутреннего мира. Того, что внутри женщины. Порог внутри женщины? Темный собачий мех связан с нижним миром. Этот мех также можно найти на головном уборе. И не только на нем. Нижняя часть паницы, в том числе той, которая хранится в нашем музее, обшита белым собачьим мехом. Начиная от пояса и вниз весь женский костюм «защищен» белым мехом собаки.

А латунные цепочки и кольца? В особенности кольца? В древней ненецкой легенде рассказывается об охотнике, который во время охоты убил белую важенку (самку северного оленя). Когда он вынул нож и начал ее свежевать, он уткнулся во что-то твердое. Это было латунное кольцо, находившееся внутри животного. Охотник принес его в жилище, чтобы оно охраняло домашний очаг. Охраняло все, что женское – мир чума и чего-то гораздо более глубокого. Даже можно сказать – бездонного. Минутку… Кажется, мы слегка опережаем факты. К этому мотиву, когда женщину сопровождали в чум, то есть к свадьбе, мы еще вернемся. Но то, что мы можем сказать уже сейчас – звук металла имел силу проходить в другие миры.

Итак, капор из Омы потерян. Сгорел в пожаре и нам никогда уже не удастся его увидеть. Все, что мы могли сделать, это поехать в Ому и поговорить с его последней владелицей. Ведь несмотря на то, что предмет был утрачен, память о нем осталась. А может быть, в Оме есть несколько таких капоров?

Современная Ома – это село с населением около 700 человек, которое находится на берегу небольшой реки с одноименным названием, возле ее устья в Баренцево море. Вообще Ома – это небольшой участок сухой земли, окруженный нескончаемыми болотами. По этой причине в летнее время попасть туда можно только на самолете. Зимой болото замерзает. Ома находится на стыке двух культур – русской и ненецкой. При этом оба этих народа поселились здесь относительно недавно. Возможно, поэтому село оказалось разделено на две части. Главная – русская, и другая – гораздо более скромная, на периферии – ненецкая часть. Село было основано русскими стаообрядцами, крестьянами, которые хотели быть независимыми и жить по-своему, на краю «русского» мира. За ним были территории с совершенно иной культурой. Однако «жить по-своему» им помешал Сталин, который издал декрет, согласно которому в Ому сначала должны были переселиться русские жители ликвидированных близлежащих поселений по причине так называемого укрупнения. Затем, по его распоряжению, в 50 и 60-ых гг. там осели ненцы, которые до этого вели кочевую жизнь. Так в Оме стали жить два народа, что, конечно, не обошлось без конфликтов, и до сих пор нельзя сказать, что наступила полная интеграция. Для ненцев политика государства была особенно болезненной. В 1933 году группа канинских ненцев – та, что ближе всего к Оме – была раскулачена и национализирована, что коснулась прежде всего их оленей. В 1955 году были созданы большие и, как предполагалось, эффективные колхозы, чтобы в 60 гг. превратиться в совхозы. Большинство людей, которые занимаются оленеводством, проводят время на полуострове Канин, откуда с приходом холодов спускаются ближе к селу, однако крайне редко они пересекают его границы. В Оме живет также большая группа ненецких женщин, пенсионеров и людей, которые уже не разводят оленей. Осенью 2017 года здесь раздавалось эхо выстрелов – местные жители до ночи охотились на диких гусей. На болотистых пастбищах паслись коровы. Трудно не заметить, что ненцы чувствуют себя здесь не совсем в своей тарелке. Хотя сани возле домов, нагруженные всем необходимым на зиму, свидетельствуют о том, что северные оленеводы здесь все же есть.

Как же все-таки зовут, или, вернее, звали хозяйку головного убора с фотографии? Это Зинаида Бармич, бывший фелдьшер районной больницы.

А чье лицо скрывается под шапкой? Это ее дочь Татьяна, работница сельской администрации.

Ни та, ни другая не проводили долгие часы, поддерживая огонь в очаге. Не гнали стада северных оленей. Однако им достался капор из росомахи. Хочется добавить – достался, хотя не должен был достаться, поскольку не таков был план. Но часто планы очень быстро теряют свою актуальность. С уверенностью можно сказать только, что головной убор сгорел на чердаке у Зинаиды где-то в 2008 году. Неисправный электропровод сделал свое дело – в отличие от электрика, которого неоднократно просили его починить. Во время нескольких встреч в обшитом пластиковыми панелями здании администрации Омы, мы узнали историю капора.

Прежде всего, мы познакомились с двумя предыдущими поколениями владелиц капора – с бабушкой и мамой Зинаиды. Бабушка Хиония, 1885 г.р., до крещения носила ненецкое имя Неко (женщина).  По воспоминаниям, она была первой, у кого видели этот предмет. И мама Зинаиды – Вера. Что касается их, то они точно провели немало времени, следя за очагом. Но самым важным был рассказ о свадьбе Тамары, сестры Зинаиды. Именно тогда, в 60-х гг. на просторах канинской тундры последний раз использовался этот головной убор. Во время свадьбы!

Значит, Вера отдала капор своей дочери Тамаре на свадьбу. После этого случая Тамара умерла – очень рано, и капор остался у ее матери, Веры.  Та, умирая, передала его своей второй дочери Зинаиде, которая училась в городе. Разве головной убор, который отправляется матери после смерти ее владелицы, может быть обыкновенным?

Тема свадьбы не сходила с уст и во время прочих разговоров с жителями и жительницами Омы. Правда, это всегда были воспоминания из прошлого, а часто просто слухи, но ничего другого у нас не осталось, как и у наших собеседниц. Они сами старались узнать тайну этого головного убора, принадлежавшего к миру предков, истории семьи по женской линии.

Исходя из общего впечатления, которое производят ненцы, можно сказать, что это народ, который не относится к народам общительным и легко заводящим новые знакомства. Особенно, когда речь идет о чем-то им близком, том, что они хранят от чужих глаз. Тем ценнее была для нас встреча с женщинами, которые сейчас живут в Оме. Появились новые истории.

Мужем? Собаньский был мужем ненецкой девушки? Таким образом он завладел шапкой, аналог которой, как уже было не раз сказано, использовали во время свадьбы. Тем более, что не только шапка была связана со свадебным ритуалом. Паница также была праздничной одеждой, свадебной. Тем самым нарядом, который матери шили для своих дочерей с единственной целью… Сегодня этой целью могут быть разные мероприятия с фольклорной тематикой, но раньше такое событие было только одно. Это была свадьба. Более того, наши собеседницы узнали другой элемент нашей коллекции, который до этого мы никак не связывали с Собаньским. Это была оленья упряжь из моржового клыка с красными кожаными лентами. По сей день ее можно увидеть у местных женщин во время свадеб и праздников.

Значит, свадьба? Свадьба – как естественная среда для аж трех предметов из коллекции Собаньского? Шапки, паницы и упряжи? Так как мы стараемся быть не просто музейными сотрудниками, но и порой учеными, мы обращаемся к письменным источникам. Помогут ли они нам? В этом случае нужно заглянуть в упомянутую выше книгу В. Евсюгина, партийного ненца, окрещенного уже в поздние года своей жизни этнографом. Там есть два фрагмента, которые касаются интересующих нас предметов.

Во-первых, описание упряжи, используемой во время свадьбы: «уздечка была сделана из клыка моржа и украшена плетеными замшевыми красными ленточками». Точное описание того предмета, который находится в нашем музее.

Во-вторых – капор. Необычный капор из меха росомахи. О диво – мы встречаем упоминание о нем во время описания погребального обряда: «Женщину (умершую) одевали как живую, в самое для неё памятное и ценное – свадебную паницу из бобра и свадебную шапку из меха росомахи. Девушку одевали в такую же паницу, шапку и обувь, которые были приготовлены к свадьбе».

Самое памятное и ценное! Одеяние для умерших. Разве оно могло быть выставлено на продажу?

Похожую, хотя гораздо менее конкретную информацию мы можем найти также у российского этнографа 60-х гг. Н.Ф. Прытковой. В одном из ее текстов, посвященных ненецкой одежде, появляется отсылка к шапке из меха росомахи как «свадебной шапки» или «шапки свахи». Однако в тексте нет никаких примеров использования этого предмета.

Мы могли бы также рассказать историю о классическом обрядовом сценарии ненецкой свадьбы. Начиная с расспросов, сватовства, торгов и заканчивая тем, что невесту, закутанную как ребенка – или как рабыню, привозят на санях к мужу, где она должна будет провести всю свою дальнейшую жизнь. Однако и это не даст нам конкретной информации о капоре. Возможно, более сильное впечатление оказала бы история, которую мы уже приводили ранее, которую можно интерпретировать как метафору самой свадьбы. О мужчине, который убивает белую (свадебную) самку оленя, вынимает из нее медное кольцо (возможно, именно такое, как на головном уборе) и приносит в свое жилище, и с этих пор его дом находится под защитой. Девушка должна была быть убита, прежде чем обретет новое качество, иной статус. То есть, станет женой, хозяйкой нового, внутреннего мира, границы которого – это границы жилища.

Итак, головной убор из Омы тесно связан с тематикой свадьбы. Похоже на то, что у нас есть причины думать в том же ключе и о шапке, которая находится в нашем музее. Остается еще одна невыясненная вещь. Если верить этикеткам, шапка попала к Исидору не на полуострове Канин, где живет Зинаида, а в Салехарде, в тысяче километров в сторону востока, если ехать напрямую. Тысяча километров через горы, болота и реки. Без сомнения, и полуостров Канин, и Салехард – это территории, где живут ненцы. Тем более, женщин часто забирали из далеких краев. Неужели хозяйка капора, который сейчас находится в Кракове, преодолела этот путь? Вообще кто-либо когда-либо преодолевал такое расстояние? Кто-либо из невест? Ответ – да! И у нас есть этому подтверждения.

Поразительно, но благодаря ненецкой журналистке, Ирине Ханзеровой, нам удалось найти запись песни, которую пела не так давно ушедшая Марина Прокопьевна Ардеева, которая родилась в 1929 году, а эту песню услышала еще от своей матери. Песня называется «Песнь о бедной девушке». О чем она? Прежде всего, как большинство ненецких женских песен, в ней рассказывается «реальная» история. В этом случае в песне поется о девушке, которую выдали замуж при весьма драматичных обстоятельствах, особенно в Салехарде. В городе, в котором «свадебные» атрибуты попали в руки Исидора Собаньского. Но что же произошло? Были ли такие истории на самом деле? Давайте послушаем. Перевод стал возможен благодаря работе Этнокультурного центра в Нарьян-Маре.

Трое моих старших братьев/ В Салехард всё время/ Ездят./ Что они там делают,/ Я-то не знаю./

Однажды/ Мой старший брат,/ Он так сказал:/ -Милая,/ Пришло твоё время,/ Мы едем в Салехард./ Мы отдали тебя,/ Ты теперь засватана./

В залоге/ Быки шум/ подняли./ Оленей они запрягли./ Жена старшего брата/ С увязанного воза/ Достала мне паницу./ Одела меня./

В Салехард/ Мы поехали./ Четыре русских дня,/ Четыре больших дня/ Мы ехали/ Вскоре/ Салехарда/ Огни показались./

Что такое,/ Что случилось?/ В изгородь уткнулись/ Задние концы нарт./ Сын хозяина/ Впереди нас Подал нам руку,/ Шапку снял./ Завёл он нас./ Бочонок/ Он занёс./

Усадил нас/С двух сторон стола./ Начали пит вино./ Трое моих братьев/ Совсем опьянели./ Пока сидели,/ Я разума лишилась./

Когда пришла в себя,/ У сына хозяина/ В объятиях была./ Одна его рука/ Подушка моя,/ Другой рукой/ Он меня обнимает./

С испуга вскочила я./ Глаза открыла./ Трёх братьев моих/ До сих пор нет./ Вышла на улицу,/ Уже уехали./

Место, где упряжки их стояли,/ Место, где олени их стояли,/ Только и осталось./ Я плачу, я кричу. / Куда же они уехали?/

Сын хозяина/ Он так сказал:/- Милая,/ Не плачь,/ Не надо плакать. /Теперь в этом краю/ Ты будешь хозяйкой. /Сын хозяина /Он так сказал…

На обратном пути в Краков у нас было, о чем подумать. Мог ли благодаря Исидору Собаньскому в наш музей попасть свадебный наряд ненецкой девушки? Невесты 60-х гг. XIX века? Эта датировка тоже имеет особое значение, поскольку пока еще ни в одном музее не удалось найти подобный костюм, который был бы старше того, что находится в Кракове. Значит ли это, что «наш» наряд – самый старый из тех, что дошли до наших дней?  Итак, подытожим.

Согласно каталожным карточкам Исидора Собаньского, из Техническо-промышленного музея в Этнографический музей попало 5 предметов.

Вообще, это вполне мог бы быть костюм самого Исидора. На это могла указывать переделанная на «европейский манер» ненецкая обувь.

Это точно не было повседневной одеждой. Меховая шапка из росомахи имела ритуальное назначение и была тесно связана с мистическим миром ненецкой женщины. С ее определенным местом в духовном пространстве северного народа. Эти вещи могли использоваться во время разных обрядов, таких как заклинание ветра, о котором писал Кастрен. Но действительно ли это было заклинание ветра? Или же это была молитва, обращенная к богине ветра? Или молитва, обращенная к самому ветру?

Аналогичный предмет из Омы был связан со свадебным обрядом. Головной убор надевали на невесту. Почему капор, который хранится в нашем музее, не мог бы выполнять те же самые функции? К тому же, он идет в комплекте с паницей. Это праздничный и архаичный костюм ненецкой женщины, который, согласно рассказам наших собеседниц, а также источникам, иконографии и содержанию песни, надевала девушка в день свадьбы. А потом ее хоронили в этой одежде.

Дополнительным элементом является фрагмент оленьей упряжи – из клыка моржа и с кожаными красными лентами. Мы не знаем, откуда он взялся в нашем музее и принадлежал ли Исидору Собаньскому. Но мы знаем наверняка, что ненки с полуострова Канин узнали в нем свадебную упряжь. Разве это не идеальный кусочек к нашей мозаике? Если не Исидор, то кто еще мог бы этот предмет привезти?

Конечно, возникает вопрос, каким образом эти вещи попали к польскому ссыльному. К тому же, аристократу. Вариантов могли быть несколько. Собаньский мог быть только посредником, а вещи принадлежали кому-то другому. Он мог также купить их у отчаявшихся людей. Или они могли достаться ему после чьей-то смерти. Это все так. Однако деление костюмов на мужской и женский, плюс к этому свадебная упряжь – все это намекает, что людей было двое.

Мужчина и женщина.

Был ли этим мужчиной Исидор, и неизвестная нам женщина по имени Неко (женщина)? А может быть, это был кто-то другой? Мы этого не знаем и никогда не узнаем. В таких делах всегда есть какая-то нерассказанная история. Ведь даже если и была какая-то Неко, то она так и не добралась до Европы. Не доехала до швейцарского замка Кефикон, не жила до скончания своих дней в Одессе. Чему здесь удивляться? Подобные примеры мы знаем из биографий других польских ссыльных, например, Вацлава Серошевского или Бронислава Пилсудского. Как было в нашем случае? Возможно, совершенно иначе. Тамара, хозяйка головного убора из Омы, умерла во время родов.

Все, что осталось – это костюмы в музее. Ненцы боялись выбрасывать старую одежду. Если одежда была ничья, пустая, ей могла завладеть Парнэ, демон тундры и притвориться человеком. Давайте остановимся на том, что нам известно.

Поскольку каждая история должна иметь финал, а особенно такая романтичная, как эта (что весьма вероятно), в голову приходит песня нобелевского лауреата, Роберта Аллена Циммермана, более широко известного как Боб Дилан. Песня носит название «Девушка из северных земель».

Если ты когда-нибудь будешь в северных землях,/ Где ветер на границе сбивает с ног./ Напомни обо мне той, что живет там./ Когда-то я по-настоящему ее любил.

Если ты окажешься там во время метели,/ Когда реки замерзают, а лето подходит к концу,/ Пожалуйста, убедись, что она одета тепло,/ Что одежда хранит ее от вездесущего ветра.

 Прошу тебя, посмотри на реки ее волос,/ Льются ли они, опадая на грудь./ Прошу тебя, посмотри на реки ее волос,/ Потому что я запомнил ее такой.

 Я правда не знаю, помнит ли она меня./ Я часто молил Бога об этом/ В темноте моих ночей, /В свете моего дня.

 Если ты когда-нибудь будешь в северных землях,/ Где ветер на границе сбивает с ног./ Напомни обо мне той, что живет там./ Когда-то я по настоящему ее любил.

А быть может, все было вовсе не так романтично? «Купил ее за бутылку водки», — предположили наши умудренные опытом собеседница из Омы.

Наш обратный путь из Омы лежал через великолепный порт на Белом море – северный город Архангельск, «столицу Поморья». Оказалось, что в 2007 году журналистка с местного телевидения, Татьяна Синицына, посетила Ому во время работы над репортажем о таинственном убийстве. Совершенно случайно она оказалось дома у Зинаиды, где съемочная группа запечатлела ее на видео – и, догадайтесь, что? Зинаида была именно в этом капоре! Благодаря Татьяне Синицыной мы можем увидеть его еще раз, «вживую». Самое настоящее путешествие в прошлое. К счастью, его брат-близнец находится сейчас в Кракове, в нашем музее, в целости и сохранности.

Библиография:
1. „Тропами предков. Сборник материалов комплексной экспедиции к каннским ненцам.”, Сост. О.Е. Латышева, Государственные бюджетные учреждение культуры „Этнокультурный центр Ненецкого автономного округа”, Нарян Мар, 2016.
2. Ю.Н. Квашнин, „Ненецкое оленеводство в ХХ-начале ХХI века.”, РИФ «Колесо», 2009.
3. «Историко-Этнографический Атлас Сибири», pod red. M.G.Ljewin, L.P Potapow, Издательство Академии Наук СССР, 1961 r.  
4. A.V. Golovnev, „Говорящие Культуры. Традиции Самодийцев и Угров.”, РАН Уральское Отделение Институт Истории и Археологии, Jekaterynburg, 1995 r.
5. А.Д Евсюгин ,”Ненцы Архангельских Тундр”, Северо-Западные Книжное Издательство, 1979.
6. И.Ф Прыткова, „Одежда народов самодийской группы как исторический источник”, w „Одежда народов Сибири: Сборник статей Музея антропологии и этнографии”, pod red. С.В. Иванов; АН СССР. Ин-т этнографии им. Н.Н. Миклухо-Маклая. — Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1970. 
7. Л.В Хомич, «Одежда  канинских  ненцев», w „Одежда народов Сибири: Сборник статей Музея антропологии и этнографии”, pod red. С.В. Иванов; АН СССР. Ин-т этнографии им. Н.Н. Миклухо-Маклая. — Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1970. 
8. Л.В Хомич „Ненцы. Историко-Этнографические Очерки», Академя Наук СССР, Институт Этнографии им. Миклухо Маклая, Издателство «Наука», Москва1966.

Источники с Интернета:
1. Карта Тобольской Губерни: РАН (Russian Academy of Science) — Атлас Российский (1745), цифровая копия сделана Российской государственной библиотекой (http://www.rsl.ru), Общественное достояние, https://commons.wikimedia.org/w/index.php?curid=8457986
2. Фотографии Обдорска: https://sibir79.livejournal.com/110535.html, https://yadi.sk/a/j3Wae5RZ3ZS3RL
3.Фотогрфии Ненцев: Fridtjof Nansen – National Library of Norway, Сергей Александрович Морозов. Творческая фотография. М.:Изд-во «Планета», 3-е изд., 1989, Viktor Zagumyonnov, https://commons.wikimedia.org/wiki/File:Nenets_host,_Yamal_1982.jpg 
4. Песн «Нарьян Мар» исполнитель Коля Белды: https://www.youtube.com/watch?v=1l-wZBL4jlg
5. Фотография и рисунок Росомах: The wolverine, William F. Wood, https://en.wikipedia.org/wiki/Wolverine#/media/File:Wolverine_01.jpg, Rosomak na XIX wiecznej ilustracji  „Przyjaciel ludu”, https://commons.wikimedia.org/wiki/File:Rosomak_XIXw._ilustracja.jpg
6. Bob Dylan, Joan Baez: Rowland Scherman – U.S. National Archives and Records Administration

Мифы и легенды

Сиртя в памяти остались лишь в виде статуэток из моржовой кости

Произведения устного творчества: сказки, песни, легенды, придания, мифы — есть у каждого народа. Возникают они на зоре жизни народа и живут, переходя из поколения в поколение.

В мифах ненецкий народ отразил свои представления о происхождении земли и явлений окружающей природы, о происхождении духов, которыми народ наделял окружающую природу. Но, к сожалению сегодня, с мифами и мифологическими рассказами ненцев знакомы очень мало.

Один из самых известных мифов — это легенда о маленьком народе — Сихиртя или Сиртя, которые обитали в заполярной тундре до прихода ненцев — «настоящих людей».

Сихиртя описываются как коренастые и крепкие люди очень низкого роста, с белыми глазами. По легендам, в незапамятные времена сихиртя пришли в заполярную тундру из–за моря.

Их образ жизни значительно отличался от ненецкого. Сиртя не разводили оленей, а вместо этого охотились на диких. Одевался этот маленький народ в красивую одежду с металлическими подвесками. В некоторых преданиях сихиртя описываются как хранители серебра и золота или как кузнецы, после которых на земле и под землёй остаются «железки», их дома–сопки представлялись прикреплёнными к вечной мерзлоте железными верёвками.

Однажды сиртя переселились в сопки и стали подземными жителями, выходя на поверхность тундры по ночам или в туман. В своём подземном мире они владеют стадами мамонтов («я–хора» — «земляных оленей»).

Встречи с сиртя одним приносили горе, другим — счастье. Известны случаи женитьбы ненцев на женщинах сиртя. В то же время, сиртя могли украсть детей (если те допоздна продолжали игры вне чума), наслать порчу на человека или напугать его.

Есть упоминания и о военных столкновениях ненцев с сихиртя, при этом последние отличались не столько ратной доблестью, сколько умением неожиданно скрыться и внезапно появиться вновь.

ЛЕГЕНДА О ПЛЕМЕНИ СИХИРТЯ

Говорят, давным–давно жили в наших северных краях маленькие люди–сихиртя. Жили они, согласно преданиям, под землёй, в пещерах, под высокими сопками. До наших дней дошли довольно скудные сведения об этом маленьком народе. Легенды рассказывают, что у сихиртя была развита культура. Внешне они были похожи на русских: белокурые, светлоглазые, только очень маленького роста. Сихиртя ловили рыбу, охотничали, тем они и жили. Что странно, люди этого племени днём спали. Жизнь закипала у них ночью. А ещё говорят, сихиртя обладали сверхъестественной силой. По преданиям, обычные люди, увидевшие сихиртя, вскоре умирали.

В давние годы мои соплеменники находили возле обрывов или осыпавшихся курганов черепки красивой глиняной посуды, бронзовые женские украшения и прочие расписные бытовые изделия.

По одной легенде, мимо высокой сопки ехал аргиш. А дело было летом. Проезжая мимо сопки, люди решили сделать привал, дать оленям передохнуть. Решили обследовать сопку. Неожиданно возле травяной кочки обнаружили спящую девушку маленького роста. Девушка была очень красива. На ней была одежда, украшенная расписными пуговицами, серебряными бляшками. Возле девушки лежала туча — мешочек для шитья. Такой невиданной красоты пришлые люди никогда не видели. Мешочек был украшен блестящими, искрящимися на солнце бусами, бисером. Бронзовые ажурные подвески издавали тонкий мелодичный звон. Тут девушка проснулась, резко вскочила на ноги и мигом скрылась в ближних кустах. Только её и видели. Поиски чудесной незнакомки результатов не дали. Как сквозь землю провалилась. Люди покрутились туда–сюда. Нет её да и всё.

Решили тучу–мешочек с собой прихватить. Тронулись они с места, покатили дальше. К концу дня приехали на место, поставили чумы. А ближе к ночи стал раздаваться женский жалобный крик: «Где моя туча?» «Где моя туча?» Говорят, до утра крик раздавался. Никто не осмелился выйти из чума и отнести куда–нибудь в тундру мешочек для шитья, как вы уже догадались, девушки–сихиртя. Семья, у которой находилась эта красивая сумочка, вскоре умерла. А родственники всё равно сохранили эту драгоценную находку. (Говорят, эта туча до сих пор в священной нарте у одного жителя Находкинской тундры).

Как я уже говорила, сихиртя имели сверхъестественную силу. Вот и этот мешочек стал священным атрибутом. Во время болезни человека родственники вешали эту тучу на хорей, до выздоровления больного.

Мы не знаем, действительно ли жили такие маленькие люди в наших краях. Но из поколения в поколение передаются небольшие легенды о таинственном народе–сихиртя. Возможно, они и жили здесь, коль сохранилась до наших времён песня под названием «Плач девушки–сихиртя». Ведь зачастую легенды имеют под собой реальную почву.

Надежда Салиндер, газета «Советское Заполярье», 10 августа 2000 г.

Ненецкие девушки и женщины в национальной одежде

Корзина Купить!

Изображение помещёно в вашу корзину покупателя.
Вы можете перейти в корзину для оплаты или продолжить выбор покупок.
Перейти в корзину…

удалить из корзины

Размеры в сантиметрах указаны для справки, и соответствуют печати с разрешением 300 dpi. Купленные файлы предоставляются в формате JPEG.

¹ Стандартная лицензия разрешает однократную публикацию изображения в интернете или в печати (тиражом до 250 тыс. экз.) в качестве иллюстрации к информационному материалу или обложки печатного издания, а также в рамках одной рекламной или промо-кампании в интернете;

² Расширенная лицензия разрешает прочие виды использования, в том числе в рекламе, упаковке, дизайне сайтов и так далее;

Подробнее об условиях лицензий

³ Лицензия Печать в частных целях разрешает использование изображения в дизайне частных интерьеров и для печати для личного использования тиражом не более пяти экземпляров.

* Пакеты изображений дают значительную экономию при покупке большого числа работ (подробнее)

Размер оригинала: 3594×2750 пикс. (9.9 Мп)

Указанная в таблице цена складывается из стоимости лицензии на использование изображения (75% полной стоимости) и стоимости услуг фотобанка (25% полной стоимости). Это разделение проявляется только в выставляемых счетах и в конечных документах (договорах, актах, реестрах), в остальном интерфейсе фотобанка всегда присутствуют полные суммы к оплате.

Внимание! Использование произведений из фотобанка возможно только после их покупки. Любое иное использование (в том числе в некоммерческих целях и со ссылкой на фотобанк) запрещено и преследуется по закону.

Традиционная ненецкая свадьба — Комиссия Российской Федерации по делам ЮНЕСКО

Праздничные обряды коренных жителей крайнего севера

Малые народы России бережно хранят свои национальные традиции, передавая из поколения в поколение семейные обычаи и обряды, среди которых — ненецкая свадьба на краю земли.

Ненцы подразделяются на лесных и тундровых. Несмотря на значительную протяженность территории их расселения, от Белого моря до нижнего течения Енисея, все тундровые ненцы обладают единством культуры. Основные элементы традиционного свадебного обряда были одинаковы у всех ненцев. Однако существовали различия в зависимости от района проживания, имущественного положения семей и сложившихся в данном роду традиций.

При заключении браков в первую очередь учитывались экзогамные нормы: браки заключались только между представителями разных родов. Важны были и экономические факторы, а также качества девушки: здоровье, трудоспособность, мастерство.

Сватовство

Основной формой брака у ненцев, который встречается и поныне, был брак по сватовству. Присмотрев невесту, молодой ненец вместе со своими родными устраивал семейный совет, на котором обсуждали качества девушки и выбирали свата. Роль свата могла выполнять мать жениха.

В назначенный день жених и сват отправлялись к стойбищу рода невесты. Подъехав к чуму отца невесты, внутрь заходил только сват и сообщал о цели своего приезда. Главным атрибутом свата служил посох. Чаще первой фразой свата, с которой он обращался к отцу невесты при входе в чум, была: «Дочку твою я застал или не застал?».

Если отец девушки почему-либо не хотел отдавать дочь замуж за этого человека, то он на предложение свата ничего не отвечал или запрашивал высокий выкуп.

Если жених устраивал отца девушки, то между ним и сватом начинались переговоры о размере выкупа: отец невесты на посохе делал нарезки по количеству запрашиваемых оленей.

Договорившись о размере выкупа, сват оставлял посох, который хранился у отца невесты в священной нарте. Число таких посохов равнялось числу замужних дочерей. Когда за девушку получали задаток, состоявший из нескольких оленей, она считалась сосватанной. Срок свадьбы зависел от уплаты выкупа и наличия приданого.

Выкуп за невесту чаще всего уплачивался перед свадьбой, и его размер зависел от обеспеченности жениха. Основную часть выкупа составляли олени, а остальное — меха, сукно и т.п. Большой выкуп повышал статус и значимость невесты.

Свадьба в чуме невесты

В день свадьбы подготовка невесты начиналась с омовения и ритуального очищения дымом. Затем следовало оформление причес­ки — невесте вплетали в косы украшения и надевали головной убор судыр’. Накосники были непременной принадлежностью кос­тюма невесты. Специальной свадебной одежды у ненцев не было, праздничной считалась более нарядная, новая, сшитая из шкур лучшей выделки.

В назначенный день жених и его родственники наряжались в лучшие одежды и отправлялись к чуму невесты. Свадебный аргиш — обоз из нескольких оленьих упряжек, идущих друг за другом — мог растянуться на целый километр.

Подъехав к чуму невесты, жених на упряжке трижды объезжал чум по ходу солнца, после чего родня невесты, находящаяся вне чума, бросалась ловить свата, жениха и всех остальных гостей. Задача невестиной родни — изловить руками все упряжки, едущие на полном ходу.

Поймав кого-либо из мужчин, их в шутку привязывали к нартам в задней части чума, а женщин привязывали к нартам у входа в чум. Их оленей распрягали и выпускали пастись. Это было отражением борьбы, которая в далеком прошлом сопровождала получение невесты.

В первый день свадьбы совершали жертвоприношение оленя. Для счастья новобрачных пояса, платок невесты и аркан жениха пропускали три раза вокруг шеи жертвенного оленя с пожеланиями счастливой семейной жизни. Вместе с новобрачными все остальные участники проходили три раза под арканом, который был привязан к шее оленя.

Мясо такого оленя считается священным, его не заносят в чум, и гости едят его только в сыром виде. Магическими свойствами наделялись отдельные органы жертвенных животных, которые использовались в качестве оберегов. Так кончиком левого оленьего уха наносили полоску по лбу жениха и невесты.

Мать невесты приглашала родню жениха к чуму, который был заперт изнутри. Задачей жениха было просунуть красный лоскут сукна внутрь чума, причем родственницы невесты всеми силами пытались не позволить ему это сделать. Когда сукно вталкивалось женихом в чум, его разрезали полосками и раздавали женщинам — всем защитникам двери, членам семьи невесты.

После выкупа двери мать невесты приглашала есть парное оленье мясо. Угощение проходило на улице. Участвовали в пиршес­тве домашние и семейные духи из священной нарты. Затем в чуме накрывали праздничные столы. Угощением служили сырое и вареное мясо, рыба, суп.

После первого угощения за свадебным столом все выходили из чума, и начинались игрища и состязания. В это время в чуме для гостей готовили ужин. Жениху и невесте подавали вареное сердце и язык оленя. Это ритуальное блюдо означало, что у них теперь на двоих одно сердце и один язык.

Отъезд невесты в чум жениха происходил утром следующего дня. Проводили обряд, направленный на обес­печение новой семьи чадородием — в нарту невесты усаживали маленького ребенка, чтобы женская нарта никогда не пустовала.

Напротив выхода из чума выливали из сосуда кровь жертвенного оленя так, чтобы образовалась лужица. Невесту под руки выводили из чума, она перешагивала через кровавую лужицу, тем самым заслоняя порог чума родителей от темных сил. Невес­ту укладывали в женскую нарту и наглухо закрывали пологом, причем это делали родственники жениха. Отец давал напутствия: «Ты теперь не наша дочь, ты выдана замуж. Живи с мужем хорошо, люби его и слушай всех старших». Упряжка невесты украшалась нарядной упряжью, колокольчиками и бубенцами.

Приданое имела каждая невеста, и оно являлось основой хозяйства молодой семьи. Невесты из обеспеченных семей получали от своих родителей чум и целый аргиш из нескольких оленьих упряжек. Необходимой частью приданого невес­ты был новый ситцевый полог, так как супружеская жизнь у ненцев начиналась именно в пологе. Он служит единственным разделителем постели супружеской пары и остальных членов семьи.

Нарту невесты привязывали к нарте жены свата или матери жениха. За ними цепочкой присоединялись грузовые нарты с приданым невесты. Перед отъездом невесты в чум жениха ее аргиш проводили три раза вокруг родительского чума.

Аргиш направлялся на восток и проезжал под ритуальными воротами, которые отец невесты сооружал еще до прибытия гостей жениха. Эти ворота были символической границей между семьями или родами, через которую проходит невеста в род мужа.

Свадьба в чуме жениха

По приезду в стойбище свадебный аргиш три раза объезжал вокруг чума жениха. Сваха под руки заводила невесту в чум и открывала ей лицо. Жених распрягал оленей и аккуратно складывал всю упряжь в нарту. Если что-то из упряжи осталось на земле или было сложено небрежно, это означало, что жених неохотно взял в жены данную девушку, подчинившись воле родителей.

На стойбище жениха обычно происходило то же, что и у невесты: обряд жертвоприношения оленя, угощение перед чумом, затем угощение внутри чума, проходили соревнования и игры.

По ненецкой традиции, постель для молодоженов готовит мать жениха. Ложе новобрачных отделял полог из приданого невесты. Когда полог опускался — это символизировало, что жених и невеста становились мужем и женой. Это был кульминационный момент свадьбы — невеста окончательно теряет связь с родом отца и получает статус замужней женщины в семье мужа.

Наутро молодая жена приступала к своим обязанностям: разжигала очаг, готовила еду, угощала гостей. С этого момента для молодой женщины начиналась новая жизнь. Родители невесты прощались с дочерью, затем с родителями жениха. В нарты упаковывались подарки от семьи жениха, и гости разъезжались.

Послесвадебные обряды

Через один-два дня молодая супружеская пара совершала ответный визит родителям невесты. Новоиспеченный муж приводил в подарок отцу невесты семь оленей, предназначенных для запряжки в священные нарты. Перед отъездом новобрачных отец не­весты забивал оленя, мясом которого угощал отъезжающих. Теперь дочь навестит родителей не ранее, чем через год. Ежегодно навещая родителей, замужняя дочь непременно получает каждый раз подарки: оленя или новую ягушку.

Традиционный свадебный обряд показывает, что созданию семьи у ненцев придавалось большое значение. Появлялась новая семья, женатый сын мог отделиться и жить своим хозяйством, рождение детей, особенно сыновей, поднимало его социальный статус: сыновья были продолжением рода.

Д.Н.Князев, основатель проекта «Свадьбы народов мира: культурное наследие»,
Г.П.Харючи, к.и.н., автор монографий об истории и культуре ненцев

Тушан. » Соседи. Лесные ненцы». Губкинский музей освоения Севера. Artefact

Пошив одежды и обуви — основное занятие ненецкой женщины на протяжении всей ее жизни. Искусство управляться с иголкой и ниткой каждая девочка постигает с самого раннего возраста. Примерно с четырех-пяти лет девочки начинают пробовать шить самостоятельно — и сразу становятся обладательницами сумочки для рукоделия, которая у лесных ненцев носит название тушан.

Сумочка снизу имеет закругленную форму, а горловина ее заужена. Лицевая часть тушан шьется из лобной части меха оленя. Для соединения деталей по бокам вставляется полоса крашеной замши — ровдуга. Цвет ровдуге придают с помощью природных материалов: красят песчаником или соком лиственницы. Овальную форму стенок тушан подчеркивает полоса орнаментальной меховой мозаики. Сумочка декорируется подвешенными по краям металлическими пуговицами и гильзами от патронов, которые служат своеобразным оберегом от враждебных сил и злых духов.

Считается, что у тушан есть своя покровительница — ними ката, или ниба ката. Образ хранительницы предметов для рукоделия лесные ненки неизменно связывают с пауком. Он бесконечно плетет кружева своей паутины, а женщина всю жизнь шьет, чтобы одеть и согреть свою семью. Поверье гласит, что если убьешь паука, то ними ката упрячет твои швейные принадлежности. По традиции сумочку нельзя держать пустой, в ней обычно хранятся игольницы с иголками, наперстки, привязанные к специальной петле нитки из оленьих сухожилий, лоскуты сукна и кусочки меха для украшения изделий.

Традиционная сумочка для хранения рукодельных принадлежностей — символ достоинства ненецкой женщины, так же, как для мужчины — пояс с подвешенной на нем связкой ножей и инструментов. Выходя замуж, невеста, прежде всего, забирает с собой в новую семью тушан. Так сумка с рукоделием, словно верная спутница, сопровождает ненецкую женщину на всем жизненном пути. В свадебном караване она лежит с невестой на одной нарте, при похищении — браке «с умыканием» — девушка не берет с собой ничего, кроме тушан. А в случае смерти кого-нибудь из близких родственников сумку поворачивают лицевой стороной к стене, она «скорбит» вместе с остальными членами семьи.

Виртуальная выставка «Женские ненецкие сумочки»

Коллекция сумок МБУ «Тазовский районный краеведческий музей» является исключительно женской по изготовлению и по использованию. Ненецкие сумки, мешки и мешочки выделены по нескольким характерным особенностям: назначению, размеру, форме, способу закрывания.

Пад –большая, вытянутая горизонтально, сумка. Для закрывания ее служили парные ровдужные ремешки (сись’). В пад хранили одежду, меховую женскую и мужскую обувь, шкурки пушных зверей. Иногда в пад складывали древесные стружки, меховые лоскуты, перо птицы. Обычно пад служила долго, 40-50 лет. Для увеличения вместимости пад ее заднюю стенку кроили по размеру больше передней. Переднюю и заднюю стенки падко делали одинаковыми. Некоторые пад и падко также снабжали соединительной вставкой.

Туця’ (русское название – тучейка) –небольшая сумка, вытянута вертикально. Сверху затягивается ровдужной вздёржкой (сюртсар). В туця женщины хранили швейные принадлежности — кусочки камуса, сухожилия, ножницы. У хозяйки чума туця всегда была под рукой, постоянно использовалась, и изнашивалась быстро. У туця они всегда соединены с помощью меховой или ровдужной вставки, проходящей через бока и дно, что позволяет придать сумке необходимый объем. Ненецкая женская сумка имеет рациональную конструкцию. Она образована из двух частей: основы (собственно сумка, мешок) и устья. Основная часть состоит из передней (ся») и задней (хэв) стенок.

Падко (уменьшительное от пад) – самая малая по размеру ненецкая сумка, ширина и высота её почти равны. Падко используют для хранения сукна, ниток, пуговиц, мелких домашних вещей. В некоторых женщины могли хранить свои платки.

Как и все изделия из меха, сумки изготавливаются вручную. Раньше они сшивались нитками из сухожилий. Каждая девушка стремилась сделать сумку как можно красивее, щедро украшала её орнаментами и вставками из цветного сукна.Встречаются сумочки, обшитые по всей поверхности медными пуговицами или бляхами.

Сумки в фондовых коллекциях музея — замечательные образцы художественного народного творчества. Каждая из них уникальна, т.к. сделана в единственном экземпляре, и представляет большую историко-культурную и художественную ценность.

Знакомство с ненецким народом

Ненецкие женщины с санями | © longtaildog / Shutterstock

Самый культовый оленевод России, ненцы, продолжают практиковать свой уникальный стиль оленеводства и в наше время. Эта практика пережила бурную историю, и ненцы остаются хранителями сибирской Арктики, несмотря на новые вызовы, угрожающие их традициям и образу жизни.

Культура и образ жизни ненцев пережили советскую коллективизацию оленеводства и сталинские усилия по этнической чистке только для того, чтобы столкнуться с новыми проблемами современного типа.Последствия изменения климата и погоня за природными ресурсами постоянно угрожают их способности использовать свою родную землю, как это делали предыдущие поколения. Несмотря на это, ненцы — крепкий народ, твердо настроенный на сохранение традиционных обычаев и обычаев.

Ненецкий мальчик в национальной одежде на традиционном празднике «День оленевода». | © Григорий Писоцкий / Shutterstock

Как стражи севера Сибири (за Полярным кругом) ненцы веками населяли редко посещаемый полуостров Ямал.На их родном языке «полуостров Ямал» переводится как конец земли . Это дикая и отдаленная местность с суровым климатом. Это также примерно в полтора раза больше, чем во Франции. Несмотря на то, что эта замерзшая земля почти полностью состоит из почти бесплодной арктической тундры, здесь находятся одни из крупнейших подземных нефтяных месторождений на Земле. Для самого отважного путешественника это также одно из лучших мест в России, где можно полюбоваться северным сиянием.

Ненецкая юрта | © Евгений Кужилев / Shutterstock

Стадо оленей занимает центральное место в традиционном образе жизни ненцев.В отличие от других оленеводов, ненцы перемещают огромные стада между зимними и летними пастбищами, преодолевая тысячи километров в год по замерзшим рекам при температуре до -50 ° C (-58 ° F). Эта целостная практика иллюстрирует кочевые традиции ненцев, которые путешествуют со своими стадами. Олени являются источником пищи, дохода, крова, транспорта и одежды для людей. Олени настолько почитаемы, что животное часто включается в брачное приданое, а ненцы верят, что эти существа отдают себя людям для пропитания и транспорта в обмен на защиту от хищников на пути их миграции.В результате этой веры между ненцами и их драгоценными животными существует своего рода духовная связь.

Любопытный олень | © Visit Tromsø

Ненцы могут проследить свое происхождение на полуострове около тысячи лет назад. Все это время они практиковали свои традиционные методы оленеводства. В 1961 году Советский Союз коллективизировал эту практику и основал несколько государственных хозяйств. У оленеводов были фиксированные контракты и они работали за зарплату.Несмотря на это, они все еще могли вести кочевой образ жизни и сохранять свои семейные единицы нетронутыми. Сегодня около 80 процентов промышленности вернулось в частный сектор, а оставшиеся 20 процентов контролируются правительством области.

Ненецкие женщины в ярких традиционных меховых одеждах | © Григорий Писоцкий / Shutterstock

гендерные различия между мальчиками и девочками-подростками

7. Канцелярия премьер-министра Финляндии. (2010). Стратегия Финляндии в Арктическом регионе.

Хельсинки: Хельсинкский университет Print.

8. Малышева, Е. В., Набок И. Л. (2015). Образование коренных народов Арктики:

проблемы и перспективы развития. Общество, окружающая среда, развитие, 1,

139-144.

9. Иванов, К. П. (1999). Проблемы этнической географии. Санкт-Петербургский государственный университет

Press.

10. Пелих Г. И. (1997). Селькупы: в сибирской тайге гибнут люди. Народы Сибири:

человека и возможности.Новосибирск: Изд-во Института археологии и этнографии

.

11. Пивнева, Е. А. (2016). Коренные народы Севера: коллективные права и личность

. Вестник русской нации, 6, 95-112.

12. Осипова, О. В., Маклашова, Е. Г. (2015). Молодежные идентичности в Арктике.

Социологические исследования, 5, 139-144.

13. Реймер, Л. (2014). Трансформация конфликта: канадская демократия и отношения коренных народов.Глобальный журнал исследований мира и практики, 1 (1), 32-45.

14. Медби, И. (2014). Арктическое государство, арктическая нация, арктическая национальная идентичность среди поколения, пережившего «холодную войну»

–

в Норвегии. Полярная география, 37 (3), 252-269.

15. Гривз, В. (2016). Безопасность (не) Арктики и коренные народы: сравнение инуитов

в Канаде и саамов в Норвегии. Диалог по вопросам безопасности, 47 (6), 461-480.

16. Дана, Л.-П. (2015). Предпринимательство коренных народов: новая область исследований.

Международный журнал бизнеса и глобализации, 14 (2), 92-98.

17. Задорин М.Ю., Минчук О.В. (2017). Российская этнополитика в Арктической зоне:

интеграция, региональные мультикультурные традиции. Арктика и Север, 29, 4-27.

18. Чарныш В., Лукас К., Сингх П. (2015). Узы, которые связывают: национальная идентичность

заметность и просоциальное поведение по отношению к другим этническим. Университет Принстона.

19. Ултургашева О., Расмус С., Векслер, Л., Нистад, К., Крал, М. (2014). Арктика

Устойчивость и уязвимость молодежи коренных народов: сравнительный анализ опыта подростков

в пяти циркумполярных сообществах. Транскультурная психиатрия, 51 (5)

735-756.

20. Киреева Е.П. (2016. Особенности эмоционального и личностного развития младших

школьников, проживающих на Крайнем Севере. Научно-методический электронный журнал

«Концепция», 15, 2186-2190.

21.Лезина Ю. (2016). Изучение личностных характеристик подростков коренных народов

Севера. Вестник современной науки, 3 (15), 70-77.

22. Солдатова Г. У. (2011). Диагностика типов этнической идентичности. Психология общения

. Энциклопедический словарь. Москва: Cohito center Press.

23. Аверин, А. Н. (2005). Новые данные о динамике коренных народов России.

Socis, 77.

24. Wexler, L., Joule, L., Гарутте, Дж., Мацциотти, Дж., Хоппер, К. (2014). Быть

ответственным, уважительным, стараться сохранить традиции: культурная устойчивость и

взросление в сообществе коренных жителей Аляски. Транскультурная психиатрия, 51 (5), 693-

712.

25. Агбалян, Э.В. (год). Полуостров Гыдан: малоизученная арктическая территория России.

Международный журнал прикладных и фундаментальных исследований, 12 (8): 1448-1451.

SHS Web of Conferences 92, 0 (2021)

Глобализация и ее социально-экономические последствия 2020

7062

https: // doi.org / 10.1051 / shsconf / 20219207062

10

Подпишитесь, чтобы прочитать | Файнэншл Таймс

Разумный взгляд на мировой образ жизни, искусство и культуру

• Полезные чтения
• Интервью и отзывы
• Кроссворд FT
• Путешествия, дома, развлечения и стиль

Выберите вашу подписку

Пробный

Попробуйте полный цифровой доступ и узнайте, почему более 1 миллиона читателей подписались на FT

• В течение 4 недель получите неограниченный цифровой доступ премиум-класса к надежным, отмеченным наградами деловым новостям FT

Подробнее

Цифровой

Будьте в курсе важных новостей и мнений

• MyFT — отслеживайте самые важные для вас темы
• FT Weekend — полный доступ к материалам выходных дней
• Приложения для мобильных устройств и планшетов — загрузите, чтобы читать на ходу
• Подарочная статья — делитесь до 10 статьями в месяц с семьей, друзьями и коллегами

Подробнее

ePaper

Цифровая копия печатного издания

с простой навигацией.

• Прочтите печатное издание на любом цифровом устройстве, можно прочитать в любое время или загрузить на ходу
• Доступно 5 международных изданий с переводом на более чем 100 языков
• FT Magazine, журнал How to Spend It и информационные приложения включены
• Доступ к предыдущим выпускам за 10 лет и к архивам с возможностью поиска

Подробнее

Команда или предприятие

Premium FT.com доступ для нескольких пользователей, с интеграцией и инструментами администрирования

Премиум цифровой доступ, плюс:

• Удобный доступ для групп пользователей
• Интеграция со сторонними платформами и CRM-системами
• Цены на основе использования и оптовые скидки для нескольких пользователей
• Инструменты управления подпиской и отчеты об использовании
• Система единого входа (SSO) на основе SAML
• Специализированный аккаунт и команды по работе с клиентами

Подробнее

Узнать больше и сравнить подписки

Или, если вы уже являетесь подписчиком

Войти

николаева-0100 | Архив исчезающих языков

ненецкий николаева-0100

ненец-николаева-0100

Коллекция

Ручка сбора: http: // hdl.handle.net/2196/00-0000-0000-0001-D85D-3

Заголовок: Тундровые ненецкие тексты

Расположение

Континент: Азия

Страна: Российская Федерация

Область, край: Азия

Адрес: Россия, Ненецкий автономный округ, село Нельмин Нос.

Широта: 67.742759

Долгота: 52,582031

языков

Язык

Имя: Тундровый ненец

пр.

Я БЫ: MDP0051

Имя: 0100-MDP0051

Описание: Имя_Языка: Enets, TundraLanguage_Region: AsiaLanguage_Country: Российская ФедерацияProject_Status: CompleteYear: 2003Start_Date: 2003-06-01End_Date: 2006-11-30

Информация о проекте

Статус депозита: Коллекция онлайн

Финансирующий орган: ELDP

Актер

ФИО: Ирина Николаева

Роль: Вкладчик

Принадлежность: ТАКИМ ОБРАЗОМ

Наши соседи: Лесные ненцы

: 30 мая 2006 г., Тайник ТАГАРСКОГО ЖРЕЦА, том 8, N3

Предлагаем вниманию читателей несколько глав из книги «Лесные ненцы», которая является результатом долгосрочного проекта «Наши соседи: лесные ненцы».Целью проекта является изучение и сохранение материальной и духовной культуры лесных ненцев, небольшой этнической группы, проживающей в южной части Ямало-Ненецкого автономного округа («ЯНАО») в бассейне реки Пур. Уникальность проекта в том, что его осуществили сотрудники Губкинского музея освоения Севера совместно с коренными жителями, которые до сих пор живут по своим традициям. Последние задокументировали и описали свой распорядок дня. Для этого музей передал им магнитофоны, видео- и фотоаппаратуру.Таким образом, распорядок ненцовских лагерей «самодокументировался» на протяжении нескольких лет *

Ненцы — один из коренных народов Сибири, состоящий из двух групп: тундровая и лесная. Тундровые ненцы — большая группа ненцев, занимающихся в основном оленеводством. Лесные ненцы насчитывают не более 2000 человек. Они называют себя neshan ’ (« мужчина »), nesha во множественном числе. В 1896 году В.Бартенев охарактеризовал их следующим образом: «По внешнему виду эти люди напоминают самоедов, но они немного более темнокожие и имеют более выраженный монгольский тип; однако их языки сильно различаются ». В ненецком языке два диалекта: тундровый и лесной. Система письма была создана только для тундрового диалекта, на котором сейчас говорят 95% ненцев.

Род ненецкий — группа кровных родственников по мужской линии.Дети принадлежат к клану отца и берут соответствующие имена. Выйдя замуж, женщина переходит к мужу; вдова либо должна, либо имеет право выйти замуж за своего зятя. Члены клана имеют во взаимном владении определенные участки летних и зимних пастбищ, охотничьих угодий и священных мест клана. У каждого клана есть свое захоронение. Границы, разделяющие ареалы семей и кланов, довольно условны и не задокументированы. В наши дни интенсивное промышленное освоение традиционных территорий лесных ненцев вынуждает многие семьи покидать свои места, и им приходится переселяться в села или на новые земли.

«Бурные приливы и отливы жизни в Субарктике заставляли рыбаков и охотников придерживаться естественного ритма: вовремя появляться в тундре, уносить имеющуюся дичь и отступать, когда тундра пустеет. Однако извечное стремление людей к стабильности и сопутствующие им социально-кризисные явления привели к формированию искусственной природы — оленеводства ».
(Головнев, 1995, с. 44) «Иногда мы видим на Луне человека, иногда — собаку.Нум отправил их на Землю вместе. И у Пса было другое имя, хорошее, но он все время забывал его. Тогда Нум рассердился и сказал: «Ты дурак. Вы все время забываете свое имя. Теперь ты будешь собакой, будешь жить с людьми ».
(Головнев, 1995, с. 399)

«У меня много желаний,
моя маленькая тета.
Самый желанный из всех детей,
самый послушный из всех сыновей,
самый длинноногий из всех мальчиков,
самый удачливый из всех охотников.
Пусть ваши олени будут самыми быстрыми
на земле ваших предков
клана Дайан.
Пусть будут твои надежные друзья
хаски и олень.
Пусть придут прирученные олени
чуму раньше остальных оленей.
Пусть он приносит вам только хорошие новости ».
Колыбельная лесного ненца

Коренные народы Севера управляют своей экономикой так, что не все ресурсы потребляются членами их сообщества, но что-то остается и для их потомков. «Брать у Природы не больше, чем нужно» — вот их главный принцип, который мы давно забыли.

Традиционное питание

Основной рацион лесных ненцев состоит из оленины, рыбы и дичи. Витамин С, содержащийся в сыром мясе, крови северных оленей и рыбьем жире, не только предотвращает заражение ими болезней, но и делает их более устойчивыми к холоду. Олениный жир, кровь, печень, сердце и почки также являются источником витаминов и минералов.

Мясо северного оленя — зимнее блюдо. Мясо верхового оленя ненцы почти не едят, потому что оно жилистое и мало жирное.Мясо больных оленей тоже не едят, особенно если причина болезни остается неизвестной. Поскольку лесные ненцы не знали соли, мясо и рыбу не солили, а сушили или коптили. Лучшее лакомство для лесных ненцев — мясо только что убитого северного оленя. Они едят сырое мясо рядом с тушей и запивают его оленьей кровью, что повышает гемоглобин. Костный мозг корковых костей конечностей тоже едят сырым прямо здесь или замораживают — позже.

«Это произошло на острове животных.Однажды плавал охотник. Устал. Решил остановиться и поесть. Он достиг берега, вытащил свою землянку на берег. Разожгли огонь. Взяла вяленую рыбу, положила на палочку для жарки и дала поджариться. Заварил чай с листьями. Вдруг он услышал шорох. Напротив костра стоял медведь, который хлопал лапой по пасти и показывал на озеро. Охотник онемел от страха, закрыл глаза и снова услышал шорох. Медведь отошел от костра и снова стал хлопать лапой по пасти и показывать на озеро.Рыба сгорела, а охотник сидел неподвижно. Когда медведь ушел, охотник подумал: «Зачем он пришел? Он мог разбить лодку ». Охотник подошел к озеру и убедился, что лодка цела. Он сел в нее и уплыл. На острове кричали чайки, охотник снова подошел к острову и увидел двух убитых оленей, а рядом с ними стоял теленок. Охотник понял, что медведь подал сигнал, что оставил ему немного еды на острове. Часть оленей охотник взял, а часть оставил птицам.Он взял с собой и теленка. Он тащил лодку по реке от берега, а теленок шел рядом с ним. К осени теленок вырос. Охотник пошел к своему соседу Касынки Покалы, принес ему шкуры и попросил продать оленя. Сосед согласился и сказал: «Бери, что хочешь». У охотника было ивовое лассо. Бросил и поймал сразу двух оленей. Ханты улыбнулся и подарил ему второго оленя. Охотник пошел домой, и через год у него было пять оленей, а еще через год восемь оленей с хором *.Вот так медведь помог ему стать оленеводом ».

* Хор — олень

Летом основная еда — рыба и дичь. Мясо диких гусей и уток весьма питательно. Лучшая штука — гусиное бедро. Женщинам запрещено есть ту часть птицы, которая содержит сердце и легкие, потому что, согласно поверьям, это может вызвать у них болезнь. Если дичи много, ее выкуривают и хранят дольше. Также они собирают и едят птичьи яйца.Лесные ненцы придерживаются строгого правила: они едят только яйца крупных птиц, оставляя в гнезде пару яиц, чтобы не уменьшать количество дичи в осенний сезон охоты. Осенью охотятся на глухаря и тетерева.

Многие авторы утверждают, что употребление в пищу рыбы и рыбных продуктов — одна из причин того, почему северяне спокойны и дружелюбны. Доказано, что витамин D и ненасыщенные жирные кислоты, содержащиеся в рыбьем жире, напрямую влияют на настроение человека, а их недостаток может привести к депрессии.Рыбий жир также содержит физиологически важные микроэлементы: железо, марганец, хром, йод, медь, молибден, никель и кобальт.

Обильно употребляемая свежая рыба ценится как средство для укрепления организма. Лесные ненцы сушат и коптят рыбу, перемалывают ее в порошок. Зимой лучшее лакомство — строганина , мелкая стружка из замороженной рыбы или оленины. Едят руками и окунают в соль или оленьую кровь.

Филе свежеубитой рыбы используется для приготовления согудай .Спинка и брюшко самые нежные и вкусные. Живот сига, который считается лекарством от расстройств пищеварительной системы, перед родами дают тяжелобольным и пожилым людям, детям и женщинам.

Лесные ненцы поедают язя, осетра, сига, белоснежку, щуку и налима. Последние едят только в вареном виде. Они считают, что он не совсем чистый, так как высасывает других обитателей рек и озер, погибших в сетях, тем самым касаясь мира мертвых.

Особое место занимает щука. Некоторые кланы лесных ненцев считают его священным. В легенде, рассказанной лесным ненцем Солу Вейсовичем Пяком, говорится: Однажды братья из рода Пяков взяли своего брата Тачу на рыбалку. Поймали много рыбы, и там была маленькая щука, чуть длиннее пальца. Тачу был очень доволен. Он взял ее в руки, рыба дернулась и чуть не упала, но Тачу ее поймал. Взрослые стали смеяться над ним и шуметь: «Тачу, положи это в рот».Не долго думая, Тачу сунул его в рот. Рыба соскользнула в горло.

Утром Тачу проснулся, коснулся своего живота и сказал: «Мамочка, рыба движется внутри меня». Тачу рос, как и рыба в его желудке. Когда он стал очень большим, Тачу умер. Взрослые говорят: «Щука не игрушка, а священная рыба. Не стоит над этим шутить ».

В некоторых кланах щуку готовят только мужчины. Женщинам запрещено резать и есть эту рыбу.Они верят, что если беременная порежет щуку, в ее утробу может войти злой дух. Женщинам также запрещено есть сырую осетровую, а в определенное время менструации нельзя есть и вареную. Для лесных ненцев больше табу; например, нельзя опускать живую рыбу в кипящую воду.

Основная пища новорожденных — молоко матери. Лесные ненцы кормятся грудью долго, иногда до пяти лет. Когда дети немного подрастают, они начинают есть ту же пищу, что и взрослые.Им дают лучшие биты. Когда ненцы рубят оленя, они всегда отдают почки малышам, они нежные, и дети с удовольствием их едят. Любимые блюда детей лесных ненцев — жареная на палочке рыба; отварная икра со свежей брусникой; строганина ; горячие лепешки из смеси муки и оленьей крови; и, прежде всего, запеченный беличий желудок.

Традиционное воспитание

ЦЕРЕМОНИЯ ВСТРЕЧИ НОВОРОЖДЕННОГО

Лесные ненцы обычно отмечают день рождения только один раз в жизни — когда на свет появляется младенец.Это день большой радости для родителей и всех близких. В старину приглашали шамана, чтобы тот посвятил младенца в мир людей и защитил его от злых духов. К приезду шамана должна была состояться церемония очищения.

Сейчас шаманов не приглашают, так как настоящие шаманы очень редки. Но обряд до сих пор практикуется практически в каждой семье. Вот как это описывают М. и О. Приходько (2002 г.): «Бабушка сожгла клочок бобрового меха, древесный гриб и ветку розмарина; положить на пепел кости выдры; посыпали березовой стружкой и окурили колыбель Хомани, ее мать и кровать.Потом бабушка бросила в пепел клочок шкуры выдры и березовые почек и растопила чума, отца Хомани и ее двухлетнего брата Хомаку ». Есть некоторые общие правила церемонии; тем не менее, в каждой семье есть свои традиции его проведения.

«Ему тогда было около двенадцати. Он и его отец поднялись на священный холм. Отец попросил Лялю встать на дедушкин барабан. Отец ударил ручкой и запел. Ляля увидела, как молодой олень-хор отделился от отцовской груди и побежал навстречу солнцу.За ним шел еще один олень. Это была душа Ляли. Ляля подумала: «Куда бежит моя душа? Где он найдет защиту? » Вдруг он услышал успокаивающий голос: «Не волнуйся. Теперь надо лететь на солнечный остров. Нас ждет кипящая река. Оставайся со мной ». Они устремились к горизонту. Перед собой они увидели солнечный остров, окруженный семью большими озерами. Они встретили женщину, которая опиралась на палку и медленно подошла к ним, согнувшись под тяжестью своих лет. Это была дочь небесного ока Яля’хем не нью.Она взяла его за руку, привязала к ней луч и сказала, обращаясь к отцу: «Научи его нашему ремеслу, я помогу тебе». Потом она исчезла. Когда Ляля и его отец вернулись, они встретили одноглазого человека, который отвечает за счастье, радость и удачу на Земле. Одноглазый повернулся, вынул что-то и протянул Ляле. Ляля подняла ладонь, а одноглазый что-то вложил в нее и нажал. Когда они с отцом вышли на солнышко, Ляля разжала руку, но она была пуста. Он посмотрел на своего отца, а затем увидел на горизонте три солнца.Ляля очень удивилась, протерла глаза, но солнышки остались. Затем в телах оленей они побежали к этим солнцам и пришли к своему поселению. Так Ляля была посвящена в тадибе — хемтана ». (Лар, 1998, с. 25).

Шаман использует все свои знания при выполнении действия под названием камлание. Вот как описывает обряд П.Г. Турутина: «Камлание всегда происходило в ненецком палаточном чуме. Камлание могло произойти в любое время дня и ночи и обычно длилось несколько часов.Приглашенные садились на свои места, шаман садился на оленьую шкуру у костра, затем брал молоток и начинал барабанить. Он сопровождал штрихи протяжным монотонным криком: «Хов, хов, хов!» Затем звуки барабана стихали, и шаман начинал спрашивать духов. Иногда, наоборот, душа шамана блуждала в мире духов, и тогда в пении под барабан он описывал свое путешествие в потусторонний мир и встречу с духами.Иногда случалось так, что тело шамана, оставленное его душой, падало и лежало неподвижно, пока душа не вернулась ».

По случаю дня рождения убивают молодого оленя. Гости, родственники и соседи дарят подарки: кусок ситца или сукна, березовую пыль для колыбели, спички, мешок с продуктами. Состоятельные родственники ребенка, а также отец, мать и братья и сестры дают новорожденному по молодому олененку. Мать кладет спички в колыбель, так как они, как говорят, обладают каким-то магическим качеством: считается, что они могут отпугивать злых духов.Раньше в колыбель клали уголь и просили огонь защитить ребенка от злых духов.

КОЛЫБЕЛЬ

Первый год жизни ребенка проходит в колыбели. В нем малыш спит и играет, переносится в нем при переходе на новое место. Независимо от количества детей в семье обычно бывает только одна люлька. Он сделан для первенцев и передается другим младенцам. Когда люлька изношена, делают новую; то же самое происходит, если умирает младенец.

Люлька — одна из самых дорогих вещей для северян. У лесных ненцев колыбель делают мужчины. Он имеет овальную форму и плоское дно. Раньше его, как правило, делали из березы, но с появлением новых материалов делают из фанеры. С внутренней стороны низ оснащен специальными ремнями, которые помогают удерживать малыша. Для мамы это очень удобно: она может ухаживать за домом, не беспокоясь о том, что ребенок может выпасть, или кормить ребенка, не вынимая его.Большое внимание лесные ненцы уделяют убранству колыбели. Для этого используют бусинки, сукно, металлические пуговицы и другие вещи.

До того, как появились современные средства содержания ребенка в чистоте, младенца клали в шкуру оленя, обволакивая его ноги. На кожу накладывали специальный совок из бересты, который заполняли березовой пылью, которая насыщала влагой и служила клеенкой. Он был покрыт куском длинного и толстого меха, отрезанного от шеи оленя, который заменял подгузник.По мере загрязнения вставляли чистую. Сегодня лесные ненцы используют пеленки, одеяла, специальную одежду для новорожденных.

Колыбели лесных ненцев идеально подходят для кочевого образа жизни. Легкие и прочные, их легко перевозить в лодке и привязать к чуму или ветке дерева. Если ребенок спит, его накрывают шалью, чтобы защитить его от света, мошек и шума. При транспортировке малыша зимой люльку кладут в меховой чехол из оленьих шкур или в лоскутное одеяло.Он полностью закрывает люльку, оставляя лишь небольшое отверстие для дыхания; и малышу тепло и уютно даже на улице.

Одежда детская

Все дети, мальчики или девочки, носят одинаковую одежду. Это меховая одежда, напоминающая одежду взрослых. К рукавам пришивают варежки так, чтобы они составляли единое целое; К внутренней стороне рукавов пришиты бубенчики, которые помогают маме узнать, где находится ее ребенок.

Одежда летняя детская из замши, оленьей шкуры без ворса; Зимняя одежда — из оленьего меха.Детская одежда похожа на одежду взрослых, но ее дизайн проще: заячьи ушки, головы и тому подобное. Традиционно для шитья используют нити из оленьих жил, они намного прочнее заводских. Чтобы одежда была теплее, стараются сделать как можно меньше швов. Между кусочками меха кладут узкую ленту из сукна или длинный волос с шеи оленя, чтобы шов стал толще.

Сегодня лесные ненцы носят как национальную, так и современную одежду.Они часто передаются от детей старшего возраста к младшим. У каждого ребенка есть праздничная одежда, которую они надевают в гости или отправляясь в дальнее путешествие.

Принципы присвоения имен

Когда рождается ребенок, лесные ненцы дают ему имя, но не используют это имя в повседневной жизни, заменяя его прозвищем («детское имя»), которым пользуются до пятнадцати лет. Лесной ненец Г. М. Катькилева говорит: «Моего ненца зовут Умы, что означает« целовать ». Так меня называл мой старший брат.Моя мама рубила дрова во дворе, а мой брат сказал: «Я продолжаю целовать ее, а она все плачет». Так меня назвали Уми. Позже меня зарегистрировали как Галину ». Кличка может указывать на то, где родился малыш; был ли он первым, вторым или другим в семье; если бы этого ждали; какие надежды на это возлагаются.

Настоящие ненецкие имена, как правило, никогда не повторяются. Каждому ребенку дается новое имя, потому что нельзя произносить имя умершего. Если два человека разделяют имя, и один из них умирает, другой меняет имя.В то же время у нас есть данные, что лесные ненцы давали имена в честь деда по отцовской линии.

Имена не используются для обращения к взрослым людям. В общении лесные ненцы используют термины родства: мать, брат, отец и т. Д. Русская культура и контакты с русским населением повлияли на традицию именования. Лесные ненцы стали использовать русские имена, сохранив при этом свои родовые фамилии, например, Валерий Пяк, Роман Велло, Роман Айваседо.

Традиции воспитания и правила поведения

Обычно матери несут ответственность за своих детей, пока они не достигнут пяти-семи лет; если дети теряют родителей, их воспитывают дедушка, бабушка или другие родственники. С двухлетнего возраста дети просыпаются утром вместе с остальными членами семьи, умываются, завтракают вместе, а затем играют со своими братьями и сестрами рядом со своим другом. Дети лесных ненцев очень трудолюбивы.Помогают родителям заготовить дрова для очага и снег для питьевой воды, топить печь и мыть посуду. Они отвечают за заготовку ягод на зиму. Когда ягоды созреют, дети берут с собой еду и уходят на целый день в лес.

Со дня рождения дети воспитываются в двух отдельных «школах», мужской и женской, поскольку работа строго разделена между мужчинами и женщинами: мужчины ловят рыбу, охотятся и пасут оленей; а женщины занимаются хозяйством, строят и приводят в порядок свои чамы, заготавливают дрова, готовят, шьют и заботятся о детях.

Главный учитель девочки — ее мать. Примерно с трех лет дочь помогает маме застилать постели, мыть посуду, чистить рыбу, ощипывать дичь. Она еще очень молода, когда начинает шить. Когда ей около шести лет, девочка получает сумку для рукоделия, в которой хранит все необходимое для шитья. Ее учат ухаживать за иглами: ей говорят, что если она потеряет иглу, ей нечем будет шить, а в тундре иголку купить невозможно.Если в семье есть бабушка, то внучка шьет ей игольницу, затем сумку для ритуальных принадлежностей. Так девочка не только учится шить, но и заботится о других членах семьи. Как правило, когда маленькой хозяйке исполняется десять или одиннадцать лет, она умеет портить и шить одежду для своих кукол; а в четырнадцать лет она умеет шить большие вещи, чинить варежки и шапки. В восьмилетнем возрасте девочка может вести вереницу грузовых санок или присматривать за своими младшими братьями и сестрами.

Мальчики стараются во всем подражать взрослым. Когда им пять лет, они держатся за своих отцов. Наблюдая за их работой, они учатся плести лассо, вырезать деревянные ножны, гнуть салазки. С семи лет под руководством отцов и старших братьев мальчики учатся строгать, пилить, рубить и кататься на оленях. Контакты с оленями воспитывают в детях любовь к животным, зажигают интерес к оленеводству. Взрослые учат детей ухаживать за телятами, родившимися слабыми или потерявшими мать сразу после рождения.Сначала в чуме живут маленькие олени, спящие рядом со своим маленьким хозяином, который заботится о них и кормит их. Даже когда они вырастают, ручные олени остаются рядом с чумом и людьми и охотно играют с детьми. Дети лесных ненцев обожают собак, которые практически являются членами семьи.

Лесные ненцы с ранних лет учат своих детей доброжелательному отношению друг к другу, прививают им такие качества, как щедрость, приветливость, гостеприимство. Маленьким гостям, если позволяет хозяин, дарят вещи или игрушки их сверстников.В повседневной жизни лесные ненцы соблюдают множество правил вежливости.

Детей учат выражать благодарность своими поступками. Например, если вас угощают каким-то лакомством, невежливо возвращать таз пустой, в него тоже нужно положить что-нибудь вкусненькое.

Лесные ненцы уважают еду и у них есть определенные правила обращения с продуктами питания. Например, запрещено смеяться над едой и есть после стариков, чтобы не заболеть.Мальчикам нельзя мыть посуду, иначе они могут оказаться плохими охотниками — все птицы и звери издалека услышат скрип посуды.

На формирование этических правил контактов между родственниками ушли века. Основные из них — это уважение к старшим и забота о младших. Лесные ненцы, как и другие северяне, не возражают против своих родителей, даже если они ошибаются. С особым уважением дети относятся к отцу как к главному кормильцу семьи.Взрослые тоже уважают своих детей. Например, недопустимо повышать голос или, что еще хуже, возлагать руку на ребенка.

Отношения между людьми и окружающей их средой, а также поведение людей в тайге в значительной степени регулируются старыми принципами греха — табу. Родители объясняют, что выкапывать дождевых червей, разрушать птичьи гнезда, ломать ветки деревьев, мусорить в лесу — это грех, потому что Бог может наказать виноватую. Детям объясняют, что плевать в воду, землю и огонь запрещено, потому что у каждого из них есть лицо.Нельзя воткнуть острый предмет в почву, потому что тогда вы ткнете Земле в глаз. Запрещается без надобности махать ножом или топором, это может оскорбить лесного духа.

С раннего детства детей учат, что воровать, быть жадным, обижать сирот, обманывать, жаловаться, хвастаться, иметь в виду дурные мысли, разбрасывать вещи в чуме, бросать их в лесу, чтобы поесть на открытом воздухе. Им запрещено шуметь в присутствии взрослых.Дети очень хорошо знают это правило, и когда приходят гости, они выходят на улицу и играют. Обычно взрослые вмешиваются в детские игры и конфликты только тогда, когда дело выходит из-под контроля. Потом детей разводят, а зачинщиков не ругают. Как правило, среди северных детей нет предикторов: каждый сам виноват.

Детские игры и игрушки

Игры — важный этап в развитии ребенка, они помогают ему познавать мир.В своих играх дети не просто подражают взрослым, они бессознательно готовятся к самостоятельной жизни. Будущим охотникам и оленеводам нужны практические навыки, которые они получают через игры.

Игрушки и игры для мальчиков можно разделить на четыре группы: обычные, охотничьи, пастушеские и рыболовные. Одна из любимых игр — метание лассо. Состязаясь в ловкости, мальчики пытаются перекинуть петлю лассо через голову саней или рога оленей, лежащих на земле. Подражая взрослым, дети прыгают через небольшие санки, запрягают собак и катаются на собачьих упряжках.В своих играх дети часто используют шкуры животных, заячьи лапы, рога северного оленя, крылья и когти птиц: дети прикрепляют их к своей одежде, изображая из себя то или иное животное. Но взрослые не позволяют своим детям играть с шкурой, костями или зубами медведя, потому что это уважаемое животное.

Игра в «охотники» очень распространена среди мальчиков. К игрушкам для мальчиков относятся настоящие ловушки, части ловушек и некоторые другие охотничьи принадлежности, которые помогают детям научиться охоте. Отец делает первый поклон своему сыну; а когда мальчику исполняется шесть или семь лет, он может сам делать лук и стрелы.Игрушечные стрелы легче и короче настоящих, но стрелять ими можно. По мере роста ребенка лук несколько раз переналаживают и усложняют; он становится настоящим оружием, с помощью которого можно охотиться на мелких животных и птиц.

Девочки играют в свои игры. Среди их игрушек — куклы, кукольная одежда и кукольное хозяйство. В старину кукольные головы были сделаны из клювов водоплавающих птиц, потому что считалось, что перелетные птицы каждый год идут к Богу и возвращаются чистыми и невинными.Одежда для них шили из лоскутков цветной ткани и меха. У кукол не было лиц, рук и ног, то есть ничего, что могло бы идентифицировать их с людьми. Они считали, что человеческое лицо и тело могут неодушевить, очеловечить куклу. В старину детям запрещалось играть с вещами, обладающими сверхъестественной силой. Сегодня обычай утратил силу, и ненецкие девушки играют как традиционными, так и фабричными куклами, но одевают их так же, как и раньше.

У некоторых кукол есть куклы в колыбелях.У куклы обычно есть игрушечный чум, санки и оленины. Девочки создают целые кукольные семьи. Первый мир, построенный человеком, в котором она распределяет роли, — это мир кукол. К куклам относятся с определенным суеверием. Они считают, что жизнь куклы определяет судьбу ее хозяйки.

Детям очень нравится строить маленькую чуму вне большого и играть в ней весь день. В нем есть доски, посуда, кровати — все как в настоящем. На ночь игрушечный чум разбирают, так как лесные ненцы верят, что в нем может обитать нечисть.

В своих играх дети представляют эпизоды реальной жизни. Взрослые, наблюдая за ними, мягко корректируют их действия и прививают им правила поведения, соответствующие общепринятым нормам этики. Детские игры, несмотря на их простоту, выполняют важные ритуальные функции сохранения традиций и подготовки детей к будущей семейной жизни и работе.

Фотографии — А. Мариничев. Часть изображенных объектов принадлежит Губкинскому музею освоения Севера.Ряд фотографий получен в процессе «самодокументирования» лесного ненца

* Проект получил финансовую поддержку Президента Российской Федерации; Учреждение «Открытое общество»; Тюменская областная Дума; Администрация Ямало-Ненецкого автономного округа; Департамент культуры, искусства и кинематографии Управления ЯНАО; Администрация Губкинского; ОАО НК «Роснефть-Пурнефтегаз» Открытое акционерное общество; Губкинский союз предпринимателей; ООО «Геойлбент».; и ЗАО Грант

: 30 мая 2006 г., Тайник ТАГАРСКОГО ЖРЕЦА, том 8, N3

Эрозия этнической идентичности коренного ненецкого населения под влиянием глобализации: гендерные различия между девочками и мальчиками-подростками

SHS Интернет конференций 92 , 07062 (2021)

Эрозия этнической идентичности коренного ненецкого населения под влиянием глобализации: гендерные различия между подростками девочки и мальчики

Александра Телицына ^{1 *} , Екатерина Забелина ² и Светлана Курносова ³

¹ Центр исследований гражданского общества и некоммерческого сектора Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», Россия, 10100, Москва, Мясницкая, 20,
² Кафедра специальной и клинической психологии, Институт образования и практической психологии, Челябинская область Университет, ул. Братьев Кашириных, 129, 454001, г. Челябинск, Россия
³ Кафедра общей и профессиональной педагогики, Институт педагогики и практической психологии, Челябинский государственный университет, ул. Братьев Кашириных, 129, 454001, г. Челябинск, Россия

^* Автор для переписки: [email protected]

Аннотация

Предпосылки исследования: Развитие этнической идентичности, хотя и универсальное, также признано особенно важной предпосылкой экономической и социальной жизни коренных народов [1, 2].Глобальные преобразования, такие как технологии, индустриализация, глобальное потепление, а также политические и экономические силы, влияют на позитивное развитие этнической идентичности среди коренного населения во всем мире.

Цель статьи: Целью исследования является изучение гендерных различий в эрозии этнической идентичности у подростков коренного ненецкого населения Сибирского Арктического региона России.

Методы: В исследование были включены 78 воспитанников школ-интернатов из северных районов Западной Сибири.Для определения этнической идентичности использовалась анкета «Типы этнической идентичности» [3].

Выводы и добавленная стоимость : Результаты исследования показывают, что ненецкие мальчики-подростки 8-9 классов, а также 10-11 классов воспринимают свою этническую идентичность положительно. Однако те же показатели показывают, что девушки не считают свою этническую принадлежность позитивной. Есть также несколько других интересных гендерных различий, которые возникают между учениками в каждом классе. Это может быть результатом конкретных гендерных различий в восприятии экономических и социальных реалий тундровой жизни, положения женщин в традиционных обществах, а также влияния глобальных преобразований на коренное население в целом.

Ключевые слова: подростки группы риска / этническая идентичность / эрозия идентичности / тундра / ненцы / коренные народы

Сиртя — загадочная гонка

Вернуться в коллекцию Сиртя

Крошечная красивая раса, седая и белоглазая, избегающая дневного света, чтобы жить под землей в сибирской тундре — это похоже на легенды. И все же в каждой истории есть капля правды. Как всегда говорила ненецкая культура полуострова Ямал, они не были первыми, кто заселил Арктику.Когда они приехали, там уже жили другие люди. Ненцы называют их Сихиртя.
Согласно историям, передаваемым из поколения в поколение, сикхиртя — или сиртья, как их иногда называют — обладают сверхъестественными способностями, помимо того, что они мастера кузнецов, ювелиров, рыбаков и охотников. Говорят, что они пришли на Ямал по морю тысячи лет назад. Позже они распространились на полуостров, в конце концов отступив в пещеры и землянки, когда туда поселились другие культуры. С этого момента они появлялись только ночью или под покровом тумана.Из-под земли они контролировали стада мамонтов, а не разводили оленей, как последовавшие за ними ненцы.

Согласно легендам, передаваемым через ненецкую культуру, встреча с сиртой никогда не была обычной. В некоторых легендах тот, кто мельком взглянул на Сирту, всегда был счастлив. Сиртя были одновременно ужасными и прекрасными — похищали детей и бросали проклятия в одних сказках, а в других щедро руководили ненецкими шаманами, чтобы найти заблудшие души.

Археологи действительно обнаружили в этом регионе памятники бронзового века, возраст которых составляет 4000 лет.Сибирские музеи наполнены металлическими подвесками, резными инструментами и древней керамикой неизвестных народов Арктики. Поиск в старых журналах исследователей Арктики 15-го века подтверждает встречи с загадочной несамодийской расой, хотя их точность спорна. Французский исследователь Пьер-Мартен де ла Мартиниер описал свое путешествие из Копенгагена к российскому побережью, где он встретил людей, совершенно непохожих на самих ненцев: невысоких представителей расы, которые носили белые одежды из меха белого медведя и жили в домах из рыбьих костей и мха.Позже Александр фон Шренк во время экспедиций по тундре обнаружил пещеры, в которых жил древний народ. Он называл их жилища чудскими пещерами, имея в виду еще одного древнего — часто встречающегося в фольклоре — народа северной России и Эстонии, но впервые он узнал название Сихирта от ненцев.

Для некоторых ненецких художников загадочная Сиртя является постоянной темой в их творчестве. Резные фигурки из рогов изображают кого угодно, от сирти, охраняющих своих мамонтов, до старейшин в своих чумах, рассказывающих истории о волшебных людях из минувших дней.Три мира ненецких шаманов — верхний, средний и нижний — также являются общей темой, тем более что их шаманы утверждают, что сиртя живут в гармонии со своим Средним миром. Люди Сиртя, любившие украшать и украшать себя, иногда появляются в произведениях искусства с замысловатыми узорами и украшениями.

Легенды Сирты незабываемо поражают. По одной из версий, две сестры заметили, что одна из их рыболовных сетей не ловила ничего, кроме слизи и чешуи. Чтобы разгадать загадку, они решили не спать и понаблюдать за тем, что произошло ночью.Спрятавшись в темноте, они услышали шум, похожий на детский плач. Не испугавшись, они сохранили свою позицию — только чтобы увидеть плывущее к ним похожее на туман облако, на котором скакал крохотный мужчина с белыми волосами. Когда он парил над сетью, он позвал рыбу, которая тут же прыгнула ему в руки.

Другая история описывает семью, которая, остановившись, чтобы дать отдых своим оленям возле большого холма, обнаружила красивую крошечную девочку, спящую в траве. Ее платье было украшено блестящими серебряными пуговицами, а стоящая рядом с ней искусно расшитая бисером сумка блестела на солнце.Проснувшись, девочка сразу же скрылась в кустах. Семья искала девушку — но тщетно.

Для ненцев эти легенды — естественная часть их земли, прекрасное сочетание истории и фантазии, приближающее их к миру духов.

25 июля 2015 г.
Тамара Кула

Вернуться в коллекцию Сиртя

.

No related posts.