Образование московского удельного княжества: ОБРАЗОВАНИЕ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА

ОБРАЗОВАНИЕ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА

переход на главную

1. Москва — центр объединения русских земель

Причины возвышения Москвы

Татаро-монгольское нашествие и золотоордынское иго привели к тому, что центр русской экономической и политической жизни переместился на северо-восток бывшей Киевской державы. Здесь, во Владимиро-Суздальской Руси, возникают крупные политические центры, среди которых ведущее место заняла Москва, возглавившая борьбу за свержение золотоордынского ига и объединение русских земель.

Московское княжество по сравнению с другими русскими землями занимало более выгодное географическое положение. Она находилась на пересечении речных и сухопутных путей, которые можно было использовать как для торговли, так и для военных целей. На наиболее опасных направлениях, откуда могла возникнуть агрессия, Москва была прикрыта другими русскими землями, что также привлекало сюда жителей, позволяло московским князьям собирать и накапливать силы.

Значительную роль в судьбе Московского княжества сыграла и активная политика московских князей. Будучи младшими князьями, владельцы Москвы не могли надеяться занять великокняжеский стол по старшинству. Их положение зависело от их собственных действий, от положения и силы их княжества. Они становятся самыми «образцовыми» князьями, а свое княжество превращают в самое сильное.

Предпосылки объединения русских земель

К XIV в. складываются предпосылки объединения русских земель.

Процесс образования централизованных (национальных) государств в Европе в эту эпоху был связан с разрушением натурального хозяйства, укреплением экономических связей между различными регионами и появлением буржуазных отношений. Экономический подъем был заметен и на Руси в XIV-XV вв., он сыграл немалую роль в формировании централизованного государства, однако, в целом, это формирование происходило, в отличие от Европы, на чисто феодальной основе. Большую роль в этом процессе сыграли интересы бояр, вотчины которых перерастали границы княжеств.

Наконец, важнейшую, если не решающую роль в объединительном процессе сыграла борьба против внешней — в первую очередь, ордынской — опасности.

2. Борьба Москвы за великое княжение Владимирское

Первые московские князья

Первым самостоятельным московским удельным князем, родоначальником московской княжеской   династии, стал  в 1276 г. младший сын Александра Невского Даниил (1276-1303). Получив небольшой и небогатый удел, он значительно расширил его. Первостепенное значение для торговли московского княжества имел контроль за всем течением реки Москвы. Решая эту задачу, Даниил Александрович в 1301 г. отнимает у рязанского князя Коломну, расположенную в устье Москвы-реки. В 1302 г. Даниилу Московскому был завещан Переяславский удел, который был окончательно присоединен к Москве его сыном Юрием Даниловичем (1303-1325). В 1303 г. к Москве был присоединен Можайск, входивший до этого в состав Смоленского княжества.

При Юрии Даниловиче Московское княжество стало одним из сильнейших в Северо-Восточной Руси. Юрий вступил в борьбу за великое княжение Владимирское.

Главными соперниками московских князей в этой борьбе были тверские князья, которые как представители более старшей ветви имели больше прав на великокняжеский стол. В 1304 г. ярлык на великое княжение получил князь Михаил Ярославич Тверской (1304-1319). Этот князь стремился к полновластному правлению во всей Руси, несколько раз пытался силой подчинить себе Новгород. Однако усиление какого-либо одного русского княжества было невыгодно Золотой Орде.

В 1315 г. в Орду был вызван московский князь Юрий. Женитьба на сестре хана Узбека Кончаке (в крещении Агафия) укрепила его положение. Князь Юрий добился также и ярлыка на великое княжение. Для поддержки московского князя с ним было направлено ордынское войско.

Стремясь избежать открытого столкновения с Ордой, Михаил Тверской отказался от великого княжения в пользу московского князя. Однако разорения, которым подвергались тверские земли со стороны московского и ордынского войска, привели к военным столкновениям между московскими и ордынскими отрядами, с одной стороны, и тверскими дружинами — с другой. Во время одного из таких столкновений московские войска были разбиты; брат князя Юрия и его жена попали в плен к тверичам. Загадочная смерть московской княгини в тверском плену породила слухи об ее отравлении.

Не желая обострять отношений с ханом Узбеком, Михаил Тверской заключил с татарами мир. В 1318 г. тверской и московский князья были вызваны в ханскую ставку. Михаил Ярославич был обвинен в неуплате дани, отравлении ханской сестры, непослушании ханскому послу и казнен. Князь Юрий вновь получил ярлык на великое княжение.

В 1325 г. в ханской ставке Юрий Данилович был убит старшим сыном Михаила Тверского Дмитрием. Дмитрий был казнен, но ярлык на великое княжение был отдан тверским князьям. Политика передачи ярлыка князьям из соперничающих родов позволяла ордынским ханам препятствовать объединению усилий русских князей, давала повод для частой присылки на Русь ордынских отрядов, чтобы держать под контролем ситуацию в русских землях.

Вместе с великим князем Александром Михайловичем Тверским хан Узбек послал своего племянника Чолхана (на Руси его называли Щелканом) в качестве сборщика дани. Он должен был также осуществлять постоянный контроль за великим князем. Произвол и насилие, которыми сопровождался сбор дани отрядом Чолхана, вызвал мощное восстание 1327 г. Татарский отряд был полностью истреблен тверичами.

Иван Калита

Этим воспользовался московский князь Иван Данилович Калита (1325-1340). Он присоединился к карательной экспедиции, организованной ордынцами. В результате этой меры Тверская земля подверглась такому погрому, что надолго вышла из политической борьбы. Князь Александр Михайлович бежал сначала в Псков, а позже в Литву. Правившие в Твери младшие сыновья Михаила Тверского Константин и Василий не могли бороться с сильным и хитрым московским князем. С 1328 г. ярлык на великое княжение вновь оказался в руках московского князя. Кроме ярлыка, Иван Калита получил право сбора ордынского выхода (дани), система басмачества была окончательно отменена. Право сбора дани давало московскому князю значительные преимущества. По образному выражению В.О.Ключевского, не будучи мастером, бить свою братию, князей, мечом, Иван Калита получил возможность бить ее рублем.

Сбор дани великим князем делал регулярными связи между русскими княжествами. Союз русских княжеств, возникший первоначально как подневольный и финансовый, со временем расширил и свое политическое значение и послужил основой для объединения различных земель. Сын Ивана Калиты Семен Гордый (1340-1353) помимо сбора дани обладал уже и определенными судебными правами в отношении русских князей.

При Иване Калите продолжалось территориальное расширение Московского княжества. В это время оно происходило путем покупки князем земель в различных частях страны. Иван Калита приобрел в Орде ярлыки и на целые удельные княжества — Углич, Галич, Белоозеро. В течение всего своего

княжения московский князь поддерживал самые тесные контакты с ордынскими ханами; исправно платил выход, посылал хану, его женам и вельможам подарки, сам часто ездил в Орду. Эта политика позволила обеспечить Московскому княжеству длительную мирную передышку. Почти 40 лет оно не подвергалось нападениям. Московские князья не только могли укрепить свое княжество, но и накопить значительные силы.

Эта передышка имела и огромное морально-психологическое значение. Выросшие за это время поколения русских людей не знали страха перед ордынцами, страха, который часто парализовывал волю их отцов. Именно эти поколения вступили при Дмитрии Донском в вооруженную борьбу с Ордой.

Мудрая политика Ивана Калиты создала ему такой авторитет в Орде, что его сыновья Семен Гордый и Иван Красный (1353-1359) не имели конкурентов при получении ярлыка на великое княжение.

Дмитрий Донской

Последний сын Калиты Иван Красный умер, когда его наследнику Дмитрию исполнилось 9 лет. Малолетством московского князя поспешил воспользоваться суздальско-нижегородский князь Дмитрий Константинович (1359-1363). Однако кроме московских князей в закреплении великого княжения за московской династией была заинтересована еще одна сила — московское боярство. Существовавшее при малолетнем князе боярское правительство во главе с митрополитом Алексием путем дипломатических переговоров в Орде и военного нажима на суздальско-нижегородского князя добилось от него отказа от великого княжения в пользу князя Дмитрия Ивановича (1363-1389).

Князь Дмитрий Иванович и боярское правительство успешно укрепляли могущество Московского княжества. Свидетельством возросшего экономического и политического значения Москвы стало строительство в 1367 г. белокаменной крепости — Кремля.

В конце 60-х гг. XIV в. начинается новый этап московско-тверской борьбы. Соперником московского князя выступает сын Александра Михайловича Тверского Михаил. Однако Тверское княжество уже не могло в одиночку противостоять Москве. Поэтому Михаил Александрович привлек в качестве союзников Литву и Орду, что способствовало потере тверским князем авторитета среди русских князей. Два похода на Москву литовского князя Ольгерда 1368 и 1370 гг. закончились безрезультатно, так как литовцы не смогли взять каменных московских стен.

В 1371 г. Михаил Александрович получает в Орде ярлык на великое княжение. Однако ни московский князь Дмитрий, ни жители русских городов не признали его великим князем. В 1375 г. князь Дмитрий Иванович организовал поход на Тверь. Этот поход уже не был только московским: в нем принимали участие отряды суздальских, стародубских, ярославских, ростовских и других князей. Это означало признание ими верховенства московского князя в северо-восточной Руси. Жители Твери также не поддержали своего князя, потребовав от него заключения мира. Согласно докончанию (договору) 1375 г. между Дмитрием Ивановичем Московским и Михаилом Александровичем Тверским, тверской князь признавал себя «братом молодшим» московского князя, отказывался от притязаний на великое княжение, от самостоятельных сношений с Литвой и Ордой. С этого времени титул великого князя Владимирского становится достоянием московской династии. Свидетельством возросшей роли Москвы стала победа русских войск во главе с князем Дмитрием Ивановичем над татарами на Куликовом поле в 1380 г.

Москва была признана как территориальный и национальный центр складывающегося Русского государства. С этого времени в его формировании прослеживаются два процесса: централизация и концентрация власти в руках великого князя внутри Московского княжества и присоединение к Москве новых земель, принявшее в скором времени характер и значение государственного объединения.

Феодальная война второй четверти XV в.

К концу княжения сына Дмитрия Донского Василия I Дмитриевича (1389-1425) сила московских правителей превосходила силу и значение остальных русских князей. Укреплению московского княжества способствовала внутренняя стабильность: начиная с князя Даниила, до 1425 г. внутри Московского княжества не произошло ни одного междоусобного столкновения. Первой московской усобицей стала феодальная война второй четверти XV в., связанная с установлением порядка престолонаследия в Московском княжестве. Согласно завещанию Дмитрия Донского, Московское княжество было разделено на уделы между сыновьями. Великое княжение было завещано старшему сыну Василию I. Второму сыну Юрию достались Галицкое княжество (район Костромы) и Звенигород. Поскольку духовная Дмитрия Донского составлялась, когда старший сын еще не был женат, наследником Василия I был назван Юрий.

После смерти Василия I Дмитриевича возник династический кризис. Претендентами на престол выступили его десятилетний сын Василий II, которого поддерживало московское боярство и великая княгиня Софья Витовтовна (они обосновывали свои претензии сложившейся со времен Ивана Калиты традицией передачи московского стола от отца к сыну), и князь Юрий Дмитриевич, ссылавшийся на традиционный принцип наследования старшим в роду и завещание Дмитрия Донского.

В 1430 г. умер назначенный опекуном Василия II его дед великий князь литовский Витовт. Так как исчезла угроза столкновения Юрия с могущественным дедом Василия II, в 1433 г. Юрий разбил войска Василия и захватил Москву. Однако утвердится здесь ему не удалось из-за враждебного отношения московского боярства и горожан. На следующий год Юрий снова захватил Москву, но через два с половиной месяца умер.

После смерти Юрия борьбу за московский стол продолжили его сыновья Василий Косой и Дмитрий Шемяка, которые уже в принципе не имели никаких прав на престол. Эта борьба, по существу, была борьбой между сторонниками решительной централизации и сторонниками сохранения старой удельной системы. Успех первоначально сопутствовал Василию Васильевичу, который в 1436 г. захватил в плен и ослепил своего двоюродного брата Василия Косого.

Внутренними трудностями в Московском княжестве воспользовалась Орда. В 1445 г. хан Улу-Мухаммед совершил набег на Русь. Войско Василия II потерпело поражение, а сам великий князь попал в плен. Он был отпущен из плена за значительный выкуп, вся тяжесть которого, а также насилия прибывших для сбора этого выкупа татар, лишили Василия поддержки со стороны горожан и служилых людей. В феврале 1446 г. Василий был захвачен во время богомолья в Троице-Сергиевом монастыре Дмитрием Шемякой и ослеплен. Москва перешла в руки Шемяки.

Однако, захватив Москву, Дмитрий Шемяка не сумел добиться поддержки большинства населения и боярства. Сбор денег для выплаты дани татарам был продолжен. Восстановление независимости Суздальско-Нижегородского княжества, обещания сохранения защиты новгородской независимости представляли собой подрыв дела создания единого государства, которое московское боярство поддерживало на протяжении нескольких столетий. На стороне Василия II Темного (прозвище, полученное после ослепления) выступило большинство духовенства, а также тверской великий князь Борис Александрович. Эта поддержка обеспечила победу не слишком талантливому в военном отношении Василию II. Бежавший в Новгород Шемяка умер там в 1453 г. , по слухам, он был отравлен по распоряжению московского князя.

Следствием феодальной войны было окончательное утверждение принципа наследования власти по прямой нисходящей линии от отца к сыну. Чтобы избежать усобиц в дальнейшем, московские князья, начиная с Василия Темного, выделяют старшим сыновьям наряду с титулом великого князя более крупную часть наследства, обеспечивая их превосходство над младшими братьями.

3. Завершение объединения русских земель в конце XV — начале XVI вв.

С окончательным признанием наследственных прав московских князей на титул великих князей владимирских процесс объединения земель вокруг Москвы пошел значительно быстрее. Еще при Дмитрии Донском к Москве были присоединены Дмитров, Стародуб и Кострома, значительные территории в Заволжье и ряд мелких княжеств в верховьях Оки. В 1392-1393 гг. к Москве было присоединено Нижегородское княжество; в конце XIV в. земли коми-пермяков по реке Вычегде. Большую роль в присоединении этой территории сыграла миссионерская деятельность просветителя пермской земли и первого пермского епископа Стефана.

Наиболее крупным независимым государственным образованием наряду с Московским княжеством оставался Новгород. В условиях феодальной раздробленности новгородское боярство, лавируя между противоборствующими князьями, сохраняло свои привилегии и независимость Новгородской земли. Когда Москва стала ведущей политической силой, эта тактика себя исчерпала.

В борьбе с Москвой часть новгородского боярства и духовенства стремилась опереться на поддержку Литовского государства, договориться о подчинении Новгорода Литве при условии сохранения власти боярской аристократии. Однако Новгород сознавался и самими новгородцами и жителями северо-востока как неотъемлемая часть русских земель. Поэтому ориентация на враждебное Руси и иноверное (католическое) Литовское государство расценивалась как антинациональная и была крайне непопулярной как в самом Новгороде, так и за его пределами.

В 1456 г. Василий II совершил поход на Новгород, поддерживавший во время феодальной войны Дмитрия Шемяку. После разгрома под Русой был заключен Яжелбицкий договор, согласно которому Новгород уплачивал великому князю большую контрибуцию и обязывался впредь не оказывать поддержки противникам великого князя. Законодательная власть веча была отменена, право внешних сношений ограничено.

В 70-х  гг. XV в. в политической жизни Новгорода усилилось влияние пролитовски настроенной боярской группировки, во главе которой стояли Борецкие. Ответом на это стал поход в 1471 г. на Новгород, организованный великим князем Иваном III (1462-1505) как общерусский поход против отступников к «латинству». В решающем сражении на р. Шелони основная часть новгородского ополчения сражалась неохотно, а архиепископский полк вообще не принимал участия в боевых действиях. Иван III расправился со сторонниками Литвы в среде Новгородского боярства. В 1478 г. независимость Новгородской республики была окончательно ликвидирована, традиционные органы управления — вече и посадник — запрещены, а вечевой колокол увезен в Москву.

В 1485 г. после двухдневного сопротивления Тверь сдалась московским войскам. Большинство тверского боярства перешло на московскую службу. В 1489 г. к Русскому государству была присоединена важная в промысловом отношении Вятка.

Хотя Псков в отличие от Новгорода всегда сохранял верность и поддерживал московских князей, судьба псковской независимости была решена. В 1510 г. в княжение Василия III (1505-1533) Псковская республика прекратила свое существование. Наконец, в 1521 г. перестало существовать находившееся в вассальной зависимости от Москвы Рязанское княжество. Объединение русских земель было в основном завершено.

4. Политический строй

Политический строй Московского княжества XIV — первой половины XV вв. мало чем отличался от сложившейся в XII-XIII вв. политической системы русских княжеств.

Московский князь как верховный собственник всей земли в княжестве обладал высшей судебной и административной властью. При князе существовала Боярская дума, в состав которой входили наиболее знатные феодалы, духовные лица. Большую роль играл московский тысяцкий — глава городского ополчения.

Отдельными городами и областями управляли на принципах «кормления», т.е. получения доходов от населения, наместники и волостели. Население вотчин чаще всего было подсудно своим землевладельцам. Из вотчинной юрисдикции чаще всего исключались наиболее серьезные преступления — дела о «душегубстве», «разбое» и «татьбе с поличным», суд по которым принадлежал самому князю.

В составе Московского княжества в разные периоды существовали и удельные образования во главе со своими удельными князьями. В пределах своих уделов они обладали державными правами, но обязаны были подчиняться великому князю и выполнять его волю. Особенностью управления XIV-XV вв. было соединение княжеского вотчинного управления с государственным. Князь выступал, прежде всего, как владелец своего княжества на вотчинном праве.

Значительные перемены в системе государственного управления произошли в ходе завершения процесса образования Российского государства в конце XV — нач. XVI вв.

Иван III проводил политику возвышения власти великого князя. Бывшие до этого вольными слугами, бояре и князья теперь присягают на верность московскому князю и подписывают особые клятвенные грамоты. Переход боярина или князя на службу к другому государю рассматривается теперь как государственное преступление — измена.

Повышению авторитета великого князя московского способствовала женитьба Ивана III на племяннице последнего византийского императора Софии Палеолог. В связи с этим браком Иван III принимает в качестве государственного герба России византийского двуглавого орла, вводятся  новые, более пышные, официальные одежды, напоминающие византийские императорские одеяния, придворная жизнь усложняется по образцу византийского двора.

Присоединение к Московскому княжеству великих и удельных княжений привело к тому, что князья и знать этих земель становились придворными великого князя. Отношения между различными группами феодальной знати регулировались при помощи системы местнического счета. На государственные должности назначали в соответствии со знатностью происхождения, которое определялось как близостью того или иного рода к великому князю, так и давностью службы. Наиболее высокое место в этой иерархии занимали потомки русских и литовских великих и удельных князей — рюриковичи и гедиминовичи.

Главным органом власти по-прежнему была Боярская дума. Помимо думы значительное влияние на политику московского государя оказывал митрополит и Освященный собор — собрание высшего духовенства.

Существовали два общегосударственных органа — Дворец и Казна. Сначала это были органы вотчинного управления, которые позже приобрели функции государственных. Дворец, возглавлявшийся дворецким, ведал первоначально личными землями великого князя. Впоследствии дворецкие рассматривали поземельные споры, судили население. После присоединения новых территорий или ликвидации уделов для управления этими землями создавались местные дворцы: новгородский, тверской, нижегородский и т.д.

Казна, возглавлявшаяся казначеем, ведала не только финансовыми вопросами. Там хранился государственный архив и печать, так что казна выполняла функции государственной канцелярии.

С усложнением государственного управления возникает необходимость в создании специальных учреждений, которые руководили бы отдельными группами дел — военными, финансовыми, иностранными, судебными и т.д. Такими учреждениями стали приказы. Система приказов сформировалась не сразу. Первоначально приказы создавались внутри Дворца и Казны, когда определенная группа вопросов поручалась («приказывалась») боярину с приданным ему штатом чиновников. Впервые приказы упоминаются в 1511 г., но, возможно, важнейшие из них, например, Посольский, возникли раньше.

На местах продолжала существовать старая система кормлений. Территория страны делилась на уезды, которые в основном совпадали с удельным территориальным делением. Уезды в свою очередь делились на волости и станы. Власть в уезде принадлежала наместнику, в станах и волостях — волостелям.

Судебник Ивана III

С целью введения единообразия в судебно-административную систему в 1497 г. был составлен и принят общерусский Судебник. В нем устанавливались единые нормы уголовной ответственности и судебно-процессуальные нормы для всей страны. В интересах феодалов-землевладельцев Судебник ограничил право крестьянского перехода двумя неделями в году, приуроченными к осеннему Юрьеву дню (26 ноября). Условием перехода была уплата «пожилого» — компенсация землевладельцу за потерю рабочих рук.

5. Церковь

В 1299 г. митрополит Максим перенес кафедру из Киева во Владимир. Однако и Владимир, который лишь номинально считался столицей Руси, скоро перестал быть церковным центром Руси.

Московские князья стремились поднять не только политическое, но и духовное значение своего княжества. Иван Калита уже в 20-е гг. XIV в. начинает в Москве строительство каменных храмов. Удобство географического положения Москвы, расположенной на пересечении важнейших путей, привело к тому, что объезжавшие свою обширную епархию митрополиты часто останавливались и жили в Москве. Довольно часто подолгу жил в Москве митрополит Петр, который заложил по просьбе московского князя каменный Успенский собор, в котором завещал себя похоронить. Смерть и погребение в Москве митрополита Петра, пользовавшегося на Руси большим уважением, придали Москве значение церковного центра. Преемник Петра митрополит Феогност окончательно переселился из Владимира в Москву, превратив этот город в церковную столицу Руси.

Русские митрополиты внимательно следили за деятельностью московских князей и при необходимости оказывали им содействие. Так в малолетство князя Дмитрия Ивановича митрополит Алексий фактически был главой Московского княжества, и возвращение в руки московского князя ярлыка на великое княжение Владимирское является во многом его заслугой. Поддержку малолетнему Василию II оказывал митрополит Фотий.

Однако благодаря своему статусу как части вселенской константинопольской патриархии, русская церковь и ее митрополиты могли проводить сравнительно независимую от княжеской власти политику. Русская церковь была единственным институтом, объединившим все русские земли, в том числе и входившие в состав Великого княжества Литовского. Попытка князя Дмитрия Донского подчинить себе церковь, поставив митрополитом своего печатника Митяя, закончилась безрезультатно. Притязания княжеской власти не были поддержаны ни константинопольским патриархром, ни большинством русского духовенства.

В истории самой церкви XIV век интересен как время духовного подъема, связанного с деятельностью настоятеля Троицкого (впоследствии Троице-Сергиева) монастыря Сергия Радонежского и его учеников.

Флорентийская уния

Значительные  перемены в положении  русской церкви произошли в XV в. Погибавшая под

ударами турок османов, Византия пошла на заключение церковного союза с римским папой, рассчитывая на помощь западноевропейских держав в защите Константинополя. Уния была заключена в 1439 г. на соборе во Флоренции. Условиями ее было признание верховного главенства римского папы, принятие католических догматов при условии сохранения православных обрядов и богослужения. В числе подписавших акт об унии архиереев находился и московский митрополит, грек по национальности, Исидор. Однако после возвращения Исидора в Москву он был смещен с кафедры великим князем Василием II, а русская церковь не приняла унии и разорвала отношения с константинопольским патриархом.

В 1442 г. собором русских епископов в Москве был поставлен в митрополиты рязанский епископ Иона, выбранный на митрополию по рекомендации великого князя без санкции константинопольского патриарха. Этот акт означал установление независимости (автокефалии) русской церкви. Приобретение русской митрополией автокефалии делало для нее особенно важным сохранение самостоятельности от светской власти.

6. Внешняя политика

Московско-ордынские отношения

Первые московские князья выступали продолжателями политики Александра Невского, связанной с поддержанием мирных отношений с ордынскими ханами. Эта политика активно проводилась Иваном Калитой, который стремился использовать Орду в качестве средства для достижения собственных политических целей. Внешне он проявлял вассальную покорность, исправно платил выход, но стремился к максимально возможной самостоятельности во внутренних делах. Политика умиротворения Орды способствовала прекращению набегов, что позволило значительно укрепить Московское княжество.

Со второй половины XIV в. начинают проявляться признаки ослабления Золотой Орды, вызванные начавшимся процессом феодального дробления. Из состава этого государства выделились самостоятельные и полу самостоятельные орды, которые вели между собой ожесточенную борьбу за власть. Эти усобицы в Орде сопровождались калейдоскопической сменой ханов, а иногда одновременным правлением нескольких ханов. Все ханы требовали уплаты дани, даров и поминков, что порождало неустойчивость и напряженность в отношениях между Ордой и Русью. Резко возросло число набегов ордынских правителей на русские земли.

Московское княжество располагало к этому времени достаточным количеством сил для того, чтобы оказать сопротивление ордынцам. Борьба с Золотой Ордой становится важной составной частью политики объединения русских земель. Московский князь выступил организатором общерусского сопротивления ордынцам. В 1378 г. на реке Воже московские войска разбили сильное войско мурзы Бегича.

Куликовская битва

В 1380 г. ордынский правитель Мамай с огромным войском, в которое помимо татар входили еще и генуэзские наемники и отряды вассальных Орде отрядов народов Северного Кавказа и Поволжья, выступил к границам русских земель.

Организация отпора Мамаю показала значение Москвы как общерусского центра сопротивления татарам. В короткое время под знамена московского князя собрались дружины и ополчения почти из всех русских княжеств. В походе не принимали участие лишь враждебные Москве тверской, рязанский и нижегородский князья и Новгородская республика.

Решительные действия московского князя Дмитрия помешали Мамаю соединиться со своим союзником литовским князем Ягайлом. 8 сентября 1380 г. на Куликовом поле при впадении реки Непрядвы в Дон произошла знаменитая битва. Военный талант Дмитрия и его воевод и несгибаемая храбрость русских воинов позволили разгромить татарское войско.

Куликовская победа не привела к свержению ига, но на Куликовом поле был окончательно побежден «страх ордынский», разрушен миф о непобедимости «всей Орды». Разгром войск Мамая ускорил распад Золотой Орды, вызвал ее общее ослабление, окончательное свержение ига стало вопросом времени.

Однако Куликовская победа ослабила и русские княжества. В кровопролитном сражении погибли многие из отборных дружинников, воинов-профессионалов, тысячи ополченцев. Поэтому в 1382 г. во время похода хана Тохтамыша в Москве не оказалось достаточно сил для организации сопротивления. Уехавший на север страны Дмитрий Донской не сумел достаточно быстро собрать войска. После трехдневной осады Москва была хитростью захвачена Тохтамышем и сожжена. Погрому подверглись и близлежащие земли.

В результате нашествия Тохтамыша была возобновлена уплата ордынского выхода. Однако полностью восстановить свою власть над русскими землями ордынцам не удалось. Орда была вынуждена признать и политическое главенство Москвы на Руси.

Свержение золотоордынского ига

Окончательное освобождение Руси от ордынского ига произошло через сто лет после Куликовской битвы. На развалинах Золотой Орды к тому времени возник ряд самостоятельных государственных образований. В 1480 г. хан Ахмат, властитель Большой Орды, заключив союз с польско-литовским королем Казимиром IV, вторгся в русские земли, чтобы восстановить прекращенную Иваном III выплату дани.

Играя на противоречиях между различными татарскими объединениями, Ивану III удалось отвлечь от русской территории союзника Ахмата короля Казимира. В его владения вторгся крымский хан — противник Ахмата и союзник московского князя. Без поддержки Казимира Ахмат не шел на решительное столкновение с московскими войсками. Русские и татарские полки стояли на берегах реки Угры, не переходя к решительным действиям. Попытка татар форсировать Угру в октябре 1480 г. окончилась неудачей. Не дождавшись помощи от Казимира и опасаясь надвигавшейся зимы, Ахмат увел обратно свои отряды. Это означало конец ордынского ига. Однако борьба с ханствами, появившимися на развалинах Орды (Крымским, Казанским, Астраханским), продолжалась еще длительное время.

Русско-литовские отношения

В первой половине XIII в. на территории по нижнему   течению Западной Двины, по Неману, в области Нижней Вислы и по берегам Балтийского моря возникло Литовское государство. Со временем в его состав была включена значительная часть русских земель, входивших в состав Киевской Руси. К концу XIV в. власть Литвы распространялась на территорию Белоруссии, Брянскую, Киевскую, Черниговскую, Северскую, Подольскую земли. В 1395 г. литовцами был захвачен Смоленск.

Литву и Русь сближали давние и многосторонние связи. Большинство феодальной знати Литвы было русского происхождения. Многие литовцы, в том числе и князья, были православными и женаты на русских княжнах. Присоединение уделов русских князей к Литовскому государству освобождало их от подчинения Орде, поэтому в XIV в. многие русские князья признают свою вассальную зависимость от Литвы.

Отношения между Литвой и Московским княжеством носили сложный характер. В 1368 и 1370 гг. литовский князь Ольгерд совершил два похода на Москву, но не сумел взять каменных стен Кремля. Наиболее тесными русско-литовские связи были в княжение Витовта. Он был православным и женат на дочери тверского князя. Опираясь на союз с московским князем Василием I, который был закреплен женитьбой последнего на дочери Витовта Софье, он вел борьбу за независимость Литвы от Польши. Эта зависимость возникла в результате заключения в 1385 г. Кревской унии, условием которой было объединение Польского и Литовского государств в результате заключения брака между литовским князем Ягайлом и польской королевой Ядвигой. Одним из условий этого союза было провозглашение католицизма государственной религией. Витовту удалось временно отстоять независимость Литвы. Несмотря на двухлетнюю войну между Витовтом и Василием I из-за Пскова, в целом отношения между Московским княжеством и Литвой в этот период носили мирный характер. Князь Витовт стал опекуном малолетнего сына Василия II, приходившегося Витовту внуком. Разразившаяся после смерти Витовта в 1430 г. феодальная война привела к тому, что с 1440 г. литовский великокняжеский престол занимают потомки Ягайла, бывшие одновременно и королями Польши. Рост польского влияния и насаждение католицизма привели к переходу вассальных русских княжеств под покровительство окрепшего московского государства. Особенно часто эти переходы стали совершаться в конце XV — начале XVI вв. Приняв в конце XV в. титул великого князя «всея Руси», Иван III недвусмысленно дал понять, что конечной целью Москвы является объединение всех русских земель, входивших ранее в состав Киевской державы.

Переход русских князей под покровительство Москвы вызвал военные столкновения между Литвой и Русским государством. В 1494 г. между Великим княжеством Литовским и Москвой был заключен мир, по которому Литва согласилась вернуть России земли в верховьях Оки и город Вязьму. Продолжавшийся переход мелких русских владетелей на службу к московскому князю вызвал еще две войны 1500-1503 и 1507-1508 гг. В результате к Москве отошли верхнее течение Оки, земли по берегам Десны с ее притоками, часть нижнего течения Сожа и верхнего течения Днепра, города Чернигов, Брянск, Рыльск, Путивль — всего 25 городов и 70 волостей. В заключенном в 1508 г. «вечном мире» Литовское правительство признало права России на эти земли.

Политика возвращения русских земель была продолжена преемником Ивана III Василием III. В 1514 г. был возвращен Смоленск.

В конце XV в. Российское государство вновь активно включается в европейскую международную политику. Священная Римская империя и ее союзники пытались вовлечь Россию в сферу имперской политики и направить ее силы для борьбы с Турцией, представлявшей в это время значительную угрозу для государств центральной и южной Европы. Однако Россия проводила в отношении Турции и Крыма самостоятельную политику, отвергая попытки возложить на Московское государство основную тяжесть борьбы с Османской империей.

7. Культура

Летописание

Московские князья стремились превратить Москву не только в политический, но и культурный центр Руси. Уже при Иване Калите в Москве возобновляется каменное строительство, и основанный этим князем в Кремле Спасский монастырь становится центром летописания и книжности. Летопись продолжала и в XIV в. быть ведущим жанром русской литературы. Со второй половины XIV в. московское летописание приобретает общерусский характер и последовательно проводит идею преемственности власти московских князей от великих князей киевских и владимирских, ведущей роли Москвы в объединительном процессе и сопротивлении ордынцам. Подъем народного самосознания после Куликовской битвы отразился во всех сферах жизни и особенно в литературе. Куликовской битве были посвящены целый цикл летописных повестей и сказаний, «Сказание о Мамаевом побоище» и поэма «Задонщина», написанная по образцу «Слова о полку Игореве».

Значительное влияние на развитие русской литературы оказали возобновившиеся культурные связи с балканскими странами Сербией и Болгарией. Литературу конца XV — начала XVI вв., времени завершения процесса складывания государства, отличает особая публицистичность, направленность на осмысление новых исторических явлений. Многие писатели того времени стремились решить вопрос о месте России во всемирной истории, о связи ее с предшествующей историей человечества.

Архитектура         

В XIV-XV вв. формируется московская архитектурная школа. Московский Кремль при Дмитрии Донском был окружен первой в Северо-Восточной Руси белокаменной крепостью. Ранняя московская архитектура вобрала в себя лучшие традиции владимирского и северо-западного (прежде всего, псковского) зодчества. Уникальными памятниками этой архитектуры являются построенные в начале XV в. Собор Успения на Городке в Звенигороде, храмы Троице-Сергиева, Саввино-Сторожевского и Андроникова монастырей.

Значительное воздействие на развитие русской архитектуры оказала перестройка Московского Кремля при Иване III. В этой работе принимали участие, как русские зодчие, так и архитекторы, приглашенные из Италии. В 1479 г. архитектор Аристотель Фиораванти завершил строительство главного храма Российского государства — Успенского собора в Кремле. Образцом для этого храма послужил Успенский собор во Владимире, что должно было подчеркивать идею преемственности власти великих владимирских и великих московских князей. При участии итальянских зодчих были построены Архангельский собор и храм Иоанна Лествичника, Грановитая палата, дворец великого князя (не сохранился) и кремлевские стены и башни. Новый Кремль воплощал идею могущества и силы молодого Российского государства.

Живопись

Конец XV — начало XVI вв. — время расцвета древнерусской живописи. В это время на Руси работают гениальные художники Феофан Грек, Прохор с Городца, Андрей Рублев, Даниил Черный, Дионисий. Небывалый взлет русского искусства на рубеже XIV-XV вв. связывают с духовным влиянием игумена Сергия Радонежского и общим подъемом национального самосознания, связанного с Куликовской битвой.

Кисти Феофана Грека принадлежат фрески новгородской церкви Спаса на Ильине улице. Наиболее известными из произведений Андрея Рублева являются фрески Успенского собора во Владимире и икона «Троица», написанная в память Сергия Радонежского, для главного собора, основанного им монастыря. На рубеже XV-XVI вв. работал выдающийся иконописец Дионисий. Со своими помощниками он расписывал Успенский собор Московского Кремля, монастырские храмы Пафнутьева-Боровского Иосифо-Волоколамского и Ферапонтова монастырей. Из мастерской Дионисия происходят также житийные иконы, посвященные русским святым: митрополитам Петру и Алексею, Сергию Радонежскому, Дмитрию Прилуцкому. Эти иконы содержат помимо изображения святого изображения отдельных эпизодов из его жития, размещенные в виде рамы, состоящей из ряда клейм — небольших изображений.

 

Московская Русь от удельного княжества к царству: эволюция государственности сквозь призму представлений современников | Талина

Алексеев, С. В., Плотникова, О. А. (2012) Мечты о Новом Иерусалиме. Христианское обоснование власти: Византия, Болгария, Русь // Родина. № 5. С. 51–52.

Борисов, С. Н. (1999) Политика московских князей (конец XIII — первая половина XIV века). М. : Изд-во МГУ. 391 с.

Веселовский, С. Б. (2008) Московское государство: XV–XVII вв. Из научного наследия. М. : АИРО-XXI. 379, [2] с.

Гумилев, Л. Н. (2002) От Руси к России. М. : АСТ. 392, [8] с.

Данилевский, И. Н. (2001) Русские земли глазами современников и потомков (XII–XIV вв.) : Курс лекций. М. : Аспект Пресс. 389 с.

Ковин, В. Н. (2006) Социально-политический контекст титулатуры Ивана IV : дис. … канд. ист. наук. Челябинск. 249 с.

Медведев, А. А. (2006) Русская Православная Церковь в процессе формирования Московского княжества (1283–1453 гг.) : дис. … канд. ист. наук. М. 361 с.

Поляков, Ю. А. (1999) Историческая наука: люди и проблемы : в 3 кн. М. : РОССПЭН. Кн. 1. 455 с.

Рогожин, Н. М. (2008) Царь, дума и опричнина // Государственность России: идеи, люди, символы / сост., науч. ред. Р. Г. Пихоя. М. : РОССПЭН. 444, [2] с. С. 111–140.

Русская социально-политическая мысль. XI–XVII вв. (2011) : хрестоматия / сост. С. В. Перевезенцев, подг. текстов С. В. Перевезенцев, Г. В. Талина, Д. В. Ермашов, А. С. Ермолина, В. С. Зубова ; под ред. А. А. Ширинянца, С. В. Перевезенцева. М. : Изд-во Моск. ун-та. 728 с.

Русская социально-политическая мысль X — начала XX века (2005) : учебно-метод. пос. М. : Ихтиос ; Социально-политическая мысль. Ч. 1. История политических учений России X–XVII вв. : От Киевской Руси до Московского царства. 156 с.

Синелобов, А. П. (2003) Эволюция крупного феодального землевладения в Московском княжестве как фактор политического объединения Северо-Восточных русских земель (60-е гг. XIV в. — 70-е гг. XV в.) : дис. … канд. ист. наук. М. 224 с.

Станкевич, Н. В. (1834a) О причинах постепенного возвышения Москвы до смерти Иоанна III // Ученые записки императорского Московского университета. Ч. V. № 1. С. 29–55.

Станкевич, Н. В. (1834b) О причинах постепенного возвышения Москвы до смерти Иоанна III // Ученые записки императорского Московского университета. Ч. V. № 2. С. 247–279.

РУССКИЕ ЗЕМЛИ В ПЕРИОД РАЗДРОБЛЕННОСТИ • Большая российская энциклопедия

РУССКИЕ ЗЕМЛИ В ПЕРИОД РАЗДРОБЛЕННОСТИ

Формирование системы независимых земель-княжений

Ки­ев­ское кня­же­ние Все­во­ло­да Оль­го­ви­ча Чер­ни­гов­ско­го (1139–46) от­кры­ло эпо­ху прак­ти­че­ски не пре­кра­щав­шей­ся борь­бы за Ки­ев, что ве­ло к по­сте­пен­ной де­гра­да­ции по­ли­ти­че­ской ро­ли об­ще­рус­ской сто­ли­цы. Вся слож­ная сис­те­ма ме­ж­ду­кня­же­ских от­но­ше­ний, ко­то­рую Все­во­лод Оль­го­вич вы­стро­ил пу­тём во­ен­но­го дав­ле­ния и по­ли­ти­че­ских ком­про­мис­сов, рух­ну­ла по­сле его смер­ти. За­пла­ни­ро­ван­ная Все­во­ло­дом пе­ре­да­ча Кие­ва сво­им брать­ям – сна­ча­ла Иго­рю, а за­тем Свя­то­сла­ву Оль­го­ви­чам, не­смот­ря на кре­сто­це­ло­валь­ную при­ся­гу ки­ев­лян и стар­ше­го из Мсти­сла­ви­чей – Изя­сла­ва, не со­стоя­лась. В хо­де столк­но­ве­ния ме­ж­ду Иго­рем и Изя­сла­вом Мсти­сла­ви­чем ки­ев­ский стол пе­ре­шёл к по­след­не­му. Как след­ст­вие не­мед­лен­но во­зоб­но­ви­лась борь­ба ме­ж­ду Мсти­сла­ви­ча­ми и их дя­дей рос­то­во-суз­даль­ским кня­зем Юри­ем Вла­ди­ми­ро­ви­чем Дол­го­ру­ким. Юрий опи­рал­ся на со­юз с ок­реп­шим Га­лиц­ким кня­же­ст­вом Вла­ди­мир­ка Во­ло­да­ре­ви­ча, то­гда как на сто­ро­не Изя­сла­ва бы­ли сим­па­тии ки­ев­лян и во­ен­ная под­держ­ка вен­гер­ско­го ко­ро­ля Ге­зы II, же­на­то­го на его се­ст­ре. Борь­ба шла с пе­ре­мен­ным ус­пе­хом, и Ки­ев не­сколь­ко раз пе­ре­хо­дил из рук в ру­ки: Изя­слав за­ни­мал его в 1146–49, 1150 и 1151–54, Юрий – в 1149–50, 1150–51 и 1155–57.

Об­ще­рус­ский мас­штаб по­тря­се­ний усу­губ­лял­ся тем, что ими ока­за­лась за­хва­че­на и цер­ковь. В 1147 под дав­ле­ни­ем Изя­сла­ва Мсти­сла­ви­ча на ми­тро­по­лию без санк­ции Кон­стан­ти­но­поль­ской пат­ри­ар­хии ча­стью рус. ар­хие­ре­ев был воз­ве­дён Кли­мент Смо­ля­тич. Это бы­ла по­пыт­ка ки­ев­ско­го кня­зя сло­мать обыч­ный по­ря­док по­став­ле­ния ми­тро­по­ли­тов в Кон­стан­ти­но­по­ле и по­лу­чить в ли­це гла­вы рус. церк­ви убеж­дён­но­го сто­рон­ни­ка сво­их по­ли­ти­че­ских пла­нов. Од­на­ко Кли­мен­та не при­зна­ли рос­тов­ский епи­скоп Не­стор, нов­го­род­ский – Ни­фонт и смо­лен­ский – Ма­ну­ил. Рас­кол длил­ся до 1155, ко­гда на Русь из Кон­стан­ти­но­по­ля по прось­бе Юрия Дол­го­ру­ко­го при­был но­вый ми­тро­по­лит Кон­стан­тин I (1155–59), ко­то­рый не про­сто от­ме­нил все хи­ро­то­нии Кли­мен­та, но и под­верг его, рав­но как и его по­кро­ви­те­ля Изя­сла­ва (по­смерт­но), цер­ков­но­му про­кля­тию. По­сле не­дол­гих кня­же­ний Изя­слава Да­вы­до­ви­ча (1157–58) и Мсти­сла­ва, стар­ше­го сы­на Изя­сла­ва Мсти­сла­ви­ча (1158–59), в Кие­ве су­мел за­дер­жать­ся Рос­ти­слав Мсти­сла­вич (1159–67, с пе­ре­ры­вом), но вер­нуть преж­нее зна­че­ние ки­ев­ско­му кня­же­нию он уже не смог.

Вско­ре по­сле кон­чи­ны Рос­ти­сла­ва во­кня­жив­ший­ся в Кие­ве Мсти­слав Изя­сла­вич (1167–69) был из­гнан из не­го в ре­зуль­та­те по­хо­да кня­зей, ор­га­ни­зо­ван­но­го вла­ди­мир­ским кня­зем Ан­д­ре­ем Юрь­е­ви­чем Бо­го­люб­ским. 12.3.1169 Ки­ев был взят и раз­граб­лен, че­го пре­ж­де ни­ко­гда не бы­ва­ло в хо­де кня­же­ских меж­до­усо­бий, а Мсти­слав бе­жал на Во­лынь. Но свой ус­пех Ан­д­рей ис­поль­зо­вал не для во­кня­же­ния в Кие­ве, по­доб­но от­цу, а для по­са­же­ния там сво­его млад­ше­го бра­та Гле­ба Юрь­е­ви­ча Пе­ре­яс­лав­ско­го. В 1170 умер Мсти­слав Изя­сла­вич Вла­ди­ми­ро-Во­лын­ский, а в нач. 1171 – ки­ев­ский князь Глеб, по­сле че­го сно­ва обо­зна­чи­лось ста­рей­шин­ст­во Ан­д­рея: он ещё раз рас­по­ря­дил­ся судь­бой Кие­ва, по­са­див там смо­лен­ско­го кня­зя Ро­ма­на Рос­ти­сла­ви­ча. Т. о., сбы­лись опа­се­ния Вла­ди­ми­ра Мо­но­ма­ха: по­ря­док ки­ев­ско­го сто­ло­нас­ле­дия был ут­ра­чен, ос­ла­бе­ла связь ме­ж­ду сто­лич­ным кня­же­ни­ем и при­знан­ным ста­рей­шин­ством в кня­же­ском ро­де. До­ми­ни­ро­ва­ние вла­ди­мир­ско­го кня­зя про­дли­лось, прав­да, не­дол­го. В 1173 воз­му­щён­ные са­мо­вла­сти­ем Ан­д­рея Рос­ти­сла­ви­чи от­ка­за­лись под­чи­нять­ся, ор­га­ни­зо­ван­ный Ан­д­ре­ем ка­ра­тель­ный по­ход на Ки­ев окон­чил­ся не­удач­но, а ле­том 1174 в ре­зуль­та­те за­го­во­ра ме­ст­ной зна­ти Ан­д­рей Бо­го­люб­ский был убит.

В во­зоб­но­вив­шей­ся борь­бе за Ки­ев уча­ст­во­ва­ли Рос­ти­сла­ви­чи, млад­ший брат по­кой­но­го Мсти­сла­ва Изя­сла­ви­ча Яро­слав Луц­кий и Свя­то­слав Все­во­ло­до­вич Чер­ни­гов­ский. В ре­зуль­та­те в 1181 на дли­тель­ный пе­ри­од (вплоть до смер­ти Свя­то­сла­ва в 1194) в Кие­ве ус­та­но­ви­лось свое­об­раз­ное двое­вла­стие, ко­гда соб­ст­вен­но сто­ли­ца на­хо­ди­лась во вла­сти Свя­то­сла­ва, а всё Ки­ев­ское кня­же­ст­во – в ру­ках его со­пра­ви­те­ля Рю­ри­ка Рос­ти­сла­ви­ча. Но ре­аль­ное по­ли­ти­че­ское влия­ние по­сте­пен­но пе­ре­шло в ру­ки при­знан­но­го ста­рей­шим сре­ди всех Мо­но­ма­ши­чей вла­ди­мир­ско­го кня­зя Все­во­ло­да Юрь­е­ви­ча Боль­шое Гнез­до, млад­ше­го бра­та Ан­д­рея Бо­го­люб­ско­го. В 1190-х гг. он удер­жи­вал сю­зе­ре­ни­тет над Нов­го­ро­дом, пред­вос­хи­щая позд­ней­шую связь нов­го­род­ско­го сто­ла с ве­ли­ким кня­же­ни­ем вла­ди­мир­ским. В 1189– 1199 вер­хов­ную власть Все­во­ло­да при­зна­вал и Вла­ди­мир Яро­сла­вич Га­лиц­кий. Ещё ра­нее (1177) в за­ви­си­мо­сти от не­го ока­за­лись ря­зан­ские кня­зья. Тем са­мым но­ми­наль­ное вер­хо­вен­ст­во вла­ди­мир­ско­го кня­зя про­сти­ра­лось на всю Русь, кро­ме Чер­ни­го­ва и По­лоц­ка. Та­кое его по­ло­же­ние от­ра­зи­лось и в ти­тула­ту­ре: имен­но ко Все­во­ло­ду с сер. 1180-х гг. впер­вые в древ­не­рус­ской прак­ти­ке на­ча­ло сис­те­ма­ти­че­ски при­ла­гать­ся оп­ре­де­ле­ние «ве­ли­кий князь», став­шее с тех пор офи­ци­аль­ным ти­ту­лом вла­ди­мир­ских, а за­тем и мо­с­ков­ских кня­зей. Тем бо­лее по­ка­за­тель­но, что, не­смот­ря на бла­го­при­ят­ную си­туа­цию, Все­во­лод, как и Ан­д­рей, ни­ко­гда не де­лал по­пы­ток во­кня­жить­ся в Кие­ве.

Русские княжества и земли в 12 – первой трети 13  века.

Упа­док по­ли­ти­че­ско­го зна­че­ния Кие­ва стал след­ст­ви­ем го­су­дар­ст­вен­но-по­ли­ти­че­ско­го раз­ви­тия Древ­ней Ру­си, ос­но­вы ко­то­ро­го бы­ли за­ло­же­ны ещё Лю­беч­ским съез­дом. Во 2-й пол. 12 в. от­чёт­ли­во об­на­ру­жил­ся свер­шив­ший­ся факт – об­ра­зо­ва­ние не­сколь­ких тер­ри­то­ри­аль­но ста­биль­ных круп­ных зе­мель-кня­же­ний, по­ли­ти­че­ски ма­ло за­ви­сев­ших как друг от дру­га, так и от пе­ре­мен в Кие­ве. В нау­ке это яв­ле­ние час­то ха­рак­те­ри­зу­ет­ся как «фео­даль­ная раз­дроб­лен­ность», что ста­вит его в один ряд с по­ли­ти­че­ским пар­ти­ку­ля­риз­мом в стра­нах клас­си­че­ско­го фео­да­лиз­ма (Фран­ции, Гер­ма­нии). Од­на­ко пра­во­мер­ность та­ко­го оп­ре­де­ле­ния ос­та­ёт­ся под во­про­сом в си­лу про­ис­хо­ж­де­ния зе­мель-кня­же­ний не из фео­даль­но­го по­жа­ло­ва­ния, а из меж­ду­кня­же­ских ро­до­вых раз­де­лов. Бу­ду­чи в по­ли­ти­че­ском от­но­ше­нии по­рой кри­зи­са древ­не­рус­ской го­су­дар­ст­вен­но­сти, эта эпо­ха ха­рак­те­ри­зу­ет­ся в то же вре­мя эко­но­ми­че­ским и куль­тур­ным подъ­ё­мом зе­мель-кня­же­ний. Глав­ным пре­пят­ст­ви­ем на пу­ти обо­соб­ле­ния зе­мель бы­ли пе­ре­де­лы сто­лов и во­лос­тей, обыч­но со­про­во­ж­дав­шие по­яв­ле­ние в Кие­ве но­во­го кня­зя. По­это­му пер­вы­ми обо­со­би­лись зем­ли, кня­зья ко­то­рых в си­лу прин­ци­па «от­чин­но­сти» бы­ли на­все­гда или вре­мен­но ис­клю­че­ны из ки­ев­ско­го сто­ло­нас­ле­дия: По­лоц­кая, Га­лиц­кая, Чер­ни­гов­ская, Му­ро­мо-Ря­зан­ская.

В нач. 1140-х гг. по­лоц­кие кня­зья вер­ну­лись из ви­зан­тий­ско­го из­гна­ния, и ис­то­рия По­лоц­кой зем­ли в 1140– 1150-х гг. про­хо­ди­ла под зна­ком борь­бы за По­лоцк ме­ж­ду Рос­ти­сла­вом, сы­ном Гле­ба Все­сла­ви­ча Мин­ско­го, и Рог­во­ло­дом, сы­ном Рог­во­ло­да-Бо­ри­са Все­сла­ви­ча По­лоц­ко­го. В 1160–80-х гг. в По­лоц­ке с не­ко­то­ры­ми пе­ре­ры­ва­ми удер­жи­вал­ся пред­ста­ви­тель ви­теб­ской вет­ви по­лоц­ких кня­зей – Все­слав Ва­силь­ко­вич, двою­род­ный пле­мян­ник Рос­ти­сла­ва и Рог­во­ло­да. Про­ис­хо­ди­ло дроб­ле­ние По­лоц­кой зем­ли на уде­лы (Минск, Друцк, Ви­тебск, Изя­славль, Ло­гожск, Бо­ри­сов), кня­зья ко­то­рых, так же как и соб­ст­вен­но по­лоц­кие, ока­зы­ва­лись в за­ви­си­мо­сти то от Свя­то­сла­ва Оль­го­ви­ча (из кня­зей чер­ни­гов­ской вет­ви, ко­то­ро­му в 1150-х гг. при­над­ле­жа­ли дре­го­вич­ские зем­ли к югу от По­лоц­кой зем­ли), то от смо­лен­ских Рос­ти­сла­ви­чей, ко­то­рые да­же не­ко­то­рое вре­мя вла­де­ли Ви­теб­ской во­ло­стью. В даль­ней­шем, по-ви­ди­мо­му, про­дол­жа­ла креп­нуть по­ли­ти­че­ская и эко­но­ми­че­ская за­ви­си­мость По­лоц­ка от Смо­лен­ска. В 1-й тре­ти 13 в. кня­зья По­лоц­кой зем­ли столк­ну­лись с экс­пан­си­ей со сто­ро­ны Ри­ги и Ли­вон­ско­го ор­де­на и в 1207 и 1214 ут­ра­ти­ли важ­ные в стра­те­ги­че­ском и тор­го­вом от­но­ше­ни­ях вас­саль­ные кня­же­ст­ва в ни­зовь­ях За­пад­ной Дви­ны – Кок­не­се (Ку­ке­нойс) и Ер­си­ке (Гер­ци­ке), од­но­вре­мен­но стра­дая и от ли­тов­ских на­бе­гов.

Га­лиц­кая зем­ля сло­жи­лась в 1-й пол. 12 в. на ос­но­ве вла­де­ний сы­но­вей Рос­ти­сла­ва Вла­ди­ми­ро­ви­ча, стар­ше­го вну­ка Яро­сла­ва Муд­ро­го, рас­по­ла­гав­ших­ся по верх­не­му Дне­ст­ру и р. Сан с го­ро­да­ми Те­ре­бовль, Зве­ни­го­род, Пе­ре­мышль. В 1140-х гг. их объ­е­ди­нил под сво­ей вла­стью Вла­ди­мир­ко Во­ло­да­ре­вич, внук Рос­ти­сла­ва, сде­лав­ший столь­ным го­ро­дом Га­лич. При нём Га­лиц­кое кня­же­ст­во ста­ло фак­ти­че­ски са­мо­стоя­тель­ным, дос­тиг­нув сво­его рас­цве­та при сы­не Вла­ди­мир­ка Яро­сла­ве Ос­мо­мыс­ле (1153–87). Уже в прав­ле­ние Вла­ди­мир­ка власть Га­ли­ча рас­про­стра­ня­лась на ме­ж­ду­ре­чье Дне­ст­ра и Пру­та. Та­кое гео­гра­фи­че­ское по­ло­же­ние влек­ло за со­бой тес­ные свя­зи с Ви­зан­тий­ской им­пе­ри­ей. Пре­ем­ник Ос­мо­мыс­ла Вла­ди­мир Яро­сла­вич (1189 – ок. 1199) дер­жал­ся на сто­ле толь­ко бла­го­да­ря тра­ди­ци­он­но­му для Га­ли­ча сою­зу с вла­ди­ми­ро-суз­даль­ски­ми князь­я­ми. С его смер­тью га­лиц­кая ди­на­стия Рос­ти­сла­ви­чей пре­сек­лась, и Га­ли­чем за­вла­дел сев. со­сед – Ро­ман Мсти­сла­вич Вла­ди­ми­ро-Во­лын­ский.

Во­лын­ская зем­ля за­ни­ма­ла тер­ри­то­рию верх­не­го и сред­не­го те­че­ния р. Буг и пра­вых при­то­ков р. При­пять (ме­ж­ду­ре­чье Сты­ри и Го­ры­ни), окон­чатель­но обо­со­би­лась от Кие­ва по­сле 1154. В это вре­мя здесь вы­де­ля­ет­ся удель­ный стол в Луц­ке, не­сколь­ко позд­нее – в Бел­зе. Ок. 1199 она объ­е­ди­ни­лась с Га­лиц­кой зем­лёй, со­ста­вив просу­ще­ст­во­вав­шее до 14 в. мо­гу­ще­ст­вен­ное Га­лиц­ко-Во­лын­ское кня­же­ст­во. По­сле это­го на­чав­ший­ся ещё в 1190-х гг. кон­фликт ме­ж­ду Ро­ма­ном и Рю­ри­ком Рос­ти­сла­ви­чем Ки­ев­ским вспых­нул с но­вой си­лой. В 1201 Ро­ман за­нял Ки­ев, но рас­по­ря­дил­ся им по со­гла­со­ва­нию с ве­ли­ким кня­зем вла­ди­мир­ским Все­во­ло­дом Боль­шое Гнез­до: в Кие­ве был по­са­жен млад­ший двою­род­ный брат Ро­ма­на Ин­гварь Яро­сла­вич Луц­кий. Рю­рик от­ве­тил тем, что в 1203 в сою­зе с чер­ни­гов­ски­ми Оль­го­ви­ча­ми и по­лов­ца­ми за­хва­тил Ки­ев, ко­то­рый вто­рой раз в сво­ей ис­то­рии под­верг­ся раз­граб­ле­нию. По прось­бе Ро­ма­на и Рю­ри­ка Все­во­лод Боль­шое Гнез­до ут­вер­дил Ки­ев за по­след­ним, а по­сле по­втор­но­го столк­но­ве­ния ме­ж­ду Ро­ма­ном и Рю­ри­ком от­дал сто­ли­цу стар­ше­му сы­ну Рю­ри­ка Рос­ти­сла­ву. Эти со­бы­тия на­гляд­но по­ка­зы­ва­ют как об­ще­рус­ское влия­ние вла­ди­мир­ско­го кня­зя, так и то, что Ки­ев ут­ра­тил свою при­вле­ка­тель­ность не толь­ко для по­след­не­го, но и для кня­зя га­лиц­ко-во­лын­ско­го, отец ко­то­ро­го Мсти­слав Изя­сла­вич от­дал столь­ко сил борь­бе за ки­ев­ский стол. По­ли­ти­че­ский взлёт Ро­ма­на Мсти­сла­ви­ча ока­зал­ся не­дол­гим: чув­ст­вуя се­бя на­столь­ко силь­ным, что­бы вме­шать­ся да­же в борь­бу ме­ж­ду Штау­фе­на­ми и Вель­фа­ми в Гер­ма­нии, Ро­ман по­гиб в 1205 во вре­мя за­гра­нич­но­го по­хо­да, ос­та­вив двух ма­ло­лет­них сы­но­вей – Да­нии­ла и Ва­силь­ка. В Га­лиц­ко-Во­лын­ском кня­же­ст­ве на­ча­лась дли­тель­ная сму­та, а Га­лич в 1214–19 ока­зал­ся под вла­стью венг­ров. Из Га­ли­ча венг­ров из­гнал Мсти­слав Мсти­сла­вич Удат­ный, ут­вер­див­ший­ся в Га­ли­че поч­ти на це­лое де­ся­ти­ле­тие (1219–27). В это вре­мя Да­ни­ил Ро­ма­но­вич был за­нят вос­ста­нов­ле­ни­ем сво­ей вла­сти на Во­лы­ни, но­вое же вос­со­еди­не­ние Га­лиц­ко-Во­лын­ско­го кня­же­ст­ва ста­ло воз­мож­но толь­ко на­ка­ну­не мон­голь­ско­го на­ше­ст­вия – в 1238. Сев в Га­ли­че, Да­ни­ил Ро­ма­но­вич от­дал Во­лынь сво­ему млад­ше­му бра­ту Ва­силь­ку.

Му­ро­мо-Ря­зан­ская зем­ля рас­по­ла­га­лась в Сред­нем По­очье, до­хо­дя на юге до вер­ховь­ев рек Дон и Во­ро­неж. По за­ве­ща­нию Яро­сла­ва Муд­ро­го, она яв­ля­лась ча­стью Чер­ни­гов­ско­го кня­же­ст­ва, но вы­де­ли­лась из по­след­не­го в 1127, ко­гда в Му­ром из Чер­ни­го­ва был вы­тес­нен млад­ший из сы­но­вей Свя­то­сла­ва Яро­сла­ви­ча Яро­слав. В по­том­ст­ве Яро­сла­ва Му­ром про­дол­жал ос­та­вать­ся стар­шим сто­лом, но в 3-й четв. 12 в., ко­гда ря­зан­ский стол за­ни­мал наи­бо­лее дея­тель­ный из вну­ков Яро­сла­ва Глеб Рос­ти­сла­вич, Ря­зань ста­ла, ви­ди­мо, глав­ным го­ро­дом зем­ли. Од­но­вре­мен­но про­изош­ло ди­на­сти­че­ское обо­соб­ле­ние Му­ром­ско­го кня­же­ст­ва. Глеб, же­на­тый на внуч­ке Юрия Дол­го­ру­ко­го, ак­тив­но вме­шал­ся в ди­на­сти­че­скую борь­бу в Ве­ли­ком кня­же­ст­ве Вла­ди­мир­ском по­сле смер­ти Ан­д­рея Бо­го­люб­ско­го, в ре­зуль­та­те че­го в 1177 по­пал в плен к Все­во­ло­ду Боль­шое Гнез­до и умер в за­клю­че­нии. Сын Гле­ба Ро­ман был вы­ну­ж­ден при­сяг­нуть на вер­ность вла­ди­мир­ско­му кня­зю, и с тех пор по­след­ний не раз де­мон­ст­ри­ро­вал свою вер­хов­ную власть над Ря­за­нью. Так, в 1180-е гг. Все­во­лод Боль­шое Гнез­до вы­сту­пал тре­тей­ским судь­ёй в столк­но­ве­ни­ях Ро­ма­на с дру­ги­ми Гле­бо­ви­ча­ми, имев­ши­ми удель­ное кня­же­ние в Прон­ске, а в 1207, за­по­доз­рив Ро­ма­на и Свя­то­сла­ва Гле­бо­ви­чей в сно­ше­ни­ях с Чер­ни­го­вом, ве­лел схва­тить их и су­дить.

Ту­ров­ское и Го­ро­ден­ское кня­же­ст­ва при­над­ле­жа­ли к чис­лу от­но­си­тель­но не­боль­ших кня­жеств, ко­то­рые не рас­по­ла­га­ли дос­та­точ­ным по­тен­циа­лом, что­бы вес­ти са­мо­стоя­тель­ную по­ли­ти­ку. Стол в Го­род­не (ны­не Грод­но) был соз­дан Вла­ди­ми­ром Мо­но­ма­хом, ве­ро­ят­но, ок. 1117, ко­гда упо­ми­на­ет­ся пер­вый го­ро­ден­ский князь Все­во­лод­ко. Го­ро­ден­ское кня­же­ст­во ос­та­ва­лось за по­том­ка­ми Все­во­лод­ка в те­че­ние все­го 12 в., а воз­мож­но, и позд­нее. В ка­че­ст­ве удель­ных в не­го, ве­ро­ят­но, вхо­ди­ли Вол­ко­выск и Но­во­го­ро­док (ны­не Но­во­гру­док). В Ту­ро­ве, счи­тав­шем­ся вла­де­ни­ем ки­ев­ско­го сто­ла, с сер. 12 в. проч­но осел Юрий Яро­сла­вич, внук Свя­то­пол­ка Изя­сла­ви­ча Ки­ев­ско­го. В даль­ней­шем Ту­ров, Пинск и ни­зо­вья р. Го­рынь (Дуб­ро­виц­кая во­лость) бы­ли вла­де­ния­ми по­том­ков Юрия. В те­че­ние 2-й пол. 12 в. Ту­ров­ское и Го­ро­ден­ское кня­же­ст­ва пре­бы­ва­ли под вер­хов­ной вла­стью ки­ев­ских кня­зей, но в 1-й тре­ти 13 в., вслед за Бе­ре­стей­ской во­ло­стью, из­на­чаль­но свя­зан­ной с Ту­ро­вом, они ока­за­лись втя­ну­ты в ор­би­ту Во­лы­ни.

Сход­ным бы­ло по­ло­же­ние Пе­рея­слав­ско­го кня­же­ст­ва, рас­по­ла­гав­ше­го­ся на ле­вом бе­ре­гу р. Днепр к югу от р. Ос­тёр (ле­во­го при­то­ка р. Дес­на), с тем, од­на­ко, от­ли­чи­ем, что здесь во 2-й пол. 12 в. не смог­ла об­ра­зо­вать­ся соб­ст­вен­ная кня­же­ская ди­на­стия. Глеб Юрь­е­вич по­сле ухо­да на ки­ев­ский стол в 1169 пе­ре­дал Пе­ре­яс­лавль сво­ему сы­ну Вла­ди­ми­ру, ко­то­рый удер­жи­вал его (с крат­ким пе­ре­ры­вом) до смер­ти в 1187. В даль­ней­шем пе­ре­яс­лав­ский стол за­ме­щал­ся то ки­ев­ски­ми князь­я­ми, то Все­во­ло­дом Боль­шое Гнез­до. Пе­ре­яс­лав­ское кня­же­ст­во иг­ра­ло клю­че­вую роль в обо­ро­не юж. ру­бе­жей Ру­си от по­лов­цев.

Од­ной из важ­ней­ших со­став­ных час­тей Древ­не­рус­ско­го гос-ва бы­ла Чер­ни­гов­ская зем­ля. Тер­ри­то­ри­аль­ную ос­но­ву её об­ра­зо­вы­ва­ли вла­де­ния, по­лу­чен­ные в 1054 сы­ном Яро­сла­ва Муд­ро­го Свя­то­сла­вом. Они про­сти­ра­лись на вос­ток от р. Днепр, вклю­чая всё Поде­се­нье, вплоть до Сред­не­го По­очья с Му­ро­мом. Ли­шён­ные на Лю­беч­ском съез­де 1097 пра­ва ки­ев­ско­го сто­ло­нас­ле­дия, чер­ни­гов­ские Свя­то­сла­ви­чи (Да­выд, Олег и Яро­слав), ви­ди­мо, имен­но то­гда по­лу­чи­ли в ка­че­ст­ве ком­пен­са­ции По­се­мье с г. Курск (от­де­лён­ное от Пе­ре­яс­лав­ля), а так­же ус­ту­п­лен­ные Кие­вом дре­го­вич­ские зем­ли к се­ве­ру от При­пя­ти с го­ро­да­ми Кле­ческ, Слу­ческ и Ро­га­чёв. Эти об­лас­ти бы­ли ут­ра­че­ны Чер­ни­го­вом в 1127, но вско­ре и Курск (1136), и дре­го­вич­ские во­лос­ти (сер. 12 в.) вновь во­шли в со­став Чер­ни­гов­ской зем­ли. Не­смот­ря на то что по­сле за­хва­та ки­ев­ско­го сто­ла Все­во­ло­дом Оль­го­ви­чем в 1139 чер­ни­гов­ские кня­зья не раз ус­пеш­но вме­ши­ва­лись в борь­бу за Ки­ев, они, как пра­ви­ло, из­бе­га­ли наде­ле­ния сто­ла­ми вне Чер­ни­гов­ской зем­ли, что го­во­рит об из­вест­ной замк­ну­то­сти их ди­на­сти­че­ско­го соз­на­ния, сфор­ми­ро­вав­шей­ся в пер­вом по­ко­ле­нии Свя­то­сла­ви­чей. Раз­де­ле­ние Чер­ни­гов­ской зем­ли ме­ж­ду Свя­то­сла­ви­ча­ми (Да­вы­ду дос­тал­ся Чер­ни­гов, Оле­гу – Сред­нее По­де­се­нье с го­ро­да­ми Ста­ро­дуб, Сновск и Нов­го­род-Се­вер­ский, млад­ше­му, Яро­сла­ву, – Му­ром) по­ло­жи­ло на­ча­ло раз­ви­тию удель­ных во­лос­тей. Глав­ней­ши­ми из них в сер. – 2-й пол. 12 в. бы­ли во­лос­ти Го­мий (ны­не г. Го­мель) на Ниж­нем Со­же, Нов­го­род-Се­вер­ский, Ста­ро­дуб, Вщиж в По­де­се­нье, Курск, Рыльск, Пу­тивль в По­се­мье. Вя­тич­ское По­очье дол­го ос­та­ва­лось пе­ри­фе­рий­ным лес­ным кра­ем, где ещё на ру­бе­же 11–12 вв. со­хра­ня­лись пле­мен­ные кня­зья; све­де­ния об удель­ном сто­ле в Ко­зель­ске впер­вые по­яв­ля­ют­ся лишь в нач. 13 в. Да­вы­до­ви­чи дос­та­точ­но бы­ст­ро со­шли с ис­то­ри­че­ской аре­ны. На ру­бе­же 1150–60-х гг. вся Чер­ни­гов­ская зем­ля ока­за­лась в ру­ках Оль­го­ви­чей – Свя­то­сла­ва и его пле­мян­ни­ка Свя­то­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча, а един­ст­вен­ный внук Да­вы­да Свя­то­слав умер в 1166, за­ни­мая вщиж­ский стол. По­сле смер­ти в 1164 чер­ни­гов­ско­го кня­зя Свя­то­сла­ва Оль­го­ви­ча чер­ни­гов­ский стол на­сле­до­вал­ся по прин­ци­пу ге­неа­ло­ги­че­ско­го ста­рей­шин­ст­ва: от его пле­мян­ни­ков Свя­то­слава (1164–76; в 1176 Свя­то­слав стал кня­зем ки­ев­ским) и Яро­сла­ва (1176– 1198) Все­во­ло­дови­чей к его сы­ну Иго­рю (1198–1201), ге­рою не­удач­но­го по­хо­да про­тив по­лов­цев в 1185, вос­пе­то­му в «Сло­ве о пол­ку Иго­ре­ве». Вслед­ст­вие это­го чер­ни­гов­ское кня­же­ние уже в сле­дую­щем по­ко­ле­нии Оль­го­ви­чей, в 1-й четв. 13 в., со­сре­до­то­чи­лось в ру­ках сы­но­вей Свя­то­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча (Оле­га, Все­во­ло­да Черм­но­го, Гле­ба, Мсти­сла­ва), а за­тем его вну­ков (Ми­хаи­ла Все­во­ло­до­ви­ча, Мсти­сла­ва Гле­бо­ви­ча). По­том­ст­во Свя­то­сла­ва Оль­го­ви­ча бы­ло вы­ну­ж­де­но до­воль­ст­во­вать­ся Нов­го­ро­дом-Се­вер­ским и Кур­ском. Сы­но­вья Иго­ря, по ма­те­ри при­хо­див­шие­ся вну­ка­ми га­лиц­ко­му кня­зю Яро­сла­ву Ос­мо­мыс­лу, ока­за­лись в нач. 13 в. втя­ну­ты­ми в по­ли­ти­че­скую борь­бу в Га­лиц­кой зем­ле по­сле смер­ти ок. 1199 без­дет­но­го Вла­ди­ми­ра Яро­сла­ви­ча Га­лиц­ко­го. За­кре­пить­ся там они не смог­ли: трое из них в 1211 бы­ли по­ве­ше­ны по на­стоя­нию их про­тив­ни­ков из чис­ла га­лиц­ко­го бо­яр­ст­ва (слу­чай для Ру­си ис­клю­чи­тель­ный).

Во 2-й пол. 11 – 1-й тре­ти 12 вв. Смо­ленск, как и Во­лынь, счи­тал­ся при­над­ле­жав­шей Кие­ву во­ло­стью. С 1078 Смо­ленск за­кре­пил­ся (ис­клю­чая ко­рот­кий пе­ре­рыв в 1090-х гг.) за Вла­ди­ми­ром Мо­но­ма­хом, а в 1125 дос­тал­ся вну­ку по­след­не­го – Рос­ти­сла­ву Мсти­сла­ви­чу, с кня­же­ни­ем ко­то­ро­го (1125–59) свя­за­но по­ли­ти­че­ское обо­соб­ле­ние Смо­лен­ска от Кие­ва и окон­ча­тель­ное тер­ри­тори­аль­ное оформ­ле­ние Смо­лен­ской зем­ли, про­сти­рав­шей­ся от вер­ховь­ев рек Сож и Днепр на юге до ме­ж­ду­ре­чья За­пад­ной Дви­ны и Ло­ва­ти на се­ве­ре, за­хва­ты­вая на вос­то­ке «вя­тич­ский клин» ме­ж­ду вер­ховь­я­ми рек Мо­ск­ва и Ока. Яд­ро Смо­лен­ской зем­ли – об­ласть во­ло­ков ме­ж­ду ре­ка­ми Ло­вать, За­пад­ная Дви­на и Днепр – яв­ля­лось клю­че­вым уча­ст­ком на пу­ти «из ва­ряг в гре­ки». О тер­ри­то­рии и по­дат­ных цен­трах Смо­лен­ской зем­ли в 1-й пол. 12 в. на­гляд­ное пред­став­ле­ние да­ёт уни­каль­ный до­ку­мент – Ус­тав кня­зя Рос­ти­сла­ва Смо­лен­ской епи­ско­пии (1136). Рос­ти­слав не при­ни­мал ак­тив­но­го уча­стия в борь­бе за Ки­ев, раз­вер­нув­шей­ся ме­ж­ду его бра­том Изя­сла­вом и Юри­ем Дол­го­ру­ким в 1149–54, но че­рез два го­да по­сле смер­ти Юрия, в 1159, ушёл на ки­ев­ский стол, ос­та­вив в Смо­лен­ске сво­его стар­ше­го сы­на Ро­ма­на. Дру­гие Рос­ти­сла­ви­чи (Рю­рик, Да­выд, Мсти­слав; Свя­то­слав Рос­ти­сла­вич в это вре­мя дер­жал Нов­го­род) в ки­ев­ское кня­же­ние их от­ца по­лу­чи­ли сто­лы в Ки­ев­ской зем­ле, ко­то­рые удер­жа­ли и по­сле смер­ти Рос­ти­сла­ва в 1167. Сло­жил­ся ус­той­чи­вый ком­плекс вла­де­ний кня­зей смо­лен­ско­го до­ма к за­па­ду и се­ве­ро-за­па­ду от Кие­ва со сто­ла­ми в Бел­го­ро­де, Вы­шго­ро­де и Ов­ру­че. Его ста­биль­ность объ­яс­ня­лась, оче­вид­но, тем, что стар­шие Рос­ти­сла­ви­чи, а поз­же и их по­том­ст­во, ес­ли не за­ни­ма­ли ки­ев­ско­го сто­ла, то все­гда бы­ли од­ни­ми из глав­ных пре­тен­ден­тов на не­го. Склон­ность Рос­ти­сла­ви­чей к за­ня­тию сто­лов вне Смо­лен­ской зем­ли, столь от­ли­чав­шая их от пред­ста­ви­те­лей дру­гих вет­вей древ­не­рус­ско­го кня­же­ско­го ро­да, про­яви­лась и во вре­мен­ном вла­де­нии во 2-й пол. 12 в. по­гра­нич­ной со Смо­лен­ском по­лоц­кой во­ло­стью – Ви­теб­ском. Спус­тя ко­рот­кое вре­мя по­сле смер­ти ок. 1210 ки­ев­ско­го кня­зя Рю­ри­ка Рос­ти­сла­ви­ча смо­лен­ские кня­зья сно­ва и на­дол­го за­вла­де­ли ки­ев­ским сто­лом (Мсти­слав Ро­ма­но­вич в 1212–23, Вла­ди­мир Рю­ри­ко­вич в 1223–35). В ки­ев­ское кня­же­ние Мсти­сла­ва Ро­ма­но­ви­ча смо­лен­ские кня­зья удер­жи­ва­ли кон­троль над Нов­го­ро­дом (до 1221), а в 1220-х гг. им уда­лось за­хва­тить По­лоцк. Вслед­ст­вие вы­ше­ска­зан­но­го, в Смо­лен­ской зем­ле, в от­ли­чие от дру­гих зе­мель Древ­не­рус­ско­го гос-ва (за спе­ци­фи­че­ским ис­клю­че­ни­ем Нов­го­ро­да), прак­ти­че­ски не про­сле­жи­ва­ет­ся об­ра­зо­ва­ние удель­ных во­лос­тей. Эпи­зо­ди­че­ски за­ни­мал­ся толь­ко удель­ный стол в То­роп­це. Да­же бу­ду­чи уже кня­зем смо­лен­ским (1180–97), Да­выд Рос­ти­сла­вич по­са­дил сво­его вы­ве­ден­но­го в 1187 из Нов­го­ро­да сы­на Мсти­сла­ва не в Смо­лен­ской зем­ле, а в ки­ев­ском Вы­шго­ро­де.

Вла­ди­ми­ро-Суз­даль­ская зем­ля сло­жи­лась на ос­но­ве рос­тов­ской «от­чи­ны» Вла­ди­ми­ра Мо­но­ма­ха. По­след­няя на ру­бе­же 11–12 вв. об­ни­ма­ла зем­ли Вол­го-Клязь­мин­ско­го ме­ж­ду­ре­чья с го­ро­да­ми Рос­тов и Суз­даль, а так­же рас­по­ло­жен­ное се­вер­нее Бе­ло­зе­рье. Ок. 1110–15 она дос­та­лась Юрию Дол­го­руко­му, в те­че­ние поч­ти по­лу­ве­ко­во­го прав­ле­ния ко­то­ро­го и офор­ми­лась в ка­че­ст­ве са­мо­стоя­тель­ной зем­ли. Бы­ст­рый подъ­ём Рос­то­во-Суз­даль­ско­го края при Юрии был след­ст­ви­ем гео­по­ли­ти­че­ских вы­год его по­ло­же­ния: бла­го­да­ря Вол­ге он был не­по­сред­ст­вен­но при­час­тен к тор­гов­ле с бо­га­тым Вос­то­ком, пло­до­род­ное Суз­даль­ское опо­лье слу­жи­ло на­дёж­ным аг­рар­ным ба­зи­сом, а вя­тич­ские и му­ром­ские ле­са пре­гра­ж­да­ли путь по­ло­вец­ким на­бе­гам. Юрий сде­лал сво­им столь­ным го­ро­дом Суз­даль (ви­ди­мо, как и его пре­ем­ни­ки, тя­го­тясь опе­кой ста­ро­го рос­тов­ско­го бо­яр­ст­ва) и рас­ши­рил тер­ри­то­рию кня­жест­ва за счёт ос­вое­ния твер­ско­го По­вол­жья и бас­сей­на р. Мо­ск­ва, на­чав так­же про­дви­же­ние за р. Вол­га – в бу­ду­щий Га­лич­ско-Ко­ст­ром­ской край. Всту­пив в 1149 в борь­бу за Ки­ев, Юрий на­чал раз­да­вать сво­им сы­новь­ям во­лос­ти на юге Ру­си, пре­ж­де все­го в Ки­ев­ской зем­ле (Ан­д­рею – Вы­шго­род, Бо­ри­су – Бел­го­род, Рос­ти­сла­ву, а за­тем Гле­бу – Пе­ре­яс­лавль, Ва­силь­ку – По­ро­сье с Тор­че­ском), но ни один из них, кро­ме Гле­ба Пе­ре­яс­лав­ско­го, впо­след­ст­вии там не удер­жал­ся. Бо­лее то­го, Ан­д­рей в 1155 са­мо­воль­но по­ки­нул Выш­го­род и вер­нул­ся в свой удел (ве­ро­ят­но, во Вла­ди­мир), пред­вос­хи­тив осн. тен­ден­цию бу­ду­щей ки­ев­ской по­ли­ти­ки вла­ди­мир­ских кня­зей. Же­лая обес­пе­чить сво­ему по­том­ст­ву ре­шаю­щее влия­ние в Ки­ев­ской зем­ле, Юрий за­ве­щал суз­даль­ский стол сво­им млад­шим сы­новь­ям от вто­ро­го бра­ка – Ми­хал­ку и Все­во­ло­ду. Но его пла­ны раз­би­лись о свое­во­лие рос­тов­ско­го и суз­даль­ско­го ве­ча, при­гла­сив­ших на кня­же­ние Ан­д­рея (1157–74), ко­то­рый по сво­ей при­го­род­ной ре­зи­ден­ции Бо­го­лю­бо­ву близ Вла­ди­ми­ра позд­нее по­лу­чил про­зва­ние Бо­го­люб­ско­го. Ан­д­рей от­пра­вил в из­гна­ние тро­их млад­ших брать­ев (Ва­силь­ка, Ми­хал­ка, Все­во­ло­да), а так­же пле­мян­ни­ков – сы­но­вей сво­его стар­ше­го бра­та Рос­ти­сла­ва, умер­ше­го ещё при жиз­ни Юрия Дол­го­ру­ко­го. По­лу­чив стол бла­го­да­ря ве­чу, Ан­д­рей не тер­пел за­ви­си­мо­сти от не­го и по­то­му сде­лал глав­ным сто­лом Вла­ди­мир, чем по­ро­дил глу­бо­кий кон­фликт ме­ж­ду ста­ры­ми цен­тра­ми – Рос­то­вом и Суз­да­лем и но­вым – Вла­ди­ми­ром, ко­то­рый яр­ко об­на­ру­жил­ся по­сле убий­ст­ва Ан­д­рея в 1174. Рос­тов­цы и суз­даль­цы при­зва­ли на стол Мсти­сла­ва и Яро­пол­ка, сы­но­вей Рос­ти­сла­ва Юрь­е­ви­ча, то­гда как вла­ди­мир­цы стоя­ли за млад­ших Юрь­е­ви­чей – Ми­хал­ка и Все­во­ло­да. Про­ти­во­бор­ст­во за­кон­чи­лось в поль­зу по­след­них, и на вла­ди­мир­ском сто­ле (по­сле ско­рой смер­ти Ми­хал­ка) на­дол­го во­кня­жил­ся Все­во­лод Боль­шое Гнез­до (1176–1212). Прав­ле­ние Все­во­ло­да – эпо­ха рас­цве­та Вла­ди­ми­ро-Суз­даль­ской зем­ли, князь ко­то­рой был ав­то­ри­те­том для всей Ру­си. В то же вре­мя ес­ли Ан­д­рей Бо­го­люб­ский, ос­та­ва­ясь во Вла­ди­ми­ре, ещё пы­тал­ся пря­мо дик­то­вать свою во­лю юж­но­рус­ским князь­ям, то Все­во­лод пред­по­чи­тал ог­ра­ни­чи­вать­ся про­стым при­зна­ни­ем с их сто­ро­ны сво­его ста­рей­шин­ст­ва.

По­сле меж­до­усо­бия Все­во­ло­до­ви­чей (1212–16) и ко­рот­ко­го прав­ле­ния Кон­стан­ти­на Все­во­ло­до­ви­ча (1216–18) на­сту­пил период дли­тель­ной ста­биль­но­сти в прав­ле­ние Юрия Все­во­ло­до­ви­ча (1218–38). Для Вла­ди­ми­ро-Суз­даль­ской зем­ли ха­рак­тер­но ин­тен­сив­ное об­ра­зо­ва­ние удель­ных кня­жеств мно­го­чис­лен­ных Все­во­ло­до­ви­чей и их по­том­ков. На­ка­ну­не мон­голь­ско­го на­ше­ст­вия та­ких удель­ных сто­лов бы­ло уже не ме­нее пя­ти (Рос­тов, Пе­ре­яс­лавль, Юрь­ев, Яро­славль, Уг­лич), и они бы­ст­ро пре­вра­ща­лись в от­чи­ны. В даль­ней­шем это дроб­ле­ние толь­ко про­грес­си­ро­ва­ло. При сдер­жан­ном ин­те­ре­се к де­лам на юге вла­ди­мир­ские кня­зья на­прав­ля­ли боль­шие уси­лия на ус­та­нов­ле­ние кон­тро­ля над Нов­го­ро­дом и на борь­бу с Волж­ско-Кам­ской Бул­га­ри­ей. Уже к по­след­ней четв. 12 в. офор­ми­лось сов­ла­де­ние Вла­ди­ми­ра и Нов­го­ро­да в клю­че­вом пунк­те на юге Нов­го­род­ской зем­ли – Торж­ке, что да­ва­ло Вла­ди­ми­ру мощ­ный ры­чаг влия­ния на Нов­го­род, т. к. имен­но че­рез Тор­жок шёл с юга столь не­об­хо­ди­мый для Нов­го­ро­да хлеб. Про­тив Волж­ско-Кам­ской Бул­га­рии бы­ли на­прав­ле­ны по­хо­ды в 1120 при Юрии Дол­го­ру­ком, в 1164 и зи­мой 1171–72 при Ан­д­рее Бо­го­люб­ском, гран­ди­оз­ный по­ход 1183 при Все­во­ло­де Боль­шое Гнез­до и по­ход 1220 при Юрии Все­воло­до­ви­че. Эти во­ен­ные дей­ст­вия со­про­во­ж­да­лись рас­ши­ре­ни­ем тер­ри­то­рии Вла­ди­ми­ро-Суз­даль­ской зем­ли вниз по Вол­ге (не позд­нее 1160-х гг. был ос­нован Го­ро­дец-Ра­ди­лов, в 1221 – Ниж­ний Нов­го­род), а так­же при­ве­де­ни­ем в вас­саль­ную за­ви­си­мость мор­дов­ских пле­мён.

Новгородская берестяная грамота.

Осо­бое ме­сто сре­ди древ­не­рус­ских зе­мель-кня­же­ний за­ни­ма­ла Нов­го­род­ская зем­ля. Ок. 1090 в Нов­го­ро­де поя­вил­ся по­сад­ник из ме­ст­но­го бо­яр­ст­ва, с ко­то­рым кня­зю при­шлось так или ина­че де­лить власть. Ин­сти­тут по­сад­ни­че­ст­ва ук­ре­пил­ся при всту­п­ле­нии в 1117 на нов­го­род­ский стол вну­ка Вла­ди­ми­ра Мо­но­ма­ха – Все­во­ло­да Мсти­сла­ви­ча, ко­то­рый пер­вым был вы­ну­ж­ден обу­сло­вить своё во­кня­же­ние до­го­во­ром с Нов­го­ро­дом. В 1136 нов­го­род­цы из­гна­ли Все­во­ло­да, и с тех пор из­бра­ние кня­зя окон­ча­тель­но ста­ло пре­ро­га­ти­вой ве­ча. Од­но­вре­мен­но вы­бор­ны­ми сде­ла­лись и нов­го­род­ские епи­ско­пы (со 2-й пол. 12 в. ар­хи­епи­ско­пы), ез­див­шие за­тем для по­став­ле­ния в Ки­ев к ми­тро­по­ли­ту. По­ли­ти­че­ские и эко­но­ми­че­ские ин­те­ре­сы за­став­ля­ли Нов­го­род ис­кать се­бе ме­сто в об­ще­рус­ской по­ли­ти­ке, ла­ви­руя ме­ж­ду силь­ней­ши­ми князь­я­ми. В за­ви­си­мо­сти от си­туа­ции нов­го­род­цы ста­ра­лись по­лу­чить се­бе кня­зя ли­бо от вла­ди­мир­ских Юрь­е­ви­чей, ли­бо от смо­лен­ских Рос­ти­сла­ви­чей, ли­бо (ре­же) от чер­ни­гов­ских Оль­го­ви­чей. Во 2-й пол. 12 – 1-й четв. 13 вв. струк­ту­ра управ­ления Нов­го­ро­дом при­об­ре­ла тот вид, ко­то­рый в це­лом со­хра­нял­ся впо­след­ст­вии в по­ру не­за­ви­си­мо­сти: на­ря­ду с кня­зем, ком­пе­тен­ция ко­то­ро­го ог­ра­ни­чи­ва­лась во­ен­ны­ми во­про­са­ми и со­вме­ст­ным с по­сад­ни­ком су­дом, ве­че вы­би­ра­ло по­сад­ни­ка, ты­сяц­ко­го, ар­хи­епи­ско­па. Влия­тель­ным сло­ем бы­ло ку­пе­че­ст­во, ор­га­ни­зо­ван­ное в са­мо­управ­ляв­шие­ся кор­по­ра­ции во гла­ве со ста­рос­та­ми. Та­кое влия­ние ку­пе­че­ст­ва объ­яс­ня­лось в пер­вую оче­редь ак­тив­ным уча­сти­ем Нов­горо­да в ме­ж­ду­на­род­ной тор­гов­ле на Бал­ти­ке. Она ре­гу­ли­ро­ва­лась осо­бы­ми до­го­во­ра­ми (древ­ней­ший из чис­ла со­хра­нив­ших­ся да­ти­ру­ет­ся, ве­ро­ят­нее все­го, 1191/92). Кро­ме обыч­но­го для круп­ных древ­не­рус­ских го­ро­дов адм. де­ле­ния на 10 со­тен, Нов­го­род де­лил­ся на 5 кон­цов, а тер­ри­то­рия Нов­го­род­ской зем­ли в це­лом – на 5 пя­тин. Об­ще­го­су­дар­ст­вен­ные во­про­сы час­то ре­ша­лись на ве­че, в ко­то­ром, на­ря­ду с нов­го­род­ца­ми, уча­ст­во­ва­ли пред­ста­ви­те­ли др. го­ро­дов Нов­го­род­ской зем­ли: Пско­ва, Ла­до­ги, Ру­сы (совр. Ста­рая Рус­са). В 11 в. на­ча­лось про­ник­но­ве­ние нов­го­род­ских да­ней на се­ве­ро-вос­ток – в рай­он Онеж­ско­го оз. и Под­ви­нья (За­во­ло­чья). Не позд­нее 1-й четв. 12 в. эти зем­ли бы­ли ох­ва­че­ны сис­те­мой нов­го­род­ских по­гос­тов, о чём да­ёт пред­став­ле­ние Ус­тав кня­зя Свя­то­сла­ва Ольговича Нов­го­род­ской епи­ско­пии (1136). В 1-й пол. 11 в. власть Ру­си ус­та­но­ви­лась в об­лас­ти эс­тов к за­па­ду от Чуд­ско­го оз., где в 1030 Яро­слав Муд­рый ос­но­вал г. Юрь­ев (ны­не Тар­ту), но эти вла­де­ния, унас­ле­до­ван­ные Нов­го­ро­дом, бы­ли ут­ра­че­ны с на­ча­лом в 1190-х гг. экс­пан­сии Ли­вон­ско­го ор­де­на и Да­нии в Вос­точ­ной При­бал­ти­ке. Ве­ро­ят­но, од­но­вре­мен­но с зем­ля­ми эс­тов бы­ли ос­вое­ны об­лас­ти во­ди и ижо­ры на юж. бе­ре­гу Фин­ско­го зал., а так­же ка­рел во­круг Ла­дож­ско­го оз. В даль­ней­шем дан­ни­че­ская за­ви­си­мость от Нов­го­ро­да рас­про­стра­ни­лась на фин­ские пле­ме­на еми на сев. по­бе­ре­жье Фин­ско­го зал., а не позд­нее ру­бе­жа 12–13 вв. – на фин­нов Тер­ско­го бе­ре­га (Бе­ло­мор­ско­го по­бе­ре­жья Коль­ско­го п-ова), но в сер. 12 в. зем­лю еми за­хва­ти­ла Шве­ция. Нов­го­род­ско-швед­ский кон­фликт был дли­тель­ным, при­ни­мая по­рой фор­му даль­них по­хо­дов: шве­дов на Ла­до­гу в 1164, под­вла­ст­ных Нов­го­ро­ду ка­рел на Сиг­ту­ну, ко­то­рая бы­ла взя­та и раз­граб­ле­на в 1187.

Ки­ев­ская зем­ля, как и Нов­го­род­ская, стоя­ла в сис­те­ме древ­не­рус­ских зе­мель-кня­же­ний особ­ня­ком. Тра­ди­ци­он­ное пред­став­ле­ние о Кие­ве как о вла­де­нии кня­же­ско­го ро­да в це­лом, вы­ра­жав­шее­ся в по­оче­рёд­ном за­ме­ще­нии ки­ев­ско­го сто­ла князь­я­ми из раз­ных вет­вей в со­от­вет­ст­вии с прин­ци­па­ми ге­неа­ло­ги­че­ско­го ста­рей­шин­ст­ва и «от­чин­но­сти», не по­зво­ли­ло сто­ли­це Ру­си стать соб­ст­вен­но­стью ка­кой-то от­дель­ной ди­на­стии. Ки­ев пре­вра­щал­ся в яб­ло­ко раз­до­ра ме­ж­ду про­ти­во­бор­ст­во­вав­ши­ми груп­пи­ров­ка­ми кня­зей, и вла­де­ние им дос­ти­га­лось толь­ко це­ной бо­лее или ме­нее су­ще­ст­вен­ных тер­ри­то­ри­аль­ных ком­про­мис­сов. В ре­зуль­та­те Ки­ев­ская зем­ля в 1170-х гг. ут­ра­ти­ла Бе­ре­стей­скую во­лость, дос­тав­шую­ся сы­новь­ям во­лын­ско­го кня­зя Мсти­сла­ва Изя­сла­ви­ча, и во­лость По­го­ри­ну (в вер­ховь­ях р. Го­рынь с цен­тром в До­ро­го­бу­же), где во­кня­жи­лись сы­но­вья бра­та Мсти­сла­ва – Яро­сла­ва Изя­сла­ви­ча Луц­ко­го. При­мер­но тог­да же обо­со­би­лась Ту­ров­ская зем­ля. Од­на­ко Ки­ев и Ки­ев­ская зем­ля про­дол­жа­ли пред­став­лять со­бой по­ли­ти­че­ский ор­га­низм, в от­но­ше­нии ко­то­ро­го так или ина­че пе­ре­пле­та­лись и тем са­мым объ­е­ди­ня­лись ин­тере­сы поч­ти всех про­чих рус. зе­мель. Един­ст­во Ру­си про­дол­жа­ло жить не толь­ко как стерж­не­вая идея древ­не­рус­ско­го об­щест­вен­но­го соз­на­ния и ос­вя­щён­ное древ­но­стью ди­на­сти­че­ское пред­став­ле­ние, но во­пло­ща­лось и в кон­крет­ных по­ли­ти­че­ских ин­сти­ту­тах. Глав­ней­шим из них яв­ля­лась об­щая для всех рус. зе­мель Ки­ев­ская ми­тро­по­лия, пред­стоя­те­ли ко­то­рой вы­сту­па­ли ми­ро­твор­ца­ми в ме­ж­ду­кня­же­ских кон­флик­тах. Кро­ме то­го, тра­ди­ция об­ще­ро­до­во­го вла­де­ния Ру­сью от­ра­зи­лась в убе­ж­де­нии, что за­щи­та Юж­ной Ру­си, т. е. пре­ж­де все­го Ки­ев­щи­ны и Пе­ре­яс­лав­щи­ны, от по­ло­вец­кой уг­ро­зы бы­ла об­щим де­лом кня­зей всех зе­мель. Что­бы эф­фек­тив­нее «блю­сти Рус­скую зем­лю», кня­зья зе­мель име­ли пра­во пре­тен­до­вать на вла­де­ния («час­ти» или «при­час­тия») в этой «Рус­ской зем­ле». Хо­тя ос­та­ёт­ся не­яс­ным, на­сколь­ко сис­те­ма­ти­че­ски про­во­ди­лась в жизнь прак­ти­ка «при­час­тий», её зна­че­ние как ин­сти­ту­та, во­пло­щав­ше­го идею об­ще­рус­ско­го един­ст­ва, бес­спор­но. По­хо­ды про­тив по­лов­цев бы­ва­ли, как пра­ви­ло, пред­при­ятия­ми кол­лек­тив­ны­ми. Так, в по­хо­де 1183 в от­вет на во­зоб­но­вив­шие­ся по­ло­вец­кие на­бе­ги уча­ст­во­ва­ли, кро­ме ки­ев­ских, смо­лен­ские, во­лын­ские и га­лиц­кие пол­ки. Прак­ти­че­ски об­ще­рус­ским был и за­кон­чив­ший­ся ка­та­ст­ро­фи­че­ским по­ра­же­ни­ем на р. Кал­ка по­ход про­тив мон­го­лов (1223). Яр­ким сви­де­тель­ст­вом жи­во­го чув­ст­ва един­ст­ва боль­шой Ру­си от «угор» (Венг­рии) и до «Ды­шю­че­го мо­ря» (Се­вер­но­го Ле­до­ви­то­го ок.) мо­жет слу­жить «Сло­во о по­ги­бе­ли Рус­ской зем­ли», соз­дан­ное сра­зу по­сле мон­голь­ско­го на­ше­ст­вия.

Ис­точн.: Пол­ное со­б­ра­ние рус­ских ле­то­пи­сей. СПб.; Л.; М., 1841–2004–. Т. 1–43–; Прав­да Рус­ская. М.; Л., 1940–1963. Т. 1–3; По­весть вре­мен­ных лет. М.; Л., 1950. Ч. 1–2; Древ­няя Русь: Го­род, за­мок, се­ло. М., 1985; Древ­няя Русь: Быт и куль­ту­ра. М., 1997.

Лит.: Шах­ма­тов А. А. Ра­зы­ска­ния о древ­ней­ших рус­ских ле­то­пис­ных сво­дах. СПб., 1908; На­со­нов А. Н. «Рус­ская зем­ля» и об­ра­зо­ва­ние тер­ри­то­рии древ­не­рус­ско­го го­су­дар­ст­ва. М., 1951; Гре­ков Б. Д. Ки­ев­ская Русь. М., 1953; Очер­ки ис­то­рии СССР. Пе­ри­од фео­да­лиз­ма. IX – XV вв. М., 1953. Ч. 1: IX – XIII вв.; Ти­хо­ми­ров М. Н. Древ­не­рус­ские го­ро­да. 2-е изд. М., 1956; Та­ти­щев В. Н. Ис­то­рия Рос­сий­ская. М.; Л., 1962–1968. Т. 1–7; Па­шу­то В. Т. Внеш­няя по­ли­ти­ка Древ­ней Ру­си. М., 1968; Древ­не­рус­ские кня­же­ст­ва X–XIII вв. М., 1975; Се­дов В. В. Вос­точ­ные сла­вя­не в VI–XIII вв. М., 1982; он же. Древ­не­рус­ская на­род­ность: Ис­то­ри­ко-ар­хео­ло­ги­че­ское ис­сле­до­ва­ние. М., 1999; Сверд­лов М. Б. Ге­не­зис и струк­ту­ра фео­даль­но­го об­ще­ст­ва в Древ­ней Ру­си. Л., 1983; Клю­чев­ский В. О. Соч.: В 9 т. М., 1987–1989. Т. 1–5: Курс рус­ской ис­то­рии; Ка­рам­зин Н. М. Ис­то­рия го­су­дар­ст­ва Рос­сий­ско­го. М., 1988–1989. Кн. 1–4; Со­ловь­ев С. М. Ис­то­рия Рос­сии с древ­ней­ших вре­мён // Соч.: В 18 кн. М., 1988–1995. Кн. 1–15; Ща­пов Я. Н. Го­су­дар­ст­во и цер­ковь Древ­ней Ру­си X–XIII вв. М., 1989; Гру­шевсь­кий М. С. Історія України–Ру­си. Київ, 1991. Т. 1–2; Пре­сня­ков А. Е. Кня­жое пра­во в Древ­ней Ру­си. Лек­ции по рус­ской ис­то­рии. М., 1993; Ры­ба­ков Б. А. Ки­ев­ская Русь и рус­ские кня­же­ст­ва XII–XIII вв. М., 1993; Фроя­нов И. Я. Древ­няя Русь: Опыт ис­сле­до­ва­ния ис­то­рии со­ци­аль­ной и по­ли­ти­че­ской борь­бы. М.; СПб., 1995; Лю­бав­ский М. К. Об­зор ис­то­рии рус­ской ко­ло­ни­за­ции с древ­ней­ших вре­мен и до XX ве­ка. М., 1996; Из ис­то­рии рус­ской куль­ту­ры: [Сб.]. М., 2000. Т. 1: Древ­няя Русь/Сост. В. Я. Пет­ру­хин; Франк­лин С., Ше­пард Д. На­ча­ло Ру­си, 750–1200. СПб., 2000; На­за­рен­ко А. В. Древ­няя Русь на ме­ж­ду­на­род­ных пу­тях: Меж­дис­ци­п­ли­нар­ные очер­ки куль­тур­ных, тор­го­вых, по­ли­ти­че­ских свя­зей IX–XII вв. М., 2001.

А. В. На­за­рен­ко.

Монгольское нашествие и установление ига

К кон. 12 в. в сте­пях Цен­траль­ной Азии сло­жи­лось гос. об­ра­зо­ва­ние ко­че­вых на­ро­дов, во гла­ве ко­то­ро­го встал пред­во­ди­тель пле­ме­ни мон­го­лов Чин­гис­хан (Те­му­чин). В 1-й тре­ти 13 в. он пред­при­нял ряд за­вое­ва­тель­ных по­хо­дов, за­вер­шив­ших­ся по­ко­ре­ни­ем Юж­ной Си­би­ри, Се­вер­но­го Ки­тая, Ти­бе­та, Сред­ней Азии и Пер­сии. В 1235 на ку­рул­тае (съез­де) мон­голь­ских ха­нов, по­том­ков Чин­гис­ха­на, бы­ло при­ня­то ре­ше­ние о по­хо­де для за­вое­ва­ния Ев­ро­пы. Во гла­ве вой­ска встал внук Чин­гис­ха­на Ба­тый. В 1236 мон­го­лы раз­гро­ми­ли Волж­ско-Кам­скую Бул­га­рию и вплот­ную по­до­шли к вост. ру­бе­жам Ру­си.

«Монголо-татары угоняют пленных из Галицко-Волынской Руси». Миниатюра из венгерской летописи. 1488.

В кон. 1237 Ба­тый вторг­ся в Ря­зан­скую зем­лю. По­сле упор­но­го со­про­тив­ле­ния па­ла Ря­зань, за­тем у Ко­лом­ны бы­ло раз­би­то вой­ско, по­слан­ное ве­ли­ким кня­зем вла­ди­мир­ским Юри­ем Все­во­ло­до­ви­чем. Впо­след­ст­вии бы­ла за­хва­че­на Мо­ск­ва, в на­ча­ле фев­ра­ля 1238 – Вла­ди­мир. За­тем вой­ско Ба­тыя раз­де­ли­лось на несколько час­тей: бы­ли ра­зоре­ны Суз­даль, Пе­ре­яс­лавль, Рос­тов, Яро­славль и мно­гие другие го­ро­да. Ве­ли­кий князь Юрий Все­во­ло­до­вич, по­пы­тав­ший­ся со­брать вой­ска для про­тиво­дей­ст­вия за­вое­ва­те­лям, был раз­бит и по­гиб в бит­ве на р. Сить 4.3.1238. Мон­голь­ские вой­ска всту­пи­ли на тер­ри­то­рию Нов­го­род­ской рес­пуб­ли­ки и по­сле двух­не­дель­ной оса­ды за­хва­ти­ли Тор­жок. До са­мо­го Нов­го­ро­да они, од­на­ко, не дош­ли и с на­сту­п­ле­ни­ем вес­ны по­вер­ну­ли на юг. Бы­ли ра­зо­ре­ны вост. об­лас­ти Смо­лен­ской и Чер­ни­гов­ской зе­мель (в Чер­ни­гов­ской зем­ле про­сла­вил­ся се­ми­не­дель­ной обо­ро­ной г. Ко­зельск). За­тем Ба­тый вер­нул­ся в при­волж­ские сте­пи.

В 1239 его вой­ска во­зоб­но­ви­ли дей­ст­вия в русских зем­лях: на юге бы­ли за­хва­че­ны Пе­ре­яс­лавль и Чер­ни­гов, на се­ве­ро-вос­то­ке – Му­ром и Го­ро­хо­вец. Осе­нью 1240 Ба­тый на­чал глав­ный по­ход – в Цен­траль­ную Ев­ро­пу че­рез Юж­ную Русь. Кня­зья Юж­ной Ру­си, за­ня­тые меж­до­усоб­ной борь­бой, не смог­ли ока­зать ор­га­ни­зо­ван­но­го со­про­тив­ле­ния. По­сле дли­тель­ной оса­ды пал Ки­ев, за­тем бы­ли ра­зо­ре­ны Вла­ди­ми­ро-Во­лын­ское и Га­лиц­кое кня­же­ст­ва, по­сле че­го мон­го­лы вторг­лись в Венг­рию и Поль­шу.

Русские княжества и земли в 13 веке. Нашествие монголо-татар.

Од­но­вре­мен­но с дей­ст­вия­ми мон­голь­ских за­вое­ва­те­лей обо­ст­ри­лась си­туа­ция на сев.-зап. ру­бе­жах рус. зе­мель. Ле­том 1240 шве­ды (ра­нее, в 1-й тре­ти 13 в., за­вое­вав­шие юго-зап. Фин­лян­дию) по­пы­та­лись ук­ре­пить­ся в устье Не­вы, при­над­ле­жав­шем Нов­го­ро­ду. В ре­зуль­та­те ре­ши­тель­ных дей­ст­вий нов­го­род­ско­го кня­зя Алек­сан­д­ра Яро­сла­ви­ча (сы­на Яро­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча, став­ше­го ве­ли­ким кня­зем вла­ди­мир­ским по­сле ги­бе­ли его бра­та Юрия в 1238 на р. Сить) они бы­ли раз­би­ты в Нев­ской бит­ве 15.7.1240. В кон­це 1240 в Нов­го­род­скую зем­лю с за­па­да вторг­лись нем. ры­ца­ри Ли­вон­ско­го ор­де­на. Им уда­лось за­хва­тить Псков. В 1241 – нач. 1242 Алек­сандр Нев­ский су­мел из­гнать ор­ден­ские от­ря­ды из нов­го­род­ских вла­де­ний, за­тем пе­ре­нёс во­ен­ные дей­ст­вия на тер­ри­то­рию Ор­де­на, а 5.4.1242 на­нёс кре­сто­нос­цам по­ра­же­ние в ре­шаю­щей бит­ве на льду Чуд­ско­го оз. (т. н. Ле­до­вое по­бои­ще).

Тем вре­ме­нем вой­ска Ба­тыя, ра­зо­рив­шие Поль­шу, Венг­рию, часть Че­хии и Дал­ма­цию, вес­ной 1242, по­сле по­лу­че­ния из­вес­тия о смер­ти в Мон­го­лии ве­ли­ко­го ха­на Уге­дея, по­вер­ну­ли на­зад и воз­вра­ти­лись в Ниж­нее По­вол­жье. Оно ста­ло цен­тром зап. улу­са Мон­голь­ской им­пе­рии – т. н. Улу­са Джу­чи (по име­ни от­ца Ба­тыя), или Зо­ло­той Ор­ды (в рус. ис­точ­ни­ках Ор­да). В те­че­ние 1240– 1250-х гг. за­вое­ва­те­ли пред­при­ня­ли ряд мер, офор­мив­ших за­ви­си­мость рус. зе­мель от мон­голь­ских ха­нов. До 1260-х гг. вер­хов­ны­ми сю­зе­ре­на­ми Ру­си счи­та­лись ве­ли­кие ха­ны в Ка­ра­ко­ру­ме (сто­ли­це Мон­голь­ской им­пе­рии). В 1260-х гг. Зо­ло­тая Ор­да ста­ла пол­но­стью са­мо­стоя­тель­ным го­су­дар­ст­вом и рус. кня­же­ст­ва ос­та­лись в за­ви­си­мо­сти толь­ко от неё. За­ви­си­мость вы­ра­жа­лась в пра­ве ор­дын­ских ха­нов ут­вер­ждать рус. кня­зей на их сто­лах пу­тём вы­да­чи гра­мот (яр­лы­ков) на кня­же­ния, взи­ма­нии с рус. зе­мель да­ни («вы­хо­да») и др. по­да­тей; рус. кня­зья бы­ли обя­за­ны так­же пре­дос­тав­лять Ор­де во­ен­ную по­мощь. Пра­ви­те­ли Ор­ды име­но­ва­лись на Ру­си «ца­ря­ми» – выс­шим, по то­гдаш­ним пред­став­ле­ни­ям, ти­ту­лом, со­от­вет­ст­во­вав­шим за­пад­но­му imperator (в до­мон­голь­ский пе­ри­од он при­ла­гал­ся в рус. ис­точ­ни­ках толь­ко к им­пе­ра­то­рам Ви­зан­тии и Свя­щен­ной Рим­ской им­пе­рии).

Наи­бо­лее серь­ёз­ны­ми по­след­ст­вия­ми мон­голь­ско­го на­ше­ст­вия ста­ли ра­зо­ре­ние рус. зе­мель и сис­те­ма­ти­че­ское вы­ка­чи­ва­ние из стра­ны ма­те­ри­аль­ных средств в ви­де да­ни и др. по­бо­ров. Лишь в 14 в. во­зоб­но­ви­лось раз­ви­тие сель­ско­го хо­зяй­ст­ва, ре­мес­ла, ка­мен­но­го строи­тель­ст­ва. Ре­зуль­та­том на­ше­ст­вия яви­лось ос­лаб­ле­ние по­ли­ти­че­ских свя­зей ме­ж­ду рус. зем­ля­ми. За­вое­ва­те­ли стре­ми­лись вос­пре­пят­ст­во­вать кон­со­ли­да­ции рус. зе­мель пу­тём про­ти­во­пос­тав­ле­ния од­них кня­жеств дру­гим и их вза­им­но­го ос­лаб­ле­ния. Ино­гда ха­ны шли в этих це­лях на из­ме­не­ние тер­ри­то­ри­аль­но-по­ли­ти­че­ской струк­ту­ры на Ру­си: мог­ли пе­ре­дать кня­же­ст­во из со­ста­ва од­ной зем­ли в дру­гую, по­де­лить тер­ри­то­рию кня­же­ст­ва, сфор­ми­ро­вать но­вое.

Развитие русских земель после монгольского нашествия

Ки­ев­ское княже­ст­во по­сле на­ше­ст­вия ут­ра­ти­ло преж­нее зна­че­ние. Ки­ев пе­ре­стал быть объ­ек­том борь­бы кня­зей. Власть над ним Ба­тый в 1243 пе­ре­дал ве­ли­ко­му кня­зю вла­ди­мир­ско­му Яро­сла­ву Все­во­ло­до­ви­чу (1238–46), при­знан­но­му ха­ном «ста­рей­шим» сре­ди всех рус. кня­зей. В 1249 в Ка­ра­ко­ру­ме ки­ев­ский стол по­лу­чил его сын Алек­сандр Нев­ский, но он не по­ехал кня­жить в Ки­ев, а пред­по­чёл объ­е­ди­нить под сво­ей вла­стью нов­го­род­ское и вла­ди­мир­ское кня­же­ния (1252). Т. о., князь, при­знан­ный мон­го­ла­ми глав­ным на Ру­си, вы­брал в ка­че­ст­ве сво­ей сто­ли­цы не Ки­ев, а Вла­ди­мир на Клязь­ме. В 1299 ми­тро­по­лит Мак­сим ушёл из Кие­ва во Вла­ди­мир, и Ки­ев ли­шил­ся по­след­не­го ат­ри­бу­та об­ще­рус­ской сто­ли­цы (в кон. 13 – 1-й пол. 14 вв. там кня­жи­ли ма­ло­зна­чи­тель­ные юж­но­рус­ские кня­зья). В 1320-х гг. Ки­ев­ская зем­ля по­па­ла в за­ви­си­мость от Ве­ли­ко­го кня­же­ст­ва Ли­тов­ско­го и в нач. 1360-х гг. во­шла в его со­став.

В Чер­ни­гов­ской зем­ле по­сле мон­голь­ско­го на­ше­ст­вия уси­ли­лось тер­ри­то­ри­аль­ное дроб­ле­ние, фор­ми­ро­ва­лись кня­же­ст­ва – Брян­ское, Ка­ра­чев­ское, Та­рус­ское, Но­во­силь­ское, Рыль­ское, в ка­ж­дом из ко­то­рых за­кре­п­лялась своя ли­ния кня­же­ской вет­ви Оль­го­ви­чей. С 1260-х гг. силь­ней­шим ста­ло Брян­ское кня­же­ст­во, чей князь Ро­ман Ми­хай­ло­вич (ум. ок. 1290), сын каз­нён­но­го в 1246 Ба­ты­ем в Ор­де Ми­хаи­ла Все­во­ло­до­ви­ча Чер­ни­гов­ско­го, за­ни­мал од­но­вре­мен­но и чер­ни­гов­ский стол. Он ус­пеш­но про­ти­во­сто­ял ли­тов­ским на­бе­гам. Но воз­мож­ность объ­е­ди­не­ния кня­жеств Юго-Вос­точ­ной Ру­си под эги­дой Брян­ска бы­ла вско­ре ут­ра­че­на. В кон. 13 в. Брян­ское кня­же­ст­во пе­ре­шло (ви­ди­мо, не без уча­стия Ор­ды) под власть смо­лен­ских кня­зей. Чер­ни­гов­ское кня­же­ние не за­кре­пи­лось ни за од­ной кня­же­ской ли­ни­ей, хо­тя и в 14 в. су­ще­ст­во­вал ти­тул ве­ли­ко­го кня­зя чер­ни­гов­ско­го, но­ми­наль­но счи­тав­ше­го­ся вер­хов­ным гла­вой всей зем­ли. В 1-й пол. 14 в. на Чер­ни­гов­щи­не уси­ли­ва­лось тер­ри­то­ри­аль­ное дроб­ле­ние, в 1360–70-х гг. боль­шей её ча­стью за­вла­дел ве­ли­кий князь ли­тов­ский Оль­герд, по­сле че­го кня­же­ские сто­лы Чер­ни­гов­ской зем­ли бы­ли роз­да­ны его род­ст­вен­ни­кам. Толь­ко в её се­вер­ной, верх­не­ок­ской час­ти со­хра­ни­лись кня­же­ст­ва под управ­ле­ни­ем кня­зей из ро­да чер­ни­гов­ских Оль­го­ви­чей (Ко­зель­ское, Но­во­силь­ско-Одо­ев­ское, Та­рус­ско-Обо­лен­ское), став­шие объ­ек­том дли­тель­ной борь­бы ме­ж­ду Ве­ли­ким кня­же­ством Ли­то­вским и Мо­сков­ским ве­ли­ким кня­жест­вом.

Га­лиц­ко-Во­лын­ская зем­ля су­ме­ла из­бе­жать зна­чи­тель­но­го по­ли­ти­че­ско­го дроб­ле­ния. В 1250-х гг. га­лиц­кий князь Да­ни­ил Ро­ма­но­вич не при­зна­вал вла­сти Ор­ды и неск. лет ус­пеш­но про­ти­во­сто­ял ор­дын­ско­му на­тис­ку. В 1254, рас­счи­ты­вая на по­мощь ка­то­ли­че­ской Ев­ро­пы про­тив та­тар (так на­зы­ва­ли мон­голь­ских за­вое­ва­те­лей в Ев­ро­пе), он при­нял от па­пы Рим­ско­го Ин­но­кен­тия IV ко­ро­лев­ский ти­тул. Но в кон. 1250-х гг. га­лиц­ко­му кня­зю всё же при­шлось при­знать за­ви­си­мость от ха­на. По­сле это­го сло­жи­лась прак­ти­ка вы­ну­ж­ден­но­го уча­стия га­лиц­ко-во­лын­ских войск в ор­дын­ских по­хо­дах на со­сед­ние стра­ны – Лит­ву, Поль­шу, Венг­рию. По­том­ки Да­нии­ла Ро­ма­но­ви­ча кня­жи­ли в Га­лиц­ко-Во­лын­ской зем­ле до 1323. В 1-й пол. 14 в. уси­ли­лось дав­ле­ние на неё со сто­ро­ны со­сед­них Лит­вы, Поль­ши и Венг­рии. По­сле пре­кра­ще­ния ме­ст­ной ди­на­стии на­ча­лась борь­ба за Га­лиц­ко-Во­лын­скую Русь, в ре­зуль­та­те ко­то­рой в сер. 14 в. Га­лиц­кая зем­ля ото­шла к Поль­ско­му ко­ро­лев­ст­ву, а Во­лынь – к Ве­ли­ко­му кня­же­ст­ву Ли­тов­ско­му.

В Смо­лен­ской зем­ле удель­ные кня­жест­ва (Вя­зем­ское, То­ро­пец­кое, Мо­жай­ское, Ржев­ское) ос­та­ва­лись, как пра­ви­ло, под кон­тро­лем смо­лен­ско­го кня­зя. Тер­ри­то­рия зем­ли рас­ши­ри­лась в кон. 13 в. бла­го­да­ря при­об­ре­те­нию Брян­ско­го кня­же­ст­ва. Тем не ме­нее по­ли­ти­че­ское зна­че­ние Смо­лен­ско­го кня­же­ст­ва по­степен­но умень­ша­лось. Уже в сер. 13 в. смо­лен­ские кня­зья при­зна­ва­ли вер­хо­вен­ст­во ве­ли­ких кня­зей вла­ди­мир­ских. Со 2-й пол. 13 в. по­сто­ян­ным фак­то­ром стал на­тиск на Смо­лен­скую зем­лю Ве­ли­ко­го кня­же­ст­ва Ли­тов­ско­го. В 1330-х гг. смо­лен­ский князь Иван Алек­сан­д­ро­вич при­знал вер­хо­вен­ст­во ве­ли­ко­го кня­зя ли­тов­ско­го Ге­ди­ми­на. В 1350-х гг. часть тер­ри­то­рии Смо­лен­ской зем­ли бы­ла за­хва­че­на ли­тов­ца­ми. За­ви­си­мость от Ве­ли­ко­го кня­же­ст­ва Ли­тов­ско­го уси­ли­лась по­сле по­ра­же­ния, по­не­сён­но­го смо­лен­ски­ми князь­я­ми от ли­тов­ских войск в 1386. В 1395 ве­ли­кий князь ли­тов­ский Ви­товт ов­ла­дел Смо­лен­ском. В 1401 ме­ст­ный князь Юрий Свя­то­сла­вич при под­держ­ке Ря­за­ни вер­нул смо­лен­ское кня­же­ние, но в 1404 Ви­товт вновь за­хва­тил Смо­ленск и окон­ча­тель­но вклю­чил Смо­лен­скую зем­лю в со­став Ве­ли­ко­го кня­же­ст­ва Ли­тов­ско­го.

В Нов­го­род­ской зем­ле во 2-й пол. 13– 14 вв. окон­ча­тель­но сло­жи­лась т. н. бо­яр­ская рес­пуб­ли­ка. Ре­аль­ную власть осу­ще­ст­в­ля­ло нов­го­род­ское бо­яр­ст­во во гла­ве с го­род­ским по­сад­ни­ком, ты­сяц­ким и ар­хи­епи­ско­пом. С сер. 14 в. ус­тано­ви­лась сис­те­ма кол­лек­тив­но­го по­сад­ни­че­ст­ва: эту долж­ность от­прав­ля­ли од­но­вре­мен­но пред­ста­ви­те­ли раз­ных го­род­ских кон­цов Нов­го­ро­да. Важ­ней­шие ре­ше­ния при­ни­ма­лись на ве­че – со­б­ра­нии го­ро­жан. При этом Нов­го­род с 1250-х гг. (со вре­ме­ни Алек­сан­д­ра Нев­ско­го) при­зна­вал сво­им сю­зе­ре­ном ве­ли­ко­го кня­зя вла­ди­мир­ско­го. Это по­зво­ля­ло из­бе­гать не­по­сред­ст­вен­ных от­но­ше­ний с Ор­дой и ис­поль­зо­вать во­ен­ные си­лы кня­зей Се­ве­ро-Вос­точ­ной Ру­си для обо­ро­ны нов­го­род­ских гра­ниц от Ли­вон­ско­го ор­де­на, Шве­ции и Лит­вы. Нов­го­род­ское ку­пе­че­ст­во ве­ло ак­тив­ную внеш­нюю тор­гов­лю на Бал­ти­ке, в т. ч. с Ган­зей­ским сою­зом.

В 14 в. фак­ти­че­скую не­за­ви­си­мость от Нов­го­ро­да при­об­ре­ла Псков­ская зем­ля, где скла­ды­ва­лась сход­ная с нов­го­род­ской фор­ма го­су­дар­ст­вен­но­сти – бо­яр­ское прав­ле­ние при при­зна­нии вер­хов­ной вла­сти ве­ли­ко­го кня­зя вла­ди­мир­ско­го. При этом пско­ви­чи в те­че­ние 14 в. ко­ле­ба­лись в ори­ен­та­ции ме­ж­ду вла­ди­мир­ски­ми и ли­тов­ски­ми ве­ли­ки­ми князь­я­ми.

Ря­зан­ская зем­ля су­ме­ла со­хра­нить от­но­си­тель­ную са­мо­стоя­тель­ность, хо­тя с кон. 14 – нач. 15 вв. ря­зан­ские кня­зья ста­ли при­зна­вать по­ли­ти­че­ское ста­рей­шин­ст­во ве­ли­ких кня­зей мо­с­ков­ских. Наи­бо­лее ак­тив­ную по­ли­ти­че­скую роль Ря­зан­ское кня­же­ст­во иг­ра­ло в прав­ле­ние кня­зя Оле­га Ива­но­ви­ча (1350– 1402), ко­то­рый стал ти­ту­ло­вать­ся «ве­ли­кий князь». В сер. 14 в. из ря­зан­ской вет­ви Рю­ри­ко­ви­чей вы­де­ли­лась ли­ния прон­ских кня­зей. Со­сед­няя с Ря­зан­ской не­боль­шая Му­ром­ская зем­ля са­мо­стоя­тель­ной ро­ли не иг­ра­ла. С сер. 14 в. му­ром­ские кня­зья по­па­ли под кон­троль мо­с­ков­ских, а в кон. 14 в. Му­ром­ское кня­же­ст­во пе­ре­шло под власть Мо­с­ков­ско­го ве­ли­ко­го кня­же­ст­ва.

В По­лоц­кой зем­ле в сер. – 2-й пол. 13 в. вре­ме­на­ми пра­ви­ли кня­зья ли­товско­го про­ис­хо­ж­де­ния. Окон­ча­тель­но По­лоц­кое кня­же­ст­во во­шло в со­став Вели­ко­го кня­же­ст­ва Ли­тов­ско­го в кон. 13 – нач. 14 вв. То­гда же под власть Вели­ко­го кня­же­ст­ва Ли­тов­ско­го по­па­ла Ту­ров­ская зем­ля, а в кон. 13 в. – т. н. Чёр­ная Русь (тер­ри­то­рия быв. Го­ро­ден­ско­го кня­же­ст­ва).

Пе­ре­яс­лав­ское кня­же­ст­во по­сле на­ше­ст­вия Ба­тыя пе­ре­шло под не­по­сред­ст­вен­ную власть Ор­ды, а в 1360-х гг., как и Чер­ни­гов­ская зем­ля, бы­ло при­сое­ди­не­но к Ве­ли­ко­му кня­же­ст­ву Ли­тов­ско­му.

К ру­бе­жу 14–15 вв. преж­няя, уна­следо­ван­ная от до­мон­голь­ских вре­мён струк­ту­ра, ос­но­вой ко­то­рой бы­ли кня­же­ст­ва-зем­ли, управ­ляв­шие­ся оп­ре­де­лён­ны­ми вет­вя­ми ро­да Рю­ри­ко­ви­чей, уш­ла в про­шлое: ис­чез­ли с кар­ты та­кие государственные об­ра­зо­ва­ния, как Ки­ев­ская, Га­лиц­ко-Во­лын­ская, Чер­ни­гов­ская, Смо­лен­ская, Пе­ре­яс­лав­ская, По­лоц­кая, Ту­ров­ская, Му­ром­ская зем­ли. Боль­шая часть русских зе­мель ока­за­лась по­де­лён­ной ме­ж­ду Ве­ли­ким кня­же­ст­вом Ли­тов­ским и Мо­с­ков­ским ве­ли­ким кня­же­ст­вом. Ос­таль­ные по­ли­ти­че­ские об­ра­зо­ва­ния ли­бо за­ви­се­ли от них (Нов­го­род­ская и Псков­ская зем­ли, Суз­даль­ское, Рос­тов­ское, Ста­ро­дуб­ское и часть Вер­хов­ских кня­жеств – от Мо­с­ков­ско­го ве­ли­ко­го кня­же­ст­ва, др. часть Вер­хов­ских кня­жеств – от Ве­ли­ко­го кня­же­ст­ва Ли­тов­ско­го), ли­бо бы­ли не­срав­ни­мо сла­бее, хо­тя и фор­маль­но са­мо­стоя­тель­ны­ми (Твер­ское, Яро­слав­ское и Ря­зан­ское кня­же­ст­ва).

На боль­шей час­ти Ве­ли­ко­го кня­же­ст­ва Ли­тов­ско­го в гра­ни­цах нач. 15 в. про­жи­ва­ло вос­точ­но­сла­вян­ское пра­во­слав­ное на­се­ле­ние, и са­мо княжество име­но­ва­лось Ве­ли­ким кня­же­ст­вом Ли­тов­ским и Рус­ским. Эт­ни­че­ские ли­тов­цы до кон. 14 в. ос­та­ва­лись в осн. языч­ни­ка­ми, но в сре­де ли­тов­ской зна­ти (в т. ч. пра­вив­шей ди­на­стии Ге­ди­ми­но­ви­чей) рас­про­стра­ни­лось пра­во­сла­вие. В 1385 Ве­ли­кое кня­же­ст­во Ли­тов­ское за­клю­чи­ло унию с Поль­шей: ве­ли­кий князь ли­тов­ский Ягай­ло взо­шёл на поль­ский пре­стол, ос­но­вав ди­на­стию Ягел­ло­нов (при этом до 1569 го­су­дар­ст­ва бы­ли свя­за­ны толь­ко лич­ной уни­ей). За ко­ро­на­ци­ей Ягай­ло по­сле­до­ва­ло кре­ще­ние ли­тов­цев в ка­то­ли­че­ст­во; в ре­зуль­та­те знать Ве­ли­ко­го кня­же­ст­ва Ли­тов­ско­го ока­за­лась раз­де­лён­ной по ре­ли­ги­оз­но­му при­зна­ку на ка­то­ли­че­скую (пре­иму­ще­ст­вен­но ли­тов­скую) и пра­во­слав­ную (пре­иму­ще­ст­вен­но рус­скую).

С ис­чез­но­ве­ни­ем ста­рой по­ли­ти­че­ской струк­ту­ры ухо­ди­ла в про­шлое и еди­ная эт­ни­че­ская общ­ность под на­зва­ни­ем «русь» (т. н. древ­не­рус­ская на­род­ность). На тер­ри­то­рии Се­ве­ро-Восточ­ной и Се­ве­ро-За­пад­ной Ру­си на­ча­ла скла­ды­вать­ся рус­ская (ве­ли­ко­рус­ская) на­род­ность. На зем­лях, во­шед­ших в со­став Ве­ли­ко­го кня­же­ст­ва Ли­тов­ско­го и Поль­ши, – ук­ра­ин­ская и бе­ло­рус­ская на­род­но­сти. При этом эт­но­ним и по­ли­то­ним «Русь» про­дол­жал при­ме­нять­ся на всей вост.-сла­вян­ской тер­ри­то­рии. Ес­ли в до­мон­голь­ский пе­ри­од он обо­зна­чал ли­бо со­во­куп­ность рус. зе­мель в це­лом, ли­бо «Рус­скую зем­лю» в Сред­нем По­днеп­ро­вье (Ки­ев­ское, Пе­ре­я­слав­ское и часть Чер­ни­гов­ско­го кня­же­ст­ва), то во 2-й пол. 13–14 вв. в раз­ных час­тях Ру­си обо­зна­чи­лась тен­ден­ция при­ла­гать это на­зва­ние к сво­ей зем­ле. В Се­ве­ро-Вос­точ­ной Ру­си в 14 в. «Рус­ской зем­лёй» ста­ли на­зы­вать тер­ри­то­рии, на ко­то­рые рас­про­стра­ня­лась власть ве­ли­ко­го кня­зя вла­ди­мир­ско­го, т. е. Се­ве­ро-Вос­точ­ную Русь вме­сте с Нов­го­род­ской зем­лёй.

Возвышение Москвы

Се­ве­ро-Вос­точ­ная Русь (Суз­даль­ская зем­ля, Ве­ли­кое кня­же­ст­во Вла­ди­мир­ское) бы­ла от­но­си­тель­но позд­но ос­во­ен­ной зем­лёй, где со­хра­ня­лись воз­мож­но­сти как для внут­рен­ней, так и для внеш­ней (в сев.-вост. на­прав­ле­нии) ко­ло­ни­за­ции. Кня­зья Се­ве­ро-Вос­точ­ной Ру­си поч­ти не уча­ст­во­ва­ли в меж­до­усоб­ной вой­не на юге Ру­си на­ка­ну­не на­ше­ст­вия Ба­тыя, ко­то­рая зна­чи­тель­но ос­ла­би­ла чер­ни­гов­ских, смо­лен­ских и во­лын­ских кня­зей. До 2-й пол. 14 в., т. е. до вре­ме­ни, ко­гда ут­вер­ди­лась до­ми­ни­рую­щая роль Мо­с­ков­ско­го кня­же­ст­ва в Се­ве­ро-Вос­точ­ной Ру­си, её гра­ни­цы не со­при­ка­са­лись не­по­сред­ст­вен­но с тер­ри­то­ри­ей Ве­ли­ко­го кня­же­ст­ва Ли­тов­ско­го, осу­ще­ст­в­ляв­ше­го экс­пан­сию на рус. зем­ли, и толь­ко на ру­бе­же 14–15 вв., по­сле за­хва­та ве­ли­ки­ми князь­я­ми ли­тов­ски­ми Смо­лен­ско­го кня­же­ст­ва, у мо­с­ков­ских и ли­тов­ских вла­де­ний поя­ви­лась об­щая гра­ни­ца. Уси­ле­нию по­зи­ций ве­ли­ких вла­ди­мир­ских кня­зей спо­соб­ст­во­ва­ло и то, что в Ор­де имен­но они (Яро­слав Все­во­ло­до­вич в 1243, а за­тем Алек­сандр Нев­ский в 1249) бы­ли при­зна­ны «ста­рей­ши­ми» на всей Ру­си. Бла­го­да­ря это­му Вла­ди­мир как бы за­мес­тил Ки­ев в ка­че­ст­ве но­ми­наль­ной об­ще­рус­ской сто­ли­цы. Это под­кре­п­ля­лось пе­ре­не­се­ни­ем на ру­бе­же 13–14 вв. мес­та пре­бы­ва­ния ми­тро­по­ли­та, гла­вы рус. церк­ви, сна­ча­ла во Вла­ди­мир (1299), а за­тем в Мо­ск­ву (со 2-й четв. 14 в.). В си­лу на­зван­ных при­чин по­ло­же­ние Се­ве­ро-Вос­точ­ной Ру­си в ор­дын­скую эпо­ху бы­ло бо­лее бла­го­при­ят­ным, чем у дру­гих рус. зе­мель.

Во 2-й пол. 13 в. в Се­ве­ро-Вос­точ­ной Ру­си сло­жи­лась сис­те­ма из не­сколь­ких кня­жеств, управ­ляв­ших­ся по­том­ка­ми Все­во­ло­да Боль­шое Гнез­до. Это бы­ли кня­же­ст­ва Га­лиц­кое (со сто­ли­цей в Га­ли­че Мерь­ском), Го­ро­дец­кое, Дмит­ров­ское, Ко­ст­ром­ское, Мо­с­ков­ское (об­ра­зо­ва­лось в 1270-х гг.), Пе­ре­яс­лав­ское, Рос­тов­ское, Ста­ро­дуб­ское, Суз­даль­ское, Твер­ское, Уг­лиц­кое, Юрь­евское, Яро­слав­ское. По­ми­мо них, су­ще­ст­во­ва­ло глав­ное Ве­ли­кое кня­же­ст­во Влади­мир­ское, ко­то­рое по хан­ско­му яр­лы­ку по­лу­чал один из кня­зей удель­ных кня­жеств (со­хра­няя за со­бой при этом и «от­чин­ный» стол), что да­ва­ло ему пе­ре­вес над другими князь­я­ми. Со вре­мён Алек­сан­д­ра Нев­ско­го (1252– 1263) власть оче­ред­но­го ве­ли­ко­го кня­зя при­зна­ва­ла Нов­го­род­ская зем­ля. Но­ми­наль­но ве­ли­кие кня­зья вла­ди­мир­ские про­дол­жа­ли счи­тать­ся «ста­рей­ши­ми» на всей Ру­си. К ним ино­гда при­лагал­ся (воз­мож­но, уже со вре­мён Яросла­ва Все­во­ло­до­ви­ча и Алек­сан­д­ра Нев­ско­го и, бес­спор­но, с нач. 14 в.) ти­тул «ве­ли­кий князь всея Ру­си». По­сле Алек­сан­д­ра Нев­ско­го ве­ли­ки­ми князь­я­ми вла­ди­мир­ски­ми бы­ли его млад­шие бра­тья – Яро­слав Яро­сла­вич Твер­ской (1264–71) и Ва­си­лий Яро­сла­вич Ко­ст­ром­ской (1272–77). В 1277 ве­ли­ким кня­зем стал стар­ший в сле­дую­щем по­ко­ле­нии по­том­ков Яро­сла­ва – сын Алек­сан­д­ра Нев­ско­го Дмит­рий Алек­сан­д­ро­вич Пе­ре­яс­лав­ский. С нач. 1280-х гг. в со­пер­ни­че­ст­во с ним всту­пил брат – Ан­д­рей Алек­сан­д­ро­вич Го­ро­дец­кий. Дмит­рий и Ан­д­рей в хо­де борь­бы друг с дру­гом ори­ен­ти­ро­ва­лись на раз­ные си­лы в Ор­де: Ан­д­рей – на ха­нов, пра­вив­ших в сто­ли­це Ор­ды Са­рае (на ниж­ней Вол­ге), Дмит­рий – на бек­лер­бе­ка Но­гая, фак­ти­че­ски са­мо­стоя­тель­но­го пра­ви­те­ля зап. час­ти Ор­ды – от Ду­ная до Днеп­ра. Оба кня­зя не раз ис­поль­зо­ва­ли ор­дын­ские во­ен­ные си­лы в про­ти­во­стоя­нии друг с дру­гом: в 1281, 1282 и 1293–94 – Ан­д­рей; в 1283, 1289 и 1294 – Дмит­рий. Со­юз­ни­ка­ми Дмит­рия бы­ли мо­с­ков­ский, твер­ской, суз­даль­ский, юрь­ев­ский, дмит­ров­ский кня­зья, со­юз­ни­ка­ми Ан­д­рея – рос­тов­ские, яро­слав­ский и ста­ро­дуб­ский кня­зья. Ан­д­рею три­ж­ды уда­валось ов­ла­де­вать ве­ли­ко­кня­же­ским сто­лом (зи­мой 1281/82, в 1282 и зи­мой 1293/94), но за­кре­пить­ся на нём он смог толь­ко по­сле смер­ти стар­ше­го бра­та (1294). С это­го вре­ме­ни ме­сто глав­но­го со­пер­ни­ка Ан­д­рея за­нял млад­ший из сы­но­вей Алек­сан­д­ра Нев­ско­го – Да­ни­ил Мо­с­ков­ский. Тем вре­ме­нем в Ор­де на­ча­лась от­кры­тая борь­ба ме­ж­ду Но­га­ем и са­рай­ским ха­ном Тох­той, за­кон­чив­шая­ся в 1300 раз­гро­мом и ги­бе­лью Но­гая. По­сле это­го Ми­ха­ил Яро­сла­вич Твер­ской, быв­ший со­юз­ни­ком Да­нии­ла Алек­сан­д­ро­ви­ча, пе­ре­шёл на сто­ро­ну ве­ли­ко­го кня­зя Ан­д­рея. Од­на­ко по­ло­же­ние мо­с­ков­ско­го кня­зя, при­знав­ше­го к то­му вре­ме­ни власть са­рай­ско­го ха­на, ук­ре­пи­лось, т. к. на служ­бу к не­му прие­ха­ло не­ма­ло слу­жи­лых лю­дей из Юж­ной Ру­си, из кня­жеств, чьи пра­ви­те­ли пре­ж­де бы­ли вас­са­ла­ми Но­гая. К нач. 14 в. Мо­с­ков­ское кня­же­ст­во рас­ши­ри­лось за счёт при­об­ре­те­ния Мо­жай­ска (ра­нее вхо­дил в со­став Смо­лен­ской зем­ли) и Ко­лом­ны (из тер­ри­то­рии Ря­зан­ской зем­ли). Т. о., его тер­ри­то­рия ох­ва­ти­ла всё те­че­ние р. Мо­ск­ва. В 1302 Да­ни­ил ов­ла­дел Пе­ре­яс­лав­ским кня­же­ст­вом, но вско­ре, в мар­те 1303, умер. По тра­ди­ции кня­зья, чьи от­цы не за­ни­ма­ли вла­ди­мир­ско­го сто­ла, ис­клю­ча­лись из чис­ла пре­тен­ден­тов на не­го. Но стар­ший сын Да­нии­ла Юрий не по­счи­тал­ся с этим и по­сле смер­ти Ан­д­рея Алек­сан­д­ро­ви­ча (1304) предъ­я­вил пре­тен­зии на ве­ли­кое кня­же­ние. В Ор­де пред­поч­те­ние бы­ло от­да­но двою­род­но­му дя­де Юрия Ми­хаи­лу Твер­ско­му (1305– 1317), ему же дос­тал­ся Пе­ре­яс­лавль. Но Юрий всту­пил с Ми­хаи­лом в борь­бу за кня­же­ние в Нов­го­ро­де и за Го­родец­кое кня­же­ст­во. Со­юз­ни­ком Мо­ск­вы и вра­гом Ми­хаи­ла Яро­сла­ви­ча стал ми­тро­по­лит всея Ру­си Пётр (1308–26). В 1317 Юрий Да­ни­ло­вич по­лу­чил от ха­на Уз­бе­ка яр­лык на ве­ли­кое кня­же­ние вла­ди­мир­ское, а его со­пер­ник Ми­ха­ил Твер­ской в сле­дую­щем го­ду был каз­нён в Ор­де. Ни Ми­ха­ил, ни Юрий не под­вер­га­ли со­мне­нию власть ха­нов над Ру­сью, но в от­дель­ных во­про­сах мог­ли пой­ти про­тив хан­ской во­ли, при­чём ча­ще это де­лал Юрий. По по­лу­че­нии ве­ли­ко­го кня­же­ния он в 1322 не вы­пла­тил Ор­де со­б­ран­ную дань, за что был ли­шён Уз­бе­ком яр­лы­ка на вла­ди­мир­ское кня­же­ние, но про­дол­жал счи­тать се­бя ве­ли­ким кня­зем. В 1325, нахо­дясь в Ор­де, Юрий был убит но­вым ве­ли­ким кня­зем – сы­ном Ми­хаи­ла Твер­ско­го Дмит­ри­ем. Дмит­рий был каз­нён ха­ном за са­мо­суд, а ве­ли­кое кня­же­ние пе­ре­да­но его бра­ту Алек­сан­д­ру Ми­хай­ло­ви­чу. Но в 1327 в Тве­ри вспых­ну­ло сти­хий­ное вос­ста­ние про­тив на­хо­див­ших­ся там с хан­ским по­слом та­тар, по­сле че­го Твер­ское кня­же­ст­во бы­ло под­верг­ну­то раз­гро­му ор­дын­ски­ми вой­ска­ми, а млад­ший брат Юрия Да­ни­ло­ви­ча Иван Ка­ли­та по­лу­чил, в со­пра­ви­тель­стве с Алек­сан­дром Ва­силь­е­ви­чем Суз­даль­ским, ве­ли­кое кня­же­ние (1328). В 1332, по­сле смер­ти Алек­сан­д­ра (1331), Иван стал еди­но­вла­ст­ным ве­ли­ким кня­зем до сво­ей смер­ти в 1340, по­сле че­го хан Уз­бек пе­ре­дал ве­ли­кое кня­же­ние стар­ше­му сы­ну Ка­ли­ты Се­мё­ну (Си­ме­о­ну). Поль­зу­ясь сво­им по­ло­же­ни­ем, Ка­ли­та су­мел зна­чи­тель­но рас­ши­рить ве­ли­ко­кня­же­ские вла­де­ния. Он при­об­рёл Дмит­ров­ское кня­же­ст­во, по­ло­ви­ну Рос­то­ва, а так­же пу­тём «ку­пель» (оче­вид­но, у ме­ст­ных кня­зей) часть прав на Бе­ло­зер­ское, Уг­лиц­кое и Га­лиц­кое кня­жест­ва.

В прав­ле­ние сы­но­вей Ива­на Ка­ли­ты – Се­мё­на Гор­до­го (1340–53) и Ива­на Крас­но­го (1353–59) к Мо­с­ков­ско­му кня­же­ст­ву бы­ли при­сое­ди­не­ны ря­зан­ские вла­де­ния на пра­во­бе­ре­жье Оки, по ре­кам Про­тва и Лу­жа, а к Ве­ли­ко­му кня­же­ст­ву Вла­ди­мир­ско­му – Юрь­ев­ское кня­же­ст­во. Прав­да, по во­ле ха­на Уз­бе­ка из час­ти тер­ри­то­рии Ве­ли­ко­го кня­же­ст­ва Вла­ди­мир­ско­го в 1341 вы­де­ле­но Ни­же­го­род­ское кня­же­ст­во, пе­ре­дан­ное под власть суз­даль­ских кня­зей. По­сле смер­ти Ива­на Ива­но­ви­ча Крас­но­го хан пе­ре­дал ве­ли­кое кня­же­ние вла­ди­мир­ское не его де­вя­ти­лет­не­му сы­ну Дмит­рию, а суз­даль­ско-ни­же­го­род­ско­му кня­зю Дмит­рию Кон­стан­ти­но­ви­чу (1360). Мо­с­ков­ские вла­де­ния воз­вра­ща­лись тем са­мым поч­ти к пре­де­лам, су­ще­ст­во­вав­шим до по­лу­че­ния яр­лы­ка на ве­ли­кое кня­же­ние Ива­ном Ка­ли­той. Од­на­ко в Ор­де с кон. 1350-х гг. на­ча­лась меж­до­усо­би­ца – «за­мят­ня». В этой си­туа­ции мо­с­ков­ские пра­вя­щие кру­ги (при ма­ло­лет­нем кня­зе ве­ду­щую роль иг­ра­ли ты­сяц­кий Ва­си­лий Ва­силь­е­вич Вель­я­ми­нов, боя­ре и ми­тро­по­лит Алек­сий) су­ме­ли в 1362 по­лу­чить яр­лык на ве­ли­кое кня­же­ние вла­ди­мир­ское для Дмит­рия Ива­но­ви­ча (1362–89) от од­но­го из пре­тен­ден­тов на ор­дын­ский пре­стол, а в 1363 от­сто­ять пра­во на вла­де­ние им во­ен­ной си­лой.

В по­сле­дую­щие го­ды для ве­ли­ко­го кня­зя Дмит­рия Ива­но­ви­ча глав­ная цель – до­бить­ся при­зна­ния Ве­ли­ко­го кня­же­ст­ва Вла­ди­мир­ско­го «от­чи­ной», т. е. на­след­ст­вен­ным вла­де­ни­ем мо­с­ков­ских кня­зей. Его со­пер­ни­ком вы­сту­пил ве­ли­кий князь твер­ской Ми­ха­ил Алек­сан­д­ро­вич. Твер­ское кня­же­ст­во бы­ло сла­бее Мо­с­ков­ско­го, но Ми­хаи­лу уда­лось по­лу­чить под­держ­ку двух мо­гу­ще­ст­вен­ных пра­ви­те­лей – ве­ли­ко­го кня­зя ли­тов­ско­го Оль­гер­да (же­на­то­го на се­ст­ре твер­ско­го кня­зя) и ор­дын­ско­го бек­лер­бе­ка Ма­мая, фак­ти­че­ски пра­вив­ше­го с 1363 зап. ча­стью Ор­ды (к за­па­ду от Вол­ги). Оль­герд со­вер­шил в кон. 1360-х – нач. 1370-х гг. не­сколь­ко по­хо­дов на Дмит­рия Мо­с­ков­ско­го, в 1368 и 1370 без­ус­пеш­но оса­ж­дал Мо­ск­ву (где в 1367 был воз­ве­дён но­вый бе­ло­ка­мен­ный Кремль). Вес­ной 1371 Ма­май вы­дал Ми­хаи­лу Алек­сан­д­ро­ви­чу яр­лык на ве­ли­кое кня­же­ние вла­ди­мир­ское, но Дмит­рий Ива­но­вич це­ной бо­га­тых да­ров в том же го­ду то­же по­лу­чил от Ма­мая ве­ли­ко­кня­же­ский яр­лык, а с Оль­гер­дом в 1372 за­клю­чил мир­ный до­го­вор. В 1374 Дмит­рий пе­ре­стал вы­пла­чи­вать Ор­де дань, вслед­ст­вие че­го в 1375 пра­ви­тель Ор­ды вновь вы­дал яр­лык на ве­ли­кое кня­же­ние Ми­хаи­лу Твер­ско­му. В от­вет по­сле­до­вал по­ход на Тверь со­еди­нён­ной ра­ти кня­зей Се­ве­ро-Вос­точ­ной Ру­си, Вер­хов­ских кня­жеств, смо­лен­ских и нов­го­род­ских сил во гла­ве с Дмит­ри­ем Ива­но­ви­чем. Ре­зуль­та­том его стал до­го­вор, в ко­то­ром Ми­ха­ил от­ка­зы­вал­ся от пре­тен­зий на ве­ли­кое кня­же­ние, при­зна­вая его на­след­ст­вен­ным вла­де­ни­ем мо­с­ков­ских кня­зей. С 1377 на­ча­лись пря­мые столк­но­ве­ния войск Дмит­рия и со­юз­ных ему кня­зей с Ор­дой. В ав­гу­сте 1378 на р. Во­жа, в пре­де­лах Ря­зан­ской зем­ли, бы­ло раз­гром­ле­но шед­шее на Мо­ск­ву вой­ско пол­ко­вод­ца Бе­ги­ча. Ре­шаю­щее столк­но­ве­ние про­изош­ло в 1380. Ма­май за­клю­чил со­юз с но­вым ве­ли­ким кня­зем ли­тов­ским Ягай­ло. Дмит­рий Ива­но­вич, же­лая пре­ду­пре­дить со­еди­не­ние сил сво­их про­тив­ни­ков, вы­сту­пил к вер­ховь­ям р. Дон с вой­ском, в ко­то­рое во­шли си­лы боль­шин­ст­ва кня­зей Се­ве­ро-Вос­точ­ной Ру­си, час­ти вер­хов­ских кня­зей и вя­зем­ских кня­зей (Смо­лен­ская зем­ля). 8.9.1380 вой­ско Ма­мая бы­ло раз­гром­ле­но рус. ра­тью на Ку­ли­ко­вом по­ле. Эта по­бе­да зна­чи­тель­но под­ня­ла пре­стиж мо­с­ков­ско­го кня­зя в рус. зем­лях. В 1381 Олег Ива­но­вич Ря­зан­ский в до­го­во­ре с Дмит­ри­ем Дон­ским на­звал се­бя его «мо­лод­шим бра­том», т. е. при­знал по­ли­ти­че­ское вер­хо­вен­ст­во мо­с­ков­ско­го кня­зя.

«Победа на Куликовом поле». Миниатюра из Лицевого летописного свода. 2-я пол. 16 в. Российская национальная библиотека (С.-Петербург).

«Отпевание и погребение воинов, павших на Куликовом поле». Миниатюра из Лицевого летописного свода. 2-я пол. 16 в. Российская национальная библиотека (С.-Петербург).

Ма­май не при­над­ле­жал к ди­на­стии Чин­ги­си­дов, по­это­му не об­ла­дал ти­ту­лом ха­на («ца­ря») и пра­вил Ор­дой от ли­ца ха­нов-ма­рио­не­ток. На Ру­си его ста­тус хо­ро­шо осоз­на­вал­ся, со­от­вет­ст­вен­но и борь­ба с Ма­ма­ем рас­це­ни­ва­лась как со­про­тив­ле­ние не за­кон­но­му «ца­рю», а вре­мен­щи­ку. С при­хо­дом к вла­сти в кон. 1380 ле­ги­тим­но­го ха­на Тох­та­мы­ша Дмит­рий Мо­с­ков­ский при­знал его вер­хо­вен­ст­во, но не во­зоб­но­вил вы­пла­ту да­ни. След­ст­ви­ем это­го стал по­ход Тох­та­мы­ша на Мо­ск­ву и её ра­зо­ре­ние в 1382. Ре­зуль­та­том этой вой­ны ста­ла не ка­пи­ту­ля­ция Дмит­рия Дон­ско­го, а обою­до­вы­год­ное со­гла­ше­ние, за­клю­чён­ное в 1383 в Ор­де мо­с­ков­ским по­соль­ст­вом, фор­маль­но воз­глав­ляе­мым стар­шим сы­ном Дмит­рия 11-лет­ним Ва­си­ли­ем. По это­му со­гла­ше­нию, в об­мен на вы­пла­ту дол­га по да­ни за 1381 и 1382 (вре­мя прав­ле­ния Тох­та­мы­ша по­сле свер­же­ния Ма­мая) хан со­хра­нял ве­ли­кое кня­же­ние вла­ди­мир­ское за Дмит­рием Ива­но­ви­чем и при­зна­вал его на­след­ст­вен­ным дос­тоя­ни­ем мо­с­ков­ско­го кня­же­ско­го до­ма (че­го не сде­лал «не­ле­ги­тим­ный» Ма­май). Бла­го­да­ря это­му Дмит­рий в сво­ём за­ве­ща­нии (1389) пер­вым из мо­с­ков­ских кня­зей смог пе­ре­дать ве­ли­кое кня­же­ние сы­ну как «от­чи­ну». Мо­с­ков­ско­му кня­зю уда­лось обер­нуть во­ен­ное по­ра­же­ние по­ли­ти­че­ской по­бе­дой: вслед за Лит­вой и Тве­рью от­чин­ные пра­ва мо­с­ков­ских пра­ви­те­лей на Вла­ди­мир бы­ли при­зна­ны го­су­дар­ством-су­ве­ре­ном – Ор­дой (в ка­че­ст­ве «ком­пен­са­ции» твер­ским князь­ям Тох­та­мыш санк­цио­ни­ро­вал их не­за­ви­си­мость от ве­ли­ких кня­зей вла­ди­мир­ских). Слия­ние Мо­с­ков­ско­го кня­же­ст­ва и Ве­ли­ко­го кня­жества Вла­ди­мир­ско­го за­ло­жи­ло ос­но­ву гос. тер­ри­то­рии бу­ду­щей Рос­сии. Был сде­лан один из ре­шаю­щих ша­гов к фор­ми­ро­ва­нию еди­но­го го­су­дар­ст­ва. В кня­же­ние Дмит­рия Ива­но­ви­ча Дон­ско­го к мо­с­ков­ским вла­де­ни­ям бы­ли при­сое­ди­не­ны б. ч. Бе­ло­зер­ско­го кня­же­ст­ва, Рже­ва, а так­же Ме­дынь (из со­ста­ва Смо­лен­ской зем­ли), Ка­лу­га (из Но­во­силь­ско­го кня­же­ст­ва быв­шей Чер­ни­гов­ской зем­ли) и часть Ме­щё­ры. В 1392 пре­ем­ник Дмит­рия Ва­си­лий I Дмит­рие­вич (1389–1425) ещё бо­лее рас­ши­рил мо­с­ков­ские вла­де­ния, при­об­ре­тя у Тох­та­мы­ша (по­пав­ше­го в слож­ное поло­же­ние в ре­зуль­та­те кон­фрон­та­ции с пра­ви­те­лем Сред­ней Азии Ти­му­ром) яр­лык на об­шир­ное Ни­же­го­род­ское кня­же­ст­во, а так­же на кня­же­ст­ва Му­ром­ское и Та­рус­ское (ра­нее вхо­див­шее в со­став Чер­ни­гов­ской зем­ли).

На­ча­ло 15 в. оз­на­ме­но­ва­лось но­вым уси­ле­ни­ем ли­тов­ской экс­пан­сии на вос­ток – в 1404 ве­ли­кий князь ли­тов­ский Ви­товт ов­ла­дел Смо­лен­ском. Рус­ско-ли­тов­ская вой­на (1406–08) не да­ла пе­ре­ве­са ни од­ной из сто­рон. В Ор­де по­сле раз­гро­ма Тох­та­мы­ша Ти­му­ром (1395) власть ока­за­лась в ру­ках бек­лер­бе­ка Еди­гея, пра­вив­ше­го, по­доб­но Ма­маю, от ли­ца ма­рио­не­точ­ных ха­нов. Тох­та­мыш пы­тал­ся вер­нуть власть с по­мо­щью Ви­тов­та, но вой­ска по­след­не­го бы­ли в 1399 раз­гром­ле­ны та­та­ра­ми на р. Вор­ск­ла. В этих ус­ло­ви­ях Ва­си­лий I пе­ре­стал вы­пла­чи­вать дань, но при этом он не стре­мил­ся к обо­ст­ре­нию от­но­ше­ний с Ор­дой и да­же ста­рал­ся ис­поль­зо­вать ор­дын­скую по­мощь в вой­нах с Ве­ли­ким кня­же­ст­вом Ли­тов­ским. Тем не ме­нее в кон. 1408 Еди­гей вне­зап­но со­вер­шил по­ход на Мо­ск­ву. Взять го­род ему не уда­лось, но об­шир­ные тер­ри­то­рии Се­ве­ро-Вос­точ­ной Ру­си бы­ли ра­зо­ре­ны. По во­ле Еди­гея бы­ло вос­ста­нов­ле­но са­мо­стоя­тель­ное Ни­же­го­род­ское кня­же­ст­во. В по­сле­дую­щие го­ды про­дол­жа­лись столк­но­ве­ния мо­с­ков­ских войск с ни­же­го­род­ски­ми князь­я­ми и под­дер­жи­вав­ши­ми их та­тар­ски­ми от­ря­да­ми. В 1415 мо­с­ков­ские си­лы под пред­во­ди­тель­ст­вом бра­та Ва­си­лия I Юрия Дмит­рие­ви­ча су­ме­ли от­вое­вать Ниж­ний Нов­го­род.

По­сле ги­бе­ли Еди­гея (1419) и вос­ста­нов­ле­ния в Ор­де вла­сти за­кон­ных, с мо­с­ков­ской точ­ки зре­ния, пра­ви­те­лей Ва­си­лий I вновь стал со­блю­дать от­но­ше­ния за­ви­си­мо­сти. В по­след­ние го­ды кня­же­ния он стре­мил­ся ог­ра­дить пра­ва на на­сле­до­ва­ние пре­сто­ла сво­его един­ст­вен­но­го сы­на Ва­си­лия от пре­тен­зий со сто­ро­ны сво­их брать­ев – млад­ших сы­но­вей Дмит­рия Дон­ско­го. В ре­зуль­та­те по за­ве­ща­нию Ва­си­лия I га­ран­том прав Ва­си­лия Ва­силь­е­ви­ча стал его дед Ви­товт, а хан Улуг-Му­хам­мед, по-ви­ди­мо­му, вы­дал яр­лык на имя Ва­си­лия Ва­силь­е­ви­ча ещё при жиз­ни от­ца. Це­ной за это ста­ло но­вое вос­ста­нов­ле­ние са­мо­стоя­тель­но­сти Ни­же­го­род­ско­го кня­же­ст­ва (прав­да, не­на­дол­го – во 2-й пол. 1420-х гг. оно вер­ну­лось под мо­с­ков­скую власть).

2-я пол. 1420-х гг. бы­ла вер­ши­ной мо­гу­ще­ст­ва Ви­тов­та в рус. зем­лях, за­ви­си­мость от не­го при­зна­ли Ря­зан­ское и Вер­хов­ские кня­же­ст­ва, на со­юз с ним ори­ен­ти­ро­вал­ся ве­ли­кий князь твер­ской Бо­рис Алек­сан­д­ро­вич (вну­ча­тый пле­мян­ник ве­ли­ко­го кня­зя ли­тов­ско­го). Ве­ли­кий князь мо­с­ков­ский Ва­си­лий II (1425–33, 1433–34, 1434–46, 1447–62), на чей пре­стол пре­тен­до­вал его дя­дя Юрий Дмит­рие­вич, так­же ори­ен­ти­ро­вал­ся на под­держ­ку сво­его мо­гу­ще­ст­вен­но­го де­да. В то же вре­мя Ви­тов­ту не уда­лось по­ста­вить под свой кон­троль Нов­го­род­скую и Псков­скую зем­ли. Смерть Ви­тов­та (1430) из­ме­ни­ла си­туа­цию как в Ве­ли­ком кня­же­ст­ве Ли­тов­ском, так и в Мо­с­ков­ском ве­ли­ком кня­же­ст­ве. В Ве­ликом кня­же­ст­ве Ли­тов­ском на­ча­лась меж­до­усоб­ная вой­на ме­ж­ду пре­тен­ден­та­ми на пре­стол – бра­том Ви­тов­та Си­гиз­мун­дом и млад­шим сы­ном Оль­гер­да Свид­ри­гай­ло. Ос­лож­ни­лась си­туа­ция и в Мо­ск­ве, по­сколь­ку 15-лет­ний Ва­си­лий II ли­шил­ся ли­тов­ской под­держ­ки, а вско­ре и под­держ­ки ми­тро­по­ли­та Фо­тия, умер­ше­го в 1431. Осе­нью 1431 Ва­си­лий Ва­силь­е­вич и Юрий Дмит­рие­вич от­пра­ви­лись к ха­ну Зо­ло­той Ор­ды Улуг-Му­хам­ме­ду для ре­ше­ния спо­ра о ве­ли­ком кня­же­нии. Хан от­дал пред­поч­те­ние Ва­си­лию (1432), но Юрий по воз­вра­ще­нии на Русь про­дол­жил борь­бу с пле­мян­ни­ком. В 1433 и 1434 ему уда­ва­лось не­на­дол­го из­го­нять Ва­си­лия из Мо­ск­вы и за­ни­мать ве­ли­ко­кня­же­ский пре­стол. Во вре­мя ко­рот­ко­го вто­ро­го кня­же­ния Юрий Дмит­рие­вич умер, и Ва­си­лий II вер­нул­ся к вла­сти, но до 1436 ему при­шлось вес­ти борь­бу со стар­шим сы­ном Юрия Ва­си­ли­ем Ко­сым, предъ­я­вив­шим свои пре­тен­зии на ве­ли­кое кня­же­ние.

В 1438 обо­ст­ри­лись от­но­ше­ния с ха­ном Улуг-Му­хам­ме­дом, к то­му вре­ме­ни из­гнан­ным со­пер­ни­ка­ми из Ор­ды. Улуг-Му­хам­мед по­пы­тал­ся обос­но­вать­ся в г. Бе­лёв в вер­ховь­ях Оки и на­нёс по­ра­же­ние мо­с­ков­ским вой­скам, пы­тав­шим­ся вы­бить его от­ту­да. В 1439 хан до­хо­дил до стен Мо­ск­вы, в 1444 за­хва­тил Ниж­ний Нов­го­род, в 1445 на­нёс Ва­си­лию II по­ра­же­ние под Суз­да­лем; сам ве­ли­кий князь по­пал в плен и был от­пу­щен под обе­ща­ние ог­ром­но­го вы­ку­па. Си­туа­ци­ей вос­поль­зо­вал­ся вто­рой сын Юрия Дмит­рие­ви­ча Дмит­рий Ше­мя­ка: в ре­зуль­та­те за­го­во­ра Ва­си­лий II в фев­ра­ле 1446 был схва­чен, ос­ле­п­лён и со­слан в Во­ло­гду, а Ше­мя­ка стал ве­ли­ким кня­зем мо­с­ков­ским. Од­на­ко уже зи­мой 1446/­47 Ва­си­лию Ва­силь­е­ви­чу с по­мо­щью ос­тав­ших­ся ему вер­ны­ми слу­жи­лых лю­дей и ве­ли­ко­го кня­зя твер­ско­го Бо­ри­са Алек­сан­д­ро­ви­ча уда­лось вер­нуть се­бе пре­стол, а в по­сле­дую­щие го­ды он на­нёс двою­род­но­му бра­ту неск. во­ен­ных по­ра­же­ний. Окон­ча­тель­но меж­до­усоб­ная вой­на в Мо­с­ков­ском ве­ли­ком кня­же­ст­ве пре­кра­ти­лась в 1453, ко­гда в Нов­го­ро­де был от­рав­лен Дмит­рий Ше­мя­ка.

Усо­би­ца не спо­соб­ст­во­ва­ла ук­ре­п­ле­нию внеш­не­по­ли­ти­че­ских по­зи­ций Мо­с­ков­ско­го ве­ли­ко­го кня­же­ст­ва. В хо­де неё к Ве­ли­ко­му кня­же­ст­ву Ли­тов­ско­му ото­шёл Ко­зельск, на вре­мя был уте­рян Ржев; в 1445 Улуг-Му­хам­мед вос­ста­но­вил Ни­же­го­род­ско-Суз­даль­ское кня­же­ст­во, про­су­ще­ст­во­вав­шее, прав­да, все­го неск. ме­ся­цев. По­сле устранения Ше­мяки си­туа­ция ста­ла бо­лее бла­го­при­ятной. В 1456 Ва­си­лий II вер­нул се­бе кон­троль над Нов­го­ро­дом, а в по­след­ние го­ды прав­ле­ния при­об­рёл пу­тём «ку­п­ли» зна­чи­тель­ный мас­сив зе­мель Ря­зан­ско­го кня­же­ст­ва к югу от Оки. К сер. 1450-х гг. уда­лось на­ла­дить обо­ро­ну ок­ско­го ру­бе­жа от на­бе­гов од­но­го из пре­тен­до­вав­ших на власть в Ор­де ха­нов – Се­ид-Ах­ме­да, чьё вер­хо­вен­ст­во в Мо­ск­ве не при­зна­ва­ли.

Московское великое княжество и образование Русского государства в 14 – первой трети 16  века.

Ор­да во 2-й четв. 15 в. рас­па­лась на неск. об­ра­зо­ва­ний: Боль­шую Ор­ду (меж­ду Днеп­ром и Вол­гой), Крым­ское хан­ст­во, Ка­зан­ское хан­ст­во (ос­но­ва­но Ор­дой Улуг-Му­хам­ме­да, ушед­шей по­сле войн с Мо­ск­вой на сред­нюю Вол­гу), Но­гай­скую Ор­ду (на ле­во­бе­ре­жье ниж­ней Вол­ги), Си­бир­ское хан­ст­во (на юге За­пад­ной Си­би­ри). Глав­ным из них счи­та­лась Боль­шая Ор­да, её хан (до 1453 – Ки­чи-Му­хам­мед) фор­маль­но рас­смат­ри­вал­ся как сю­зе­рен ос­таль­ных пра­ви­те­лей, его власть при­зна­ва­ли и в Мо­ск­ве. В 1453 под на­тис­ком ту­рок-ос­ма­нов пал Кон­стан­ти­но­поль и окон­ча­тель­но пре­кра­ти­ла своё су­ще­ст­во­ва­ние Ви­зан­тий­ская им­пе­рия. По­сле это­го един­ст­вен­ным пра­во­слав­ным гос. об­ра­зо­ва­ни­ем, пред­став­ляв­шим серь­ёз­ную по­ли­ти­че­скую си­лу, ос­та­лось Мо­с­ков­ское ве­ли­кое кня­же­ст­во, оно име­ло те­перь ос­но­ва­ния к то­му, что­бы за­нять в ми­ре ме­сто Ви­зан­тии, т. е. стать «цар­ст­вом». И Ва­си­лий был пер­вым мо­с­ков­ским кня­зем, ко­то­ро­го при жиз­ни ста­ли ино­гда на­зывать «ца­рём». Пе­ри­од его кня­же­ния так­же от­ме­чен пе­ре­хо­дом рус. церк­ви к ав­то­ке­фа­лии: Ва­си­лий II не при­знал за­клю­чён­ную пат­ри­ар­хом Кон­стан­ти­но­поль­ским в 1439 унию с ка­то­ли­че­ским Ри­мом, и в 1448 но­вый ми­тро­по­лит всея Ру­си Ио­на был воз­ве­дён на пре­стол без санк­ции Кон­стан­ти­но­по­ля. Это при­ве­ло к ухо­ду из-под юрис­дик­ции мо­с­ков­ских ми­тро­по­ли­тов пра­во­слав­ных зе­мель Ве­ли­ко­го кня­же­ст­ва Ли­тов­ско­го: там с 1458 по­яви­лась своя ми­тро­по­лия, под­чи­няв­шая­ся Кон­стан­ти­но­по­лю.

Социально-экономическое развитие

Вер­хуш­ка об­ще­ст­ва в рус. зем­лях бы­ла пред­став­ле­на кор­по­ра­ция­ми слу­жи­лых лю­дей во гла­ве с князь­я­ми, корпорации носили на­име­но­ва­ние кня­же­ских дво­ров. Двор со­став­ля­ли боя­ре – выс­шая знать – и т. н. воль­ные слу­ги (с 1430-х гг. в Се­ве­ро-Вос­точ­ной Ру­си они ста­ли име­но­вать­ся «деть­ми бо­яр­ски­ми») – ме­нее при­ви­ле­ги­ро­ван­ный слой. По ме­ре скла­ды­ва­ния Рус­ско­го гос-ва со­ци­аль­но-по­ли­тиче­ским стерж­нем об­ще­ст­ва ста­но­вил­ся двор ве­ли­ко­го кня­зя, или Го­су­да­рев двор. Боя­ре и воль­ные слу­ги по­лу­ча­ли от кня­зей во вла­де­ние сё­ла, ис­пол­ня­ли долж­но­сти в сис­те­ме гос. управ­ле­ния (на­ме­ст­ни­ков, во­лос­те­лей и др.). Гос. по­да­ти взи­ма­лись пре­иму­ще­ст­вен­но че­рез сис­те­му корм­ле­ний, при ко­то­рой боя­рин, управ­лявший оп­ре­де­лён­ной тер­ри­то­ри­ей, со­би­рал по­да­ти с на­се­ле­ния, ос­тав­ляя часть се­бе в ка­че­ст­ве воз­на­гра­ж­де­ния за служ­бу. Круп­ней­ши­ми зем­ле­вла­дель­ца­ми бы­ли кня­зья. С кон. 14 в. в Се­ве­ро-Вос­точ­ной Ру­си на­блю­да­ет­ся зна­чи­тель­ный рост мо­на­стыр­ско­го зем­ле­вла­де­ния.

Го­ро­да на Ру­си, ис­клю­чая Нов­го­род­скую и Псков­скую зем­ли, на­хо­ди­лись под кон­тро­лем кня­же­ской вла­сти; кня­зья и ок­ру­жавшая их слу­жи­лая знать кон­цен­три­ро­ва­лись гл. обр. имен­но в го­род­ских по­се­ле­ни­ях. Тор­го­во-ре­мес­лен­ное на­се­ле­ние го­ро­дов име­ло свою ор­га­ни­за­цию (куп­цы, как пра­ви­ло, – по про­фес­сио­наль­но­му при­зна­ку, ре­мес­лен­ни­ки – по тер­ри­то­ри­аль­но­му), но са­мо­стоя­тель­ной по­ли­ти­че­ской ро­ли не иг­ра­ло (за ис­клю­че­ни­ем кри­зис­ных си­туа­ций).

В сель­ском хо­зяй­ст­ве 14–15 вв. – вре­мя по­сту­па­тель­но­го раз­ви­тия, ос­вое­ния но­вых зе­мель, рас­про­стра­не­ния двух­поль­ной и трёх­поль­ной сис­тем зем­ле­де­лия. Боль­шая (хо­тя со вре­ме­нем и умень­шав­шая­ся) часть зем­ле­дель­че­ско­го на­се­ле­ния жи­ла на гос. зем­лях, т. н. чёр­ных (т. е. тяг­лых, об­ла­гае­мых гос. по­да­тя­ми) или во­ло­ст­ных (по­ня­тие «во­лость», в до­мон­голь­ский пе­ри­од обо­зна­чав­шее кня­же­ст­во, в 14–15 вв. упот­реб­ля­лось пре­иму­ще­ст­вен­но в зна­че­нии мел­кой еди­ни­цы тер­ри­то­ри­аль­но­го де­ле­ния сель­ской ме­ст­но­сти). Зем­ле­дель­цы – как «чёр­ные лю­ди», так и жив­шие на ча­ст­но­вла­дель­че­ских зем­лях – обо­зна­ча­лись боль­шим ко­ли­че­ст­вом тер­ми­нов, от­ра­жав­ших их ста­тус, мес­та и дав­ность про­жи­ва­ния, фор­мы по­вин­но­стей. Но по ме­ре скла­ды­ва­ния еди­но­го го­су­дар­ст­ва в кон. 14–15 вв. рас­про­стра­ни­лось од­но оп­ре­де­ле­ние для ря­до­во­го сель­ско­го на­се­ле­ния – кре­сть­я­не (от хри­стиа­не). Про­дол­жал су­ще­ст­во­вать и слой хо­ло­пов – лю­дей, счи­тав­ших­ся соб­ст­вен­но­стью гос­под. Хо­ло­пы мог­ли быть за­ня­ты в са­мых раз­ных сфе­рах хо­зяй­ст­ва, ино­гда ока­зы­ва­лись на вы­со­ких долж­но­стях в ад­ми­ни­ст­ра­ции гос­по­ди­на. Су­ще­ст­во­ва­ли так­же ка­те­го­рии лю­дей, об­слу­жи­вав­ших оп­ре­де­лён­ные сфе­ры кня­же­ско­го хо­зяй­ст­ва, – боб­ров­ни­ки, бортни­ки, со­коль­ни­ки и т. д.

В це­лом для 2-й пол. 13–15 вв. ха­рак­тер­но по­сте­пен­ное дви­же­ние от гос­под­ства го­су­дар­ст­вен­но-фео­даль­ных форм об­ще­ст­вен­ных от­но­ше­ний к уси­ле­нию ча­ст­но­фе­о­даль­ных (сень­о­ри­аль­ных). При этом сис­те­ма от­но­ше­ний «го­су­дар­ст­во (в ли­це кня­же­ской вла­сти) – за­ви­си­мые толь­ко от не­го кре­сть­я­не» со­хра­ня­ла своё зна­че­ние. Кня­зья, с од­ной сто­ро­ны, жа­ло­ва­ли на­се­лён­ные зем­ли сво­им слу­жи­лым лю­дям и ду­хов­ным кор­по­ра­ци­ям, с дру­гой – стре­ми­лись со­хра­нять фонд гос. зе­мель.

Тест по истории Усиление Московского княжества в Северо-Восточной Руси в первой половине XIV в. 6 класс

Тест по истории Усиление Московского княжества в Северо-Восточной Руси в первой половине XIV в. 6 класс с ответами. Тест представлен в двух вариантах, в каждом по 6 заданий.

Вариант 1

А1. Кто был основателем московской княжеской династии?

1) Иван Калита
2) Юрий Долгорукий
3) Всеволод Большое Гнездо
4) Даниил Александрович

А2. Какова была причина возвышения Москвы?

1) защищенность княжества от набегов золотоордынцев
2) строительство Владимиром Мономахом каменных стен вокруг Москвы
3) теплый, мягкий климат
4) помощь московским князьям со стороны Великого княжества Литовского

A3. Имя какого князя пропущено в отрывке из сочинения историка В.О. Ключевского?

Поручение собирать ордынскую дань со многих, если только не со всех, князей и доставлять ее в Орду получил и __________, когда стал великим князем владимирским. Это полномочие послужило в руках великого князя могучим орудием политического объединения удельной Руси. Не охотник и не мастер бить свою братию мечом, московский князь получил возможность бить ее рублем.

1) Даниила Александровича
2) Ивана Калиты
3) Юрия Долгорукого
4) Александра Невского

А4. Значение деятельности московского князя Даниила Александровича состояло в

1) свержении монголо-татарского ига
2) завершении процесса объединения русских земель
3) заключении унии с Великим княжеством Литовским
4) увеличении размеров Московского княжества

А5. Чему способствовал переезд главы Русской православной церкви из Владимира в Москву?

1) объединению русских земель
2) обострению религиозных противоречий
3) падению авторитета Московского княжества
4) возвышению Москвы

В1. Установите правильную последовательность исторических событий.

A. Правление Ивана Калиты
Б. Первое упоминание о Москве в летописи
B. Образование Московского удельного княжества
Г. Нападение монголо-татарских войск во главе с ханом Батыем на Владимирское княжество

Вариант 2

А1. Выделение Московского княжества из состава Владимиро-Суздальского произошло в

1) XI в.
2) XII в.
3) XII1 в.
4) XIV в.

А2. Какова была причина возвышения Москвы?

1) союз московских князей с церковью
2) отказ от уплаты дани Золотой Орде
3) поддержка московских князей тверским князем
4) использование железных орудий труда

A3. О каком князе идет речь в отрывке из сочинения историка В.О. Ключевского?

Как город новый и окрайный, Москва досталась одной из младших линий Всеволодова племени. Поэтому московский князь не мог питать надежды дожить до старшинства и по очереди занять старший великокняжеский стол. Чувствуя себя бесправным, точнее обездоленным среди родичей, и не имея опоры в обычаях и преданиях старины, он должен был обеспечивать свое положение иными средствами… Первый московский князь __________ врасплох напал на своего рязанского соседа князя Константина… взял его в плен и отнял у него Коломну.

1) о Данииле Александровиче
2) об Иване Калите
3) о Юрии Долгоруком
4) об Александре Невском

А4. В чем состояло значение правления Ивана Калиты?

1) он уничтожил зависимость русских земель от Золотой Орды
2) он завершил процесс объединения русских земель
3) он обезопасил Московское княжество от набегов ордынцев
4) он заключил унию с Великим княжеством Литовским

А5. Участие москвичей в подавлении антиордынского восстания в Твери привело к

1) прекращению феодальных усобиц
2) падению авторитета московских князей
3) усилению Московского княжества
4) освобождению Москвы от уплаты дани

В1. Установите правильную последовательность исторических событий.

A. Княжение Даниила Александровича
Б. Первое упоминание о Москве в летописи
B. Антиордынское восстание в Твери
Г. Разорение Москвы войсками Батыя

Ответы на тест по истории Усиление Московского княжества в Северо-Восточной Руси в первой половине XIV в. 6 класс
Вариант 1
А1-4
А2-1
А3-2
А4-4
А5-4
В1. БГВА
Вариант 2
А1-3
А2-1
А3-1
А4-3
А5-3
В1. БГАВ

Русская святость и укрепление Московского княжества

Русская святость и укрепление Московского княжества

Впервые Москва стала центром удельного княжества при князе Данииле Александровиче (1261–1303). Он был младшим, четвертым сыном Александра Невского. Москву Даниил получил, видимо, после смерти отца, как свой удел. Но в те годы он был еще мал и городом управляли наместники тогдашнего великого князя Ярослава Ярославича. Впервые Даниил выступил на политической арене в 1282 г., когда принял участие в усобице старших братьев на стороне Андрея. Московский князь старался не проявлять активности в этой войне и, по возможности, дистанцировался от Орды. Такая позиция обеспечила ему значительную популярность на Руси, но не уберегла Москву от разорения в 1293 г., когда его старший брат Андрей, в борьбе за великий престол с братом Дмитрием, привел на Русь страшную ордынскую “Дюденеву рать”. Однако Даниил быстро оправился от погрома и после окончания боевых действий возглавил коалицию, направленную против Андрея Александровича. В 1295/96 г. он отказался от приглашения в Новгород, защищая Переяславль, город своего племянника Ивана Дмитриевича. На рубеже XIII–XIV вв. Даниил принимает у себя беглецов из разоренных земель, среди которых были Федор Бяконт, отец митрополита Алексия, и Радион Несторович, родоначальник Квашниных. В 1301 г. Даниил захватывает у Рязани Коломну. На следующий год переяславский князь, умирая, завещает город своему дяде и покровителю. Князь Даниил всячески старался расширить пределы Московского княжества. В 1303 г. он подготовил присоединение Можайска, но внезапно умер. Можайск вошел в Московское княжество при его сыне Юрии.

 

Время правления князя Даниила Александровича Московского — это и время становления Москвы, как религиозного центра. Начало этому было положено основанием московским князем монастыря в честь преподобного Даниила Столпника, своего небесного покровителя. Житие Даниила Московского так рассказывает об этом событии: “Богоугодно господствуя в Московской земле, блаженный князь Даниил построил за Москвою-рекою монастырь, который зовется по его имени Даниловский, создал церковь во имя ангела своего преподобного Даниила Столпника и поставил в нем архимандрита”. Возможно, архимандрит Данилова монастыря на рубеже XIII–XIV вв. являлся главой всех остальных священников Москвы.

 

Свято-Данилов монастырь — первый из известных нам и дошедших до нашего времени московских монастырей. Точная дата его основания неизвестна. В исторической литературе называют 1272 г. или 1282 г., иногда просто указывают — “конец XIII века”. В последнее время, сравнительное изучение исторических свидетельств, позволило историкам предположить, что монастырь был основан в 1298–1299 гг. Впрочем, вопрос до сих пор остается дискуссионным.

 

Судьба Данилова монастыря сложилась удивительно. По легенде князь Даниил завещал похоронить себя как простого монаха именно здесь, в основанном им монастыре. В 1330 г., при его внуке, Иване Калите, братия была переведена в княжеский двор и монастырь пришел в запустение. Иван Грозный повелел восстановить его в 1560 г. Во времена его правления был построен двухъярусный храм Семи Вселенских Соборов, а территория была обнесена мощными каменными стенами с боевыми башнями. В нижнем ярусе храма расположился престол во имя Покрова Пресвятой Богородицы, в другом ярусе престол Даниила Пророка. На месте же старой деревянной церкви позже была построена церковь Воскресения Словущего. В 1648 г. над северными воротами возвели колокольню со звонницей в третьем ярусе и главкой в виде царской короны. Впоследствии все храмы перестраивались, стены укреплялись.

 

Когда в 1572 г. крымский хан Казы-Гирей подошел к Москве, его встретили метким огнем пушек со стен и башен Данилова монастыря. Во времена польско-литовской интервенции его стены были обстреляны, а деревянные шатры башен сожжены. У стен монастыря повесили сподвижников И. Болотникова, здесь же в 1610 г. прокричали царю Василию Шуйскому, чтобы он отрекся от престола, здесь же был убит восставшими казаками воевода Прокопий Ляпунов.

 

30 августа 1652 г. нетленными были обретены святого Даниила Московского. Их поместили в серебряную раку и поставили в храм Семи Вселенских Соборов. Предположительно и Иван Калита был захоронен первоначально здесь. В этом же храме хранились и мощи Бориса и Глеба. Данилов монастырь был первым основан в Москве в XIII в., последним был закрыт в 1929 г. и первым из московских монастырей был возрожден в конце ХХ в.

 

Житие Даниила Московского рассказывает о чудесах, свершенных первым московским святым после смерти. Однажды великий князь Иван III Васильевич проезжал мимо места древнего Даниловского монастыря, где почивали мощи блаженного князя Даниила. И вот у одного знатного юноши споткнулся конь, и он остался один, отстав от княжеской свиты. Внезапно юноше явился незнакомый человек. Юноша испугался, а незнакомец стал говорить: “Не бойся меня, ибо я христианин, месту же сему господин. Имя мое Даниил Московский. По Божию изволению положен я здесь, на Даниловском сем месте. Иди, юноша, к великому князю Иоанну и скажи ему: вот, ты всячески себя утешаешь, зачем же меня предал забвению? Но если он забыл меня, то Бог мой не забывал меня никогда”. Сказав это, незнакомец стал невидим.

 

Юноша тотчас догнал князя и рассказал ему о чудесном видении. С того времени великий князь повелел петь соборные панихиды и божественные службы, и устроил раздачу милостыни и трапезы по отошедшим душам своих родственников, поживших в благочестии.

 

Вот еще одно чудо. В годы царствования Ивана Грозного в Коломне жил купец. Однажды на лодке он вместе с сыном выехал для торговли в Москву. По дороге его сын заболел. Купец приплыл к церкви, где почивали мощи блаженного князя Даниила, принес больного сына ко гробу святого и начал горячо молиться. И тотчас сын его стал здоровым, и они продолжали путь. С тех пор отец сильно уверовал в святого Даниила и каждый год в день исцеления сына приходил к его гробу, совершал там молебны и творил милостыню.

 

Первый московский князь сумел оставить своим детям достаточный политический и материальный капитал для длительной борьбы с тверскими князьями. Даниил был канонизирован в 1547 г. Памятник ему установлен на Даниловской площади в Москве. Дни памяти: 4 (17) марта и 30 августа (12 сентября).

 

Но после смерти князя Даниила Московского его потомки не имели достаточных прав на великокняжеский престол. В начале XIV в. одним из самых реальных претендентов на объединение русских земель было Тверское княжество под водительством князя Михаила Тверского. Михаил Ярославич Тверской (1272–1318) — сын тверского князя Ярослава Ярославича, племянник Александра Невского. С юных лет Михаил Ярославич активно участвовал в борьбе за власть со своими двоюродными братьями, сыновьями Александра Невского. Первое столкновение произошло в 1288 г. с Дмитрием Александровичем у Кашина. Во время «Дюденевой рати» в 1293 г. Михаил, видимо, заручившись поддержкой темника Ногая, сумел сохранить свой город от погрома. После окончания войны тверской князь остался противником Андрея Александровича и играл довольно активную роль в организованной против него коалиции во главе с московским князем Даниилом Александровичем.

 

После смерти Андрея Александровича тверской князь, заручившись поддержкой тогдашнего митрополита Максима, отправился в Орду за ярлыком на великое княжение Владимирское. Там он столкнулся с московским князем Юрием Даниловичем. Михаил Ярославич смог одолеть Юрия, но затраты и взятые на себя обязательства были огромны. На Руси у Михаила дела шли не столь успешно: его посольство не было допущено в Новгород, под Переяславлем погибло большое тверское войско во главе с боярином Акинфом Великим, произошли восстания в Костроме и Нижнем Новгороде. По возвращении Михаил Ярославич смог утвердиться в Новгороде и организовал два похода на Москву. Хотя тверской князь переманил на свою сторону братьев Юрия, Бориса и Александра, ему не удалось разгромить своего врага. Противостояние между ведущими городами Северо-Востока перешло в фазу затяжной политической борьбы. Большую роль в ней сыграл конфликт вокруг митрополичьего престола.

 

После смерти митрополита Максима, который поддерживал тверского князя, Михаил Ярославич хотел видеть русским митрополитом только своего сторонника. Он направил в Константинополь для поставления архимандрита Геронтия, но в патриархии решили иначе. Русским митрополитом стал игумен Ратского монастыря Петр из Галицких земель. Прибыв на Русь, Петр столкнулся с жесткой оппозицией со стороны великого князя: тот обвинил его в продаже церковных должностей — симонии. На стороне митрополита выступили московские князья, и церковный собор в Переяславле оправдал иерарха. Борьба продолжалась. В 1311 г. митрополит Петр воспрепятствовал походу Дмитрия Михайловича на подконтрольный Москве Нижний Новгород, в 1315 г. сместил лояльных тверскому князю епископов Твери и Сарая.

 

Когда в 1312 г. на ордынский престол взошел хан Узбек, борьба между московским и тверским князьями разгорелась вновь. Михаил провел два года в Орде и в 1315 г. получил ярлык на великое княжение. Но Новгород отказался признавать его полномочия. Тверской князь повел на непокорный город ордынский отряд, разорил Торжок и заключил выгодный мир. Однако на следующий год новгородцы восстали, и тверское войско потерпело поражение. Тем временем из Орды вернулся Юрий. Он смог жениться на ханской сестре Кончаке и получить ярлык на великое княжение. Михаил уступил Владимир, но Юрий продолжал поход. В битве у села Бортенево тверской князь разгромил московское войско, принудил ордынский отряд к капитуляции и захватил в плен Кончаку. В тверском плену сестра Узбека умерла, и Юрий потребовал ордынского суда. Михаил мог бежать, но зная, что это приведет к карательному походу на Тверь, поехал в Орду. После судебного разбирательства, на котором ему были предъявлены обвинения в убийстве Кончаки, невыплатах дани и сношениях с Литвой, Михаил Ярославич был казнен. Самоотверженное поведение князя было воспето в «Повести об убиении Михаила Тверского», составленной вскоре после его смерти.

 

Ханские вельможи оклеветали русского князя и обвинили в неповиновении, говоря: «Ты был горд и не покорялся хану, срамил его посла и бился с ним: побил много татар и не давал хану дани». Разгневанный хан Узбек приказал заковать Михаила в колодки. Много дней продолжались мучения князя, многие терпел он издевательства. Но принимал их с кротостью и молитвой, не признавая никаких обвинений. 22 ноября, когда Михаил Тверской стоял на молитве, налетели убийцы. Толпой набросились они на него, долго избивали, потом один из них поразил князя ножом в бок, повернул несколько раз нож в ране и вырезал сердце. Такова была мученическая кончина святого князя Михаила Тверского. Михаил Ярославич был канонизирован, как страстотерпец и мученик за православную веру. День памяти: 22 ноября (5 декабря).

 

Итак, князь Михаил Тверской явил подвиг христианского мученичества, но стать во главе объединения русских земель так и не смог. Почему?

 

В некоторых летописях, рассказывающих о событиях первой трети XIV в., не случайно возникли комментарии о том, что во время «Федорчюкового погрома» 1327 г., когда была уничтожена Тверь, Москву и Московское княжество «заступил» «человеколюбивый Бог». В частности, о Божием заступничестве за Москву говорит Никоновская летопись: «Точию соблюде и заступи Господь Бог князя Ивана Даниловичя, и его град Москву и всю его отчину от пленения и кровопролития татарскаго». Подобные комментарии свидетельствовали об одной важной тенденции — московский князь Иван Данилович Калита сумел наладить добрые и плодотворные отношения с Русской Церковью, чего не удалось сделать тверским князьям. И если Михаил Тверской не принимал митрополита Петра, то Иван Калита, наоборот, всячески привечал главу Русской Церкви. В таких условиях святитель Петр начинает большее внимание уделять именно Москве и поддерживать московских князей, а позиция Церкви играла важную роль в политическом противостоянии русских княжеств.

 

В 1325 году митрополит Петр вообще переезжает из Владимира в Москву и закладывает здесь первый в городе каменный собор — церковь Успения Богородицы. По преданию митрополит Петр сказал князю: «А если меня послушаешь и храм Пресвятой Богородицы воздвигнешь в своем граде, и сам прославишься больше других князей, и сыновья и внуки твои, и город твой славен будет по всей Руси, и святые будут жить в нем, и прославится Бог в нем».

 

Иначе говоря, по замыслу митрополита Петра и князя Ивана Даниловича, в этом случае Москва становилась духовной преемницей двух русских столиц — Киева и Владимира. Первый храм, выстроенный Владимиром Святым в Киеве в IX веке, был также посвящен Богоматери (знаменитая Десятинная церковь). Успенский собор являлся главным собором и другой бывшей русской столицы — города Владимира. Но через прославление Богоматери Москва наследовала и более глубокие религиозно-мистические связи. Ниточка тянулась к Византии: под хранительством Пречистой находился Константинополь.

 

Таким образом, устанавливая и поддерживая в Москве особое почитание Божией Матери, Иван Данилович отдавал свое княжество под водительство и покровительство Пречистой и подчеркивал особую расположенность Господа к Московской Руси. Иначе говоря, великий князь при полной поддержке Православной Церкви изначально стремился превратить Москву в наследницу и носительницу духовной миссии русского народа на земле, в хранительницу истинной православной веры.

 

Митрополит Петр прожил в Москве совсем недолго. В ночь с 20 на 21 декабря 1326 года он скончался и был похоронен в строящемся Успенском соборе. Летописец отмечает, что там он «и ныне лежит, много чудеса содевая с верою приходящим к нему». И уже вскоре после смерти, в 1339 году, за свои великие деяния митрополит Петр был причислен к лику святых, день его памяти 21 декабря (4 января). Святитель Петр стал первым московским святым.

 

 

Страница 1 — 1 из 2
Начало | Пред. | 1 2 | След. | Конец | Все
© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

Образ московского удельного князя XV века в отечественной историографии и источниках. Опыт сравнения Текст научной статьи по специальности «История и археология»

2011 История №1(13)

II. ПРОБЛЕМЫ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ

УДК 94(47).035

С.Л. Кинёв

ОБРАЗ МОСКОВСКОГО УДЕЛЬНОГО КНЯЗЯ XV ВЕКА В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ И ИСТОЧНИКАХ. ОПЫТ СРАВНЕНИЯ

Анализируется образ удельного князя из московской династии XV в. в отечественной историографии ХУШ-ХХ вв. и летописании ХУ-ХУ вв. В результате сравнения летописного и историографического образов этого правителя становится очевидным тот факт, что источники не дают оснований для выводов, присутствующих в большей части исследований, посвященных политической истории данного периода.

Ключевые слова: Северо-Восточная Русь ХУ в., межкняжеские отношения, русское летописание ХУ-ХУ вв., историография.

Современная историческая наука в России, когда речь идет о времени образования единого русского государства, оказывается в весьма сложном положении. Данный период и связанные с ним проблемы относятся к числу наиболее мифологизированных. Еще в 1918 г. А.Е. Пресняков указывал на то, что история Руси XIV—XV вв. «стала жертвой теоретического подхода к матерьялу, который обратил данныя источников в ряд иллюстраций готовой, не из них выведенной схемы» [1. С. V]. Исследователь констатировал, что значительная часть материала по этой причине выпала из поля зрения историков, оказались разорванными связи между событиями, а их хронологическая последовательность нарушена. А.Е. Пресняков показывал на конкретных примерах явление, которое М.Д. Присёлков в 1940 г. обозначил как «потребительское отношение к источникам» [2]. В частности, он попытался обратить внимание на то, что большинство историков к тому моменту использовало в основном Никоновскую летопись (время создания 1520—1560-е гг.), «нарочитую переделку», по определению историка, а также зависимый от неё текст В.Н. Татищева. О последнем от себя можем добавить — и недостоверный. Упомянутые произведения лучше всего подходят для иллюстрирования заранее заготовленных схем русской истории XIV—XVI вв. И если выдающийся исследователь средневековой Руси, работавший в начале XX в., критиковал представителей так называемой государственной исторической школы, то М.Д. Присёлков также касался и проблем советской исторической науки.

Интересно, что даже в марксистский период отечественной историографии схема государственной исторической школы при изучении политической истории Руси указанного периода оказывала большее влияние на историописание, чем марксистская концепция. Ярким примером является ситуация вокруг монографии А.А. Зимина «Витязь на распутье» [3]. Работа была издана в 1991 г., только через 11 лет после смерти автора. Приходится констатировать тот факт, что позитивизм в российской исторической науке так никогда и не возобладал, по этой причине большой пласт информации, содержащейся в источниках, по-прежнему остается невостребованным. Примеров исследований, более или менее повторяющих судьбу «Витязя на распутье», достаточно для того, чтобы обратить внимание на странности в отечественной историографии. Многие попытки изучать русскую историю упомянутого периода, предпринятые в 1990-2000-х гг., в значительной степени следуют традиции иллюстрирования заранее заданных концепций.

В наибольшей степени нежизнеспособность сохраняющихся схем видна при анализе отдельных эпизодов или деятельности исторических персонажей, особенно — второстепенных. Одной из таких показательных фигур оказался князь Иван Андреевич Можайский. Он — внук Дмитрия Донского, двоюродный брат более известных московских князей, Василия II Васильевича, прозванного историками XIX в., «Тёмным» и Дмитрия Шемяки. Мало каким героям второго плана уделялось столько же внимания, сколько его досталось

этому удельному князю. Вместе с тем можно говорить о большом количестве вопросов, вызываемых оценками, которыми были удостоены в историографии и сам правитель и его деятельность.

Прежде чем коснуться историографии вопроса, хотелось бы обозначить общую канву политической биографии князя, известную по поздним (наиболее богатым фактами и популярным среди исследователей) летописям. Правление его началось в 1432 г., когда его отец перед смертью наделил Ивана Андреевича Можайском «с волостьми». Младшему брату Михаилу достались Верея и Бе-лоозеро. Их отец выступал в качестве гаранта сохранения великокняжеской власти Василия II, которому ее передал отец в нарушение духовной грамоты (завещания) Дмитрия Ивановича (Донского) и традиций передачи великого княжения по «старейшинству». Сам Иван также был союзником великого князя Василия II Васильевича. В 1434 г. можайский князь в битве при Николиной горе бился на стороне великого князя против претендента, их родного дяди, князя Юрия Дмитриевича Звенигородского. Потерпев поражение, оба князя бежали в Тверь. Оттуда великий князь отправился в Нижний Новгород (поздние летописи приписывают ему намерение поехать в Орду за поддержкой у хана Улуг-Мухаммеда).

В это время Иван Можайский заключил договор с Юрием Звенигородским и Галицким, признав его великим князем. После смерти Юрия мы снова видим этого удельного правителя в числе союзников Василия II. В 1434-1436 гг. он участвует в борьбе великого князя с двоюродным братом (старшим сыном Юрия Дмитриевича), Василием Косым. Впоследствии можайский князь исчезает со страниц летописей на несколько лет. Впервые после ослепления Василия Юрьевича Косого он упомянут в 1442 г. В 1437 г. под г. Бе-левым появился хан Улуг-Мухаммед. Василий II Васильевич отправил против хана войска. Во главе московской рати стояли младшие братья Василия Косого, Дмитрий Шемяка и Дмитрий Красный, но нет ни одного из «можайских князей» (этим титулом современники называли не только Ивана, но и его брата Михаила). В 1442 г. Иван Андреевич вновь появляется на исторической сцене в конфликтной ситуации. Годом ранее скончался, не оставив наследников, углицкий князь Дмитрий Красный. По традиции княжество мог забрать его родной брат Дмитрий Шемяка. С другой стороны, Углич можно было рассматривать как «вы-

морочное» княжество, тогда на него имел основание претендовать великий князь. В споре Дмитрия Шемяки и Василия II за этот удел Иван Андреевич поддержал первого. Великий князь вынужден был уступить.

В 1444-1445 гг. мы видим удельного можайского князя союзником Василия Васильевича. В это время русские земли переживают энергичное вторжение Улуг-Мухаммеда и его старших сыновей Махмуда и Якуба. Что интересно, при полном бездействии галицкого князя Дмитрия Шемяки. Летом 1445 г. Иван Андреевич поддержал великого князя в походе против вторгшегося в восточные земли Московского княжества Махмуда. В произошедшей битве русские князья потерпели поражение. Иван бежал, а Василий II, как известно, попал в плен. В ноябре 1445 г. великий князь вернулся в Москву. А в феврале 1446 г. против него был организован заговор, в котором участвовал и правитель Можайска. В 1447-1449 гг. он с перерывами воевал с Василием II Васильевичем, после чего заключил по инициативе последнего мир. Дальнейшие четыре года войны Иван Андреевич поддерживал выгодный великому князю нейтралитет. Но уже через год после окончания войны, в 1454 г., был изгнан им из своего княжества и обосновался на территории великого княжества Литовского. На основании перечисленных фактов исследователи в XIX-XX вв. оценили и деятельность этого удельного князя, и даже его самого как человека (по поводу чего необходимо заметить, что информацией для выводов такого рода историческая наука не располагает). Чаще всего звучали очень эмоциональные негативные оценки. Если источники отрицательного отношения к деяниям нашего героя более или менее понятны, то эмоциональность заставляет задуматься о ее истоках.

Первым из историков описал деятельность Ивана Можайского В.Н. Татищев [4]. Автор первого обобщающего труда по русской истории просто следовал основной для него Никоновской летописи. Все, что касалось можайского князя, было не более чем констатацией фактов. Исследователи, работавшие в более позднее время, уже предлагали свое видение событий. Так, Н.М. Карамзин охарактеризовал князя Ивана как легкомысленного, слабого и жестокого [5. С. 173]. Данная характеристика имеет в качестве основания факты участия удельного князя в различных конфликтах, на различных сторонах, а также участие Ивана Анд-

реевича (обманутого Дмитрием Шемякой, если верить поздним летописям) в поимке и ослеплении Василия II. Историк-рационалист, монархист по своим убеждениям, разумеется, не мог излагать события в ином ключе. Кроме того, «История государства Российского» изначально создавалась как верноподданническое по своему настроению сочинение.

Один из основателей государственной исторической школы С.М. Соловьев отбирал источники для работы и давал оценку фактам в соответствии с принятой им за основу «теорией родового быта». Значительная часть событий, связанных с Иваном Можайским, для него не представляла интереса и, соответственно, не была даже упомянута в труде, посвященном межкняжеским отношениям. Первое упоминание этого правителя связано с событиями 1445 и 1446 гг. [6. С. 454]. Иван Андреевич показан здесь как удельный князь, находящийся с великим князем в сложных отношениях и имеющий, таким образом, личные причины для участия в заговоре. Но для С.М. Соловьева все эти факты имели второстепенное значение, поскольку были лишь частным выражением борьбы государственного и родового начал. В отличие от Н.М. Карамзина он не считал можайского князя марионеткой в руках Дмитрия Шемяки. С точки зрения автора, Иван Андреевич был не только равноправным союзником галицкого князя, но и во многом повлиял на исход заговора [6. С. 461]. Изгнание этого правителя из его удела С.М. Соловьев объяснял тем, что тот дважды не оказал помощи великому князю против татар. Такая трактовка обеляет Василия II, но не подкрепляется ни летописным, ни актовым материалом.

В.О. Ключевского можайский удельный князь не интересовал, как и московские князья вообще. Даже самых заметных из них историк считал безликими персонажами, недостойными особого внимания. Помимо этого, внимание к ним для него было невозможно по причине восприятия истории как процесса, как изменения в «человеческом общежитии». Объектом исследования в данном случае мог стать только социальный институт, класс или отношения между социальными институтами, классами. Переход власти от Василия II к его дяде Юрию ничего не менял бы [7. С. 42], следовательно, судьба отдельных персонажей не имела значения. В начале XX в. к персоне Ивана Андреевича Можайского обратился А.Е. Пресняков. Исследователь подозревал князя в изменах

ради сиюминутных выгод (получение новых владений) [1. С. 400]. Данная точка зрения повлияла в дальнейшем и на советскую историографию.

Л. В. Черепнин, так же как и С. М. Соловьев, обратил внимание только на эпизод с заговором против великого князя. При этом оценка интересующего нас князя не отличается в данном случае от предыдущих. «Князь Иван Андреевич уже не в первый раз изменял Василию II. Последний весьма настороженно относился к можайскому князю. Не случайно по возвращении из татарского плена 17 ноября 1445 г. московский великий князь оформил докончание как с ним, так и с его братом, князем Михаилом Андреевичем Верейским и Белозерским» [8. С. 791]. Данный пассаж не только поддерживает устоявшуюся оценку исторического персонажа, но и указывает на одно из ее слабых мест. Великий князь, вернувшийся из плена и растерявший свой авторитет [8. С. 788], заключает договор с двумя князьями, следующими по родовому старшинству за ним и его соперником Дмитрием Шемякой. Если старший из них считается перебежчиком, то младший таковым не является. Здесь возникают два вопроса в отношении постановки проблемы, предложенной не Л.В. Черепни-ным, а еще историками XIX столетия. Во-первых, если со старшим договор заключен по причине недоверия к нему, то по какой причине заключен договор с младшим? Во-вторых, почему в ситуации, когда оба сына Андрея Дмитриевича в 1434 г. заключили договор со своим дядей Юрием Звенигородским после бегства Василия II, старший считается «изменником», а младший — нет? Такого рода логические несообразности являются достаточной причиной для того, чтобы обратить пристальное внимание на источники, находящиеся в распоряжении исследователей, и на то, какие из них реально используются. Далее Л. В. Черепнин упоминает договор, который в 1447 г. заключили с великим князем удельные князья Михаил Андреевич Верейско-Белозерский, Василий Ярославич Серпуховской и Боровский, а также великий рязанский князь Иван Федорович.

Данное докончание было составлено вскоре после возвращения слепого Василия II на великокняжеский стол. Следуя логике исследователя, можно было бы предположить, что это признак недоверия московского князя к контрагентам. Но известно, что белозерский князь в 1449 г. развалил союз Ивана Можайского и Дмитрия Шемяки, а Василий Ярославич, шурин великого князя, всегда

выступал только на его стороне и в 1446 г. предпочел бегство в Литву договору с Дмитрием Юрьевичем Шемякой. В завершение следует отметить, что в силу неочевидных причин Л. В. Черепнин отделил последний шаг Василия II Васильевича в отношении можайского правителя от предшествующих событий. Поход на Можайск, совершенный в 1454 г., помещен в главу, следующую за повествованием о «феодальной войне». Впрочем, и это не столько идея самого автора, сколько историографическая традиция, согласно которой окончание ее связано со смертью Дмитрия Шемя-ки в июле 1453 г. Особое внимание среди исследователей привлекает к себе автор, наверное, самой основательной монографии посвященной «феодальной войне» в Московском княжестве, А. А. Зимин. Созданный на широком круге исторических источников и предлагавший довольно оригинальную трактовку событий войны труд тем не менее во многом следовал стереотипам, сложившимся без малого за 200 лет. Они заметны, в частности, при описании деятельности можайского князя.

Прежде всего, обращает на себя внимание нелогичное противопоставление московского и можайского княжеств, хотя, как известно, второе было частью первого. Правитель Можайска охарактеризован как «коварный, жестокий и честолюбивый»: «Он был озабочен в первую очередь расширением территории своего небольшого княжества и усилением своего влияния на ход борьбы за великое княжение. Поэтому из распри Василия II с противником Иван Андреевич стремился извлечь для себя максимальные выгоды» [3. С. 64]. Здесь обращает на себя внимание тот факт, что автор не утруждал себя аргументацией, видимо, потому, что уже сложившийся образ аргументировать не было необходимости. Показательно и то, что значительная часть «обвинений» в равной степени может касаться любого московского, и вообще русского князя. Между тем территориальные приобретения, о которых говорил А.А. Зимин, представляются достаточно эфемерными. Утверждение о передаче великим князем Суздаля от Дмитрия Шемяки Ивану Андреевичу Можайскому не подтверждено ссылкой на источник [3. С. 95]. Город действительно был к 1445 г. в руках последнего, но в этом же году его возвратили себе суздальские владетели, получившие от Дмитрия Галицкого гарантии того, что их княжество не достанется снова можайскому князю [9. № 40. С. 119]. Иван при этом сохранял союз с Шемякой. Значит, тер-

ритории — это не все, что беспокоило Ивана Андреевича в ситуации заговора против Василия II. Кроме того, по наблюдениям самого автора монографии, «князь-перелет», как назвал его А.А. Зимин, в 1444 г. воевал на восточных границах с татарами в общих интересах, оставив свой удел без защиты, в результате чего Можайск был сожжен литовцами [3. С. 102-103].

Оценивая ситуацию в историографии в целом, можно говорить об излишней эмоциональности, стереотипности и противоречивости характеристик князя Ивана Андреевича, предлагавшихся исследователями в течение почти 200 лет. В данной ситуации естественно возникает вопрос о том, какого рода информацию об этом князе предоставляют источники. При чтении летописей, прежде всего, бросается в глаза отсутствие единой точки зрения их составителей на деятельность этого удельного князя. Оценка его деятельности зависела от времени, места и целей создания источника. Летописцы создали три образа можайского правителя. Чтобы выяснить, есть ли в них известия, дающие основания для формирования негативного образа интересующего нас героя, остановимся на каждой из них.

Самое раннее по хронологии описание находим в Новгородской IV летописи, восходящей к гипотетическому Новгородско-Софийскому своду второй четверти XV в., то есть летописи, современной описываемым в ней событиям. Летописец совершенно очевидно воспринимал интересующего нас удельного князя как второстепенную политическую фигуру. В тексте ни слова не сказано об его участии в войне на стороне Василия II против Василия Юрьевича Косого в 1434 и 1435-1436 гг., хотя называет среди союзников Великого князя Дмитрия Юрьевича Красного (Меньшого), равного по статусу можайскому князю, и даже Ивана Бабу Друцкого, служилого князя, то есть находящегося, по меньшей мере, на ступеньку ниже. Коротко упоминается Иван по случаю войн с казанскими татарами в 1444-1445 гг. Причём, описывая поражение русского войска, Новгородская IV летопись говорит, что Иван Андреевич и Василий Ярославич «в малой дружине утече» [10. С. 442].

В заговоре против Василия II этот можайский удельный князь представлен летописцем-совре-менником как равный соучастник Дмитрия Шемя-ки и великого князя тверского Бориса Александровича. Составитель летописи не видит причин для возмущения заговором. Напротив, он обстоя-

тельно излагает вины Василия Васильевича: «…ослепиша его про сию вину: «чему еси татар привел на русскую землю, и городы дал еси им, и волости подавал еси в кормление? А татар любишь и речь их паче меры, а крестьян томишь паче меры без милости, а злато и серебро и имение даешь татарам»» [10. С. 443]. В данном пассаже скорее одобрение современником деяния заговорщиков, чем осуждение. Летописец упоминает и непосредственную причину ослепления великого князя. Дмитрий Шемяка мстил за ослепление родного брата. В этом современники конфликта не видели вообще ничего необычного. Что касается территориальных приобретений правителя Можайска, то, как уже сказано выше, говорить о них можно с некоторыми оговорками. Договорные грамоты говорят об этих приобретениях косвенно и свидетельствуют об их временном нахождении в его руках. Договор же 1447 г., фиксирующий передачу Василием II можайскому князю Бежицкого Верха, свидетельствует и о потере удельным владетелем достаточно большой территории (Козельск, Серенеск, Людимеск, Алексин и ряд других) несколько ранее [9. № 48. С. 146-147]. По сути, речь идет об обмене пограничных с Литвой земель на земли, удаленные от границ. Великий князь не покупает верность, а скорее нейтрализует удельного правителя, лишая его возможности внешних контактов. Такие обмены территориями и великокняжеские «пожалования» «в отчину» удельным родственникам были нормой, и в этом плане Иван Андреевич Можайский предстает перед нами как обычный удельный князь. Спокойное отношение к нему летописца вполне соотносится со стандартным содержанием договоров Василия II Васильевича с можайским князем.

Второй образ нашего героя представлен летописанием конца XV-XVI вв. К числу списков данного периода можно отнести Ермолинскую [11], Львовскую [12] летописи и Сокращенные своды 1493 и 1495 гг. [13]. Здесь мы не увидим ни одного упоминания Ивана Андреевича в положительном контексте. Он появляется в 1446 г. сразу как соратник злодея Дмитрия Шемяки. Все деяния, которые могли бы трактоваться в положительном ключе, умалчиваются. Единственное отличие находим только в Ермолинской летописи, где под 1449 г. летописец говорит о примирении великого и удельного можайского князей по инициативе первого из них и при посредничестве родного брата второго [11. С. 154]. Это по меньшей мере оз-

начает, что Иван Андреевич оставил Дмитрия Шемяку без поддержки не потому, что тот стал ему бесполезен, и образ «князя-перелета» не соответствует действительности.

Третий образ, наиболее парадоксальный, представили нам летописцы Ивана III. Этот великий князь московский в детстве посидел в тюрьме, был в бегах с ближними людьми своего ослеплённого отца, допустил создание положительного и, к слову сказать, самого полного образа можайского князя. Многие его действия нам известны именно из великокняжеских летописей второй половины XV века. Здесь основными будут Вологодско-Пермская [13], Никаноровская [14], Симеоновская [15] летописи и Московский летописный свод конца XV века [16]. Данные летописные списки восходят к великокняжеским сводам 1472 и 1479 гг. Образ можайского князя был исправлен, по-видимому, из конъюнктурных соображений. Дело в том, что потомки Дмитрия Шемяки и сын Ивана Можайского после поражения бежали в Литву и получили в удел Стародуб, Чернигов, Гомель, Брянск, то есть города, находившиеся у границ Руси и Литвы. Иван III, намеревавшийся отвоевать у Великого княжества Литовского западно-русские земли, стремился к союзу с беглыми московскими князьями. Союз был заключён в 1499 г. и реализован в 1500-1501 гг. В результате упомянутые города с прилегающими землями практически без военных действий вошли в состав Московского княжества. Возможно, именно это обстоятельство было причиной создания положительного образа Ивана Андреевича.

В упомянутых летописных сводах Иван впервые упоминается под 1434 г. как союзник Василия Васильевича в борьбе против дяди, звенигородского князя Юрия Дмитриевича [13. С. 190; 15. С. 174]. Удельный князь терпит с великим князем поражение и бежит в Тверь, куда была выдана замуж его сестра. Туда же первоначально бежал и сам Василий Васильевич. Вскоре Иван Андреевич заключает договор с Юрием, оставляя своего бывшего союзника. Что говорит по этому поводу летописец, работавший по заказу Ивана III? Логично, казалось бы, услышать обвинения, но такому шагу находится приемлемое для XV в. оправдание. «Господине, государь, где ни буду, а всегда есмь твои человек, но чтобы ныне отчины не потеряти, да матка бы не скиталася по чюжои отчине, а всегда есмь твои» — именно такое послание неудачливому великому князю

приводится в великокняжеском летописании [13. С. 190; 15, С. 174]. Ни с точки зрения летописца, ни с точки зрения сына великого князя, здесь, кажется, нет измены. По всей вероятности, в том же году Иван Можайский восстанавливает союз с Василием Васильевичем и до 1436 г. воюет против Василия Юрьевича Косого, ещё одного претендента на великокняжеский стол [13. С. 190; 15. С. 176].

В конфликте между великим князем и Дмитрием Юрьевичем Шемякой о судьбе выморочного Углича (1442 г.) Иван Андреевич принимает сторону последнего в полном соответствии с традиционными представлениями о наследовании уделов. Права Василия II на спорные земли были им проигнорированы, надо полагать, из нежелания создавать прецедент изъятия земель великим князем из владений удельных. Под 1444 г. упомянуты столкновения можайских служилых людей с «литвой». Сам князь помогал Василию II в борьбе с Улуг-Мухаммедом и его сыновьями. При описании великокняжескими летописями Суздальской битвы, завершившейся поражением русских князей, можно увидеть два интересных момента. Во-первых, именно здесь впервые говорится о том, что князь Дмитрий Шемяка «и не пришол, ни пол-ковъ своихъ не прислал» [13. С. 197; 15. С. 194], в летописях середины XV в. подобной ремарки нет, летописцы не считали нужным акцентировать на этом внимание; во-вторых, если в Новгородской IV летописи утверждается, что Иван едва успел бежать, то в великокняжеских летописях видим утверждение что его «ранившее много и с коня збивше» [13. С. 198; 15, С. 194]. Таким образом, два будущих заговорщика, один из которых оправдывается, а второй — очерняется, в великокняжеских летописях явно противопоставляются друг другу. Повествуя о заговоре 1446 г., летописцы вновь как бы оправдывают можайского князя. По их версии, Дмитрий Шемяка подговорил его, используя измышления о том, что Василий Васильевич якобы желает княжить в Твери, а остальную Русь отдать сыновьям Улуг-Мухаммеда. Оправдание очень слабое, поскольку в такой слух вряд ли мог кто-то поверить. Это тем более свидетельствует о стремлении летописцев Ивана III обелить двоих из троих заговорщиков.

Даже при исполнении той части заговора, где Иван Андреевич Можайский выполнял основную функцию — поимку в Троицком монастыре великого князя, он изображён как исполнитель, по-

сланный Дмитрием Шемякой. В образе злодея (с применением данного эпитета) представлен, пришедший с можайским князем человек Дмитрия Юрьевича, боярин Никита Константинович Доб-рынский [13. С. 201-202; 15. С. 197-198]. Под 1449 г. упоминается примирение Ивана с Василием II Васильевичем, по просьбе первого (хотя сохранившиеся в более поздних летописях фрагменты так называемого независимого (то есть не великокняжеского) летописания свидетельствуют об инициативе именно великого московского князя) [11. С. 154]. В последний раз удельный князь, ставший объектом исследования, появляется на страницах большинства летописей в 1454 г., когда Василий II пошёл в поход на Можайск, заставив местного князя с семьёй бежать в Литву. Великокняжеские летописцы в качестве причины упоминают «неисправление» Ивана Андреевича [13.

С. 213; 15. С. 208-209]. Такое объяснение чаще всего давалось в ситуациях, когда заказчик летописи бывал неправ. Следовательно, все летописи указывают на то, что в данной ситуации за можайским князем не было никакой вины. По крайней мере, по меркам этого времени.

В результате можно сделать вывод о том, что великокняжеские летописи рисуют образ Ивана Андреевича Можайского как обычного удельного князя XV в., который едва ли привлек бы к себе внимание летописцев, если бы он не оказался важной фигурой в заговоре 1446 г. (в котором, кроме него, участвовали два других князя, московское население и старцы Троицкого монастыря), а также если бы он и его сын не оказались значимыми политическими фигурами в московско-литовских отношениях 14701500-х гг. Исходя из всего вышесказанного, можно сделать вывод о недостаточной обоснованности существующих в отечественной историографии оценок событий и персонажей, по крайней мере периода династических войн второй четверти XV в. Существующие оценки по-прежнему основаны на избирательном отношении к источникам и их выборочном использовании. Соответственно, сохраняется необходимость сдержанно относиться ко многим «общим местам» истории данного периода. Сами же эти оценки, с учетом сведений источников, очевидно, подлежат пересмотру, как и взгляд на историю Руси XV в. в целом, на что более 15 лет назад обратил внимание выдающийся исследователь русского летописания Я.С. Лурье [17].

ЛИТЕРАТУРА

1. Пресняков Е.А. Образование Великорусского государства. Очерки по истории XIII-XV столетий. Пг., 1918. VI, 458 с.

2. Приселков М.Д. История русского летописания XI-XV вв. СПб. Дмитрий Буланин, 1996. 325 с.

3. Зимин А.А. Витязь на распутье. Феодальная война в России XV века. М.: Наука, 1991. 286 с.

4. ТатищевВ.Н. История Российская: В 3 т. М., 2005. Т. 1.

5. Карамзин Н.М. История государства Российского. М.: Наука, 1992. Т. IV. 478 с.; 1993. Т. V. 560 с.

6. Соловьев С.М. История отношений между русскими князьями Рюрикова дома. М.: Университетская типография, 1847. X, 696 с.

7. Ключевский В.О. Сочинения: В 9 т. М., 1988. Т. 2.

8. Черепнин Л.В. Образование Русского централизованного государства. XIV-XV вв. Очерки социально-экономической и социально-политической истории Руси. М.: Соцэкгиз, 1960. 899 с.

9. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей / Под ред. Л.В. Черепнина. М., 1950.

10. Полное собрание русских летописей (ПСРЛ) Т. 4. Ч. 1. Вып. 1: Новгородская IV летопись. М., 2000. 686, 4 с.

11. ПСРЛ. Т. 23: Ермолинская летопись. М.: Языки славянской культуры, 2004. 239 с.

12. ПСРЛ. Т. 20: Львовская летопись. М.: Языки славянской культуры. 2005, 686 с.

13. ПСРЛ. Т. 26: Вологодско-Пермская летопись. М.; Л.: Издательство Академии наук СССР. 1959. 413 с.

14. ПСРЛ. Т. 27: Никаноровская летопись. Сокращенные своды конца XV века. М.: Языки славянской культуры, 2007. IX, 417, 1 с.

15. ПСРЛ. Т. 18: Симеоновская летопись. СПб.: Издательство М.А. Александрова. 1913. III, 316, [2] с.

16. ПСРЛ. Т. 25: Московский летописный свод конца XV в. М.; Л.: 1949. 462, 2 с.

17. Лурье Я.С. Две истории Руси XV века. Ранние и поздние, независимые и официальные летописи об образовании Московского государства. СПб.: Дмитрий Буланин. 1994. 240 с.

Родился великий князь московский и владимирский Иван II

30 марта 1326 г. в Москве у князя Ивана I Даниловича Калиты и княгини Елены родился сын Иван — будущий князь звенигородский и рузский (1340-1353), новгородский (1355-1359), великий князь московский и владимирский (1353-1359). В истории князь получил прозвище «Красный», в летописях встречаются и другие имена Ивана Ивановича — «Милостивый», «Кроткий».

В 1340 г., после смерти отца Ивана Даниловича, Иван Иванович по его духовной получил во владение 23 города и селения, главными из которых были Звенигород и Руза. В 1353 г. после смерти из-за чумы старшего брата, правителя Москвы Симеона Гордого, Иван II принял московское княжение. В борьбе за великое княжение Владимирское Иван одержал победу над князем нижегородско-суздальским Константином Васильевичем и получил ярлык от хана Джанибека.

Поначалу ни суздальцы, ни рязанцы, ни новгородцы не признали великокняжеских прав Ивана II. Пользуясь его отъездом в Орду, рязанцы захватили московский город Лопасну, взяли в плен московского наместника и держали его в заключении, пока не получили выкупа. Только в 1354 г. князь Константин и новгородцы заключили мир с великим князем.

Во время своего правления Иван Иванович продолжил политику отца и старшего брата на усиление власти московских князей и объединение русских земель. Согласно дошедшим летописным источникам, Иван II был правитель «тихий, кроткий, милостивый и нечестолюбивый. Жил во всякой тишине, а потому и спокойствие отовсюду имел». Однако ему удалось отстоять всё то, чего достигли его предшественники.

У великого князя Ивана Ивановича была сильная поддержка в лице московского боярства и митрополита Алексия (из знатной боярской семьи Плещеевых), бывшего до этого епископом владимирским. Алексий часто ездил в Золотую Орду, где пользовался большой благосклонностью ханов. Он содействовал тому, что великое княжение окончательно укрепилось за московскими князьями. Руководимое митрополитом духовенство поддерживало московских князей в их стремлении установить на Руси сильную власть и твёрдый порядок.

При Иване II в состав Московского княжества вошли Костромские и Дмитровские земли, а сам великий князь сумел с помощью Алексия добиться не только ярлыка на великое княжение, но и права судебной власти над другими русскими князьями.

13 ноября 1359 г., на шестом году своего правления, Иван II Иванович Красный умер в Москве, приняв перед смертью схиму. Он был похоронен в кремлёвском Архангельском соборе. После смерти двое его малолетних сыновей, Дмитрий (будущий московский великий князь Дмитрий Донской) и Иоанн, были оставлены на попечение митрополита Алексия, которому Иван II поручил управление и охрану княжества.

Лит.: Духовная грамота великого князя Ивана Даниловича Калиты // Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. М.; Л., 1950. С. 7-11; То же [Электронный ресурс]. URL: http://www.hist.msu.ru/ER/Etext/DG/ivan1.htm; Духовная грамота великого князя Ивана Ивановича // Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. М.; Л., 1950. С. 15-19; То же [Электронный ресурс]. URL: http://www.hist.msu.ru/ER/Etext/DG/ivan2.htm; Кучкин В. А. Издание завещаний московских князей XIV в. (1359 г.) — первая душевная грамота великого князя Ивана Ивановича // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2008. № 4 (34). С. 97-101; Кучкин В. А. Издание завещаний московских князей XIV в. (1359 г.) — вторая душевная грамота великого князя Ивана Ивановича // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2009. № 1 (35). С. 93-100.

Appanage Era | Encyclopedia.com

Большинство историков с девятнадцатого века — русские, советские и западные — использовали фразу «удельная эпоха» для обозначения периода между распадом Киевской Руси и возникновением централизованного российского государства. Он датируется периодом монгольского завоевания Киевской Руси между 1237 и 1240 годами либо до прихода Ивана III (1462) или Василия III (1505), либо до начала правления Ивана IV (1533). Он характеризовался возникновением множества независимых княжеств ( удели, удельных владений).Князья относились к удельным владениям как к частной собственности, передавая их своим наследникам по завещаниям, которые делили земли между всеми их сыновьями. Такая практика означала, что в каждом поколении владения становились все более фрагментированными. По мере ослабления княжеств обострился внутренний конфликт, а внешние нападения исходили не только со стороны монголов, но и со стороны литовцев, немцев, поляков и шведов. Эта бурная ситуация закончилась только тогда, когда Москва создала самодержавие, способное «собрать русские земли».»

В конце двадцатого века появилась новая интерпретация эпохи. Новые археологические свидетельства на широкой основе опровергли традиционное мнение о том, что сам Киев с середины двенадцатого века находился в состоянии экономического спада, и предложили вместо этого общую экономическую экспансию. Новая интерпретация предполагает, что одиннадцать или двенадцать уделов, которые возникли между 1150 и 1240 годами, представляли собой рациональное разделение труда и делегирование полномочий в рамках династии Рюриковичей, и что они были разработаны в ответ на экономическую и политическую экспансию.Он утверждает, что княжества следует понимать как компоненты династического царства, а не как частную собственность. В качестве доказательства он предлагает подробные доказательства того, что частые войны в конце двенадцатого и начале тринадцатого веков велись для защиты принципа боковой преемственности, разработанного в киевский период. В нем подробно утверждается, что этот принцип продолжал лежать в основе решений о наследовании и вопросов легитимности в той или иной степени на протяжении большей части монгольского периода и оставался важным вплоть до гражданских войн второй четверти пятнадцатого века.Интерпретация также установила новую начальную дату для эпохи — середину 1100-х годов, — которая все больше принимается учеными в этой области, и ряд новых публикаций с конца 1980-х годов минимизируют использование термина «удельная эра», но большинство все еще сохраняют большую часть связанной с этим традиционной интерпретации.

См. Также: киевская русь; Московия; новгород великий; династия Рюриковичей

библиография

Мартин, Джанет. (1995). Средневековая Россия, 980–1584 гг. Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета.

Миллер, Дэвид Б. (1986). «Киевское княжество накануне монгольского нашествия: исследование современных исторических исследований и интерпретаций». Гарвардское украиноведение 10: 215–240.

Пайпс, Ричард. (1974). Россия при старом режиме. Нью-Йорк: Писатели.

Эльвира М. Уилбур

Роули на Плохах, «Истоки славянских народов: досовременные идентичности в России, Украине и Беларуси» | H-Национализм

Сергей Плохий. Истоки славянских народов: досовременные идентичности в России, Украине и Беларуси. Кембридж: Издательство Кембриджского университета, 2006. 379 S. 90,00 долларов США (ткань), ISBN 978-0-521-86403-9.

Рецензировано Дэвидом Дж. Роули (Департамент социальных наук, Университет Висконсина — Платтевиль) Опубликовано в H-Nationalism (май 2007 г.)

История проектов построения восточнославянской идентичности

В Истоки славянских народов историк Сергей Плохий написал историю построения идентичности среди восточных славян от создания Киевской Руси в девятом веке до образования ранних народов Украины, Беларуси, и Россия в восемнадцатом веке.В ходе своей экспозиции Плохий мастерски владеет как письменными записями восточных славян — хрониками, житиями святых, договорами, письмами, полемикой и мемуарами, так и историографией. Плохий, похоже, прочитал все соответствующие интерпретации восточнославянского построения нации на английском, украинском и русском языках, и его историографические обзоры в начале каждой главы станут благом для всех будущих исследователей, которые займутся этой областью. Самое главное, Плохий предлагает новаторские и убедительные переосмысления ключевых противоречий в истории национального развития восточных славян.Во введении Плохий обещает «предложить новую схему развития восточнославянских идентичностей и тем самым подготовить почву для переосмысления досовременной истории России, Украины и Беларуси» (стр. 9). Я считаю, что он сдержал свое обещание.

Вообще говоря, существует три основных конкурирующих подхода к происхождению восточнославянских народов: средневековое государство Киевская Русь было единой нацией, разделенной на три; что Киевская Русь превратилась непосредственно в одну из трех восточнославянских народов, а две другие — производные варианты; или что прото-нации Украины, Беларуси и России существовали отдельно в пределах Киевской Руси, а затем развивались по своему собственному пути.Ответ Плохого на этот вопрос с несколькими вариантами ответов — «ничего из вышеперечисленного». Он утверждает, что в Киевской Руси не было единой этнической идентичности (что противоречит первому и второму пунктам), и далее он утверждает, что Украина, Беларусь и Россия являются современными конструкциями интеллектуальной и политической элиты (противореча третьему пункту).

То, что Плохий привносит модернистскую чувствительность в свое исследование, очевидно из его трактовки национальной идентичности как конструирования элит, а также из его стремления «деконструировать существующий нарратив восточнославянской истории» (стр.9). Плохи характеризует себя как «ревизиониста» в традициях Джона Армстронга и Энтони Смита, которые признают, что, хотя нации являются современными сооружениями, они не могут быть успешно построены, кроме как на основе исторических этничностей. Однако он приводит доказательства, полностью согласующиеся с нереконструированным «модернизмом», и на самом деле он цитирует Бенедикта Андерсона чаще, чем Армстронга и Смита вместе взятых.

Анализируя проекты построения идентичности славянской элиты, Плохий действительно обращает внимание на «воображаемые сообщества» — термин, который он использует несколько раз.Он не пытается сделать вывод, разделял ли какой-либо конкретный восточнославянский «народ» культуру, язык, мифы о происхождении или историю. Все доказательства, представленные Плохим, подтверждают, что идентичности не эволюционировали, а периодически переделывались новыми элитами для новых обстоятельств и находились под сильным влиянием институтов государства и церкви. По его собственным словам, Плохий «интерпретирует рост восточнославянских идентичностей как череду проектов построения идентичности. Такие проекты служили планами для построения новых идентичностей, которые, в свою очередь, являются предпосылками для существования самосознательных сообществ» ( стр.354-355). Это предложение сильно отличается от пересмотренного модернизма Армстронга и Андерсона. Плохий не приводит никаких доказательств того, что восточнославянский этнос (не говоря уже об украинском, белорусском или русском этносе ) когда-либо существовал. Сказать, что была изобретена идея Киевской Руси, которая затем использовалась последующими элитами, — это не то же самое, что сказать, что нация Киевская Русь возникла, а затем эволюционировала. Каковы бы ни были надежды самого Сергея Плохого, его работы укрепляют точку зрения модернистов.

В главе 1 «Истоки Руси» Плохий отвергает идею о том, что образованная элита Киевской Руси имела единую, объединяющую идентичность. Внимательно изучив летописи княжеств, составлявших Киевскую Русь, он обнаруживает, что существует четыре основных летописных комплекса, каждый из которых раскрывает первичную идентичность, превосходящую общероссийскую идентичность. С другой стороны, Плохий также отрицает, что какая-либо из этих идентичностей развивалась линейным и непрерывным путем к одному из современных восточнославянских народов.Вместо этого вклад Киевской Руси заключался в создании идеи единой восточнославянской общины и названия для нее. «Киевское государство оставило в регионе сильное наследие с точки зрения исторической памяти, закона, религии и, в конечном итоге, идентичности, которое было принято в той или иной форме всеми его бывшими подданными» (стр. 48).

В главе 2 «Что случилось с Русью» Плохий обращается к эпохе монгольского владычества после 1240 года, когда монгольские войска разрушили Киевскую Русь и присоединили ее северо-восточные территории к Золотой Орде.Этот период обычно считается временем, когда три восточнославянских народа стали четко дифференцироваться, но Плохий переворачивает эту концепцию с ног на голову и утверждает, что на самом деле период монгольского владычества служил «сохранению смысла Руси». «единство, заставляя элиты всего царства Рюриковичей думать о своих удельных княжествах прежде всего как о части Русской земли» (стр. 83). Он утверждает, что ключевыми игроками в этом процессе были монгольские правители в Сарае и лидеры православной церкви в Константинополе, которые оба рассматривали «воображаемую общину» Руси как реальность.На основании, однако, «преобладала местная идентичность, основанная на верности определенным землям. И именно земля за землей, княжество за княжеством, более агрессивные соседи Рюриковичей (то есть Москва) захватили их вотчину» (стр. 84).

В то время как московские князья «собирали земли» старого северо-востока Киевской Руси, великие князья Литовские включили большую часть оставшейся части Киевской Руси (включая город Киев) в свои владения. В главе 3 «Литовское решение» Плохий рассматривает противоречие славянских элит между идентификацией себя как жителей Русской земли и как подданных чуждой правящей династии.Он утверждает, что Великое княжество Литовское в пятнадцатом и шестнадцатом веках «создало условия для первого проявления солидарности Руси, основанной не на принципе династического государства, а на принципах этнокультурного единства» (с. 118). Однако он утверждает, что в первую очередь жители были верны местным городам и землям. Иными словами, — идея этнокультурного единства появилась, но не была предшественницей ни Украины, ни Беларуси.

В главе 4 «Возвышение Московии» Плохий показывает, как правящая династия, единая церковная структура и однородное население поддерживали проект государственного строительства московскими великими князьями.Плохий заключает, что «сама по себе великая русская история, по крайней мере, в том, что касается самоидентификации и этнополитической идентичности, начинается с царствования Ивана III (1462–1505)» (с. 158). Плохий также указывает, что московская идентичность была четко отделена от идентичности славянского населения на польско-литовской границе. Тем не менее, Плохий не утверждает, что современных русских национальных идентичностей возникли в это время, поскольку народ (Русь) определялся его лояльностью к династии и церкви, а не принадлежностью к нации.

Глава 5, «Создание русинского народа», лучше было бы назвать «Создание русинского народа года», поскольку Плохий снова имеет дело не с непрерывной эволюцией наций, а с воссозданием идентичности Руси. Плоский утверждает, что Брестская уния (1596 г.), в которой польско-литовское государство подчинило православную церковь (на своей территории) Риму, оттолкнула православную славянскую элиту. Это «помогло продвинуть модель ранней современной идентичности, основанную на нации как лингвистической и культурной единице» (стр.200). В результате «лейтмотивом публичных дебатов, сформировавших русинскую идентичность, была не лояльность к правителю (как в Московии), а права отдельных институтов, сословий и наций» (стр. 202).

В главе 6 «Произошло ли воссоединение» Плохий рассказывает о восстании казаков против Польши и Литвы под предводительством Богдана Хмельницкого в середине XVII века. При этом казацкие территории и Русь к востоку от Днепра отделились от Польши-Литвы и оказались под защитой Москвы.Важнейшим элементом этого восстания была религиозная лояльность населения Константинополю, а не Риму.

С точки зрения великорусской (и советской) историографии Переяславское соглашение 1654 г. ознаменовало воссоединение Москвы и Киева. Плохий, однако, называет это «Переяславским разногласием» и демонстрирует, что ни одна из сторон не рассматривала объединение как этническое. Богдан Хмельницкий «не использовал тему этнической близости» (с. 246), а царь Алексей «продолжал мыслить не только преимущественно, но почти исключительно в династических терминах» (с.247).

В главе 7 «Изобретение России» Плохий исследует раннее современное создание русской идентичности в эпоху Петра Великого. Он исследует сложность и неоднозначность нации с имперской миссией. Он указывает на то, что старая национальная идентичность, уходящая корнями в религию, сохранилась среди старообрядцев, в то время как новое видение имперской нации во многом обязано вкладам русинов, таких как Теофан Прокопович. Однако новая идентичность не объединила всех славян.«Новая российская имперская идентичность, разработанная с помощью киевлян, была предназначена для включения малороссийской (украинской) и московской элит, а также жителей Запада, которые поступали на имперскую службу. Однако она не смогла включить русинов к западу от России. имперская граница и неславяне на окраинах империи »(с. 297).

В главе 8 «Малороссия, Малороссия, Украина» Плохий показывает, что объединяющая русинская идентичность (описанная в главе 6) не сохранилась в Переяславе.Когда русины и казаки к востоку от реки Днепр соединились с Россией, они отделились от оставшегося русинского населения в Польше-Литве, и сформировалась новая украинская идентичность. Более того, эта новая идентичность произошла не от старой Киевской Руси. «Украинская идентичность того периода была глубоко укоренена в казачьих обычаях и традициях, и элиты Гетманщины представляли Украину как общество, возглавляемое и представленное казацким сословием» (стр. 358).

Плохий резюмирует свои выводы относительно современных восточнославянских народов следующими словами: «Современная русская нация выросла из русского имперского проекта и сохранила многие его характеристики, в том числе размытую границу между великороссами как таковыми и нерусскими. подданные империи.Современная украинская идентичность возникла из украинско-малороссийского проекта Гетманщины, исключающего русских и белорусов и захватившего не только ранее управляемую Польшей Правобережную Украину, но также австрийскую Галицию, Буковину и, в конечном итоге, Закарпатье, доказав законность создание единой нации из исторически, культурно и религиозно разнообразных регионов. Белорусский национальный проект был основан на русинской идентичности, которая ранее развивалась в Великом княжестве Литовском, но не смогла сформировать отчетливую идентичность в раннем Новом времени из-за отсутствия протобелорусского государственного устройства, сопоставимого с казачьим гетманством на Левобережье Украина.В конце концов, русинское имя было заявлено русинами Закарпатья, лидеры которых сегодня настаивают на том, что они отличаются от украинцев »(стр. 360-361).

Сергей Плохий не вносит существенного дополнения в исследования общих теорий или подходов к проблеме наций и национализма. Однако его вклад в историю восточнославянской самобытности огромен. Он действительно выполнил свое обещание переосмыслить эту сферу. Это обязательное чтение для всех историков восточных славян в досовременный период.

Версия для печати: http://www.h-net.org/reviews/showpdf.php?id=13146

Образец цитирования: Дэвид Г. Роули. Рецензия на Плохого Сергея, Истоки славянских народов: досовременные идентичности в России, Украине и Беларуси . H-Национализм, Обзоры H-Net. Май 2007 г. URL: http://www.h-net.org/reviews/showrev.php?id=13146

Авторские права © 2007 H-Net, все права защищены. H-Net разрешает распространение и перепечатку этой работы в некоммерческих образовательных целях с полной и точной ссылкой на автора, местонахождение в Интернете, дату публикации, список авторов и H-Net: Humanities & Social Sciences Online.По поводу любого другого предлагаемого использования свяжитесь с редакцией «Обзоров» по ​​адресу [email protected].

Клио # 9 (165) 2020 | clioScience

СОДЕРЖАНИЕ

   Постникова А.А.  (Екатеринбург).  Москва 1812 года: Русская кампания в лице солдат Великой армии Наполеона .................................. ................................. 13 

АЛЕНА ПОСТНИКОВА
кандидат исторических наук, доцент, старший научный сотрудник «Научно-образовательного центра регионального историко-культурного наследия и межкультурных связей» Института истории и международных отношений Саратовского государственного университета им. после Н.Г. Чернышевский;
Доцент кафедры всеобщей истории и методики преподавания исторических дисциплин Уральского государственного педагогического университета
620017, г. Екатеринбург, проспект Космонавтов, 26
[email protected]

В статье на основе опубликованных и неопубликованных источников личного происхождения проанализированы представления в рядах Великой Армии о событиях Русской кампании, о противнике во время его пребывания в Москве.Именно этот этап войны наглядно продемонстрировал столкновение разных «культур» и влияние «коллективного воображаемого» на процесс формирования исторической памяти. Автор отмечает трансформацию индивидуальной памяти французских солдат в коллективную о Русском походе под влиянием событий, произошедших в Москве. Таким образом, ощутив страх, почувствовав опасность, значительной части солдат пришлось довериться официальной пропаганде, стирая из памяти образы событий, пронизанные личностью, тем самым способствуя формированию «коллективного воображаемого».Более того, некомфортное пребывание в Москве способствовало формированию негативного образа не только врага, но и самой российской цивилизации. Принимая во внимание, что французские солдаты играли роль своеобразных посредников в диалоге культур, мы полагаем, что «сидение в Москве» серьезно повлияло на закрепление идеи этой войны как жестокой борьбы цивилизаций не только в сознании людей. ряды Великой армии, но в целом западноевропейского общества.
Ключевые слова: Русский поход Наполеона, историческая память, московский пожар, имагология, столкновение цивилизаций.

   Савчук А.А.  (Владивосток).  Нет. Пришельцы. Избыточный. Каторги в воспоминаниях очевидцев .......................................... ................................................. 20 

АННА АЛЕКСАНДРОВНА САВЧУК
кандидат исторических наук, доцент кафедры истории и археологии
Дальневосточный федеральный университет
6

, Российская Федерация, г. Владивосток, ул., 8
e-mail: [email protected]

Статья посвящена воспоминаниям очевидцев, побывавших на русских каторгах в Сибири и на острове Сахалин во второй половине XIX — начале XX века и зафиксировавших отношение к осужденным женщинам. Наша цель в этой статье состояла в том, чтобы проанализировать основные аспекты, которые упоминались в воспоминаниях, а также различия между взглядами женщин и мужчин на проблему. Во второй половине XIX — начале XX веков положение женщин в тюрьмах и каторгах было ужасным: эти места заключения не были приспособлены для женщин: например, на острове Сахалин не было женских тюрем и трудовых коллективов. их.Иногда женские камеры не были изолированы от мужских, во многих тюрьмах не было женщин-надзирателей и акушерок. Все очевидцы писали о насилии в отношении заключенных женщин, включая изнасилование и принуждение к проституции. Но было обнаружено, что мужчины и женщины сосредотачивались на разных аспектах: мужчины описывали чисто внешнюю сторону (незамужние браки, изнасилования, проституция), женщины фокусировались на конкретных психологических защитах заключенных женщин (женское общение, взаимопомощь, порядок в камерах) .Согласно концепции этики заботы, предложенной Е. Здравомысловой и А. Темкиной, мы можем рассматривать женские воспоминания как проявление конкретного женского опыта. Полученные результаты имеют прямое практическое значение для изучения положения женщин в других тюрьмах и в другое время.
Ключевые слова: каторга, заключенные, Сибирь, Сахалин, пенитенциарная система.

   Крылова Е.Н.  (Санкт-Петербург, Пушкин).  Почтовая и телеграфная периодика Российской империи начала ХХ века: государственная и частная инициатива........................................ 28 

ЕЛЕНА НИКОЛАЕВНА КРЫЛОВА
к.э.н. наук, доцент,
доцент кафедры
рекламы и связей с общественностью
Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина,
196605, Россия, Санкт-Петербург,
Пушкин, Санкт-Петербург шоссе, 10
E-mail: [email protected]

Статья посвящена малоизученному аспекту профессиональных публикаций, направленных на служащих Главного управления почт и телеграфов Министерства внутренних дел в начале ХХ века.Автор анализирует государственную и частную инициативу по выпуску журналов для чиновников на примере периодических изданий «Почтово-телеграфный журнал» и «Почтово-телеграфное эхо». Автор приходит к выводу, что «Почтово-телеграфный журнал» был узкоспециализированным органом с государственным финансированием, в нем не обсуждались темы, интересующие сотрудников, и он был организован без обратной связи. Частное издание, напротив, сосредоточилось на проблемах почтовых и телеграфных служащих и сформировало отношение сотрудников к своей должности.Частный журнал отличался от государственного издания по подаче информации, тематике выпусков и учитывал целевую аудиторию, ее социальные, политические, идеологические и потребительские характеристики. Несмотря на преимущества для целевой аудитории, «Почтово-телеграфное эхо» продлилось пять месяцев. Среди причин закрытия частного журнала были как объективные, так и субъективные причины.
Ключевые слова: «Почтово-телеграфный журнал», «Почтово-телеграфное эхо», «Почтово-телеграфный бюллетень», должностные лица Главного управления почт и телеграфов, Министерство внутренних дел в начале ХХ века. , периодические издания для чиновников, А.О. Глембоцкий, Н. И. Герасимов.

   Бородовский А.И.  (Санкт-Петербург).  Военнослужащие Старицкого удельного княжества: историография проблемы ..................................... ................................................. 35 

БОРОДОВСКИЙ АЛЕКСАНДР ИГОРЕВИЧ
аспирант 2 курса
Институт истории СПбГУ
199034, Россия, г.Санкт-Петербург, Менделеевская линия, 5
E-mail: [email protected]

В статье исследуется историография обслуживающего общества Старицкого удельного княжества — одного из последних удельных русских княжеств XVI века. Основное внимание уделяется трудам историков второй половины ХХ — начала ХХI века. В этот период изучение данной темы достигло значительных успехов, что было связано с расширением источниковой базы.Если раньше историки полагались в основном на хроники, то более поздние ученые начали активно использовать информацию из книжников, земельных актов, реестров и генеалогических книг. Исследователи установили большое количество имен людей, служивших князьям Андрею и Владимиру Старицким, проследили родственные связи между Старицкими придворными и московской аристократией. Источники показали, что летописные сведения о смене удельного двора после возвращения удельного владения князю Владимиру не полностью соответствуют действительности.Важной проблемой является соотношение между помещиками Старицкого удельного двора и служащими Старицкого удельного двора: современная историография доказывает, что выделение этих категорий неоправданно. В заключение историографического исследования делается вывод о том, что обслуживающая корпорация Старицкого княжества заслуживает дальнейшего исследования. В частности, необходимо более подробно изучить преемственность дворов князей Андрея и Владимира Старицких, а также изменения в служебной корпорации после опалы князя Владимира и неоднократной смены его двора.
Ключевые слова: историография, Старицкое удельное княжество, князь Андрей Старицкий, князь Владимир Старицкий, служащие, удельный двор.

   Дроздов В.А.  (Санкт-Петербург).  Поэма Матнави Фахр ад-Дина Ираки «Ушшак-нама»: историография .................................. .................................................. .................... 43 

ДРОЗДОВ ВЛАДИМИР АЛЬБЕРТОВИЧ
кандидат наук, доцент кафедры иранской филологии факультета востоковедения и африканистики СПбГУ.Санкт-Петербургский государственный университет,
Россия, 199034, Санкт-Петербург, Университетская набережная, корп. 11.
E-mail: [email protected]

Статья посвящена известному персидскому суфийскому поэту Фахр ад-Дин Ираки (1213–1289) и его выдающейся, но оспариваемой математической поэме «Ушшак-нама» («Книга влюбленных»). Эта книга стала первым персидским стихотворением на тему мистической любви. Дан обзор истории изучения шедевра Ираки учеными.Последний процесс насчитывает более века и породил споры об авторстве «Ушшак-нама». Автор критически рассматривает историю изучения указанного произведения и предлагает новый подход к решению проблемы его авторства. Отдавая должное методам традиционной текстовой критики, В. А. Дроздов заключает, что цифровые инструменты анализа текстовых данных открывают возможности для более объективного и быстрого выявления набора стилистических приемов конкретного автора (так называемый «отпечаток пальца»).Последнее позволяет с высокой точностью сравнивать оспариваемую работу с той, в которой автор не сомневается. Это цифровой стиль, который позволяет получить беспристрастный и достоверный ответ на вопрос о подлинности текста. До сих пор описанная выше техника использовалась почти исключительно для изучения европейской литературы. Современная адаптация самого современного программного комплекса для описанной цели позволяет использовать его при изучении текстов, написанных слева направо, в том числе на арабском языке.
Ключевые слова: Мистическая любовь, иранский суфизм, суфийская литература, персидская средневековая поэзия, иракский язык.

   Цыб А.В.  (Санкт-Петербург).  Миф о «Десятом труде» и культ Геракла в Испании ................................... .................................................. ........................................ 49 

АЛЕКСЕЙ ВАСИЛЬЕВИЧ ЦЫБ
к.э.н., доцент кафедры Петра Великого.Петербургский государственный политехнический университет. Член-корреспондент Социологического института Федерального центра теоретической и прикладной социологии РАН. 195251, Россия, г. Санкт-Петербург, проспект Гражданский, д. 28, оф. 104,
Эл. Почта: [email protected]

В статье обсуждается история распространения культа Геракла на Пиренейский полуостров и связь между греческим мифом о Геракле, похищающем стада Гериона, и историческими реалиями.Популярность культа Геракла-Мелькарта-Геракла в древней Испании подтверждается многими историческими и литературными фактами. Испанская археология последних сорока лет демонстрирует множество новых артефактов и мест для возможного расположения храмов Бога. Это Гераклеи, упомянутые в греко-римской историографии. Эти археологические комплексы показывают глубокую древность культа Геракла на юге Испании, его финикийско-греческое синкретическое происхождение, демонстрируют приблизительные данные о времени его становления и этапах синкретического преобразования.Но в то же время полное отсутствие аутентичных коренных литературных источников и неполный характер литературных свидетельств классической, эллинистической и римской эпох истории Испании не позволяют сейчас с абсолютной уверенностью объединить археологический и литературный комплексы фактов для окончательная реконструкция этой истории и полное понимание синкретической эволюции культа.
Статья ставит вопросы о том, может ли миф о «Десятом подвиге» Геракла объяснить историю появления культа Геракла в Древней Испании, и есть ли связь с местным тартесско-кельтским богословием и с культами трицефальные кельтские божества юга Франции? Или оригинальный миф о путешествии Геракла за богатством Гериона на юг Испании был «предвосхищен» греческой мифологической культурой и импортирован в древнюю испанскую культуру вместе с синкретическим культом Геракла-Мелькарта?
Ключевые слова: История Испании, греческая мифология, культ Геракла, стада Гериона.

   Габриэлян М.О.  (Санкт-Петербург).  Венесуэльская миграция во время кризиса 2013-2019 гг. В Колумбию, Перу, Испанию и США ............................... ........................................ 58 

МАКСИМ ОЛЕГОВИЧ ГАБРИЭЛЯН
Студент 2 курса факультета международных отношений СПбГУ,
призер молодежного конкурса IV Международного форума «Россия и Ибероамерика в глобализирующемся мире»
194214, Российская Федерация, г.Санкт-Петербург, Ярославский пр., Ул. 66
E-mail: [email protected]

В статье автор определяет ключевые особенности и особенности миграции из Боливарианской Республики Венесуэла в Республику Колумбия, Республику Перу, Королевство Испания и Соединенные Штаты Америки во время политического и экономического кризиса 2013 г. -2019, вызвавший миграционный кризис. Выборка данных по четырем государствам связана с лидерством по количеству принятых беженцев, особенностями их социальной структуры и происхождения, а также желанием сравнить и сопоставить различные модели и методы решения проблемы миграции.Среди основных проблем и особенностей были затронуты вопросы количества мигрантов и проблема их точного подсчета, путей достижения конкретных стран и мест их расселения, а также методов интеграции беженцев и актуальных проблем ее реализации. Также поднимается вопрос международного сотрудничества для разрешения сложившейся миграционной ситуации.
Ключевые слова: Венесуэла, Колумбия, Перу, США, Испания, миграционный кризис.

   Правдюк Д.А.  (Санкт-Петербург).  Настоящее и будущее латиноамериканской региональной интеграции в ходе пандемии COVID-19 ................................ .................................... 63 

ДАРЬЯ АНТОНОВНА ПРАВДЮК
аспирантка факультета международных отношений,
Санкт-Петербургский государственный университет
Россия, Санкт-Петербург, Смольная улица, 1/3
E-mail: dariapravdiuk @ gmail .com

Пандемия COVID-19 стала четким напоминанием о важности сотрудничества в решении трансграничных проблем. В этом контексте региональный уровень, промежуточный между национальным и международным, кажется, является ключевым для принятия решений, когда только усилия стран не обеспечивают необходимой синергии для преодоления кризиса. Кризис COVID-19 неизбежно изменит существующие модели интеграции в регионе и заставит национальные правительства найти новые механизмы восстановления экономики в свете структурных изменений, которые произойдут в мире после COVID-19.Региональное сотрудничество представляется наиболее эффективным инструментом смягчения последствий кризиса, а также стимулирования восстановления и подготовки к будущим кризисам, однако обострение ряда дезинтеграционных тенденций, таких как протекционизм, изоляционизм и политические противоречия, требует под вопросом дальнейшее развитие существующих объединений. Решимость каждой страны самостоятельно бороться с эпидемией и отсутствие эффективных наднациональных механизмов принятия решений объясняют слабость региона перед этой беспрецедентной проблемой.
Ключевые слова: Латинская Америка, региональная интеграция, пандемия COVID-19.

   Баканов А.В., Магомедханов М.М.  (Махачкала).  Российско-дагестанские правоотношения в период существования Киевской Руси и Золотой Орды (Часть первая, раздел 2) ......................... .................................................. .......................... 71 

АЛЕКСАНДР ВАКАНОВ,
Младший научный сотрудник Институт истории,
Археология и этнография
Дагестанский федеральный исследовательский центр РАН
Россия, Махачкала, ул.Ярагского 75 ул.
[email protected]

МАГОМЕДХАН МАГОМЕДХАНОВ М.М.,
д.т.н. наук, проф., зав. кафедрой этнографии
Институт истории, археологии и этнографии
Дагестанский федеральный исследовательский центр РАН
Россия, Махачкала, М. Ярагского, 75 ул.
[email protected]

Эпоха раннего средневековья, будучи периодом множественных изменений в центральноевразийском пространстве, стала для равнинного и отчасти Горного Дагестана, включая его южную часть и город Дербент, кульминацией образования Дагестанской части. Исламский мир, тогда как северная часть Дагестана практически на протяжении того же периода была внутренним регионом государства, именуемого Великой Хазарией.При установлении контроля над Арабским халифатом и каганатом в пределах своих границ и над вышеупомянутыми территориями были сформированы их системы юридических координат. Де-факто и арабо-мусульманская, и хазарская империи имели очень сложные правовые системы. Последнее было разработано и регламентировано всем образом жизни. При различии государственных систем, в которых они формировались, указанные правовые аспекты имели очевидное различие. При этом отличии и Хазарский каганат, и Арабский халифат, и те государства, которые образовались после его распада, хотя и в разной степени, характеризовались правовым плюрализмом.В эпоху раннего средневековья Западный Каспий был местом военно-политической, торгово-экономической и дипломатической деятельности Древнерусского государства. Эта деятельность не была хаотичной, а, напротив, строилась на диалоге различных правовых систем.
Ключевые слова: Каспийский регион, Дагестан, Великая Хазария, Арабский халифат, Киевская Русь, Дербент, правовые системы координат, культурная специфика.

   Кислицын А.В.  (г.Петербург).  Проблема применения морской артиллерии в взглядах ведущих представителей русской военно-морской мысли на рубеже XIX - XX веков ..................... .................................................. ................................................ 84 

АЛЕКСАНДР ВЛАДИМИРОВИЧ КИСЛИЦИН
научный сотрудник, Россия, г. Санкт-Петербург, Мытнинский переулок, д. 5, кв. 14
Тел .: +7 (911) 095 57 28; Электронная почта: Алекс[email protected]

В статье исследуются взгляды ведущих представителей морской мысли России на использование морской артиллерии, сложившиеся в последнее десятилетие XIX — начало XX веков. Этот вопрос, в связи с активным развитием материальной части флота и особенно его вооружения, и вызванных этим процессом значительных изменений в области теории военно-морского дела стал в то время одной из основных проблем. во флотах мировых держав.Большое внимание этому вопросу уделяла и русская военно-морская мысль. Благодаря усилиям его представителей в России на рубеже XIX — XX веков выработались собственные представления об использовании морских орудий в морском сражении. Однако из-за того, что русские теоретики находились под сильным влиянием идей, сформировавшихся в 1870-1880-х годах, от которых они не могли отказаться, русская военно-морская мысль не смогла разработать концепцию использования морских орудий, которая могла бы полностью реализовать возможности нового артиллерийского вооружения и создать для российского флота накануне русско-японской войны тактику морских сражений, отвечающую требованиям времени.
Ключевые слова: морская мысль, тактика морских сражений, морская артиллерия, В.Ф. Пестич, С. Макаров, Н. Кладо, Русско-японская война.

   Маркова М.М.  (Санкт-Петербург).  К вопросу о численности крестьянской семьи Петербургской губернии в 1850–1880-е гг. ........................... ................ 96 

МАРИЯ АНДРЕЙСКАЯ МАРКОВА
кандидат исторических наук
Журнал для ученых «Клио»,
195220, СПб.Санкт-Петербург, Гражданский пр., 11, офис 1N
+7
16083, E-mail: [email protected]

В статье представлены предварительные выводы о численности крестьянской семьи в Петербургском и Лужском уездах в 1850–1880 гг., Сделанные на основе анализа материалов ревизии и церковного учета населения, а также данных земской статистики. Автор отмечает, что сопоставление данных конфессиональных картин и ревизионных сказок 1850-х гг.не выявила критических разночтений в информации источников о среднем размере крестьянского хозяйства. Сравнительный анализ численности крестьянской семьи, рассчитанной по материалам ревизии и церковного учета населения 1850-х гг. различных уездов Санкт-Петербургской губернии, показал, что хозяйства Петербургского уезда были значительно меньше показателей Лужского, Царскосельского и Ямбургского уездов. «Своеобразие» Петербургского уезда, нетипичная для аграрных территорий структура сельской занятости, большая по сравнению с другими территориями доля неправославного населения определила небольшую численность крестьянской семьи здесь еще до реформы 1861 года. .Показатель средней численности крестьянской семьи в Лужском уезде снизился в пореформенный период более значительно, чем в Петербургском уезде.
Ключевые слова: численность семьи, население Петербургской губернии, крестьянская реформа 1861 г., конфессии, земская статистика.

   Аминов Р.Р.  (Казань).  Брачные союзы турок-казаков Оренбургского и Уральского казачьих войск во второй половине XIX - начале XX веков...................... 100 

АМИНОВ РУСТЕМ РАВИЛЕВИЧ
кандидат исторических наук,
Ш. Институт истории им. Марджани АН РТ
Российская Федерация, Казань, 420100
E-mail: [email protected]

Статья посвящена изучению семейно-брачных отношений у турок-казаков Оренбургского и Уральского казачьих войск. На основе изучения регистров за 1851, 1875, 1879, 1896, 1897, 1913, 1915 гг.определялись период брака турок-казаков, средний возраст жениха и невесты по поселению и году, соотношение браков и разводов, а также причины последних, место происхождения невест, были выявлены и подсчитаны количество межнациональных браков и посторонних. Фрагментация и несохранность метрических книг рождений — не позволили проанализировать браки в исследуемых населенных пунктах за все рассматриваемые годы. В частности, в 1851 г. изучались метрические книги 16 населенных пунктов, за 1875 и 1879 гг. — 17, 1896 и 1897 гг. Количество изученных поселений уменьшилось до 7, а в 1913 и 1915 гг. — до 6.Особое внимание уделяется особенностям оплаты махра. В частности, были выявлены его максимальные и минимальные значения для каждого изучаемого года. Махр в рассматриваемых населенных пунктах выплачивался исключительно в денежном выражении и считался обязательным условием заключения брака, из 734 браков только один, зарегистрированный в 1913 году в селе. Новочеркасск, есть случай неуплаты махра. Максимальные значения среднего возраста жениха были зафиксированы в 1896 году — 29,1 года, для невесты в 1913 году — 21 год.6 лет, самый низкий — в 1875 г .: жениху 25,4 года и невесте 19,2 года.
Ключевые слова: Турки-казаки, брачные союзы, разводы, многоженство, Оренбургское казачье войско, Уральское казачье войско, махр, невеста, жених.

   Попов Ф.А.  (Москва).  Власть и пресса в белом Приморье (1921 - 1922): механизмы взаимоотношений ................................. .................................................. ..115 

ПОПОВ ФЕДОР АЛЕКСЕЕВИЧ
аспирант Московского педагогического государственного университета, кафедра современной истории
119571, г. Москва, проспект Вернадского, 88
E-mail: popovf1992 @ mail.ru

В статье анализируется политика антибольшевистского Временного правительства Приамура в отношении прессы. Показано постепенное развитие законодательства Белого Приморья в области книгопечатания в 1921-1922 гг., Дана сводка правовых актов. Проанализированы конкретные эпизоды судебных процессов с участием редакторов газет, случаи закрытия газет по причине их политической позиции. Освещается деятельность Временного суда по делам печати. Внимание уделяется конфликтам, которые антибольшевистский режим С.Д. Меркулов как с левой оппозицией, так и с лоялистской правой прессой. Статья написана на основе первоисточников: периодические издания Приморья 1920-1922 годов («Вестник Временного Приамурского правительства», «Слово», «Голос Родины», «Воля», «Уссурийское Слово», «Русский край»). и архивные материалы.
Ключевые слова: Белое движение, антибольшевизм, Дальний Восток, Временное правительство Приамура, Гражданская война, периодические издания Приморья.

   Любезников О.А.  (Санкт-Петербург).  Архитекторы-исследователи и проблема преемственности в практике архитектурной реставрации Ленинграда 1920-1940-х гг. Часть 1 124 Пустырев П.В. (Нижний Новгород). «Сердце» для Сормовского Т-34 (1941-1942) ..................... 139 

ПАВЕЛ ВАЛЕРИЕВИЧ ПУСТИРЕВ
Соискатель ученой степени кандидата исторических наук,
Кафедра истории и политики Института международных отношений и
Всемирной истории Нижегородского государственного университета им.И. Лобачевский
603950, г. Нижний Новгород, пр. Гагарина, 23
E-mail: [email protected] +7 (920) 078-13-13

В статье предпринята попытка рассмотреть одну из страниц истории производства танков на заводе «Красное Сормово» в годы Второй мировой войны — установку на танк Т-34 как временную меру с дефицитом (а точнее, отсутствием танковый дизель Б-2 в связи с эвакуацией завода № 75 авиационного двигателя М-17Т.Актуальность этой проблемы объясняется, с одной стороны, слабым освещением этого вопроса в отечественной историографии, а с другой — тем, что танки Т-34 сормовского производства изначально предназначались для оснащения этими карбюраторами. двигатели. Производство двигателей М-17Т было организовано на площадках производства авиадвигателей Горьковского автомобильного завода имени В.М. Молотов. Это дает возможность изучить еще одну страницу военной истории Отечества — локализацию танкового производства, организованного на непрофильных предприятиях одного города в условиях военного времени.
Ключевые слова: завод , качество, двигатель, производство, танк.

   Подрепный Э.И., Чернышова А.В.  (Нижний Новгород).  Женские руки Горьковского танкопрома (Введение женского труда на предприятиях танковой промышленности Горьковской области в 1941-1942 гг.) ...................... .................................................. ......... 144 

ПОДРЕПНЫЙ ЕВГЕНИЙ ИЛЬИЧ
Доцент кафедры истории и политики Института международных отношений и всеобщей истории,
Нижегородский государственный университет им.И. Лобачевский
(Россия, г. Нижний Новгород, ул. Ульянова, 2)
E-mail: [email protected] 7 (908) 234-95-48

ЧЕРНЫШОВА АННА ВЛАДИМИРОВНА
Профессор кафедры истории и теории государства и права Нижегородского института управления — филиала Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации.
Россия, г. Нижний Новгород, пр. Гагарина, д., 46.
E-mail: [email protected]

Статья посвящена вкладу женщин Горьковской области в развитие оборонного производства на примере танковых заводов региона. Женщины региона проявили высокую сознательность и понимание своей роли в укреплении тыла. В первый год войны на предприятия Горького пришло всего 65 тысяч новых рабочих, в том числе около 30 тысяч женщин. К декабрю 1941 года доля женщин среди рабочих областной промышленности составляла 55 человек.2%. Тысячи домохозяек, никогда раньше не видевших производства, заменили ушедших на фронт отцов, мужей, братьев и сыновей. Уже в первый день войны 1723 женщины пришли работать на Горьковский автомобильный завод, 560 — на предприятия Выксы. С июля 1941 г. по декабрь 1942 г. численность рабочих завода «Красное Сормово» увеличилась на 154%, в том числе фрезеров 266%, крановщиков — 123, электросварщиков — 96%. Донорами стали более 4 тысяч женщин.Рабочие овладели санитарными и военными знаниями. Более 1200 работниц завода «Красное Сормово» были задействованы в работе Министерства оборонной промышленности. Не обладая физической силой мужчин, женщин заставляли работать там, где не могли устоять не все представители сильного пола. Во время боя за Москву кузница Горьковского автозавода М.В. Мельникова проработала полторы смены подряд и выполнила пять норм. Во время налетов немецкой авиации на ГАЗ отряды комсомольской молодежи М.Круглова С. Соловьева. Процесс адаптации женщин к работе танкостроителей был непростым, но позволил решить многие вопросы производства легких и средних танков в Горьковской области.
Ключевые слова: женщина, квалификация, развитие, профессия, труд.

   Арутюнян Л.В., Дорошенко Л.А., Шевчук А.С.  (Севастополь).  Художники русской диаспоры в Турции .......................................... ..................................................... ....... 150 

ЛАРИСА ВАГАРШАКОВНА АРУТЮНЯН
кандидат философских наук, доцент кафедры менеджмента, туризма и гостиничного бизнеса Севастопольского филиала Российской экономической академии им. Г.В. Плеханова
Россия, г. Севастополь, 299053, ул. Вакуленчука, 29/4
+7 (978) 8599557, E-mail: [email protected]

ЛАРИСА АЛЕКСАНДРОВНА ДОРОШЕНКО
кандидат филологических наук, доцент кафедры менеджмента, туризма и гостиничного дела Севастопольского филиала Российской экономической академии им. Г.В. Плеханова
Россия, г. Севастополь, 299053, ул.Вакуленчука, 29/4
+7 (978) 7514178, E-mail: [email protected]

АНАСТАСИЯ СЕРГЕЕВНА ШЕВЧУК
студентка, Санкт-Петербургская государственная художественно-промышленная академия им. Штиглица
191028, Россия, Санкт-Петербург, Соляной переулок, 13
+7 (978) 9473976, E-mail : [email protected]

Статья посвящена феномену русской диаспоры и показывает судьбу художников, оказавшихся в Турции во время Исхода, трагических для белого движения событий.Анализируется культурная жизнь русских эмигрантов в Константинополе в 1920-е гг. Через создание различных институтов, подчеркивается вклад русских изгнанников в мировую культуру. Авторы проследили творческий путь художников Н. Зарецкого и Д. Измайловича в период их пребывания в Константинополе. Русские художники-эмигранты в Турции своей творческой и выставочной деятельностью выполнили важную миссию по знакомству с русским искусством. Они создавали и устраивали персональные выставки, будучи уверенными, что таким образом они смогут сохранить Россию в своих сердцах и в своей памяти.Русские художники, далекие от России, адаптированные к местным условиям, но не ассимилированные, активно участвовали в формировании закрытого российского общества с его традиционными представлениями о русской жизни и культуре. Русские интеллектуалы не утратили своей национальной идентичности из-за своей русской среды и связи с русской культурой.
Ключевые слова: революция , исход белоэмигрантов, белые русские эмигранты, русская диаспора, персональная выставка, художники, эмигранты.

   СМИРНОВА И.Н.  (Санкт-Петербург).  Петроградская художественно-историческая комиссия и эвакуация Зимнего дворца в 1917 году ................................... ........................ 156 

ИРИНА НИКОЛАЕВНА СМИРНОВА
аспирантка 3 курса
Институт истории
Санкт-Петербургского государственного университета;
197198, Российская Федерация, г. Санкт-Петербург, линия Менделеева, д. 5.
Эл. Почта: [email protected]

В статье анализируется участие Петроградской художественно-исторической комиссии в эвакуации собраний Зимнего дворца в 1917 году. Описывается процесс подготовки и упаковки художественных ценностей из дворцовых собраний. Эвакуация коллекций Зимнего дворца была совмещена с эвакуацией коллекций Эрмитажа. В отличие от Императорской резиденции, сотрудники Эрмитажа планомерно готовили музейные экспонаты для вывоза в Москву с 1913 года.По этой причине эвакуация музея не могла вызвать затруднений. А вот о коллекциях Зимнего дворца мы не могли сказать того же. Дворец был одним из главных участников политических событий 1917 года, более того, большая часть дворцовых залов была занята Временным правительством и его охраной. В таких непростых условиях Петроградская художественно-историческая комиссия подготовила к эвакуации и отправила в Москву более 50 ящиков с ценнейшими произведениями искусства. Статья основана на журналах художественно-исторической комиссии, подробно отражающих ее деятельность.
Ключевые слова: охрана культурного наследия, Петроградская художественно-историческая комиссия, Министерство Императорского Двора, Эрмитаж, эвакуация Петрограда, Зимний дворец.

   Саввинов П.О.  (Новосибирск).  Сохранение культурной и национальной самобытности якутских эмигрантов ....................................... .................................................. ........................... 161 

ПАВЕЛ О.САВВИНОВ
аспирант,
Институт истории СО РАН
Россия, г. Новосибирск, 630090, ул. Николаева, 8
E-mail: [email protected]

Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ (№ Проект 18-09-00414 «Локальная и региональная история в глобальном измерении: мир якутской эмиграции между Востоком и Западом»).

В России тема русской эмиграции всегда вызывала научный интерес, начиная с работ советских историков.Авторы использовали ретроспективный метод раскрытия темы. В результате исследования было определено, что причины попытки сохранить культурную и национальную идентичность якутских эмигрантов заключались в основном в тоске по своей малой родине (Якутии), поддерживая связи между собой на родном языке и совершая различные ритуалы. в их повседневной практике.
Ключевые слова: Якутские эмигранты, российское зарубежье, Китай, Япония, США, Финляндия, якутская диаспора, русская эмиграция.

   Слепцова Т.В., Боева О.М.  (Москва).  Музеи МВД РФ как центры сохранения памяти об истории органов внутренних дел, патриотического воспитания личного состава и популяризации героизма милиции и полицейской профессии ........ ............................................... 167 

ТАТЬЯНА ВИКТОРОВНА СЛЕПЦОВА
кандидат исторических наук
ведущий научный сотрудник отдела изучения истории
МВД РФ
Научный центр
Академия управления Министерства внутренних дел России
Россия, 125993, г. Москва, ул. Зои и Александра Космодемьянских, д., 8
Связаться с автором: [email protected]

БОЕВА ОЛЬГА МИХАЙЛОВНА
кандидат педагогических наук
Доцент кафедры психологии, педагогики и управления персоналом Академии управления МВД России.
Россия, 125993, г. Москва, ул. Зои и Александра Космодемьянских, 8
Контакты автора: [email protected]

В статье рассматривается развитие музеев в органах внутренних дел Российской Федерации, роль и значение музеев в патриотическом и духовно-нравственном воспитании кадров.В юбилейный год — 75-летие Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов авторы — придают большое значение сохранению исторической памяти и возрождению традиционных русских ценностей в современном обществе.
В статье дан обзор музейных пространств ведомственной музейной сети, непосредственно подчиненной органам и управлениям МВД России, проанализированы ее формы, приведены статистические данные. Особое внимание авторы уделяют музейным пространствам МВД России в Центральном федеральном округе Российской Федерации, среди которых важное место занимает Центральный музей МВД России.Роль Центрального музея и музеев Центрального федерального округа России в героико-патриотическом воспитании сотрудников органов внутренних дел, призванном «побудить молодежь следовать лучшим традициям, воспитать ее на примерах истории Прошлое и трудные будни настоящего ».
Музеи МВД России — быть! Благодаря музеям сохраняется память о героях и подвигах сотрудников правоохранительных органов, а затем они становятся общеизвестными.
Ключевые слова: Центральный музей МВД России (музей), формы музейных пространств, зал истории, экспозиции, национальные традиции, подвиг, патриотическое воспитание, интерактивная карта.

   Ипполитов Г.М.  (Самара).  Командующий 4-й армией Восточного фронта Михаил Васильевич Фрунзе: звено командующего ................................ .......................... 178 

ГЕОРГИЙ МИХАЙЛОВИЧ ИППОЛИТОВ
доктор исторических наук, профессор, ведущий научный сотрудник Самарского федерального исследовательского центра Российской академии наук
Тел.: 8-937-172-56-07; Почта: [email protected]

Михаил Васильевич Фрунзе (1885 — 1925) вошел в историю нашего Отечества как неординарная и масштабная историческая личность. Сын простого военного фельдшера, не сумевшего даже получить высшее образование в царской России, историческая судьба подготовила жизненный путь профессионального революционера, полководца во время братоубийственной бойни — Гражданской войны в России (1917-1922), выдающегося военачальника. и военный теоретик Советского государства.И этот жизненный путь был наполнен такими событиями, которые могли стать сюжетом захватывающего авантюрного романа. Автор статьи освещает довольно короткий промежуток времени (конец декабря 1918 г. — начало марта 1919 г.) в деятельности Михаила Васильевича Фрунзе. В это время он командовал 4-й армией Восточного фронта Рабоче-Крестьянской Красной Армии (ВПРА). Однако необходимо констатировать, что, несмотря на такой небольшой промежуток времени, указанный выше, именно тогда М.В. Фрунзе стал полководцем.Командир, которому суждено войти в историю кровавой бойни, равной которой не знала русская Грейг-данская война, и одной из ключевых фигур в разгроме белых армий адмирала А.В. Колчака, разгрома сил русской контрреволюции в Туркестане и, почему-то, победителя русской армии генерал-лейтенанта БарПП. Источником исследования послужили, прежде всего, деловые документы и материалы, как архивные, так и опубликованные. Автор также опирался на эго-документы и, конечно же, на историографические достижения своих предшественников.Конечно, исследователь не претендует на полноту освещения рассматриваемой проблемы.
Ключевые слова: Михаил Васильевич Фрунзе, 4-я армия Восточного фронта Красной Армии, военные специалисты, приказ, командующий, боевой дух, dir-rectiva.

   Корсакова Н.Л.  (Санкт-Петербург).  Новое исследование лоялистского движения в эпоху Американской революции (XVIII в.) (Рецензия на монографию К.П. Артеменковой, М.С. Класс, В.А. Ушаков «Американский лоялизм (Новая Англия)». Санкт-Петербург: «Полторак», 2019. 152 с.) .................................. ......................... 186 

КОРСАКОВА НАТАЛЬЯ ЛЕОНИДОВНА
Кандидат исторических наук, старший научный сотрудник.
Санкт-Петербургский институт истории РАН.
197110, Российская Федерация, г. Санкт-Петербург, Петрозаводская, 7
E-mail: korsakovanatalia @ gmail.con

В рецензии дана высокая оценка монографии, подготовленной тремя историками из Санкт-Петербурга — К.П. Артеменкова, М. Класс, В.А. Ушаков. Рецензент отмечает, что монография, основанная на обширной историографии и различных исторических источниках, позволяет проследить начало, развитие и угасание лоялистского движения в британских колониях в Северной Америке (в конце США) во время Американской революции и особенно в годы. войны за независимость (1775–1783).Авторы монографии выделяют несколько основных моментов в истории американских лоялистов: точную хронологию и основные периоды этого движения; его сила и социальные и политические характеристики; основные группы и лидеры лоялистов и их активность в общественной и политической жизни, а также военные действия отрядов лоялистов и британской армии против американских войск. В этой книге также описаны роль и судьба так называемых «нейтральных» групп в американском обществе.Авторы указанной книги изучили историю лоялистского движения со всех сторон и, согласно их заключению, основной причиной падения лоялистского движения в Северной Америке была решительная и яростная борьба большинства американцев со своими врагами.
Ключевые слова: Американские патриоты, лоялисты, Война за независимость, Великобритания, США, Новая Англия, Бостон.

   Марков Б.В.  (Санкт-Петербург).  Заметки на полях книги: Библиотека и судьба: А.Б.Никольская / В. Леонов - автор предисловия и 1-й части. Санкт-Петербург: БАН, 2019. 224 с. .................................................. ................................ 190 

БОРИС ВАСИЛЕВИЧ МАРКОВ
доктор философских наук, профессор,
философский факультет Санкт-Петербургский государственный университет, Университетская набережная, 7/9, 199034, Санкт-Петербург, Российская Федерация; Новгородский государственный университет, факультет философии, культурологии и социологии.Великий Новгород, Новгородский государственный университет имени Ярослава Мудрого, Россия,
, ул. Б.Санкт-Петербургская, 41, e-mail: [email protected]

1 (14) декабря 2019 года исполнилось 120 лет со дня рождения Анны Борисовны Никольской — литературоведа, лингвиста, палеографа, переводчика, писателя, педагога. Когда они говорят о Серебряном веке русской культуры, они вспоминают великих писателей, поэтов, композиторов, философов, которые эмигрировали в Европу после революции и продолжили там свою работу.Но не следует забывать и об оставшейся в России интеллигенции, судьба которой оказалась трагичной и, тем не менее, не напрасной. Его представители внесли неоценимый вклад в развитие русской культуры и, несмотря на идеологические барьеры, сохранили преемственность с прошлым. Как бы ни критиковали советскую культуру, ее достижения бесспорны. Они стали возможны во многом благодаря незаметному самоотверженному труду последних представителей старой интеллигенции.Как правило, они не занимали высших должностей и не занимали высоких должностей, а работали учителями, библиотекарями, редакторами, сотрудниками музеев и архивов. Помимо вклада в сохранение и развитие этих областей культуры, следует учитывать роль личного общения, наставничества в образовании и воспитании молодежи. Как известно, сама интеллигенция поддерживала творческий дух в беседах на кухнях, в курительных комнатах библиотек и в кулуарах конференций.Но необходимо вспомнить учителей старой школы, которые старательно и методично работали с массами, но обратили внимание на талантливую молодежь. У них были настоящие ученики, с которыми они работали, не жалея времени, и с которыми они поддерживали дружбу на всю оставшуюся жизнь. Именно благодаря таким личным отношениям, наряду с обучением, происходит передача не только знаний, но и традиций, и, что наиболее важно, того, что называется научным этосом — ответственности, честности, беспристрастности, внимания не только к фактам, но и к основным. человеческие ценности.
Ключевые слова: историческая память, библиотека, архив, музей, книга, библиография, информация.

Благодарности: Работа поддержана Российским фондом фундаментальных исследований (проект № 19-011-00775)

   Гогун А.С.  (Берлин, Германия).  «Модернизация» в бедность ........................................... 195 

АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ ГОГУН
Кандидат исторических наук, докторант Свободного университета Берлина, Институт Фридриха Менеке, Германия
14195, Германия, Берлин, Свободный университет Берлина, Koserstrasse, 20, A 313 ,
Электронная почта: а[email protected]

В рецензии на книгу американского слависта Джорджа Либера ставится под сомнение исходная посылка этого произведения, вынесенная в заголовок — модернизация Украины через истребление украинцев и войны. Приводится контраргумент: массовые убийства — это, скорее, показатель дикости страны, а также пути ее архаизации. К моменту смерти Сталина, которая является верхней хронологической границей повествования, Украина не была современной, а в настоящий момент Украина не входит в число передовых государств.Бедность сталинского периода и бедность нынешней страны показывают, что преодоление последствий массовых зверств и экономической эксплуатации возможно через распространение свободы, мира и благополучия граждан и целых регионов. Работа получает умеренно отрицательную оценку, так как не использует новых источников и является компиляцией. Как это ни парадоксально, Либер во многом бессознательно повторяет сталинский тезис о том, что вождь боялся нападения и верил в экономическую эффективность колхозов.Таким образом, в рецензируемой книге Сталин ошибочно представлен как защитник и модернизатор, то есть благодетель украинцев.
Ключевые слова: коммунизм, тоталитаризм, Мировая революция, красный милитаризм, ВПК, СССР, Украина.

   Измозик В.С.  (Санкт-Петербург).  «Голубая дивизия» глазами российского историка. Рецензия на книгу «Испанская дивизия - союзник Третьего рейха. 1941-1945 гг.»Бориса Николаевича Ковалёва, издано издательством« Питер »в 2020 году ............... 198 

ИЗМОЗИК ВЛАДЛЕН СЕМЕНОВИЧ,
доктор исторических наук, профессор,
Кафедра истории и краеведения,
Санкт-Петербургский государственный университет им. Бонч-Бруевича
Университет телекоммуникаций (Россия,
) 193232, г. Санкт-Петербург, пр. Большевиков, 22/1,
E-mail: [email protected]

Обзор посвящен Борису Н.Книга Ковалева «Испанская дивизия — союзник Третьего рейха. 1941–1945 ». В книге впервые в отечественной историографии проводится столь масштабное исследование этой военной дивизии, дислоцированной на Восточном фронте под Новгородом и Ленинградом с октября 1941 по ноябрь 1943 года. В своем письме автор ссылается на официальные документы. , некоторые из которых никогда не упоминались в научных публикациях; книги и статьи авторов различной идеологической и политической принадлежности; воспоминания ветеранов вооруженных сил обеих сторон конфликтов; и интервью с жителями оккупированных регионов, столкнувшимися с испанскими солдатами.Книга завершается главой, описывающей судьбы испанских солдат, взятых в плен во время боя, большинство из которых вернулись домой в 1954 году.
Ключевые слова: Синяя дивизия, Дивизия Азул, Дивизия Блауэ, Генерал Франсиско Франко, Агустин Муньос Грандес, Эмилио Эстебан Инфантес, Новгород, Красный Бор, франкистская Испания.

Россия и Московия — Возрождение и Реформация

Доступен ряд превосходных общих трактовок России с 15 по 17 век, хотя они различаются по периоду, который они охватывают, и акцентам, которые они делают на долгосрочных тенденциях, ключевых событиях и т. Д. и крупные личности.Crummey 1987, пожалуй, самая доступная из этих работ, начиная с правления Великого Князя Юрия Данииловича (годы правления 1304–1325), первого великого князя Москвы, и заканчивая избранием на престол царя Михаила Федоровича (годы правления 1613 года). –1645), первый царь из династии Романовых, в 1613 году. Мартин 2007 начинается с основания государства Руси в Новгороде и Киеве в 10 веке и проходит через период правления Ивана IV Грозного (годы правления 1533–1584). ). Три старых произведения остаются очень актуальными: «Соловьев 1976» — обширное и влиятельное повествование о восточнославянской истории от ее истоков в IX веке до XVIII века; В томах 4–6 из Очерки истории СССР (Дружинин 1953–1958) дается высококвалифицированная хронологическая, междисциплинарная и советская оценка всего периода; а Карамзин 1988–1989 начинает свою элегантную литературную трактовку с истоков истории Руси и продолжается до 1611 года.Две другие работы представляют собой современные и актуальные обзоры: Perrie 2006 делит периоды и темы российской истории между ведущими учеными, причем большая часть ее внимания сосредоточена именно на XIV-XVII веках; и Кинан 1986 делает вдумчивые и драматические выводы о длине и широте российской истории, основываясь на собственном идиосинкразическом понимании автором периода раннего Нового времени. Взятые вместе, эти работы представляют собой не только убедительные и синтетические обзоры рассматриваемых веков, но также они показывают диапазон эволюционирующих опасений, которые были у историков, пытаясь описать эти века с течением времени и сегодня.

Крамми, Роберт О. Образование Московии, 1304–1613 . London: Longman, 1987.

NNN Этот небольшой том, общий, но всеобъемлющий по объему, представляет собой удобочитаемое введение в структуру русской истории XIV — начала XVII веков. Несмотря на основные историографические дебаты, книга остается одним из наиболее доступных общих введений на английском языке.

Дружинин Н.М., изд. Очерки истории СССР .9 томов. М .: Издательство Академии наук СССР, 1953–1958.

NNNЭнциклопедический, хотя и глубоко отпечатанный идеологическими проблемами того времени, когда он был написан, этот сборник по-прежнему заслуживает внимания хотя бы потому, что он был написан ведущими советскими учеными середины ХХ века. Для эпох раннего Нового времени особенно полезны тома 4–6. Однако тома не пронумерованы, поэтому читателям придется находить эти тома по их громоздким заголовкам:.; .; а также .

Карамзин Николай Михайлович. История Государства Российского . 4 тт. Москва: «Книга», 1988–1989.

NNNA Более древняя, но все еще актуальная общая история России до 1611 года. Хотя текст сейчас может иметь такое же важное значение для его влияния на последующую историографию, как и для его собственных интерпретационных сил, обширные примечания в нем включают публикации некоторых источников, которые были утеряны. или уничтожены после того, как эта работа была завершена. Весь текст также можно с успехом читать как элегантный образец современной русской литературной прозы.

Кинан, Эдвард Л. мл. «Московские политические народные обычаи». Российское обозрение 45 (1986): 115–181.

DOI: 10.2307 / 130423

Классическая и синтетическая аналитическая работа NNNA о глубоких структурах московской политической культуры, уделяя особое внимание 15-17 векам, но расширяя темы до киевских времен и далее до Сталина. Утверждает, что корни российской политической культуры уходят в крестьянскую деревню и что родство и согласие, а не классовые конфликты, лучше всего характеризуют политический мир царского двора.

Мартин, Джанет. Средневековая Россия, 980–1584 . 2-е изд. Кембридж, Великобритания: Cambridge University Press, 2007.

. DOI: 10.1017 / CBO9780511811074

NNND Несмотря на название, эта работа расширяет свое повествование на ранние века Нового времени, особенно хорошо освещая основные события и события в период правления Василия II, Ивана III, Василия III и Ивана IV ( чье правление охватывает период 1425–1584 гг.). Об аспектах этой работы, касающихся царской преемственности в Московии, см., Цитируется под.

Перри, Морин, изд. Кембриджская история России . Vol. 1, С Ранней Руси до 1689 г. . Кембридж, Великобритания: Cambridge University Press, 2006.

NNN Первый из трехтомного набора, эта работа представляет двадцать восемь тематических глав, все, кроме первых пяти, относятся к XIV-XVII векам. Хотя главы этого сборника не заменяют учебника, они вместе дают понятный и доступный обзор проблем, которые в настоящее время привлекают внимание ученых в области ранней восточнославянской истории.

Соловьев Сергей Михайлович. История России с древнейших времен . 35 тт. на сегодняшний день. Галф Бриз, Флорида: Academic International Press, 1976–.

NNNA — английский перевод одной из самых значительных общих историй России из когда-либо созданных. Основываясь на лекциях, прочитанных Соловьевым с 1820 по 1879 год на историческом факультете Московского университета, оригинальные двадцать девять томов этого труда с тех пор повлияли на направление русской историографии.Перевод — это постоянный проект, и отдельные тома из запланированных пятидесяти выходят нерегулярно и непоследовательно. Тома с 4 по 25 посвящены 14-17 векам.

.