Нажмите "Enter", чтобы перейти к содержанию

Неофициальная столица бама: Путевые заметки о том, как РЖД прокладывает БАМ-2

Содержание

Путевые заметки о том, как РЖД прокладывает БАМ-2

Тында – общепризнанная, хотя и неофициальная столица БАМа. Столичный дух тут витает в самом центре города – на улице Красная Пресня среди первых многоэтажек, построенных москвичами 40 лет назад в порядке «шефской помощи».

БАМ строил весь Советский Союз и российские регионы.

В 1974 году Москва отправила в Тынду первых 606 комсомольцев — делегатов 17-го съезда ВЛКСМ, уезжавших на БАМ прямо из Кремлевского дворца съездов. Москва шефствовала над БАМом 15 лет, и в Тынде появились микрорайон Сокольники, кафе «Арбат», Мосфильмовская улица. Высотки в 9 и 16 этажей. Первую высотку, говорят, возвели за месяц и 10 дней.

Идешь по Московскому бульвару в Тынде и выходишь в тайгу.

Идешь по улице Московских Строителей и попадаешь не на берег Яузы, а на берег Тынды, притока Амура. Отсюда до китайской границы менее тысячи километров, а до Москвы — почти семь тысяч.

Стопроцентный перенос в атмосферу ударных строек и комсомольских съездов обеспечивает Музей истории БАМа. Здесь 42,5 тыс. экспонатов и восемь залов, в их числе «Строительство БАМа в 1970-е годы», «Эвенки», «История Тынды», «Природа зоны БАМ», но самый популярный зал — «БАМлаг», утверждает хранительница музея Нина Полетаева.

Больше всего вопросов задают про Главное управление лагерей, про заключенных, про репрессии. И российские туристы этим интересуются — за год их бывает здесь не менее 15 тыс. человек, и иностранцы: немцы, поляки, американцы…

В прошлом году музей посетило более 300 иностранцев.

— Фотографируют карты они у нас. Очень любят.
— Это же шпионы просто…
— Ну, как бы, между строк, мы тоже так думаем, но там ничего такого стратегического нет у нас. Поэтому пусть себе фотографируют, — говорит Полетаева.

Вместе с нами в музее на экскурсии были четверо немцев, они терпеливо слушали и экскурсовода, и переводчика.

Впечатляют выставленные в музее символические ключи от БАМа — их вручали во время стыковок железнодорожных путей.

— Самый тяжелый наш, самый большой экспонат — «Бочка Диогена». В 1976-м Волоколамский завод в качестве эксперимента прислал на БАМ девять экспериментальных цистерн, жилых цистерн. Они были окрашены в малиновый цвет, — рассказывает экскурсовод.

Длина бочки 10 метров, диаметр 3,20. Устроена она так: жесть — пенопласт — жесть. Использовались бочки в качестве общежития на четыре человека.

Место в железной общаге давали только самым ценным молодым специалистам, прибывшим на стройку.

Там они и жили, пока не получали более комфортное жилье. Внутри бочка, конечно, пугает своим аскетизмом. Но советские люди строили БАМ, как известно, за идею, а не жилые квадраты.

— Строилась Тында очень быстро. Приезжал хороший специалист — он без жилья не оставался. Квартиры давали. Целая улица состояла из этих бочек. В народе эту улицу называли улицей Диогенов, сейчас на этом месте гостиница «Юность», — добавляет экскурсовод.

Люди до сих пор несут в музей экспонаты, документы той эпохи. Не так давно бамовский водитель Курочкин принес вырезки из старых газет с заметками о себе и фотографии. На одной из них он сфотографирован у знамени Победы в Москве. Как передовик производства.

Несут документы, фото, фонари, инструмент, коммутаторы, швейные и стиральные машинки даже. В экспонатах числится мотоцикл «Иж». Говорят, что про стройку бамовскую все всё знают, а про быт, обычную жизнь рядовых стройотрядовцев, инженеров, путейщиков — маловато.

Летом в музей был передан «сросток кристаллов дымчатого кварца», морион размером чуть ли не с трехлитровый чайник. Он был найден в Тындинском районе, в зоне БАМа. Его обнаружили после взрывных работ в карьере. Нашел кристалл Вадим Вадимович Иванов — водитель вахтового автомобиля ГДК «Одолго». В это время в музее готовилась тематическая выставка «Притяжение камня», и Вадим Вадимович откликнулся на просьбу передать образец во временное пользование. А потом на семейном совете семья решила подарить чудо-кристалл музею.

В год музей организует до 30 передвижных выставок. Одна из недавних — фотовыставка «Наводнения на Амуре с 1872 года по 2013-й».

По архивным данным, единовременно на БАМе на всем протяжении пути в 3,5 тыс. км от Усть-Кута до Комсомольска-на-Амуре работало 70 тыс. человек.

Жизнь здесь била ключом в 70–80-е годы прошлого века. Сейчас Тында остепенилась, строители уехали. БАМ стал объектом эксплуатации, оказывающим услуги по перевозке населения и грузов. Но планы РЖД по прокладке вторых путей, похоже, способны вернуть Тынде вторую молодость.

БАМ! Часть 6: Тында — столица БАМии и самый дальний район Москвы: varandej — LiveJournal

Районы вдоль Байкало-Амурской магистрали отличаются от регионов, через которые она проходит, как минимум не менее, чем эти регионы друг от друга. БАМия выглядит как сама себе регион в полмиллиона квадратных километров и 200-300 тысяч жителей. У региона этого есть явный центр: Тында — город (32 тыс. жителей) на одноимённой реке в северо-западном углу Амурской области, у крупнейшего к востоку от Байкала перекрёстка. БАМ здесь аж трёх видов: Восточный, которым мы приехали сюда в прошлой части; Западный, куда поедем дальше, и Малый — этот ведёт на юг, в Сковородино на Транссибе: о нём я рассказывал пару месяцев назад. Ещё Малый БАМа известен как Южный АЯМ: это начало другой, Амуро-Якутской магистрали, уходящей из Тынды на север. С таким расположением Тында просто не могла не быть столицей БАМии, а потому совсем не удивительно, что её строила Москва.

Расскажу о Тынде в двух, вернее в полутора частях — сегодня погуляем по городу, а на следующий раз оставим огромный вокзал за рекой.

Кажущаяся на фоне окружающей тайги мегаполисом, объективно Тында — это классический град-вокзал, как какие-нибудь Лиски, Дебальцево, Барановичи или Арысь. И всё же приехать сюда, в отличие от многих БАМовских станций, можно не только на поезде. Более того, первый импульс Тынде дала именно автодорога — ведь в те времена, когда о рельсах близ полюса холода и помыслить было невозможно, Амуро-Якутской магистралью называли нынешнюю трассу «Лена». Её строительство начали в 1913 году золотопромышленники, а осуществили в 1925-29 годах Советы, конкретнее партия Иосифа Пилина с двумя заморскими тракторами «Кейс». Позже дорога реконструировалась и подновлялась неоднократно, деревянные мосты сменялись бетонными, а с появлением интернета одним из самых впечатляющих зрелищ для его пользователей стали кадры машин, тонущих в грязи не то что по крышу, а вертикально по корму. Сейчас такого здесь уже не бывает, и всё-таки от полноценной федералки трасса «Лена» пока что очень далека. В Тынду она буквально ныряет с заречных сопок, и лучший вид на город открывается наверное вон от тех берёз:

2.

У моста, который в 2020-21 годах как раз реконструировали, встречает камень со скромной надписью «1907-2007. От оленьих троп до столицы БАМа»:

3.

А бордюр привлекает взгляд своими вкраплениями: как мы ещё убедимся, Тында чрезвычайно богата на колоритные мелочи. Памятник стоит у стадиона «БАМ», а район частного сектора за ним (на следующем кадре будет слева) здесь почти официально зовётся Сокольники.

3а.

Название городу дала река, по дальневосточным меркам в общем заурядная: солидная ширина (более 100 метров) не скрывает мизерной глубины — даже лодки тут годятся только плоскодонные. Впрочем, зауряднее самой реки её название, означающее приблизительно «олений выпас» («место, где освобождают от упряжи») — в одной только Амурской области не менее трёх Тынд. Та, что под нами, впадает в Гилюй, который размером уже примерно с Москву-реку или Клязьму, а воды свои несёт в Зею и через неё в Амур.

4.

На кадре выше за поворотом виден железнодорожный мост западнее по БАМу, на кадре ниже — Технический мост, ведущий из центра прямиком на вокзал:

5.

За автодорожным мостом же трасса «Лена» отсекает от основной части города утопающее в зелени деревянное предместье. В его пейзаже ещё видна пара крупных домов, построенных в сталинские времена для БАМлаговского начальства. На фоне прочей всесоюзно-ударно-комсомольской БАМии, её столица — старый, даже древний город…

6.

Войдя в состав России в 1858 году, Приамурье рисковало повторить, или вернее продолжить свою судьбу времён прошлых хозяев — династии Цин, которая сумела удержать этот край в войнах с казаками Албазина, но так и не заселила его. Россия догадалась хотя бы гарнизоны и станицы по Амуру выставить, но подлинным спасителем русского проекта в этих краях оказался Николай Аносов — горный инженер, сын легендарного Павла Аносова, в уральском Златоусте разгадавшего секрет булатной стали. В верховьях амурских притоков в 1865 году Николай Палыч нашёл золото, и «золотая лихорадка» обернулось первой на Дальнем Востоке крупной переселенческой волной. Понемногу переселенцы и старатели забирались всё дальше на север, всё глубже в мрачную тайгу, и вот в 1907 году группа старообрядцев подала заявку в переселенческую контору и получила по ней участок Тындинский, но так и не добралась до него. Первый дом на месте будущего города появился летом 1918 года, и был известен в народе как зимовье Шкарубы, фактически постоялый двор для старателей, державших путь на Становой хребет. Кто такой сам Шкаруба — история умалчивает, но если это фамилия, а не прозвище — то был он скорее малоросс, чем тунгус. «У Шкарубы» стало культовым местом среди приамурских старателей, последним очагом цивилизации на пути в тайгу и возможность гульнуть на золотой песок по дороге обратно. Совсем немудрено, что это место глянулось и Пилину с его «Кейсами»: к концу 1920-х годов в Тындинском уже была пара сотен жителей.

6а.

Конечно же, Тындинский не обходили стороной геологи да изыскатели, с 1932 года работавшие на «трассе БАМа», и этапы да начальники Бамлага, которому предстояло тянуть по этой трассе путь. Уже в 1937 году на берегу Тынды раздался гудок паровоза, пришедшего свежепостроенным Малым БАМом из Сковородино. К началу 1941 года разросшийся до нескольких тысяч жителей Тындинский стал ПГТ. По плану он должен был стать к 1943 году городом, а к 1951 — областным центром. Вот только о географии той гипотетической области я ничего не нашёл — скорее речь шла не о БАМии, а о возрождении Амурской области с центром в Тынде вместо запятнанного контрреволюцией Благовещенска. Так или иначе, тем планам не суждено было воплотиться: пути Малого БАМа в 1942 году сняли да увезли под Сталинград на строительство Волжской рокады, а со смертью Сталина замер и весь байкало-амурский проект. Тындинский остался маленьким посёлком посреди Великого Ничто, заурядным в общем райцентов среди всяческих Чумиканов или Сёл имени Полины Осипенко. К концу 1960-х тут жило около 3,5 тысяч человек.

7а.

За мостом у трассы «Лена» о былом напоминают несколько зданий середины ХХ века:

7.

А так же — пара монументов, по статусу положенных советскому райцентру. Слева от трассы — мемориал Победы:

8.

В нынешнем виде он был построен в 2000 году, и это на самом деле обидно — первый памятник (1967) был сделан из фрагментов железнодорожного моста Малого БАМа, как напоминание о том, что не только люди, но и рельсы были брошены отсюда останавливать врага. Увы, сохранить их при реконструкции никому не пришло в голову, и даже старые фото я не нашёл.

8а.

С другой стороны в рощице спрятан Ильич (1957). Надо сказать, подавляющее большинство типовых истуканов с протянутой рукой появились в 1967-70 годах, к 50-летию Октября и 100-летию Вождя, а потому на построенных позже БАМе или в нефтеградах Югры их увидишь не часто. Статуя в Тынде напоминает о том, что в 1957 году здесь была главная площадь посёлка:

9.

И сталинка, ныне занятая детской музыкальной школой, строилась как администрация Джелтулакского эвенкийского национального района — из ныне опустевшего и исчезнувшего бесследно села Джелтулак она переехала в Тындинский уже в 1935 году, но лишь в 1977 году район поменял название.

10.

А многоэтажки на заднем плане должны вызвать дежавю у всякого москвича — ни дать ни взять Чертаново или Коньково! Первый отряд комсомольцев из Белокаменной-да-Златоглавой отправился на стройку века прямо из Кремлёвского дворца и 11 июня 1975 года приступил к кормлению дальневосточного гнуса. Тогда же Тында наконец стала городом, ну а строить его начали примерно в километре на восток от старого посёлка:

10а.

Первой достопримечательностью Тынды была улица Диогена — официально Директорская, но первое, что знал про Диогена московский студент — что этот античный философ жил в бочке! Потому и цилиндрический балок (жилой вагончик), напоминающие оставшиеся на Земле модули орбитальных станций, народ не сговариваясь по всему Союзу окрестил диогенками. На Директорской их стояло в ряд 9 штук, и как минимум одна сохранилась, хотя и не на историческом месте (его я ещё покажу). С 2006 года она стоит около музея БАМа во дворе многоэтажек с позапрошлого кадра:

11.

Официально такая штука называется ЦУБ — «цилиндрический унифицированный блок», а делали их с 1975 года подмосковном Волоколамске и вологодском Соколе. В народе ЦУБики слывут то обрезками трубопроводов, то снятыми с путей и наспех отмытыми цистернами, словом — очередным способом для государства поиздеваться над людьми. На самом деле это вполне оригинальный проект: круг имеет наибольшую полезную площадь (то есть — эффективнее нагревается изнутри), а обтекаемая форма позволяла меньше терять тепло от ветра: как показали испытания, поддерживать совместимые с нормальной жизнью температуры в «диогенке» можно не то что при погоде «40 на 40» (градусов ниже нуля и метров в секунду), а даже 60 на 60! Так что и сходство с орбитальными станциями вовсе не случайно, а вот первопанк Диоген, наверное, увидев такое, из бочки перебрался бы в дупло. Длина ЦУБика — 9 метров, диаметр — 3,2 метра, и внутри это обычный балок, разделённый поперёк на два отсека. В хозяйственной части теперь в основном экспозиция, а также печка-буржуйка и бочка для питьевой воды:

12.

В жилой половине на 4 человек — удивительно живой интерьер:

13.

Ну а в бочке завёлся вскоре свой философ, или вернее поэт — комсомолец Олег Головко, фактически устроивший в Тынде неформальный литературный клуб. У бамовцев вообще своя ветвь русской литературы, где Иван Ефремов и Григорий Федосеев стоят вровень с гениальными, но такими далёкими Достоевским и Толстым, и Третья бочка улицы Диогена стала поэтическим салоном. Что во дворе музея именно она — вероятность 1 к 9, но именно её интерьеры пытались воссоздать поэты Владимир Гузий и Геннадий Кузьмин, консультировавшие музейщиков при реставрации:

13а.

Сам Музей истории Байкало-Амурской магистрали, основанный аж в 1976 году и с 2001 года обитающий в бывшем здании детского сада — безусловно, главная достопримечательность Тынды. Ради него я не поленился приехать в этот город дважды: золотой осенью 2020 года, многократно перестраивая график под расписания поездов и «Метеоров» в конечных пунктах (на Амуре и на Ангаре), я напрочь упустил, что в Тынду попадаю в понедельник. На самом деле так и должно было быть: в ту поездку я закладывал на Столицу БАМа около 5 часов между поездами, а вновь приехав сюда в июне 2021 года между Сковородино и Свободным (к слову, это прото-Тында на прото-БАМе — столица Амурского Транссиба), по музею я ходил 3 часа. Вот только большую часть экспозиции его 7 залов я уже показывал в постах про БАМовский колорит и про живущих вдоль магистрали эвенков. Ещё кое-что вошло в рассказ про Малый БАМ и даже про Амурскую железную дорогу, так что на сегодня остаётся буквально несколько кадров, посвящённых истории города.

14.

Вот например кресло Юрия Есаулкова, первого тындинского градоначальника, возглавлявшего Джелтулакский район и образованный в нём город в 1974-88 годах. Советская Тында бурно строилась, к концу эпоху разросшись до 65 тыс. человек, и всё же в Амурской области «столица БАМа» оставалась, как и сейчас, лишь 4-й после — Благовещенска, Свободного и Белогорска. Наверное, при поступательном развитии сейчас бы она разрослась тысяч до 200 и возможно была бы центром Тындинской области, куда вошли бы от Иркутской области Нижнеилимский, Казачинско-Ленский, Катангский (северная «лопасть»), Мамско-Чуйский и Бодайбинский (восточная «лопасть») районы, от Бурятии — Северобайкальский и Муйский районы, от Забайкалья — Каларский район, от Амурской области — Тындинский и Зейский районы, а от Хабаровского края — Верхнебуреинский район. Ещё — Нерюнгринский район от Якутии, но это только если бы советская власть иначе проводила свою национальную политику. Размером и формой этот регион напоминал бы Ханты-Мансийский автономный округ (так же сильно вытянутый с запада на восток), да и структурой пространства был бы на него похож — с огромными индустриальными Братском и Усть-Илимском, которые Тында не смогла бы догнать по размеру, с не сильно отличающимися от современных Северобайкальском, Бодайбо, Усть-Кутом, Железногорском-Илимском, Нерюнгри и разросшимися до городов Таксимо, Новой Чарой, Февральском, Новым Ургалом, Чегдомыном и Кропоткином. Это определённо был бы самый урбанизированный регион СССР с долей городского населения выше 95%, однако меж рудничных городов и станционных ПГТ так и стояли бы редкие национальные посёлки с оленеводческими совхозами. Особое место занимала бы Новая Чара, слагающая единую систему с посёлками Удокан и Чина — там к югу от БАМа вырос бы один из крупнейших в Союзе рудничный район. Транспортным стержнем так и оставалась бы Байкало-Амурская магистраль, а вот «усов» она пустила бы гораздо больше — как минимум на Удокан-Чину и Бодайбо-Кропоткин с прицепными вагонами в Новосибирск, Кисловодск и Москву. Не знаю, какие бы здесь производились товары народного потребления, но в обиход советского человека обязательно вошли бы «Чароит», «Кодар» и «Янкан». Здесь часто встречались бы улицы Ивана Ефремова, Григория Федосеева, Константина Мохортова, Гейдара Алиева, Леонида Брежнева, Александра Бондаря, Ивана Варшавского, а Ленинский Комсомол был бы куда популярнее самого Ленина. Нижнеангарск переименовали бы однажды в Брежневск, а Ангою — в Алиевабад. На горячих источниках Хакусов действовала бы областная здравница, а здешние турклубы гремели бы на весь соцлагерь — ведь их домашними горами были бы «сибирские Гималаи» Кодар с маршрутами всех категорий…

15а.

….но всё сложилось иначе — вторую попытку Байкало-Амурского проекта оборвал распад СССР. В Тынде он наложился на завершение основной стройки, когда её многочисленные участники стали разъезжаться по домам, а вот горняки, лесорубы, пищевики, машиностроители и работники сферы услуг резко потеряли желание сюда ехать. За 30 лет Тында ужалась более чем вдвое, и кажется, стать похожей на Воркуту ей не дал Марк Шульц — мэр в 1992-2004 и 2008-12 годах. Свой пост он покинул естественным путём, на тот момент будучи старейшим (1935 года рождения) градоначальником России. В музее БАМа ему посвящён небольшой зал с интерьерами кабинета:

15.

Квартал вокруг музея примечателен обилием колоритных малых форм:

16.

17.

А типовые лавочки с орущим Солнцем типичны для всего города:

18.

Как и тумбы с вот такими плакатами — ведь говоря «Тында», подразумеваем «БАМ»:

18а.

Но в первую очередь тындинский пейзаж определяют многоэтажки московских серий:

19.

Прежде подобное дежавю у меня вызвал Нижневартовск, так же строившийся москвичами среди югорских болот. Но что интересно — сами серии в Нижневартово и Тындино разные, так что два города не перепутать:

20.

Отдельно впечатляют совершенно московские подъезды с широкими лестницами и хитро запрятанным лифтом:

21.

И даже школы в Тынде совершенно такие же, как те две, в которые я ходил в детстве:

22.

Черкизона и Садовода в столица БАМа вроде не было, а вот Китай-город — есть, и этимология этого названия здесь куда умозрительнее, чем в Москве. Ещё есть «Икеа» — правда, не магазин, а клуб:

22а.

Нет в Тынде и Тверской — ведь когда Тында строилась, та была улицей Кой-кого. Ехать же за тридевять земель, чтобы воспроизвести там все эти Октябрьские и Советские романтикам 1970-х явно не хотелось, а потому главной в «самом дальнем районе Москвы» сделалась Красная Пресня.

23а.

Плавно изгибаясь, она тянется от трассы «Лена» на 2 километра параллельно реке в одном квартале от берега, и вся наша дальнейшая прогулка — не дальше половины квартала от Пресни. Начало улицы встречает совсем не московскими домами, но вон те справа, с мощными вытяжками на крышах, кажется, спроектированы специально для Тынды:

23.

К бульварчику со скульптурой богоматери спускается Школьная улица со странным фонарём. Школ в её дворах не больше, чем в среднем по Тынде, и я сразу подумал, что фонарь должен придать ей тот особый уют, которым славится московская тёзка. Но нет, тут сильнее БАМовское начало — это молекула титана, подаренная в 1996 году компанией «Амуртитан». Она тогда осваивала разведанное ещё при Советах Куранахское месторождение ильменито-титано-магнетитовых руд, где с той поры успели обанкротиться уже две компании, а третья зашла в 2021 году.

23б.

Троицкий собор (1994-2001) — один из самых неказистых на БАМе, зато строился почти одновременно с воссозданием Храма Христа Спасителя:

24.

Католического вида Богородица — на бульваре, а во дворе — армянский хачкар:

24а.

У собора спускается к Техническому мосту Профсоюзная улица, на которую глядит бывший кинотеатр «Гилюй», по совместительству с 1996 года Драмтеатр города Тында. Так, по-простому и без посвящения, он называется официально, и это явно неправильно — помимо писателей, поэтов, бардов, на БАМе был и свой драматург Анатолий Байков с театром «Молодая Гвардия» на станции Кичера.

25.

За Профсоюзной начинается «самый центр», парадная часть Красной Пресни, которая здесь напоминает скорее огромную площадь, чем улицу:

26.

Тут вместо Богоматери — Серп и Молот, а вместо собора — мэрия:

27.

Доска почёта своим идеальным состояние напоминает, что у Тынды красное не только прошлое, но и настоящее — с 2018 года город возглавляет коммунистка Марина Михайлова, да и Новый Красный пояс в восточной половине страны становится всё большей реальностью.

27а.

Ну а символ всей Тынды вообще и Красной Пресни в частности — четыре 16-этажки, законченные в 1986 году и лет 20 остававшиеся высочайшими зданиями всей Амурской области. Как я понимаю, это не московская серия, а индивидуальный проект — и всё-таки московский почерк узнаётся безусловно.

28.

Вообще, изнутри МКАДа как-то не очевидно, что бескрайние московские микрорайоны не похожи своей архитектурой ни на один советский город тех же лет. Я бы сказал, от остальной России, Украины или Беларуси столица была обособлена немногим меньше, чем Средняя Азия или Прибалтика. В ещё большей степени это можно сказать и про Питер, а потому то, что проектировали москвичи и ленинградцы как правило узнаётся с первого взгляда:

29.

Дворовый проезд за высотками известен как БАМовский Арбат (на заглавном кадре), и на нём стоит не увиденный мной памятник «афганцам».

30.

За администрацией же склон образует хорошо заметную террасу:

31.

На ней громоздятся какие-то торговые комплексы, в ряду которых почти не выделяется городской ДК «Русь» (изначально — конечно же, ДК Железнодорожников), оформлением входа больше ассоциирующийся у меня с рестораном:

32.

Ансамбль двух линий Красной Пресни невозможно представить без угловатых арок между домов — они есть и на верхнем ярусе:

33.

Последний штрих к портрету — маячок у входа в кафе «Маяк» почти что на Школьной:

34.

Всё вместе — странный Тында-Сити, к которому, кажется, такое прозвище ещё не приросло. А вот, напротив башен — другая сторона Красной Пресни:

35.

Она примечательна ещё одним Арбатом — городить пешеходную улицу в строящемся посёлке не стали, но об Арбате как о месте отдыха и приятных прогулок первостроители помнили, а потому назвали так кафе. Оно давно закрылось, однако его здание с террасами называется так по сей день:

36.

36а.

Чуть дальше раскинулась вниз по склону площадь 25-летия БАМа, недавно приведённая в порядок после долгого мучительного ремонта. На её дальней стороне — нынешний небольшой ДК Железнодорожников, внешне столь невзрачный, что я его просто не заметил.

37.

Рядом с ним — главный памятник Тынды: камень с Первого километра. Так как направлений вокруг аж 4 штуки, можно уточнить, что имеется в виду первый километр Восточного БАМа: когда в 1975 году валун намертво застрял в ковше экскаватора, военные строители железнодорожных войск решили сохранить его как памятник. Затем они ушли, а глыба так и провалялась в заброшенной части, пока в 1999 году на 25-летие БАМа её не украсили надписью и не поставили здесь.

37а.

Ведь тогда город ещё по привычке ощущал здание районной администрации (1979) на другой стороне Красной Пресни как Управление Байкало-Амурской железной дороги имени Ленинского Комсомола. Откровенно сказать, внешне довольно скромное на фоне гигантских контор основных железных дорог вроде Куйбышевской, давно исчезнувшей Омской или управляющей тут ныне Дальневосточной. От самого термина «Байкало-Амурская железная дорога» веет чем-то из царских времён, когда стремительно росшая сеть состояла из единиц вроде Рязано-Уральской, Московско-Виндавской или Варшаво-Венской железных дорог под управлением где государства, где — многочисленных частных компаний. Но ведь и строятся железные дороги линиями из пункта А в пункт Б, поэтому сама подобная структура — примета эпохи роста. «Зрелую» железнодорожную сеть оказалось удобнее разделить на несколько регионов, а потому не исключаю, что при советской власти БАЖД упразднили бы ещё раньше. Однако в лихие 1990-е, когда стройка оборвалась, а критически упавших грузооборотов едва хватало на Транссиб, Управление было для Тынды градообразующим предприятием, и его ликвидация серьёзно подкосила город:

38.

А вместе с тем, как-то даже и радуешься, что БАМ как управленческая единица не дожил до эпохи оптимизаций и театров безопасности, оставшись достоянием славных времён. За препирательство с охранниками, узревшими в рюкзаке туриста газовый баллон, за камеры хранения по цене хостела и комнаты отдыха по цене дорогого отеля ругаешь не БАМ, а Дальневосточную или Восточно-Сибирскую железные дороги, между которыми его в 1996 году разделили по станции Хани.

38а.

Управление БАЖД окружает изначальный центр города. Где-то здесь была Диогенова улица:

39.

Дальше по Пресне — гостиница «Юность», по сей день наводящая ужас на командировочных:

40.

Почти что за ней — неприятно громоздкое общежитие «Пионер», первое капитальное здание Тынды (1976), а ныне суровый сибирский деловой центр:

41.

В одном из его подъездов, по совету местных, обнаружилась не сказать чтобы очень вкусная, но прямо-таки зашкаливающе душевная кафешка, переделанная из квартиры. Причём совсем не удивлюсь, если ещё во времена «стройки века»:

42.

Ещё на Красной Пресне есть бурятская столовая с угрюмым русским персоналом и отсутствием половины блюд, и сеть кондитерских «Два Грача» с очень вкусными, какими-то правильно-советскими пирожными.

43.

Кварталы выше «Пионера», бывший стройгородок, причудливо исчерчивает улица Московских Строителей — из тех, что то параллельны, то перпендикулярны сами себе. Совсем рядом с «Пионером», по адресу №7 — и первая многоэтажка Тынды, построенная в июне-ноябре 1975 года. Вернее, о том, кто первее, я слышал от местных жителей разные мнения, но может быть её начали позже, но закончили быстрее или позже достроенный «Пионер» раньше принял жильцов?

44.

Вновь спустимся на Красную Пресню, в этой части больше похожую на какую-нибудь Ташкентскую или Ауэзова — словом, что-нибудь из Алма-Аты:

45а.

С её верхней стороны примечательны Дом связи:

45.

И Штаб, откуда железнодорожные войска командовали Восточно-БАМовской кампанией:

46.

Вниз же уходит улица Константина Мохортова, названная в честь начальника ГлавБАМстроя комсомольских времён. Здесь находится гнездо мостовиков, которые наряду с тоннельщиками слыли элитой бамовцев, этакими ВДВ-от-гражданских. Их труд был самым сложным, а потому самым оплачиваемым, и ездить в годичный отпуск на большую землю, специально под него покупая машину, да сорить там деньгами — это в первую очередь про мостовиков. «Мостострой-10» существует и ныне, а самый зрелищный памятник Тынды поставлен ещё в 1984 году:

47.

Улица Мохортова — предпоследняя из спускающихся от Красной Пресни. Через квартал, у Штаба, Пресня упирается в Т-образный перекрёсток с улицей Кирова, за которой начинается глубокая долина ручья Шахтаум. По ту её сторону видны разноцветные крыши нового Таёжного микрорайона (2011-15), который строился для выселенцев из ветхого жилья, но сам оказался как бы не более ветхим, превратившись в одну из главных городских проблем.

48.

В конце же Красной Пресни стоит стоит такая неожиданная здесь организация, как Покровский женский монастырь. Он был основан в 2002-03 годах, и перввым сестринским корпусом на БАМе служил железнодорожный вагон. Церковь же впечатляет своей простотой, но при этом — какой-то стильностью:

49.

Община собирает средства на новый каменный храм, который вполне мог бы стоять в селе Тында, если бы староверы таки доехали сюда в начале ХХ века.

49а.

Официально с 2016 года это Святогорское Крестовоздвиженское подворье — сама обитель, сменив название, переехала на бывшую базу отдыха в Егорьевке близ Благовещенска.

50.

Как и всюду на БАМе, микрорайоны Тынды компактны и обрываются резко. Город облепил довольно крутую сопки, на дальней стороне которой есть даже горнолыжный спуск Усть-Корал (2007), на который ездят со всей Амурской области весной, когда горнолыжки поближе к Благовещенску тают. Если центр БАМовской столицы похож на спальные районы Москвы, то окраины здесь такие:

51.

Да и бамовцев при всём желании за москвичей не примешь:

52.

Хотя в целом по своему культурному и социальному уровню Тында не кажется 30-тысячным городом. Скорее правда кусок если не Москвы, то Благовещенска или Хабаровска, который отрезали ножом и перенесли в тайгу на вертолёте. Тут много совсем не провинциальных вещей (например, Тында — один из главных в России центров страйкбола), да и просто нет того сонного духа глуши, который можно ожидать от малого города среди таёжных дебрей.

53.

В следующей части осмотрим вокзал и поедем дальше на запад по БАМу.

БАЙКАЛО-АМУРСКАЯ МАГИСТРАЛЬ (2020-21)
Обзор и оглавление (2020)
Обзор и оглавление (2021)
Эвенки. На чьих земля БАМ.
БАМ в общем. История, колорит, описание трассы.
Ванино и Комсомольск-на-Амуре.(Восточный Старый БАМ).
Восточный БАМ
Комсомольск-на-Амуре — Ургал. Тёмный БАМ.
Новый Ургал.
Чегдомын.
Новый Ургал — Верхнезейск.
Тында. Город.
Горный БАМ
Тында — Юктали.
Олёкминск — Новая Чара. Вершина БАМа.
Две Чары и Чарские пески.
Чинейская железная дорога. Посёлок Чина.
Чинейская железная дорога. Трасса.
Новая Чара — Таксимо.
Витим. Дорога на Бобайдо и Мамакан.
Витим. Бодайбо.
Витим. Ленские прииски.
Северо-Муйский перевал.
Западный БАМ
Кюхельбекерская — Нижнеангарск.
Нижнеангарск.
Северобайкальск.
Байкальское.
Северобайкальск — Усть-Кут.
Усть-Кут.
Железногорск-Илимский.
Усть-Илимск. Новый город.
Усть-Илимск. Старый город.
Братск и Тайшет. (Западный Старый БАМ).

Многосемейный синдикатор | Фонд недвижимости

Поиск возможностей


в любой среде

Создание исключительной ценности

* Исторические реализованные средние значения по 10 выведенным активам

Приветствие от Ивана Барратта, основателя и генерального директора

ИНВЕСТИРУЙ СЕЙЧАС