Остров эсми – ( ) / .

Сумеречная сага: в погоне за вампирами

По следам съемок «Сумерек»

Не знаю, как для вас, но для меня не будет ничего более захватывающего, чем отправиться в увлекательное путешествие по маршруту съемок «Сумеречной саги». Особенно учитывая ближайшую премьеру последнего фильма «Сумерки. Рассвет» в украинском кинопрокате.

В погоне за вампирами — городок Форкс, штат Вашингтон

Мало кто знает, что на самом деле в американском городке Форкс не происходило съемок ни одной сцены фильма.

С 2005 года началась новая эпоха существования ничем не примечательного городка в штате Вашингтон. Форкс был основан в 1945 году как городок лесозаготовок американского штата.

По следам съемок «Сумерек» © Ольга Закревская

И всего-навсего фантазия писательницы Стефани Маерс и «семья» вампиров превратили город в место паломничества для тысяч фанатов всех возрастов.

Предприимчивые горожане сразу поняли, откуда ветер дует и деньги могут прилететь. Сразу после выхода первой книги в городе были организованы туры «Тропа вампиров» по основным достопримечательностям из книги.

P.S. городок на самом деле является самым дождливым в США

По следам съемок «Сумерек» © Ольга Закревская

Что посмотреть и что посетить: обязательно купите себе в магазине города «Белла Бургеры», потом отправьтесь в  полицейский участок, где работал отец героини. Возле него можно сфотографироваться у пикапа «Шевроле» 1953 года выпуска, точно такого, на котором ездила Белла.

По следам съемок «Сумерек» © Ольга Закревская

Отобедайте в тематическому ресторане «Сумерки», который открылся вскоре после выхода первого фильма.  В ресторане вас обязательно угостят (за ваши деньги) бокалом теплой крови (вина) «Twilight». Обязательно отправьтесь в индейское поселение «La Push», которое находится в 12 километрах от Форкса.

Как добраться: ближайший международный аэропорт находится в Сиэтле и называется Такома. 

По следам съемок «Сумерек» © Ольга Закревская

В погоне за вампирами — Портленд, Сент-Хеленс и Орегон Сити, штат Орегон

Ну, наконец мы добрались до основных мест съемок «Сумеречной саги».

Припоминаете, где познакомились наши главные герои? В школе, которая находится в городе Портленд. Если быть точнее, то в съемках фильма были задействованы 2 школы — Madison High School в Портленде и Portland и St Helens High School в Сент-Хеленс.

По следам съемок «Сумерек» © commons.wikimedia.org

В Madison High School были сняты несколько сцен: эпизод со школьной столовой, где главная героиня впервые увидела семью Калленов, знакомство Беллы и Эдварда на уроке биологии, эпизод, где Эдвард спасает жизнь Беллы и еще несколько.

В St Helens High School снимается последний эпизод первого фильма — школьный бал.

По следам съемок «Сумерек» © commons.wikimedia.org

Большинство «водных» эпизодов саги было снято на пляже для серфинга  — реальном пляже «Cannon Beach», который тоже расположен на тихоокеанском побережье штата Орегон, вблизи одноименного городка Cannon Beach.

Пляж «Cannon Beach» имитировал в фильме  пляж индейского поселения Ла-Пуш.

По следам съемок «Сумерек» © commons.wikimedia.org

Дом главной героини Беллы расположен в городке Сент-Хеленс. И построили его специально для съемок фильма. 

А дом семьи Калленов находится в Западном Ванкувере. Его арендовали на время съемок фильма. Очень жаль, но посетить его уже вряд ли удастся.   После выхода на экран «Сумерки» принесли дому немалую славу. Его владелец заработал на продаже дома 3,3 миллиона долларов.

По следам съемок «Сумерек» © kinopoisk.ru

Как добраться: международный аэропорт Портленд находится в 6 километрах от города. От него можно в центр города доехать на городском транспорте.

В погоне за вампирами — Монтепульчано, Италия

После выхода второй части фильма «Новолуние» слава пришла и к небольшому итальянскому городку Монтепульчано. Обязательно посетите старинную площадь Piazza Grande и восхитительный дворец Palazzo Comunale — именно здесь разыгрывались фатальные страсти между Эдвардом и кланом Волтури (The Volturi).

Где находится: на самом юге Тосканы, в провинции Сьена.

Как добраться: из Рима на поезде ехать 2 с половиной часа. Можно ехать от вокзала Термини (центрального римского), можно от станции Тибуртина.

Монтепульчано, Италия © commons.wikimedia.org

В погоне за вампирами — «остров Эсми», Бразилия

Все поклонники фильма «Сумерки» могут осуществить увлекательное романтическое путешествие на знаменитый «остров Эсми».

Если вспомнить сюжет фильма, то этот остров Карлайл Каллен подарил своей жене Эсми. И именно этот остров Эсме одолжила для медового месяца новоиспеченным супругам Эдварду и Белле.

Съемки этого эпизода проходили на вилле, расположенной на побережье бразильского острова Saco do Mamanguá.

Теперь эта вилла сдается в аренду за 7000 долларов.

Где расположен остров: побережье муниципалитета Парати (Рио-де-Жанейро).

По следам съемок «Сумерек» © mamangua.com.br

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

Подписывайся на наш telegram и будь в курсе всех самых интересных и актуальных новостей!

travel.tochka.net

Летний лагерь «Остров Эсми». Глава 1

Фургончик мистера Вебера с характерным урчанием мотора подпрыгивал на кочках и съезжал в неглубокие рытвины на широкой, пустынной дороге, окруженной с двух сторон бескрайними полями с высокой, пожелтевшей на солнце травой. Небо, чистое и безоблачное, ровной стеной доходило до четкой линии горизонта; в нем зависло яркое полуденное солнце, слепящее и обжигающее.

Вездесущие руки-лучики припекали кожу лица даже при потоке ветра, который догонял спешивших путников. Волосы Беллы развивались в разные стороны и лезли в глаза и рот. Приходилось то и дело щуриться то от солнца, то от колючих прядок. Она тяжело вздохнула, когда фургончик снова неожиданно подпрыгнул, а вместе с ним и пустой желудок сделал тошнотворный кульбит.

Анжела, сидевшая так же, как и Белла , на заднем сидении, причмокнула во сне и снова зарылась в копну распущенных волос, служивших ей подушкой.

Было даже завидно, что подруга могла так легко заснуть в дороге. Сама Белла не переставала думать, растворяясь в мелькающем яркими пятнами виде за окном. Подобно проносившейся мимо веренице деревьев и пустырей, она видела перед глазами картинки, моменты жизни, отпечатавшиеся где-то на внутренней стороне век.

Она вернулась в те времена, когда жила с отцом, пока Рене влюблялась и выходила замуж, строила карьеру дизайнера и малодушно отгораживалась от новых разочарований. В другой картинке — ей пятнадцать. Джейкоб Блэк, парень из резервации с самыми добрыми глазами и белыми зубами, смотрит на ее припудренной лицо с восхищением, открывая дверь уютной кофейни. Он смеется, когда она роняет кусочек курицы себе в декольте, а потом ловким движением руки затыкает вырез блузки салфеткой. Белла отчаянно краснеет, чувствуя неуместную легкость. Их первый поцелуй пахнет жаркое с курицей. И ей это нравится.

Проезжая мимо небольшой фермы, Белла видит еще один момент, совсем недавний, наполненный ожиданием и надеждой.
Возвращение Рене. Ее попытки устроиться в забытом доме семьи Свон, неловкие порывы помириться с бывшим мужем и неизменное очарование, однажды покорившее сердце шерифа. Белла словно сейчас видит, как несмело разгорается в холостяцком доме теплый семейный огонек. Как Рене нежно целует Чарли в щеку, забавляясь его угрюмыми комментариями к ее девчачьему сериалу.

Белла ощущает себя лишней. Это будто наблюдать за знакомством ваших родителей — смешанные чувства. А потом атмосфера некогда тихого дома стала настолько сладкой и радушной, что Белле со своими переживаниями по поводу выпускных экзаменов и расстраивания с Джейком не нашлось места. Она, конечно, была счастлива за родителей, пронесших свою первую любовь через годы и препятствия, хоть и уставала от приторных признаний. Белла была совсем не романтичным подростком, но не смогла не вдохновиться этим воссоединением, чтобы не попробовать возродить связь с Блэком. В особенности теперь, когда она была полностью свободна и, кажется, устроила свою жизнь на ближайшие пять лет. Самое время рисковать, зарядившись безумием от родителей и надеждой от классических романов.

Может, она и выглядела прилипчивой, надоедливой бывшей девушкой. Но, в сущности, кому какая разница, что творится в ее голове и душе на самом деле? И пускай внутри — множество противоречий, ровно столько же было в ней воодушевления, которым хотелось поделиться с добрыми, карими глазами.

Джейк должен был понять ее, дать шанс или что-то вроде того. И даже если где-то на задворках сознания корчился страх быть отвергнутой, Белла предпочитала игнорировать его.

Как сейчас. Только подумав об этом, она тряхнула головой и внимательнее всмотрелась в дорогу за окном. Ощущение того, что они мчаться по нелюдимой местности отступало по мере того, как выравнивался путь. Но то, что уже было преодолено, точно оставит свой след: пару кровоподтеков на бедрах и предплечье были обеспечены.
Потирая затекшие конечности, она уставилась на лысеющий затылок мистера Вебера. Как раз в этот момент мужчина, отбивавший ритм играющей по радио песни, распрямился и стал вглядываться вдаль.

— Прямо по курсу странноватого вида ворота, — известил он. Анжела недовольно буркнула и спустила на лицо кепку.

— «Остров Эсми»? — подавив зевок, спросила Белла, близоруко щурясь. Фургончик без уже ставшей привычной тряски подъезжал к воротам, выкрашенным во всевозможные оттенки синего. Деревянные панели имели разную высоту и походили на бушующие волны, омывающие песчаные берега лагеря. На бледно-голубых воротах, плотно закрытых до въезда детей, красовалась прибитая декоративными гвоздями в форме пальм вывеска с названием лагеря.

Белла высунулась из окошка, рассматривая открывшейся перед ней вид, и рукой толкнула сонную Анжелу, которая издавала слишком жалобные и нечленораздельные звуки. Когда фургончик затормозил возле служебных ворот, на которые указывали несколько наспех сделанных указателей, осмотреть удалось на так уж и много: ворота скрывали почти всю территорию лагеря и прятались в начинавшейся здесь сосновой роще.

— Выгружаемся, — бодро скомандовал мистер Вебер. Он выбрался из машины и уже направлялся к багажнику, пока его дочь приходила в сознание и демонстрировала чудеса ориентации.

— Мы приехали? — спросила Анжела, рассматривая «волны» ворот.

— Нет, — фыркнула Белла, хлопая дверью фургончика. На улице стояла духота, от которой хотелось укрыться в помещение с кондиционером. Волосы тут же прилипли к шее и лбу. Чувствуя себя грязной и помятой, Белла водрузила спортивную сумку себе на плечо.

— Вас нужно провожать? — со смешком спросил мистер Вебер, смотря на измученные выражения лиц Беллы и Анжелы. — Или вы большие девочки?

— Я бы не отказалась от дневного сна и твоего холодного чая, — простонала Анжела. — Но провожатый из тебя сомнительный.

Мистер Вебер возмущенно округлил глаза и уже собирался что-то сказать, но Анжела быстро хлопнула отца по плечу и, волоча сумку по земле, двинулась в сторону ворот.

— До встречи, мистер Вебер, — хохотнула Белла, улыбаясь мужчине.

— Удачи, детка.

Отсалютовав рукой, Белла сразу же поспешила за подругой, слыша, как заурчал древний мотор фургончика. Они подошли к полуприкрытым низким воротам с служебным значком для персонала лагеря в виде детской ладошки в центре солнца. Эту эмблему им прислали еще по электронной почте и велели распечатать.

— Адская машина, — разминая шею, вздохнула Анжела. Её заспанное личико недовольно сморщилось, когда ворота не подались с первого раза. Мешала и сумка, ударявшая по ногам во время ходьбы.

— Давай я. — Мужественно поправив лямку сумки, натиравшей плечо, Белла с силой толкнула дверь ворот и та со скрипом открылась. Помедлив, они вошли на территорию детского лагеря, залитую солнечным светом и переливавшуюся сочными цветами зелени и пестрыми радужными оттенками, в которые были выкрашены множество одноэтажных домов.
Белла и Анжела замерли на главной дорожке, выложенной из каменных плит с детскими рисунками на каждой из низ, и осмотрелись по сторонам. Их окружали невысокие стенды с информацией для персонала и родителей, утопающие в кустах с дикими цветами.

— Неплохо, — одобрительно закивала Анжела. Белла только хотела выразить согласие, как вдруг из-за самого высокого кустарника раздались отчаянные вопли. Девушки замерли на месте, и тогда к ним выскочили незнакомые парни, активно жестикулирующие и трясущие своими полуголыми задницами, обтянутыми узкими плавками.

— Мы любим тебя, Каллен! — скандировал самый крупный парень, задрав голову и танцуя неизвестной природе и человечеству танец с резким выбрасыванием конечностей в сторону. Белла во все глаза наблюдала за разворачивающейся картиной, совершенно не понимая, что происходит.

Казалось, все это длилось не меньше минуты, но на деле парни быстро поняли свою ошибку. Один из них, низкорослый, но подтянутый, подлетел к Белле и с жадностью стал осматривать ее лицо.

— Не Каллен, — известил он друзей. Анжела хрюкнула, испуганно смотря на молодых людей. — Но пахнет тоже ничего.

Самый крупный из парней, тяжело дыша, грозно воззрился на девушек. Потом, подняв руку вверх, издал уже знакомый вопль и звонко рассмеялся.

— Репетиция удалась, — сквозь смех выдавил он. — Испугались?

Белла ошарашенно переводила взгляд с одного парня на другого, пытаясь не обращать внимание на их полуобнаженные тела.

— Нет, — выдавила Анжела неуверенно. Парень, стоявший рядом с Беллой хихикнул. Его светлые волосы торчали в разные стороны, а голубые глаза игриво поблескивали.

— Что это было? — спросила Белла, отодвигаясь от блондина.

— Торжественный прием, — ответил высокий и перекаченный парень. Выразительно подняв бровь, чему она научилась после недолгих тренировок перед зеркалом, Белла с немым вопросом уставилась на ответившего.

— Для кого? — Посмотрев на нее, как на умалишенную, парни снова закричали.

— Мы любим Каллена! Мы любим Каллена! — Блондин, вопящий почти ей на ухо, решил вернуться к своим друзьям, но не заметил упавшую раннее дорожную сумку и споткнулся. С тихим писком он полетел прямо на Беллу, увлекая ее за собой на каменную дорожку. Его тело, казавшееся самым худосочным, оказалось просто неподъемным. Белла завозилась под ним, раздраженно ворча.
Остальные парни не собирались помогать ей. Они продолжали скандировать и смеяться. Всю эту какофонию звуков, наконец, прервал тихий, бархатный голос, подействовавший на всех сигналом остановиться.

— Каллен? — послышался голос перекаченного парня. Блондин тут же скатился с Беллы и прислонил кулак ко рту, прыснув от смеха.

— Маккарти? — спросил тихий голос. Белла приподнялась на локтях и взглянула на высокого, хорошо сложенного молодого мужчину с копной рыжеватых взлохмаченных волос. Он пристально смотрел в вытянувшееся от удивления, раскрашенное лицо.

— Черт, Каллен, — отойдя от шока, рассмеялся черноволосый парень. — Ты даже собственный подарок раскрываешь чужими руками.

— Подарок? — с издевкой спросил Каллен, небрежно указывая на двух ошарашенных девушек и четверых полуголых парней.

— Ага, подарок. Думал задобрить тебя упругими мужскими задницами. Я же не гомофоб какой-то, все понимаю.

Белла видела, как раздулись ноздри рыжеволосого, как заходили желваки на его лице. Он, рыкнув, стремительно обернулся в сторону пригвожденной к месту Анжелы и все еще лежавшей на земле Беллы, окинул их презрительным взглядом и со злостью расхохотался.

— Да, ты прав, друг. — С этими словами Каллен медленно обошел черноволосого парня и смачно ударил того по ягодицам. — А вам, дамы, — теперь он смотрел на Беллу и Анжелу, вытирая ладонь о край майки, — лежать под голыми мужчинами советую в другом месте.

И хотя он смотрел на них двоих, Белла чувствовала, что эти слова относятся только к ней. Ведь это не Анжела все еще беспомощно лежит. Какого черта она вообще до сих пор на земле? Белла резко встала, чувствуя легкое головокружение, и, задрав подборок, смело посмотрела в потемневшие глаза Каллена.

— Приятно познакомиться.

— И мне, — кивнул мужчина. — Вожатых, — он посмотрел на других парней, — и воспитателей ждем на планерку в пять вечера. А пока те, кто не успел заселиться, могут это сделать.

Закончив короткую речь, Каллен развернулся и зашагал в сторону площади. Белла провожала взглядом его напоказ расслабленную походку, вертя на языке только один вопрос.

— И кто это? — опережая подругу, спросила Анжела.

— Сын директора и старшей воспитательницы, Эсми Каллен, — поборов приступ смеха, выдавил черноволосый парень.

— Индюк, — подытожила Анжела. Парни закивали.

— Меня зовут Эммет, кстати, — потирая ягодицу, представилась гора мышц. — Тот неуклюжий коротышка — Майк Ньютон. Это, — он ткнул пальцем в сторону кучерявого парня с большими светлыми глазами, словно распахнутыми от удивления или ужаса — Бенджамин. За моей спиной, скорее всего, Райли, Эмбри и Алек, но я мог перепутать их имена или лица.

Белла и Анжела расхохотались, подбирая свои сумки с земли и подходя ближе к новым знакомым.

— Что ж, мы не нуждаемся в представлении, — задрав нос кверху, заявила Белла и на растерянные взгляды ответила кивком в сторону имени, вышитом на груди.

— Белла и Анжела. — прочитал Майк, смакуя имена девушек. — Бабушка шила?

— Отец, — пожала плечами Анжела. — Показывайте нам местность, ребята.

Некоторые из парней, те, что вроде как Райли, Алек и Эмбри протестующе застонали, а потом быстро ретировались обратно в кусты. Майк Ньютон, вообразив себя героем, взял у подруг их сумки и, склоняясь под тяжестью ноши, мужественно поплелся вперед.

— Ты тоже вожатый, Эммет? — спросила Белла, следуя за парнем.

— Ну, — фыркнул он, — это работа для слюнтяев и школьниц. Я — физрук.

— Оу, — протянула Анжела. — Да ты настоящий мачо.

— А ты мне нравишься. — Эти двое стукнулись кулаками и начали щебетать о чем-то, во что не было даже смысла вникать. Поэтому Белла с интересом переключилась на осмотр лагеря. Они уже миновали информационную дорожку и приближались к площади, в центре которой была невысокая сцена и флагшток. От кругообразной площадки лучиками тянулись дорожки, окруженные невысокими деревьями и кустарниками. Они вели к узким улочкам, вдоль которых стояли разноцветные дачки, пронумерованные в соответствии с отрядами. Каждая улица имела свое название и назначение.
Прищурившись, Белла смогла разглядеть название улицы, уходившей вдаль за площадью: «Берег чудес». Если напрячь зрение и воображение, можно было увидеть озеро и почувствовать его свежий запах. Справа от нее была улица «Спорта и праздника», где располагалось футбольное поле и невысокая трибуна для зрителей. Еще были такие улочки, как «Здоровье здесь», «Отряды левого берега», «Отряды правого берега» и улица, носившее самое мрачно название: «Взрослость».

На последней улице, как объяснил Эммет, и располагались административное здание и домик вожатых, в которых проходили собрания и инструктажи.

— Перед заездом детей все мы живем во временной дачке, — рассказывал Эммет, — а потом, в конце сегодняшнего дня, вас раскинут по отрядам, в домах которых вы и будете жить всю смену.

— А физрук и… другие? — спросила Анжела.

— Мы остаемся в этом доме, так что не загадьте нам территорию. Особенно ты, — он толкнул Беллу локтем, — твоей бледной коже сто процентов нужны всякие мази и лосьоны.

Белла промолчала, признавая его правоту. Ее кожа быстро обгорала и требовала тщательного ухода, поэтому половина сумки была забитыми солнцезащитными кремами. Зато иногда она могла сойти за аристократку. Да. Тоже достоинство.

— Я постараюсь не замазать стены.

— Очень любезно, мисс.

Майк Ньютон, наконец, сбросил со спины сумки, остановившись возле двери домика вожатых. Возбужденная мыслью, что сейчас в ее распоряжении будет душ и кровать, Белла поскакала к уставшему блондину, но неожиданно замерла на пороге. Пришло осознание того, что за этой дверью будет Джейк, никак не ожидавшей ее встретить. Должна ли она изобразить удивлении или рассказать все, как есть?

Не успев обдумать это, Белла уже оказалась в прихожей домика с легкой руки Эммета, который просто впихнул девушку внутрь. Прихожая была небольшая и вела в длинный коридор в стиле мотелей, по бокам которого располагались несколько дверей. Везде была раскидана обувь и чужая одежда, а со второго этажа слышался шум работающего телевизора и рой голосов.

— Свободных кроватей осталось две, — вздохнул Майк. — И они в моей комнате.

— О, перестань, красавчик. — Первая дверь по левому краю распахнулась и оттуда в прихожую выпорхнула низенького роста девушка с длинными, вьющимися волосами и в ярко-желтом комбинезоне с эмблемой лагеря на груди. — У меня в комнате три свободных койки.

— Обманщик, — покачала головой Белла с благодарностью кивая девушке.

— О, спасибо, королева обломов, — закатил глаза Майк.

— Проще говоря, Бри, — широко улыбнулась девушка. — Смотрю, вы уже познакомились с нашими нудистами.

Эммет, подбоченившись и нахмурившись, выразительно кивнул на свои плавки.

— Ну, простор для воображения тут просто огромен.

— Смотрится неплохо, — встала на защиту физрука Анжела. Они опять стукнулись кулаками и рассмеялись.

Бри покачала головой и, засунув руки в широкие карманы желтых шорт, кивнула всем в сторону своей комнаты. Белла, опередив Майка, подхватила свою сумку и быстро прошла в небольшую комнату с двумя двухъярусными кроватями вдоль одной стены и диванчиком с журнальным столик у другой.

— Мило.

— В отрядных дачках теснее, — вздохнула Бри. Белла могла только представить, насколько там мало места, потому что и эта комната не отличалась простором.

— Предлагаю вам принять душ, пока не кончилась вода, а потом поднимайтесь на второй этаж.

— Спасибо, — хором ответили девушки. — И вам, ребята.

Майк и Эммет важно кивнули и, поправив резинки плавок, вышли из комнаты. Их проводил дружный смех девушек.

— Итак, душ, — сказав это, Белла быстро кинула сумку на кровать и бросилась в сторону единственной двери, прилегающей к комнате. Анжела поздно спохватилась и успела только дернуть подругу за край майки, после чего перед ее носом захлопнулась дверь. Белла показала язык отражению в зеркале ванной и расслабленно вздохнула, чувствуя скорую прохладу.

***

У девушек ушло около часа на то, чтобы привести себя в порядок после дороги: помыться и переодеться. Белла накинула на плечи легкий жакет поверх летящего, шифонового сарафана и, взглянув на свое посвежевшее лицо в зеркало, широко улыбнулась, заламывая руки за спиной.

— Нервничаешь? — спросила Анжела, выходя из комнаты. Белла следовала за ней к узкой, деревянной лестнице.

— Немного, — честно ответила Белла. Подруга послала ей ободряющую улыбку и прохлопала по плечу.

Девушки скоро оказались на втором этаже, больше походившем на огромный, светлый чердак. Это была одна просторная гостевая комната с кучей подушек и тремя диванами. Все присутствующие здесь переговаривались между собой и мельком смотрели передачу по телевизору, висевшему на стене. Когда они вошли, то почти никто этого не заметил. Почти.

— Мои красавицы, — сладко пропел Майк Ньютон. Несколько человек тут же обернулись к ним и с любопытством стали осматривать незнакомок. Их лица, молодые и еще не тронутые деревенским загаром, были на удивление приветливыми.

— Привет, — улыбнулись Белла и Анжела, чувствуя легкое смущение. Со всех сторон посыпались приветствия от ребят. Белла попыталась сконцентрироваться на лице Майка, но получалось до отвращения плохо. Боковым зрением она все равно выхватила из общей картины то, что волновало ее больше всего на данный момент. Человека, который даже не заметил ее присутствия. Белла развернулась в ту сторону, где на мягком диванчике сидел улыбающейся во все зубы Джейкоб Блэк в окружении двух светловолосых, длинноногих девушек. Они мило ворковали с ним, пока Белла сгорала от злости и стыда.

«Не делать поспешных выводов. Блондинки — тоже люди», — повторяла она себе. Под ложечкой засосало, а в горле встал ком, когда Джейк, наконец, посмотрел на нее, и с его лица тут же слетела улыбка, а взгляд потемнел.

— Белла? — пробормотал он растерянно.

— Джейк? — Похоже, она за секунду приняла решения идти по пути мнимых случайностей. — Ты тоже здесь?

— Да, — вклинился в разговор хорошо знакомый с детства голос. Леа Клируотер, со спадающими на лицо черными прядями волос и кривой ухмылкой, прямо смотрела на двух дподруг. — Мы здесь. А вот какого черта вы тут делаете?

— Как грубо, — заметила сидевшая на полу девушка с раскосыми глазами и смуглой кожей.

— То же, что и вы, — ответила на вопрос Леа Белла. Она сразу же вся подобралась, не желая показывать свою уязвимость перед Джейком. — Не распаляйся, Леа. Все хорошо.

Анжела, стоявшая чуть позади, хохотнула и весело помахала Джейку, озадаченному происходящим.

— Рад тебя видеть, Беллз, — медленно кивнул Блэк, все еще находясь среди щебечущих блондинок. Белла натянуто улыбнулась и, круто развернувшись, зашагала в сторону Бри. Анжела задумчиво поплелась следом, пока на ее пути не встал высокий незнакомец с азиатской внешностью и в причудливой рубашке с изображением Миньонов*. Он, склоня голову набок, с интересом разглядывал смутившуюся в миг девушку. Потом, подмигнув и ухмыльнувшись, отошел с торону к своим друзьям.

Раскрасневшаяся Анжела с выпученными глазами поспешила к Белле и Бри.

— Кто это? — простонала она, осторожно кивая головой в сторону незнакомца.

— Эрик Йорки, — понимающе закивала Бри. — Загадочный и очаровательный. Ты ему понравилась, Анжела.

Девушка снова залилась краской и принялась расспрашивать Бри о всех подробностях, касавшихся Эрика. Белла в пол уха слушала их разговор, постепенно утопая в пучине собственных мыслей. Она не могла избавиться от ощущения того, что ее предали, обманули и просто забыли. Не будучи склонной доверять первому впечатлению, Белла могла бы закрыть глаза на подобного рода общение с малознакомыми девушками. Нет, дело было в его глазах. В его улыбке, тут же помрачневшей, в его карих омутах, не на миг не озарившихся теплом.
Он был не рад ей, словно увидев призрака. Все еще нуждается в смехотворном «перерыве»?
Осознавать это сейчас, когда она отправилась за ним сюда, прихватив подругу и решив все за двоих, было больно. Комок, стоявший в горле, никак не желал рассасываться, подступая все ближе, от чего глаза начали слезиться, а в носу защипало.

О, нет, нет. Только не слезы, Изабелла, только не в этой комнате, где две беспечные блондинки кидают на тебя ревнивые взгляды.

Она шмыгнула носом, чудом не привлекая к себе лишнего внимания, потому что в этот момент на второй этаж поднялась взрослая женщина с волосами цвета карамели и самой нежной улыбкой, которую Белла видела в своей жизни. Гул голосов быстро стих, когда народ заметил ее. Женщина благодарно улыбнулась, держа в руках стопку маленьких книжечек.

— Добрый день, — поприветствовала она всех присутствующих. — Рада видеть ваши счастливые и пока еще не уставшие лица.

Несколько человек понимающе простонали.

— Меня зовут Эсми Каллен и я старшая воспитательница в этом лагере, — представилась женщина с мягкой улыбкой. — По всем вопросом на протяжении смены вы можете смело обращаться ко мне. А сейчас мы проведем небольшой инструктаж. — Эсми подозвала к себе жестом Майка Ньютона и вручила ему стопку книжечек. — Раздай их, Майкл.

Парень вальяжно прошелся по всей комнате, вручая каждому книгу-памятку вожатого.

— Все вы, — снова возвращая к себе внимание, продолжила Эсми, — проходили небольшие тренинги в Сиэтле. И уже знакомы с некоторыми правилами из памятки.

Белла и Анжела переглянулись, вспоминая двухнедельные курсы вожатых, на которые им пришлось пойти перед приездом в лагерь. На этих курсах им мельком преподавали психологию, учили действовать в экстремальных ситуациях, моделируя их в игре, и рассказали о стольких идеях для мероприятий, что те не умещались в голове.

— Памятку вы, как большие ребята, прочитаете самостоятельно, а я лишь расскажу вам об устройстве лагеря. — Эсми присела на край диванчика, начиная свой инструктаж. Она достала из папки небольшой план лагеря и показала все пути, по которым можно найти то или иное здание. Все дачки отрядов, за которыми будут закреплены два вожатых и воспитатель. Один или два представителя от отряда обязаны будут присутствовать ежедневно на вечернем собрании, на котором обсуждаются прошедший день и планы на следующий.

— Эсми, — подняла руку вверх Бри, — мы будем готовить приветственный номер?

— Да, конечно. Спасибо за напоминание, Бри. В пять часов вечера я и мистер Маккарти ждем вас на главной площади, — убирая в папку все бумаги, ответила женщина. — Надеюсь, вы воодушевлены так же, как и я.

Дружной хор смешком и кивков разрезал тишину. Эсми помахала ребятам на прощанием и спустилась со второго этажа. Слушая ее, Белла хорошо отвлеклась от своих мыслей, чему была несказанно рада. Она взглянула на наручные часы, отмечая, что до встречи на площади у нее есть около часа, и решила прогуляться.

— Только не потеряйся, — хохотнула Бри. Анжела, понимающе улыбаясь, согласно закивала. Белла не хотела обижать подругу, но была рада тому, что та решила остаться в домике, позволяя Белле побыть наедине с собой и проветрить голову. Хотя, судя по погоде, скорее, поджарить мозги, что тоже было неплохой идеей.

Белла спустилась со второго этажа, обулась и вышла из домика, снова очутившись на улице «Взрослость» с ее высокими деревьями и палящем солнцем в голубом небе. Она мельком взглянула на административное здание и пару домиков белого цвета с кружевными занавесками на маленьких окошках. Улыбаясь причудам этого места, она двинулась вперед, рассматривая по пути все, что было вокруг: множество разноцветных зданий, зеленых кустов и сделанных вручную указателей.

Прогулка по этим дорожкам походила на подзарядку от самой радуги, а улыбка то и дело возвращалась на лицо. Даже солнце здесь стало каким-то добрым, не таким обжигающим, скорее, светом для детского городка. На площади, куда она дошла довольно быстро, к сцене были придвинуты лавочки, чтобы освободить пространство для вечерней репетиции. Заасфальтированная площадь с флагштоком выглядела просторной, но уютной — сердцем этого места, к которому вели все дороги, со своей сценой, украшенной рисунками детей и надписями по дереву.

Белла проскакала по площади, обошла сцену и вышла на улочку «Берег чудес», где узкая тропинка, окруженная невысокими елями, вела к песчаному, широкому берегу. Ускорив шаг, она быстро дошла до блестящего, чистого озера, от которого пахло свежестью, а его прохладный бриз приятно щекотал оголенные ноги. Белла набрала полную грудь воздуха, наслаждаясь ароматами хвои и этой атмосферой спокойствия и умиротворения, так отличную от городской суеты. Она скинула с ног балетки и шагнула на горячий песок, обжигая пятки. Поддавшись инстинкту, Белла побежала к озеру, и зеркальная гладь воды тут же заволновалась, как только она окунулась, намочив сарафан и кончики распущенных волос.

Охладившаяся в миг кожа покрылась мурашками, а одежда почти полностью промокла, и тогда идея искупаться стала еще заманчивее, поэтому, взвизгнув, Белла ушла с головой под воду и сразу же проплыла несколько метров вперед. Вынырнув, она оказалась на приличном расстоянии от берега, хотя сперва озеро показалось мелким. Подняв лицо к небу и солнцу, теперь ласковому на контрасте с водной прохладой, Белла счастливо заулыбалась.

С губ слетело пару коротких смешков, которые в следующую секунду сменились воплем ужаса. Она почувствовала, как ее ноги под водой обхватили щупальца и потянули на дно. Что-то сильное и массивное кружилось вокруг ее ног, пока Белла с криком брыкалась, стараясь не потерять равновесие и не смотреть вниз, чтобы не видеть кошмара, творившегося там. Но удержаться все таки не удалось, когда руки-лапы монстра снова задели чувствительные икры, Белла, ахнув и широко распахнув глаза, полетела лицом вниз. От неожиданности она не успела задержать дыхание, и вода залилась в рот и нос, вызвав мучительный кашель и боль в легких.

Все еще находясь под водой, Белла раскрыла глаза и смогла увидеть сквозь зеленоватую муть чьи-то огромные ступни. И в этот момент кто-то подхватил ее за талию и вытянул наружу. Глаза слезились, а легкие никак не могли насытиться кислородом, поэтому приходилось судорожно вдыхать спасительный воздух.

— …глупая девчонка, слепая и неуклюжая, — причитал мужской голос возле уха. Руки, крепко сжимающие ее талию, причиняли легкую боль, но давали в большей степени чувство защищенности. Белла с тяжелой одышкой и покрасневшими глазами мельком взглянула в сторону своего спасителя, но заметив рыжеватые волосы и блестящие гневом глаза подскочила на месте.

— Ты пытался убить меня? — воскликнула Белла, вырываясь из крепких объятий.

— Планировал несколько лет, — с издевкой выплюнул Каллен. — Ты просто мнительная и невнимательная барышня, нарушавшая мой покой.

— Твой покой? — удивилась Белла. Да какого черта он вообще о себе думает? — Мне кажется, озеро общее, тут же не стоит табличка с твоим именем.

Вспомнив, что его имя красуется на воротах, Белла мысленно пнула себя под зад. Зеленые, потемневшие глаза, горевшие огнем на одно мгновение блеснули весельем, но быстро остыли. Каллен, сложив руки на груди, кивнул куда-то за спину Беллы и ухмыльнулся.

Она медленно обернулась, ища то, что ей хотели показать. Лучи солнца, скачущие по песку, почти скрывали самодельную табличку, прибитую к деревяшке, которая была воткнута в землю. Прищурившись, Белла прочитала надпись на этой табличке:

«Купается Эдвард Каллен. Слабонервным и буйным просьба не беспокоить».

— Серьезно?

— Вполне, — пожал он плечами.

— Эдвард? — Каллен не понимающе нахмурился. — Тебя зовут Эдвард? Это так… старомодно.

— Что на счет таблички? — не унимался мужчина. Похоже, он был чертовски доволен собой, разместив здесь эту деревяшку, которую не сразу можно заметить.

— Это смешно, Эдвард, — выделяя его имя, покачала головой Белла. Она все еще помнила о страхе, охватившем ее минутами ранее, и чувствовала смущение из-за своей реакции, поэтому инстинктивно начала защищаться, раздражая Каллена чем-то иным, помимо ситуации в воде.

— Твое неравнодушие к моему имени лестно, но я все таки попросил бы тебя покинуть мое озеро.

Фыркнув, Белла развернулась и, высоко поднимая колени, зашагала к берегу. Сырой сарафан прилип к телу, очертив стройную фигуру, а мокрые волосы отяжелели и стали походить на сосульки. Она убрала несколько несносных прядок с лица, с таким же упорством покидая берег босиком, чувствую, как капли воды стекают с подола и щекочут пятки.

Выйдя на площадь, Белла против воли заулыбалась, вспоминая водное приключение и гневный взгляд самодовольного Каллена с его табличкой и собственническими замашками. Этот мужчина и его характер лишний раз доказывали Белле, каким же приятным и простым был Джейкоб.

Джейкоб. Он стоял к ней спиной, разговаривая с высоким, долговязым парнем, которого Белла видела ранее, но без одежды. Один из тех, кого зовут Алек, Райли или Эмбри. На площади, помимо парней, были почти все вожатые и воспитатели из домика, что могло означать только одно: время репетиции.

— Беллз? — Подошедшая Анжела выглядела слегка озадаченной, осматривая внешний вид подруги.

— Купалась, — предвещая вопрос девушки, ответила Белла.

— О, здорово. Я бы тоже не отказалась поплавать, если конечно там не водится Гигантский кальмар**, — хохотнула Анжела. Белла громко рассмеялась, толкая подругу в бок.

— Еще как водятся, — протянула она. — Я схожу переодеться, хорошо?

— Иди уже, — махнула рукой Анжела, забавляясь поведением девушки.

Белла пробралась сквозь толпу галдящих вожатых в разноцветных футболках к тропинке, ведущей к нужной улице. Она на всякий случай посмотрела на столб, чтобы не ошибиться с направлением, и поспешила во временный домик. Там она быстро скинула сарафан, стянула волосы в высокий хвост и переоделась в майку и шорты, после чего направилась обратно к ребятам.

Подходя к площади, она заметила, что все стоят, выстроившись в одну линию, а женщина и мужчина напротив них что-то говорят.

— Вот черт. — Прибавив шаг, Белла примкнула к стройному ряду и постаралась вслушаться в слова Эсми Каллен, с улыбкой объясняющей задачу на этот вечер.

— По традиции мы станцуем простой танец, поднимем флаг и представим все отряды. И сейчас мы отрепетируем все это, а Эммет поможет вам с танцем.

Стоявший рядом Эммет в белой майке с открытыми плечами поиграл грудными мышцами и широко улыбнулся, кивая на слова Эсми. По линии вожатых и воспитателей прокатились смешки.

— Вечером, когда вы будете закреплены за отрядами и дачками, в которых сейчас заканчивается уборка, вам выдадут форменный майки и кепки.

— И носочки.

— Да, мистер Ньютон, и носочки.

Ребята засмеялись, а Эсми, улыбнувшись, махнула Эммету, подсказывая, что он может начинать.

— Так, гиганты пластики и грации, выстройтесь в четыре линии в шахматном порядке.

С подавленными стонами все последовали указаниям физрука, который не замолкал еще целый час, раздавая указания и показывая движения, кажущимися простыми, но которые выполнить синхронно было практически невозможно из-за невнимательности девушек или нерасторопности парней.

— Теперь прогоним весь танец целиком, — в четвертый раз свою идею фикс*** выразил Эммет. — Отлично виляешь задом, Йорки.

— Я знал, что ты оценишь, — ответил уставший Эрик. На его спокойный, ровный голос тут же откликнулась Анжела, развернувшись совсем не в ту сторону, которую предполагал рисунок танца.

— Право и лево — не твой конек, Анж?

— Ох, да заткнись уже.

Они еще около часа поднимали вверх руки и ноги, натянуто улыбались и скакали вокруг друг друга, изображая аборигенов с необитаемого острова. Солнце припекало голову, а пот уже вовсю струился по лицу; в голове было пусто-пусто. Все движения получались на автомате, чего, похоже, и добавился физрук-садист, играющий их измученными телами, как умелый кукловод.

Танец был готов к девяти вечера. Они знали каждую точку и ноту, каждое «па» и выучили всевозможные ошибки и пути их ликвидации.

— Мило, — похвалил парней и девушек Эммет, посмотрев финальную версию танца. Все облегченно застонали, без ошибок прогнав дальше церемонию поднятия флага и представления отрядов.

— Не будь он таким сексуальным, я бы отравила его мышьяком, — прохрипела стоявшая в линии с Беллой светловолосая девушка. Высокая, с выразительными чертами лица и модельной фигурой, она выглядела такой же уставшей, как и все здесь.

Белла не могла отрицать, что Эммет был привлекательным, скорее даже, внушительным, но самой ей нравились парни чуть меньше. Джейкоб. Идеально.

Белла мельком взглянула на парня во второй линии, болтающего с рыжеволосой девушкой, и вдруг поняла, что он был немного мельче Эммета. Мускулы выглядели просто огромными, особенно в блеске солнца и в этой майке. Вот черт. Он что, на анаболиках?

— Просто потрясающий номер, — одобрительно захлопала в ладоши Эсми, понимающе заглядывая в глаза каждому из присутствующих. — Я вижу, как вы устали, поэтому без должного драматизма предлагаю закрепить вас за отрядами и отправить спать. Завтра придется рано вставать, ведь наступает долгожданный день заезда.

Белла видела, с каким теплом и трепетом Эсми Каллен ожидает приезда детей. Похоже, ей нравится работа в лагере. Не даром «Остров» носит имя этой женщины.

— Можете присесть. — Все с удовольствием заняли места кто на сцене, кто на нескольких лавочках, кто прямо на асфальте. Эсми держала в руках три мешочка, в которых находились сложенные записочки. — Кто-нибудь хочет побыть в шкуре руки судьбы?

— Эта роль только ваша, — выкрикнул Эммет. Все дружно закивали. Белла сгорала от нетерпения, отодвинув на задний план желание прижать голову к подушке.

— Хорошо, — улыбнулась Эсми. Она раскрыла два мешочка и вытянула из каждого по одной записке. — Итак, воспитатель, — она развернула первую записку, — четвертого отряда, — потом прочитала имя на второй бумажке, — Маркус.

Мужчина лет тридцати, забравшийся с ногами на сцену, пожал плечами, давай понять, что услышал.

— Воспитатель седьмого отряда, — продолжила Эсми. — Эмбри. За пятым отрядом закрепляется Виктория, а на первый отряд — Ирина.

Две красивые и молодые женщины, сидевшие рядом, переглянулись и скорчили друг другу гримасы.

— На третьем отряде воспитателем будет Эдвард. — Белла боковым зрением видела, как расслабились плечи Каллена. — На втором отряде — Бенджамин, а на шестом — Зафрина.

Теперь, когда у каждого отряда, от первого — самого старшего, до седьмого — самого младшего, были воспитатели, оставалось только определить по парочки вожатых. Белла навострила уши, надеясь попасть в отряд либо к приятной на вид Зафрине, либо к Маркусу, который сейчас гладил свои черные, забранные в хвост волосы.

— Вожатые, — вздохнула Эсми, открывая последний мешок. — Сейчас по тому же принципу, что и прежде. Я называю номер отряда и два имени, которые будут за ним закреплены. Начнем.

Несколько ребят подались вперед, а гул голосов окончательно стих.

— Вожатые второго отряда — Джессика и Майк, на четвертом отряде — Джейн и Алек.

Белла посмотрела на две чем-то схожие парочки. Наверное, тем, что каждый смотрел на друг друга с явным отвращением и предубеждением.

— На первом отряде — Розали и Джаспер, вожатыми седьмого отряда становятся Джейкоб и Леа.

Противный укол ревности пронзил грудь, как только знакомые имена разрезали тишину. Она даже не посмотрела в их сторону. Хотела ли Белла быть рядом с ним всю смену? Она была здесь ради этого.

— Так, продолжим. Вожатые шестого отряда — Эрик и Лорэн, а на пятом отряде — Райли и Бри. И последнее…

Только сейчас Белла поняла, что осталось всего два имени и один номер, который не предвещал ничего хорошего. Два чувства, радость и огорчение, боролись в ней. Как в замедленной съемке, Белла повернулась вправо и встретилась взглядом с зелеными, удивленными глазами.

Она краем уха услышала мелодичный, тихий голос Эсми:

— Вожатыми третьего отряда становятся Анжела и Белла.

Третий отряд. Тот, что с Калленом.

— Вот черт, — выругался Эдвард, уронив голу на подтянутые к груди колени и зарывшись пальцами в волосы. Белла согласно закивала, отстранено обнимая Анжелу. Что ж, похоже, будет весело.

____________________________________________________________________________________
*Миньоны (англ. minion — подчинённый; слуга, прислужник; приспешник) — жёлтые существа, похожие на пластмассовые цилиндрические коробочки из шоколадных яиц типа «Kinder-сюрприз». Персонажи полнометражного мультфильма «Гадкия Я».

**Здесь Анжела имеет ввиду Гигансткого кальмара, обитающего в озере на территории Хогвартса — школы Чародейства и Волшебства из серии книг о «Гарри Потере» Джоан Роулинг.

***Идея фикс — навязчивая, маниакальная идея.

С вашими мыслями и впечатлениями жду вас на форуме! И прошу прощение за такое долгое отсутствие. Благо, сейчас все утряслось, и план работы на историю полностью прописан. Так что, не спишите прощаться с летними деньками:)

twilightrussia.ru

Đọc Остров Эсми — Truyện Сумерки 4

– Хьюстон? – удивилась я, когда в Сиэтле мы прошли на посадку.
– Промежуточная остановка, – с улыбкой пояснил Эдвард.
Потом я почувствовала, как он меня будит, хотя только на секундочку задремала. Полусонная, я тащилась за ним по аэропорту, после каждого моргания заново вспоминая, как открывать глаза. Поэтому, когда мы остановились в зале международных вылетов и встали в очередь на регистрацию, до меня не сразу дошло.

– Рио-де-Жанейро? – уже с беспокойством переспросила я, прочитав надпись на мониторе.
– Тоже пересадка, – кивнул Эдвард.
Перелет оказался долгим, но мы устроились с комфортом в салоне первого класса, и я уснула в объятиях Эдварда. На этот раз поспать удалось как следует. Я проснулась неожиданно бодрой, когда самолет уже начал заходить на посадку. В иллюминаторы проникали косые лучи заходящего солнца.
Вопреки моим предположениям, мы не остались в аэропорту и не пошли пересаживаться на следующий рейс. Такси мчало нас по темным улицам Рио, где кипела бурная жизнь. Не разобрав ни слова из того, что Эдвард на беглом португальском объяснял водителю, я сообразила, что мы, судя по всему, едем в гостиницу, переночевать и набраться сил перед следующим этапом путешествия. В животе шевельнулось что-то похожее на мандраж. Такси летело по бурлящим улицам, но вот оживление заметно спало, и впереди показалась западная окраина города, вдающаяся в океан.

Такси затормозило в доках.
Эдвард уверенно зашагал вдоль белоснежных яхт, покачивающихся на темной воде. Та, у которой он остановился, казалась поменьше и стройнее остальных – сразу видно, скоростная, а не плавучий дом. При этом все равно роскошная, просто более изящная. Эдвард ловко, несмотря на тяжеленные чемоданы, прыгнул на борт. Сгрузив багаж на палубу, он протянул руку, помогая мне забраться.
Я молча смотрела, как он готовит яхту к отплытию, поражаясь его уверенным и точным движениям – он ведь никогда даже не упоминал, что интересуется морем. С другой стороны, когда у него что-то получалось не идеально?
Мы взяли курс на восток, в открытый океан, и я попыталась восстановить в памяти школьную географию. Хм… Не припомню ничего существенного к востоку от Бразилии… Разве что Африка?
Эдвард вел яхту полным ходом прямо вперед, пока огни Рио не растаяли за кормой. На лице его сияла восторженная улыбка – движение, скорость, что еще нужно для счастья… Яхта рассекла носом волну, и меня окатило фонтаном брызг.
Наконец упорно сдерживаемое любопытство взяло верх.
– А нам еще долго плыть?
Вряд ли Эдвард позабыл о моих человеческих слабостях, но мало ли – вдруг он решит пожить какое-то время на этом суденышке?
– Полчаса примерно. – Заметив, как я вцепилась в сиденье, он улыбнулся.
Ну-ну… Он, в конце концов, вампир. Может и в Атлантиду увезти.
Прошло двадцать минут, и я услышала, как Эдвард зовет меня, перекрикивая рев мотора.
– Белла, смотри! – Он показывал куда-то вперед.
Там ничего не было, только кромешная тьма и лунная дорожка на воде. Но присмотревшись получше, я разглядела темное пятно на посеребренных лунным светом волнах. Я прищурилась, и силуэт обрел очертания. Приземистый неправильный треугольник, один угол тянется длинным хвостом, зарываясь в волны. Мы подошли поближе, и верхняя кромка треугольника закачалась под легким бризом пушистыми перьями.
Я моргнула, и образ вдруг сложился в одно целое – прямо по курсу из океана вставал крошечный островок с раскидистыми пальмами и сияющим под луной пляжем.
– Где мы? – прошептала я в изумлении. Яхта тем временем огибала остров, двигаясь к северной оконечности.
Эдвард умудрился расслышать мой шепот за рокотом двигателя и расплылся в широченной сияющей улыбке.
– Это остров Эсми.
Яхта с картинной точностью причалила к выбеленному лунным светом деревянному пирсу. Эдвард заглушил мотор, и мир погрузился в непривычно глубокую тишину. Только плеск волн за бортом и шелест бриза в пальмах. Воздух теплый, влажный и напоен ароматами – как в ванной после горячего душа.
– Эсми? – Я переспросила вполголоса, но в ночной тишине вопрос все равно прозвучал чересчур громко.
– Подарок от Карлайла. Эсми нам его любезно одолжила.
Подарок. Разве острова дарят? Я озадаченно сморщила лоб. Могла бы и раньше догадаться, что неслыханная щедрость Эдварда имеет семейные корни.
Сгрузив чемоданы на пирс, он обернулся, чтобы помочь мне сойти. Но вместо того чтобы просто поддержать, одним махом подхватил меня на руки.
– Полагается вроде переносить через порог? – обретя дар речи, поинтересовалась я, когда мы приземлились на доски причала.
– Все продумано! – улыбнулся Эдвард.
Ухватив свободной рукой два огромных чемодана на колесиках, Эдвард донес меня до песчаной тропинки, теряющейся в буйных зарослях.
Сперва я ничего не могла разобрать в этих джунглях, потом впереди показалось светлое пятно. И когда стало ясно, что это никакое не пятно, а дом, светящийся двумя широкими окнами по обеим сторонам от входной двери, на меня опять напал мандраж. Еще худший, чем когда я думала, что мы сейчас заселимся в гостиницу.
Я почти слышала, как стучит по ребрам сердце, дыхание перехватило. Не в силах поднять взгляд на Эдварда, я смотрела невидящими глазами прямо перед собой.
Эдвард, вопреки обыкновению, даже не спрашивал, о чем я думаю. Получается, ему тоже страшновато стало.
Он поставил чемоданы на широкую веранду, чтобы освободить руку и открыть дверь – гостеприимно незапертую.
Перед тем как перенести меня через порог, он дождался, пока я все же взгляну ему в глаза.
А потом в молчании пронес по всему дому, зажигая на ходу свет в комнатах. Дом показался мне довольно большим для крошечного островка – и смутно знакомым. Привычная цветовая гамма Калленов, пастельно-кремовая. Как будто и не уезжали. Подробностей я, впрочем, не разглядела. Из-за бешено стучащего в ушах пульса все слилось в одно сплошное пятно.
И тут Эдвард повернул последний выключатель.
Просторная комната в светлых тонах, одна стена полностью стеклянная – узнаю стиль своих вампиров. За окном луна серебрила белый песок, и в каких-нибудь паре метров от дома плескались волны. Но мой взгляд был прикован не к ним, а к огромной белой кровати под пышными облаками москитной сетки.
Эдвард опустил меня на ноги.
– Схожу… за чемоданами.
В комнате было тепло, теплее, чем в душной тропической ночи за окном. По шее скатилась капелька пота. Я осторожно подошла к кровати и, протянув руку, дотронулась до воздушной сетки. Хотелось убедиться, что это не мираж и не сон.
Я даже не услышала, как вернулся Эдвард. Поняла, что он тут, только почувствовав прикосновение ласковых ледяных пальцев, смахивающих бисеринки пота с моей шеи.
– Жарковато здесь, – извиняющимся тоном произнес он. – Мне показалось… так будет лучше.
– Все продумано? – пробормотала я, и он едва слышно хихикнул. Нервный смех. Непохоже на Эдварда.
– Я пытался все заранее предусмотреть, чтобы было легче, – объяснил он честно.
Я шумно сглотнула, избегая встречаться в ним взглядом. Был ли у кого-нибудь когда-нибудь медовый месяц подобный нашему?
Ответ известен. Нет. Никогда и ни у кого.
– Я тут подумал… – медленно проговорил Эдвард, – может, сперва… может, ты хочешь пойти поплавать со мной? – Его голос зазвучал увереннее: – Вода как парное молоко.
– Хорошая мысль, – дрогнувшим голосом согласилась я.
– Тебе, наверное, надо побыть одной пару минут, почувствовать себя человеком? Все-таки дорога была долгой.
Я скованно кивнула. До человека мне сейчас далеко, но пара минут наедине с собой не помешает.
Губы Эдварда коснулись шеи, прямо под ухом. Он рассмеялся, и прохладное дыхание щекотнуло влажную от жары кожу.
– Только не слишком долго, миссис Каллен!
Я дернулась с непривычки, услышав свое новое имя.
Эдвард покрыл легкими поцелуями мою кожу от шеи до плеча.
– Жду тебя в океане. – С этими словами он распахнул стеклянные двери, выходящие прямо на песчаный пляж. На ходу одним движением плеч сбросил рубашку и шагнул в лунное сияние. В комнату ворвался влажный соленый ветер.
Кожа горела так, что я даже глянула проверить. Нет, не похоже. По крайней мере, внешне.
Стараясь не забывать делать вдох-выдох, я направилась к гигантскому чемодану, который Эдвард оставил открытым на длинной белой прикроватной тумбе. Судя по знакомой косметичке и преобладающему розовому цвету, чемодан мой – но я не узнавала ни одной вещи. Лихорадочно роясь в аккуратно уложенных стопках, я надеялась найти хоть что-то родное – теплые треники, например, – однако под руку попадались сплошные кружева и крохотные вещицы из шелка. Белье. Самое что ни на есть. С французскими этикетками.
Ну, Элис! Когда-нибудь ты мне за это заплатишь, придет день!
Наконец я сдалась и ушла в ванную, украдкой глянув в узкие окна, выходившие на тот же пляж. Эдварда не видно. Наверное, он в воде и даже не удосужится вынырнуть, чтобы глотнуть воздуха. Высоко в небе сияла почти идеально круглая луна, а внизу расстилался ослепительно белый в ее свете песок. Краем глаза я уловила какое-то движение… Присмотрелась. Остальная одежда Эдварда, небрежно переброшенная через ветку пальмы, раскачивается на морском ветру.
Кожу снова обдало жаром.
Сделав два глубоких вдоха, я подошла к зеркалу, вытянувшемуся параллельно длинному туалетному столику. Сразу видно, что я весь день спала в самолете. Вооружившись щеткой, я принялась раздирать спутавшиеся космы, пока не добилась результата – гладкая прическа и вся щетина щетки в волосах. Тщательно почистила зубы. Два раза. Умылась и плеснула водой на шею, которая горела, как в лихорадке. Сразу стало легче, поэтому я полила и на руки. А потом решила не мучаться и принять душ. Глупо, конечно, лезть в душ перед купанием в океане, но мне нужно было как-то прийти в себя, а горячая вода – отличное средство.
Выйдя из душа, я завернулась в огромное белое полотенце.
И тут же передо мной встала неожиданная проблема. Что надевать? Купальник исключается. Одеваться обратно тоже глупо. О содержимом заботливо упакованного Элис чемодана даже думать страшно.
Дыхание снова участилось, руки задрожали – вот тебе и успокоительное влияние душа. Перед глазами все поплыло, предвещая настоящую волну паники. Я уселась прямо в полотенце на прохладный кафельный пол. Главное, чтобы Эдвард не явился проведать, пока я не пришла в себя. Представляю, что он подумает, увидев меня в таком разобранном состоянии. Вывод будет только один: мы совершаем огромную ошибку.
Но ведь я терзаюсь не потому, что мы совершаем ошибку. Нет. А потому что не знаю, как все пройдет. Боюсь выйти из ванной и столкнуться с неизвестностью. Тем более во французском белье. К такому я пока не готова.
Такое ощущение, что мне предстоит выйти на сцену перед переполненным зрительным залом, а я не помню ни строчки из текста.
Как отваживаются остальные доверить другому свои страхи и неуверенность, если этот другой, в отличие от Эдварда, не связан с ними нерушимой связью? Если бы не Эдвард, в безраздельной, безусловной и, честно говоря, необъяснимой любви которого я уверена каждой своей клеточкой, – я бы, наверное, так и не вышла из ванной.
Но меня ждал именно Эдвард, поэтому, прошептав: «Не трусь!» – я поднялась на ноги. Подтянула полотенце и, закрепив его потуже, решительным шагом двинулась на выход. Не удостоив даже взглядом раскрытый чемодан, полный белья, и огромную кровать. За распахнутыми стеклянными дверями расстилался мягкий, как пудра, песок.
В лунном свете все казалось черно-белым, без полутонов. Медленно ступая по мягкой «пудре», я подошла к пальме, где Эдвард повесил одежду. Плавно провела рукой по шершавому стволу, восстанавливая дыхание. Хотя бы чуть-чуть.

Мой взгляд скользнул вдоль темной ряби в поисках Эдварда.
Он стоял ко мне спиной по пояс в воде, подняв голову к сияющему лунному диску. В бледном свете его кожа казалась белоснежной, как песок и сама луна, а волосы – черными, как океан. Эдвард не двигался, просто стоял, касаясь ладонями воды, мелкие волны разбивались об него, как об утес. Я обвела взглядом его спину, плечи, руки, шею…
Кожа перестала пылать огнем, пламя затихло, стало ровным и глубоким, испепелив мою неловкость и робость. Я решительно сбросила полотенце и повесила на дерево рядом с одеждой Эдварда. А потом шагнула в лунное сияние. Пусть и у меня кожа будет белая, как песок.
Не слыша собственных шагов, я подошла к кромке воды. Эдвард наверняка слышал. Но не обернулся. Ласковые волны заплескались у ступней. Эдвард был прав – теплые, как в ванне. Я стала заходить глубже, осторожно нащупывая невидимое дно, однако опасения оказались напрасными – под ногами, постепенно понижаясь, расстилался все тот же идеально ровный песок. Почти не ощущая сопротивления воды, я подошла вплотную к Эдварду и накрыла его прохладную ладонь своей.
– Как красиво! – По его примеру я тоже посмотрела на луну.
– Вполне, – подтвердил он будничным тоном и медленно повернулся. Между нами заплясали крошечные волны. Глаза на его ледяном лице отливали серебром. Эдвард развернул ладонь под водой, и наши пальцы переплелись. Я даже не почувствовала привычных мурашек от его прикосновения – так было тепло.
– Для меня не существует другой красоты, – наконец проговорил он, – кроме твоей.
Улыбнувшись, я приложила руку, переставшую наконец дрожать, к его груди, там где сердце. Белое на белом. В кои-то веки я с ним совпала. Эдвард слегка вздрогнул от моего теплого прикосновения. Дыхание стало чуть прерывистее.
– Я обещал, что мы попробуем, – напомнил он с неожиданной сдержанностью в голосе. – И если я сделаю что-нибудь не то, если тебе будет больно, сразу же дай мне знать.
Я с серьезным видом кивнула, не переставая смотреть Эдварду в глаза, а потом шагнула ближе и прижалась к его груди.
– Не бойся, – шепнула я. – Мы созданы друг для друга.
И тут же сама осознала всю истинность своих слов. В такой момент, когда все вокруг идеально, в них не могло быть и тени сомнения.
Руки Эдварда сомкнулись у меня за спиной, он подтянул меня поближе, и мы застыли, обнявшись, – зима и лето. По моим нервам как будто ток пропустили.
– Навсегда, – подтвердил он и осторожно потянул меня за собой в океан.

doctruyenhot.com

Все о чем мечтал и о чем мечтать не смел Глава 21. ОСТРОВ ЭСМИ (Эдвард) часть 1

— Мистер и миссис Каллен, — сказала девушка за стойкой в аэропорту, проверив наши билеты, — прошу, проходите на посадку.

Я не мог удержаться от улыбки каждый раз, когда слышал «миссис Каллен» чьими-либо устами.

Я крепко сжал руку Беллы, когда она удивленно произнесла:
— Хьюстон?
— Промежуточная остановка, — пояснил я, не раскрывая тайны.

Перелет до Хьюстона был недолгим. Я внимательно наблюдал за выражением лица Беллы, когда она увидела надпись на следующем табло.

— Рио-де-Жанейро? — ее брови изумленно взлетели вверх.
— Тоже пересадка, — кивнул я, удовлетворенный ее растерянностью.

Наверняка, она тщетно пыталась сообразить, каким образом я собираюсь находиться в одном из самых солнечных мест на планете. Она, конечно, не знала, что там, куда я везу ее, не будет посторонних глаз, совсем. Мне незачем будет скрываться. Время прилета в Рио тоже было подобрано идеально — солнце сядет.

Перелет предстоял долгий — восемь часов. И я надеялся, что Белла сможет поспать, потому что всю предыдущую ночь она не смыкала глаз, пока мы ехали до Сиэтла в моем вольво, пока совершали первый перелет. Я видел, что она устала, под глазами пролегли чуть заметные тени, и мне не нравилось, что она прибудет в место назначения истощенной.

Поэтому, как только мы взлетели, я отстегнул ремни, убрал подлокотник между нашими сидениями и привлек Беллу к себе. Нарочито медленно поглаживая ее плечо и волосы успокаивающими движениями, я тихонько напевал колыбельную. Это всегда действовало безотказно, и в этот раз тоже. Белла даже не заметила, как ее веки сомкнулись. Через 15 минут она уже крепко спала. Все восемь часов я провел неподвижно, чтобы, не дай Бог, не потревожить ее сон, дать ей возможность хорошенько отдохнуть.

Закрыв глаза, я тоже делал вид, что сплю, лишь бы стюардессы не докучали нам. Мне было о чем подумать.

И, прежде всего, о Джейкобе Блэке.

Я усиленно загонял воспоминания о нем в самый дальний уголок своего сознания все время, пока Белла бодрствовала. Но сейчас они вернулись.

Нет сомнений, что она заметила незримое присутствие Джейкоба, когда наша машина проезжала вдоль границы квилетской резервации. Я видел выражение ее лица, когда из леса раздался душераздирающий, полный тоски и боли вой. Но она ничего не спросила у меня. Интересно, что бы она сказала, если бы знала, что ее лучший друг поклялся убить меня по возвращении, если я нарушу договор. Неважно, убью ли я Беллу, либо будет ее обращение случайным или намеренным — в любом случае состоится смертельный поединок, и именно Блэк станет моим палачом.

Призрачная надежда, прочитанная мной в мыслях Билли, о том, что ради Беллы квилеты, возможно, поступятся договором, растаяла, сожженная ненавистью Блэка ко мне. Нам придется уехать. И мы не сможем вернуться. Это значит, что Белла никогда больше не увидит своего отца. Это значит еще и то, что мы не сможем долго жить на одном месте, как привыкли, нам придется часто переезжать, скрываясь. А все потому, что, ко всему прочему, Джейкоб пообещал, что найдет меня в любой части планеты, где бы я ни находился. Сэм мог отдать приказ, и Джейкобу пришлось бы повиноваться, вот только станет ли он это делать? Ситуация слишком вышла из-под контроля, прежнее перемирие потеряло свою устойчивость, и я не знал, что будет ждать нас по возвращении.

Говорить об этом Белле я, конечно, не собирался, по крайней мере, сейчас. В конце концов, пока еще ничего страшного не случилось, и я надеялся, не случится. А потом мы с Карлайлом сможем придумать выход.

И все же, несмотря на угрозу, я не мог заставить себя ненавидеть Блэка в ответ. В моей голове до сих пор раздавался его внутренний крик, полный отчаяния и потерянной надежды. В нем было слишком много боли, чтобы я смог почувствовать к нему что-то, кроме сострадания. Я знал это ощущение утраты, я сам прошел через это, и не раз, и потому сочувствовал ему всей душой, или что там у нас, у вампиров, внутри.

Когда тема Джейкоба Блэка и будущего обращения Беллы исчерпала себя, я предался мечтам о том, что меня ждет впереди.

Я думал, что решимости, которую я ощутил во время нашего последнего поцелуя, хватит на все, но я ошибся.

Сначала, как только мы отъехали от дома, и я перестал слышать мысли членов моей семьи, я почувствовал облегчение. Сочувствие Карлайла, сопереживание Эсме и навязчивое беспокойство остальных напрягали меня, поэтому, как только мы оказались вне зоны действия моего дара, меня накрыло такое легкое и пьянящее чувство свободы, что моя решимость, благодаря освобождению, даже укрепилась. Я чувствовал себя способным свернуть горы ради девушки, так доверчиво смотрящей на меня прямо сейчас с переднего сидения автомобиля.

— Я люблю тебя, — тут же сказал я, глядя в глаза Беллы и сжимая ее ладонь.
— Поэтому мы здесь, — повторила она мои же слова и положила голову на мое плечо.

Это было невероятное ощущение — только мы вдвоем, одни, никаких свидетелей. А скоро не будет даже посторонних навязчивых мыслей, вечным роем наполняющих мою голову, когда мы окажемся на острове, за много миль от густонаселенных городов. Настоящее, полное уединение. Мне не терпелось насладиться им.

Но чем ближе к Рио, тем мрачнее становились мои мысли. Прежняя уверенность сдавала позиции с каждым часом, приближающим меня к цели поездки.

Белла спала в моих объятиях, и я с особой четкостью ощущал хрупкость и ранимость ее тела. Смертная. Слабая. Беззащитная.

Как же безответственно было согласиться рискнуть этой самой драгоценной для меня жизнью. Стуком ее сердца. Его ритмичное биение отдавалось в моей грудной клетке, я слышал его даже сквозь гул самолета. Мое плечо нагрелось от тепла ее дыхания, и я в который раз поймал себя на мысли, как же мне приятно это ощущать. Чувствовать ее рядом с собой.

Макушка Беллы упиралась в мой подбородок, и волосы приятно щекотали кожу. Моя жена. Я с трудом подавил улыбку, притворяясь, что сплю. Моя. Жена. Эти два слова нравились мне по отдельности и в сочетании тоже.

Когда-то я и помыслить не мог, что все так обернется. Что мои самые невероятные мечты превратятся в реальность. И Белла окажется настолько сильной, что, вопреки моим убеждениям и немалым стараниям, упрямо добьется своей цели. Сделает меня счастливым.

Нежность, которую я к ней испытывал в благодарность за то, что она не побоялась разделить мою жизнь, не описать словами. Вот только мне всегда казалось, что она отдает больше, чем получает взамен. И простить себе этого я не мог, используя любую возможность радовать ее в ответ, отплачивать любовью за любовь. И сегодня у меня был шанс на еще одну попытку.

Это будет трудно, возможно, это самое трудное из всего, что я делал в жизни, но оно того стоило. Фантазии о том, как это будет, и о том, как это могло бы быть, если бы я не был тем, кто я есть, назойливо атаковали мое воображение. Я мечтал.

Белла, такая теплая и мягкая, в моих руках, трепещущая от моих прикосновений, тающая от поцелуев… Улыбающаяся. Счастливая.

Главное — держать свои чувства под контролем, не дать им вырваться на волю и завладеть мной. Не увлечься.

Я вздохнул. О себе я думать не собирался.

Изменение шума двигателя самолета возвестило о том, что Рио уже близко. Странный холодок пробежал от моего затылка вниз и застыл где-то в области желудка. Но подумать об этом я не успел — самолет мигнул лампочками и начал плавное снижение.

Я нежно прижал Беллу руками и стал целовать ее в макушку. Она зашевелилась и подняла на меня затуманенные глаза.

— Прилетели, — прошептал я и, не удержавшись, стал ее целовать. Ее губы были сонными и расслабленными, и от неожиданности не отвечали мне, но стук ее сердца сразу ускорился.
— Мое любимое пробуждение, — удовлетворенно промурлыкала она, пытаясь подлить поцелуй, когда я начал отстраняться.

Я чмокнул ее несколько раз в тянущиеся губы и стал поднимать.
— Пристегнись.

Белла нехотя села, и ее взгляд устремился в окно, пока я защелкивал ее ремни безопасности.

Самолет слегка наклонился, меняя курс.

— Солнце? — удивленно и все еще несколько сонно произнесла моя любовь.
— На земле будут сумерки, — пояснил я, внимательно наблюдая за движением самолета. Мы летели еще достаточно высоко, чтобы закатные лучи солнца проникали в иллюминаторы. Быстрым движением я захлопнул жалюзи.

— Хм… — произнесла Белла, когда я повернулся к ней, и ее глаза, переметнувшись с иллюминатора на меня, засветились озорством.
— Хм… — ухмыльнувшись в ответ, я взял ее ладошку.

Мы смотрели друг на друга глазами людей, разделяющих одну тайну. Такие моменты, когда она так естественно принимала мою сущность, по-прежнему казались мне волшебством.

— Я люблю тебя, — склонившись, я поблагодарил ее долгим и бесконечно сладким поцелуем. Мы остановились только когда стюардесса объявила о посадке.

Закинув наши чемоданы в багажник такси, я уселся с Беллой на заднее сидение. Назвав водителю адрес назначения на беглом португальском, за что получил очередной удивленный взгляд от Беллы, я обнял любимую за плечо и смотрел, как мимо проплывают огни ночного Рио. Когда такси свернуло к докам, холодок в области желудка неприятно зашевелился, напоминая о себе. Я перевел взгляд на Беллу, которая смотрела на меня как ни в чем не бывало — доверительно и нежно, — и внезапно смог определить, что я чувствую. Страх. Сглотнув, я вновь уставился в окно, и не поворачивался до самой пристани.

Белла уже ничему не удивлялась и ни о чем не спрашивала. Положившись на меня, она с удивительной терпимостью ждала, когда сюрприз, наконец, раскроется.

Когда мы пошли вдоль ряда изысканных белоснежных яхт, она только немного вскинула брови и безропотно позволила мне помочь ей подняться на борт.

Конечно, яхта Калленов была самой шикарной и самой ухоженной — Карлайл щедро платил за обслуживание, несмотря на то, что они с Эсме появлялись здесь, дай Бог, раз в несколько лет. И, естественно, ЭТА яхта была самой быстроходной.

Я устроил Беллу на корме, где под прикрытием верхней палубы ей не грозили сильный встречный ветер и брызги воды. Поставил шезлонг, разложил на столике немного еды. Фрукты, лимонад, какие-то деликатесы — все, чем по моей просьбе снабдили холодильник перед нашим прибытием. Я надеялся, что Белла поест, потому что в самолете мы пропустили обед. Наконец-то я научился не забывать о ее человеческих потребностях.

Совершив необходимые приготовления, я поднял якорь и с нарастающим восторгом наблюдал, как корма отделилась от пристани. Огни Рио-де-Жанейро начали удаляться, все быстрее по мере того, как яхта набирала ход.

Я взлетел к штурвалу и с упоением вдыхал свежий запах ночного бриза. Скорость судна заворожила меня. На время я забыл обо всем на свете, наслаждаясь стремительным движением. Океанские волны мягко укачивали, принося неожиданное успокоение. Скоро — удивительно скоро, когда Рио растворился в тумане ночи — в моей голове наступила полная, безупречная тишина. Только шепот волн, рев мотора и стук любимого сердца. Ни единой мысли. Идеально.

Оглянувшись на Беллу, я не впервые убедился, что одной из причин моих чувств к ней была тишина ее мыслей. И дело не только в любопытстве. Молчание ее разума дарило мне покой. С тех пор, как я узнал о своем даре, постоянный шум в голове стал моим личным адом, особенно, когда я слышал то, что вовсе не хотел. Прибавить к этому совершенную вампирскую память, и можно представить, насколько иногда чужие мысли раздражали меня. Я чувствовал себя мусорным баком, в которые все оказывающиеся рядом со мной существа сбрасывали ненужный им хлам, навечно остающийся там. Белла была исключением. Единственный в мире человек, рядом с которым мне не приходилось напрягаться, блокируя бесполезные и совершенно ненужные мне знания.

Сейчас, слушая тишину, я ощущал себя легким и свободным. Человеком. И чувство любви во мне стало вдруг расти, норовя вырваться за пределы грудной клетки. Вот оно — желанное уединение. Полное и такое долгожданное.

Я улыбался каждый раз, когда встречался с Беллой глазами.

Она выглядела немного напряженной, и я все порывался подойти спросить, в чем дело. Но, в конце концов, решил, что это настроение объясняется ее давней ненавистью к сюрпризам. Мое предположение скоро подтвердилось. Ее мучила неизвестность.

– А нам еще долго плыть? — спросила она так тихо, что человек вряд ли бы услышал.

Пальцами она судорожно вцепилась в подлокотники кресла. Интересно, что она себе навыдумывала, куда мы плывем? Выглядела она забавно — немного растерянно, немного раздраженно.

Я улыбнулся:
– Полчаса примерно.

Спустя пятнадцать минут я увидел очертания острова. Я оглянулся на Беллу, но для человеческих глаз было еще рано. Когда мы приблизились еще на несколько миль, я решил, что пора.
– Белла, смотри! – крикнул я, указывая вдаль.

Она смешно вытянула шею, пытаясь разглядеть что-либо впереди, и на ее лице застыло недоумение. Все-таки поспешил, отругал я себя.

Наконец она прищурилась, и ее рот приоткрылся. Я широко заулыбался, наблюдая за ее реакцией, не пропуская ни малейшую эмоцию, отражавшуюся в ее глазах. Я знал, насколько она не любит сюрпризы, но ничуть не сомневался, что ЭТОТ ей понравится.

Южная оконечность острова вытянулась длинным песчаным мысом, на котором мягко покачивались одинокие пальмы. Противоположный берег был закруглен и на нем лесные заросли стояли гуще. Между стелющимся ковром пальм и яркой луной на черном небосводе возвышался небольшой конус вулканического происхождения, покрытый непролазными тропическими джунглями. Настоящий рай.

Я развернул нос яхты к северу, огибая остров и давая Белле возможность полюбоваться великолепной панорамой. Да, я не прогадал. Ее лицо светилось восхищением, что привело меня в полнейший восторг.

– Где мы? – прошептала она.
– Это остров Эсми, — с гордостью проговорил я, не скрывая торжествующей улыбки.

Чрезвычайно довольный собой, я заглушил мотор и пришвартовал яхту к причалу.

Наступившая тишина была густой и почти физически ощутимой. Я слышал только тихий, умиротворяющий плеск волн и до боли любимое сердцебиение. Я попал в сказку, получив две самые желанные вещи на свете — тишину в голове и девушку. О большем я и не мечтал.

– Эсми? – мелодичный голос Беллы прозвучал как нежный перелив колокольчиков, идеально вплетаясь в шелест воды и добавляя завершающий штрих в мою разыгравшуюся фантазию. Совершенство.

– Подарок от Карлайла, — очень тихо пояснил я, боясь разрушить образ, — Эсми нам его любезно одолжила.

Я уже сгрузил чемоданы на пирс и медленно обернулся.

Белла стояла, завороженно оглядывая искрящийся в свете луны пляж и обрамляющие его пальмы. Ее длинные вьющиеся волосы развевались на легком ветру, обнажая шею. Только сейчас я заметил, что она сняла верхнюю часть дорожного костюма, оставшись в топе.

Я сглотнул, и тишина внезапно сгустилась вокруг меня, стала давящей. Чертов холодок в области желудка вновь дал о себе знать. Похоже, страх решил прочно поселиться внутри меня, противно напоминая о себе каждый раз, когда я вспоминал о цели нашего путешествия.

Белла легко откинула за спину непослушную прядь волос и провела рукой вдоль шеи жестом, означающим, что ей жарко. Все мои нервы туго натянулись. Я не отрываясь смотрел на ее кожу, почти белую в лунном свете и слегка блестящую от испарины. Я задрожал. Никогда я еще не был так близок к цели. Во всех смыслах.

Неожиданно я порадовался, что мое сердце не бьется. Оно бы сейчас выдало меня с головой.

Вперед или назад… Глупый вопрос. Назад было уже слишком поздно.

С презрением игнорируя собственную панику, я протянул Белле ладонь и, когда она оперлась на нее, чтобы сойти, подхватил ее на руки.

— Ах! — воскликнула она, и ее аромат окутал меня густым облаком.

Я немедленно спрыгнул на доски причала, не зацикливаясь на мелочах.

– Полагается вроде переносить через порог? – поинтересовалась Белла, но ее возмущение было наигранным. На самом деле в ее голосе явственно слышались нотки удовольствия. Отлично. Надеюсь, она привыкает быть леди.

– Все продумано! – улыбнулся я своей самой завораживающей улыбкой.

Одной рукой я перехватил Беллу словно ребенка, чтобы ей было удобно, а второй взял оба чемодана. Не торопясь я снес ее с причала, на который слегка набегала вода — был прилив. Свою обувь я давно скинул, еще на яхте, и шел босиком, ощущая мягкость и гладкость теплых, для меня почти горячих, волн.

Я с удивлением отметил, что почти нет разницы между температурой девушки в моих руках и океаном. Наверное, вода не менее 32 градусов, понял я. Морской солоноватый запах был настолько интенсивным, что почти вызывал головокружение. Нежный бриз относил сладкий аромат Беллы в сторону, и внезапно идея Эммета показалась мне не такой уж и плохой. «Засунь ее в океан», — звучало грубо, но было не лишено смысла, если это поможет. Мои зубы сжались.

Я поставил Беллу на землю около тропинки, ведущей к дому. Для нее, вероятно, было слишком темно, но я видел сквозь рассеянные заросли гостеприимный огонек. Слегка подтолкнув Беллу вперед, я шел сзади и нес чемоданы. Мне не хотелось спешить, поэтому я приноравливался к ее неуверенному в темноте шагу. Я терпеливо молчал, следя только, чтобы она не сбилась с тропы.

Вдруг сердечко ее затрепетало, а дыхание сбилось, и я понял, что она увидела дом. Не имея возможности посмотреть в ее лицо, мне оставалось только гадать, какими чувствами и мыслями вызвано это сердцебиение.

Белла пошла медленнее, и я тоже сбавил шаг, сам не желая торопиться.

Легкий шум волн остался позади, одинокая птица пролетела, хлопая крыльями, в остальном вокруг стояла глубокая, почти осязаемая тишина. Равномерное «тук-тук» сердца, слишком быстрое, чтобы быть простым волнением, будоражило меня. Я вдруг обнаружил, что уже некоторое время совсем не дышу.

Напряженно я наблюдал, как Белла выходит на залитую светом окон лужайку и останавливается, потрясенно оглядывая дом. Да, она заметила сходство. Дом был очень похож на прибежище Калленов в Форксе, так же как и во всех других частях мира, где мы жили. Вампиры любили постоянство во всем. Он был похож как архитектурно, так и внутренним убранством, в чем Белле еще предстояло убедиться.

Белла тяжело задышала, а ее сердечко совсем сошло с ума, стуча с поразительной скоростью. Мне хотелось бы успокоить ее, но ее волнение вызывало во мне самом неожиданную дрожь. Я мрачно и упрямо отгонял панику, но предательский холодок в желудке продолжал терзать меня. Если бы мое сердце могло биться, оно бы сейчас стучало в унисон с ее.

Поставив чемодан на веранду, я гостеприимно открыл дверь и медленно перевел взгляд на Беллу, чтобы увидеть, наконец, ее лицо. Она стояла, прижав кулачок к груди, и делала вид, что заинтересованно разглядывает половицы. Однако ей было не обмануть меня. Я понял, что она боится не меньше меня. Это стало для меня открытием, и принесло немедленное облегчение: всегда приятно сознавать, что ты не один. Я даже чуть не усмехнулся: куда делась ее хваленая храбрость?

Приблизившись к ней медленнее обычного, я так аккуратно, словно бы она была драгоценной хрустальной вазой, поднял Беллу на руки. Она так и не отняла кулачок от груди, продолжая избегать смотреть на меня, и выглядела необыкновенно ранимой.

Электрический импульс побежал по моему позвоночнику, как только я ощутил ладонями тепло ее кожи, но я загнал его куда подальше. Разве не запретил я себе увлекаться? И все же каждый мой взгляд, каждый вдох был пропитан взявшимся из ниоткуда желанием. Даже не требовалось прикасаться к ней. Сама мысль о том, для чего мы здесь, вызывала… возбуждение. Оно витало в воздухе вокруг меня, пока я не отрываясь смотрел на Беллу, ловя ее взгляд. Сегодня все задумывалось для нее и ради нее, и я не хотел, чтобы она боялась.

Я дождался, пока Белла посмотрит на меня, придав своему взгляду нежность и теплоту, на которые только был способен, лишь бы успокоить ее. И только когда она подняла глаза, я шагнул в дверной проем.

Сердце Беллы гулко стучало все время, пока я ходил с ней на руках по дому и везде зажигал свет. Мы ни слова не говорили. Паника и страх в ее лице были абсолютно очевидны и легко читались в ее глазах, в подрагивающих уголках губ и, конечно же, запахе адреналина, усиливающем ее и без того соблазнительный аромат. Что ж, если она решит передумать… это будет лучше для нее. И для меня… Может, мне даже стоило напугать ее посильнее, подтолкнуть к правильному решению?

Я молча сглотнул, когда мы оказались в комнате с огромной белой кроватью, и мое сердце ухнуло куда-то вниз. Электричество повисло в воздухе и заструилось между нами, я вдруг особенно остро ощутил близость ее тела к моему и поспешил поставить Беллу на ноги, чтобы нас разделило хоть какое-то расстояние. Мне было это необходимо, потому что, несмотря на сжимающие мое горло кольца страха, я безумно хотел оказаться на этой кровати. Я мечтал сорвать с нее одежду и увидеть, наконец, все, что было под запретом. Прикасаться к мягкой шелковистой коже, ласкать изгибы ее тела. Мне хотелось делать все это без страха причинить ей вред, быть свободным и раскованным. Забыться.

К сожалению, это было невозможно.

Мне казалось, мое мертвое сердце сейчас забьется, я с трудом сдерживал дрожь в теле от охватившего меня волнения. С равной силой мне хотелось немедленно наброситься на свою жену и в то же время оказаться на другом конце полушария, подальше от нее. Мне нужна была передышка. Срочно. Прямо сейчас.

– Схожу… за чемоданами, — пробормотал я неуверенно и мгновенно ретировался.

Выскочив за дверь, я жадно вдыхал соленый морской воздух, освобождая легкие и заодно прочищая мозги.

Нет, так дело не пойдет. Если я продолжу так нервничать, сорваться будет проще простого. Неимоверным усилием я взял себя в руки. Это было легче сделать здесь, снаружи, не рядом с Беллой.

Мысленно я быстро напомнил себе все правила, которые сам же и придумал: не увлекаться, не думать о себе, контролировать каждый свой жест. Сила, скорость, жажда — все эти сверхъестественные качества, — забыть о них. Быть ЧЕЛОВЕКОМ. Помнить о ее хрупкости.

Выдохнув, я внес чемоданы в дом. Я двигался так тихо, что Белла меня не услышала. Молча я поставил ее чемодан для удобства на тумбу и открыл его. И онемел.

БЕЛЬЕ. Кружева, кружева и еще раз кружева. Белые, черные, розовые, синие… Французские этикетки. Полный чемодан соблазнительного белья!

Сначала я разозлился. Да как же Элис посмела?! Ведь я же просил ее! Стиснув зубы и сжав кулаки, я обдумывал, не позвонить ли мне ей прямо сейчас и не высказать ли все, что я о ней думаю?! Затем меня посетила мысль выкинуть все это в ближайшие кусты, с глаз долой. Немедленно.

Но потом я вдруг успокоился. Белла НИ ЗА ЧТО это не оденет. Элис в любом случае просчиталась. Это даже может сыграть мне на руку. Поняв, что ей не во что переодеться, Белла будет вынуждена выйти ко мне обнаженной, и мне не придется раздевать ее. Я вовсе не был уверен, что смогу сделать это аккуратно. Порывшись в белье, я выудил купальник и тут же спрятал его в самый низ, в уголок, усмехнувшись собственной изобретательности. Оставив чемодан открытым, я обернулся.

Белла стояла возле кровати, недоверчиво ощупывая красивый балдахин, струящийся вниз и красивой белоснежной пеной окутывающий ложе.

Этот ее жест, и вообще вся картинка девушки около КРОВАТИ, показались мне необычайно соблазнительными.

К горлу подкатил комок. Чувства обрушились на меня так же сильно, как и несколько минут назад, как только мой взгляд упал на ее фигуру и скользнул по обнаженной шее и плечам. Я оцепенел, борясь с желанием. Я знал, что, вампир чувствуют все иначе, сильнее, но не ожидал, что НАСТОЛЬКО. Это было всепоглощающе. Словно все другие мои мысли отключились — а ведь я еще даже не прикоснулся к ней. Сейчас я непреодолимо хотел одного — погладить ее нежную тонкую шею, насладиться движением пальцев по влажной коже. В глазах потемнело. Как будто даже спиной она ослепляла меня.

Мне нужно было что-то, что сможет меня отвлечь, даст возможность привыкнуть к новым ощущениям и обуздать их.

В этот момент прозрачная капелька, образовавшаяся во впадинке за ушком Беллы, начала свое движение вниз, приковав мой взгляд. Как зачарованный, я секунду следил за ней, даже не заметив, как оказался подле Беллы, прямо у нее за спиной. Мои руки уже тянулись, не в силах противиться нарастающему желанию дотронуться до ее манящей кожи. Всего лишь коснуться — это не будет большой ошибкой…

Белла вздрогнула от моего ледяного прикосновения, и я тут же опомнился. Ей жарко, а, значит, не комфортно. Она крайне смущена и напугана. О чем я думаю?

Нежно смахнув влагу, я извиняющимся голосом пробормотал:
– Жарковато здесь. Мне показалось… так будет лучше.

Ее сердце забилось так сильно, что в глубокой тишине, окружающей нас, это казалось дробью оглушительного тамтама. Ее запах наотмашь ударил мне в ноздри. Я перестал дышать.

– Все продумано? – тихо спросила Белла, голос звучал нервно.

У меня тоже вырвался нервный смешок. Очевидно, что она боялась — запах адреналина окружал меня, несмотря на то, что я задержал дыхание. Может, ей тоже не помешает передышка?

– Я пытался все заранее предусмотреть, – объяснил я мягким, успокаивающим голосом, — чтобы было легче.

Белла шумно сглотнула и ее глаза снова устремились в пол. Я медленно вдохнул ее запах и тут же пожалел об этом: он был такой яркий и насыщенный, что мгновенно одурманил мне голову. Как наркоману, мне захотелось большего: наклониться ближе, впитать этот аромат в себя, наполниться им. Попробовать на вкус блестящую влагу на притягательной шее, сжать в объятиях тонкую талию. Я знал, к чему ведут мои мысли. Все мои инстинкты — хищника и человека — клубком опутали мой разум. Мне определенно нужна была передышка. И как можно скорее, пока я не наделал глупостей.

– Я тут подумал… – я говорил медленно, борясь с нарастающим напряжением, – может, сперва… — мой взгляд упал в сторону окна, океан призывал меня к себе, обещая отвлечение, — может, ты хочешь пойти поплавать со мной? Вода как парное молоко.
– Хорошая мысль, – дрогнувшим голосом согласилась Белла,и у меня сразу отлегло от сердца. Нам обоим нужно было немного успокоиться.
– Тебе, наверное, надо побыть одной пару минут, — сказал я с надеждой, что эти пара минут будут у меня, — почувствовать себя человеком? Все-таки дорога была долгой.

Белла скованно кивнула, все еще отворачивая взгляд, ее дыхание было неглубоким, а к щекам прилил нежный румянец. Еще одна капелька влаги образовалась под ухом, собираясь скатиться вниз. На этот раз я не стал сопротивляться. Осторожно, не распуская руки, я наклонился и подхватил капельку губами, вызвав у Беллы очередной приступ сердцебиения. Ее кожа покрылась мурашками от моего дыхания, а запах адреналина стал таким густым, что я рассмеялся. Черт возьми, может, мне и правда, удастся уговорить ее подождать.

Чувствуя себя злодеем из мыльной оперы, я не удержался от озорства.
– Только не слишком долго, миссис Каллен! — насмешливо прошептал я в самое ее ухо, заставив ее вздрогнуть. А затем покрыл поцелуями ее кожу от шеи до плеча.

Белла тяжело задышала, и характерный запах бешено струящейся от испуга крови наполнил мои легкие. Да, она боялась. Может, она действительно передумает.

И я не собирался успокаивать ее. Вместо этого я впился в нее взглядом, от которого у любого нормального человека мурашки бы побежали по коже, и низким вкрадчивым голосом произнес:
— Жду тебя в океане.

Ее щеки вспыхнули, а сердце пропустило пару ударов. Стараясь не обращать внимания на то, какую реакцию это вызвало у меня самого, я быстро развернулся и вышел в двери, ведущие на пляж, оставив их настежь открытыми. На ходу я сбросил рубашку. Не оглядываясь, я прошел вперед, унося с собой неравномерный стук перепуганного сердца — и тут же почувствовал себя виноватым. Совершенно незачем было пугать ее намеренно. Но я просто не смог удержаться от искушения, если это сулило надежду на возможность отложить или вовсе отменить рискованный шаг.

Кто знает, может, сейчас она подумает и скажет мне что-то вроде:
«Эдвард, ты прав, я не готова, нам нужно подождать.»
Или:
«Эдвард, ты точно уверен, что это опасно, пока я еще человек?»
«Да.»
«Ну, тогда подождем.»
Я уже мог представить себе сбывшееся видение Элис: мы плаваем с дельфинами, строим замки из золотого песка… А все потому, что ничего не было. Ничего ОПАСНОГО.

Я остановился у пальмы и задумчиво посмотрел в сторону бесконечной глади океана. Как бы там ни было, мне нужно успокоиться и взять себя в руки, быть готовым ко ВСЕМУ. И плавание — как раз то, что могло мне помочь.

Слушая любимое «тук-тук» позади себя, я отметил, что Белла до сих пор не сдвинулась с места. Подавив в себе желание пойти спросить, почему, я сделал шаг к воде. А затем, повинуясь внезапному порыву, скинул брюки и набросил на ветку пальмы. Так будет лучше. «И страшнее,» — усмехнулся я, передвинув брюки таким образом, чтобы их было хорошо видно из дома. А затем бросился в набегающие волны.

Я плыл вперед со всей скоростью, которую мог развить. Жаль, что вампиры не умеют уставать, это человеческое качество очень пригодилось бы мне сейчас. Я пытался выбросить из головы мысли о соблазнительной коже Беллы и сосредоточиться на подавлении своих желаний. Я хотел оказаться способным сдержать себя, но воспоминания о тепле и мягкости ее влажной кожи будоражили мое воображение.

Движение воды вокруг меня, ощущение силы, с которой я рассекал волны, наконец, принесло плоды. Мои плечи расслабились, и я поплыл легко и свободно. Напряжение покинуло мою голову и тело, но я знал, что оно вернется, как только я окажусь рядом с девушкой. Даже если я посеял в ней сомнения, я должен быть готов к тому, что она не передумает. Когда это Белла делала то, что от нее ждут? Опасность привлекала ее, вместо того, чтобы оттолкнуть, она отказывалась видеть во мне темную сторону.

Я поплыл около пяти миль вперед и повернул обратно. Волны мягко обволакивали меня, словно утешали. Тишина приносила ощущение покоя. Подплывая к берегу, я чувствовал спокойную обреченность. Я смогу.

Прошло уже около десяти минут, но Белла еще не появлялась. Я видел ее силуэт в окне ванной комнаты. Она стояла перед зеркалом в нерешительной позе. Нерешительной? Что ж, может, мои надежды оправдаются? Я уже почти поверил в это, как вдруг Белла резко выдохнула и направилась к выходу. Упрямица.

Я вздохнул и повернулся спиной к дому, пытаясь унять внезапную дрожь во всем теле. Несмотря на мой страх, который гнездился в голове и неприятно скручивал желудок, мое тело реагировало иначе. Оно хотело, чтобы Белла пришла, желало, чтобы она не передумала. Благоразумная часть меня вопила — откажись, Белла; эгоистичная нашептывала — приди.

Стоя по пояс в воде, я взглянул на небосвод, слушая тихую поступь любимых шагов. Луна стояла высоко, освещая призрачным светом набегающие на меня волны. Я ловил их пальцами, заставляя рябью разбегаться вокруг. Слабость в коленях никогда не была мне присуща, да и вообще слабость не являлась отличительной чертой вампиров, однако, должен признать, именно это я сейчас и почувствовал. В этом сплелись два главных во мне противоречия — страх за ее безопасность и желание обладать.

Я слышал, как Белла неуверенно остановилась возле пальмы, на которую я повесил свою одежду, и коротко вздохнула. Ее сердцебиение было быстрым и неровным, но в равной степени это могло означать кучу разных эмоций, и не обязательно испуг. В такие моменты я особенно сильно жалел, что не могу прочесть ее мысли. Оставалось только догадываться, о чем сейчас она думает, глядя на меня со спины. Я ждал, давая ей возможность подумать над своим решением. Может, голос разума возобладает в ней, хоть раз.

Конечно, нет.

Я услышал шуршание полотенца, когда она, сняв его, повесила его на ветку. Воображение тут же нарисовало образ, который я столь часто представлял в своих мечтах, не имея возможности позволить себе этого в реальности. Но я не повернулся.

Белла решительно шагнула к воде. Трепет прошел сквозь меня, я почти физически ощутил ее присутствие, хотя нас по прежнему разделяло несколько метров. Мое сердце сжалось, а ее забилось еще быстрее, чем прежде, когда она подошла и накрыла мою ладонь своей.

– Как красиво! – тихо сказала она, заполняя молчание. Ее голос по-прежнему звучал для меня как нежный перелив колокольчиков, идеально сочетаясь с шорохом волн.

Ее волосы пахли ее любимым яблочным шампунем, немного перебивающим естественный запах. А от тела волнами исходило тепло, заставляя меня гореть с правой стороны. Там, где наши тела скрывались под водой, жар был почти незаметен. Подавив волнение, я ответил:
– Вполне, – будничным тоном.

И медленно повернулся к ней лицом.

Я едва сдержал вздох восхищения — ее кожа сверкала в свете луны как драгоценный фарфор, будучи почти такого же цвета, как моя. Ее глаза горели растопленным шоколадом, прекрасные настолько, что в них хотелось утонуть. Каштановые волосы, небрежно заброшенные за спину, казались почти черными, чем еще больше оттеняли бледность кожи ее лица. Надо же, чтобы выглядеть, как вампир, совсем не обязательно быть им. Разницу между нами сейчас составляли только крошечные капилляры и сосуды, которые просвечивали в свете луны из-под ее тонкой кожи, изумительно дополняя образ.

Я подавил желание скорее обнять ее, мне нужно было время, чтобы вновь взять себя в руки. Рассчитать свои силы, остаться осторожным.

Между нами заплясали крошечные волны. Я заставил себя смотреть ей в глаза, не сметь ниже. Ее рот был приоткрыт, а дыхание слегка участилось, как только я повернулся. Мне до мурашек хотелось прильнуть к ее губам, прижать к себе, она притягивала меня, словно настоящий магнит. Вместо этого я просто развернул ладонь под водой, и наши пальцы переплелись. Я даже не почувствовал привычного жара ее руки — вода удачно скрывала тепло, делая температуру наших тел почти одинаковой. Идеально. Похоже, перед Эмметом я в долгу.

Белла смотрела на меня завороженно, ее фарфоровое лицо было нежным и невинным и казалось мне красивым, как никогда. Глубокие глаза сияли, серебряные звездочки луны отражались в них. В этом было даже что-то неземное. Я любовался ею.
– Для меня не существует другой красоты, – наконец, смог выговорить я, – кроме твоей.

Белла улыбнулась и неожиданно приложила ладошку к моей груди, туда, где сердце. Я вздрогнул от ее прикосновения, по телу словно пропустили электрический разряд. Я едва удержался, чтобы не дернуться в ее сторону, я еще не был готов к этому. Хрустальная ваза, напомнил я сам себе, недолговечный мыльный пузырь. Я должен контролировать каждое свое движение, чтобы не причинить вреда ее хрупкому телу. Я должен оставаться мягким и нежным, чего бы мне это не стоило. Я должен был быть осторожным, тогда как мои мышцы буквально каменели в предвкушении близости. Я словно разделился на две части — разум говорил одно, а тело хотело другого. Мне нужно было найти равновесие.

Я заставил себя расслабиться, но прерывистое дыхание выдало меня. Белла заметила это, и ее губы тронула легкая улыбка.

– Я обещал, что мы попробуем, – сказал я предельно серьезно, мой голос дрожал от внутренней борьбы. – И если я сделаю что-нибудь не то, если тебе будет больно, ты должна сразу сказать мне.

Она торжественно кивнула, не отрывая от меня завороженного взгляда, а потом неожиданно шагнула ближе и прижалась ко мне. Прикосновение ее обнаженного тела к моему было подобно вспышке, и мне понадобилась вся моя воля, чтобы вернуться на землю.

– Не бойся, – шепнула она, словно читая мои мысли. – Мы созданы друг для друга.
Нежный шелк ее кожи слился с мрамором моей так естественно, что трудно было не поверить в правдивость ее слов в этот миг. Мои руки, не слушаясь меня, сомкнулись у Беллы за спиной и прижали ее тело к моему, по моим нервам заструилось электрическое напряжение. Это было очень сильное ощущение, и я просто застыл, не шевелясь. Мне нужно было немножко времени, чтобы привыкнуть. Все эти чувства были новыми — слишком острыми, слишком поглощающими, чтобы их контролировать.

– Навсегда, – подтвердил я ее слова и потянул за собой в океан.

twilightrussia.ru

rulibs.com : Фантастика : Ужасы : 5. Остров Эсми : Стефани Майер : читать онлайн : читать бесплатно

5. Остров Эсми

– Хьюстон? – удивилась я, когда в Сиэтле мы прошли на посадку.

– Промежуточная остановка, – с улыбкой пояснил Эдвард.

Потом я почувствовала, как он меня будит, хотя только на секундочку задремала. Полусонная, я тащилась за ним по аэропорту, после каждого моргания заново вспоминая, как открывать глаза. Поэтому, когда мы остановились в зале международных вылетов и встали в очередь на регистрацию, до меня не сразу дошло.

– Рио-де-Жанейро? – уже с беспокойством переспросила я, прочитав надпись на мониторе.

– Тоже пересадка, – кивнул Эдвард.

Перелет оказался долгим, но мы устроились с комфортом в салоне первого класса, и я уснула в объятиях Эдварда. На этот раз поспать удалось как следует. Я проснулась неожиданно бодрой, когда самолет уже начал заходить на посадку. В иллюминаторы проникали косые лучи заходящего солнца.

Вопреки моим предположениям, мы не остались в аэропорту и не пошли пересаживаться на следующий рейс. Такси мчало нас по темным улицам Рио, где кипела бурная жизнь. Не разобрав ни слова из того, что Эдвард на беглом португальском объяснял водителю, я сообразила, что мы, судя по всему, едем в гостиницу, переночевать и набраться сил перед следующим этапом путешествия. В животе шевельнулось что-то похожее на мандраж. Такси летело по бурлящим улицам, но вот оживление заметно спало, и впереди показалась западная окраина города, вдающаяся в океан.

Такси затормозило в доках.

Эдвард уверенно зашагал вдоль белоснежных яхт, покачивающихся на темной воде. Та, у которой он остановился, казалась поменьше и стройнее остальных – сразу видно, скоростная, а не плавучий дом. При этом все равно роскошная, просто более изящная. Эдвард ловко, несмотря на тяжеленные чемоданы, прыгнул на борт. Сгрузив багаж на палубу, он протянул руку, помогая мне забраться.

Я молча смотрела, как он готовит яхту к отплытию, поражаясь его уверенным и точным движениям – он ведь никогда даже не упоминал, что интересуется морем. С другой стороны, когда у него что-то получалось не идеально?

Мы взяли курс на восток, в открытый океан, и я попыталась восстановить в памяти школьную географию. Хм… Не припомню ничего существенного к востоку от Бразилии… Разве что Африка?

Эдвард вел яхту полным ходом прямо вперед, пока огни Рио не растаяли за кормой. На лице его сияла восторженная улыбка – движение, скорость, что еще нужно для счастья… Яхта рассекла носом волну, и меня окатило фонтаном брызг.

Наконец упорно сдерживаемое любопытство взяло верх.

– А нам еще долго плыть?

Вряд ли Эдвард позабыл о моих человеческих слабостях, но мало ли – вдруг он решит пожить какое-то время на этом суденышке?

– Полчаса примерно. – Заметив, как я вцепилась в сиденье, он улыбнулся.

Ну-ну… Он, в конце концов, вампир. Может и в Атлантиду увезти.

Прошло двадцать минут, и я услышала, как Эдвард зовет меня, перекрикивая рев мотора.

– Белла, смотри! – Он показывал куда-то вперед.

Там ничего не было, только кромешная тьма и лунная дорожка на воде. Но присмотревшись получше, я разглядела темное пятно на посеребренных лунным светом волнах. Я прищурилась, и силуэт обрел очертания. Приземистый неправильный треугольник, один угол тянется длинным хвостом, зарываясь в волны. Мы подошли поближе, и верхняя кромка треугольника закачалась под легким бризом пушистыми перьями.

Я моргнула, и образ вдруг сложился в одно целое – прямо по курсу из океана вставал крошечный островок с раскидистыми пальмами и сияющим под луной пляжем.

– Где мы? – прошептала я в изумлении. Яхта тем временем огибала остров, двигаясь к северной оконечности.

Эдвард умудрился расслышать мой шепот за рокотом двигателя и расплылся в широченной сияющей улыбке.

– Это остров Эсми.

Яхта с картинной точностью причалила к выбеленному лунным светом деревянному пирсу. Эдвард заглушил мотор, и мир погрузился в непривычно глубокую тишину. Только плеск волн за бортом и шелест бриза в пальмах. Воздух теплый, влажный и напоен ароматами – как в ванной после горячего душа.

– Эсми? – Я переспросила вполголоса, но в ночной тишине вопрос все равно прозвучал чересчур громко.

– Подарок от Карлайла. Эсми нам его любезно одолжила.

Подарок. Разве острова дарят? Я озадаченно сморщила лоб. Могла бы и раньше догадаться, что неслыханная щедрость Эдварда имеет семейные корни.

Сгрузив чемоданы на пирс, он обернулся, чтобы помочь мне сойти. Но вместо того чтобы просто поддержать, одним махом подхватил меня на руки.

– Полагается вроде переносить через порог? – обретя дар речи, поинтересовалась я, когда мы приземлились на доски причала.

– Все продумано! – улыбнулся Эдвард.

Ухватив свободной рукой два огромных чемодана на колесиках, Эдвард донес меня до песчаной тропинки, теряющейся в буйных зарослях.

Сперва я ничего не могла разобрать в этих джунглях, потом впереди показалось светлое пятно. И когда стало ясно, что это никакое не пятно, а дом, светящийся двумя широкими окнами по обеим сторонам от входной двери, на меня опять напал мандраж. Еще худший, чем когда я думала, что мы сейчас заселимся в гостиницу.

Я почти слышала, как стучит по ребрам сердце, дыхание перехватило. Не в силах поднять взгляд на Эдварда, я смотрела невидящими глазами прямо перед собой.

Эдвард, вопреки обыкновению, даже не спрашивал, о чем я думаю. Получается, ему тоже страшновато стало.

Он поставил чемоданы на широкую веранду, чтобы освободить руку и открыть дверь – гостеприимно незапертую.

Перед тем как перенести меня через порог, он дождался, пока я все же взгляну ему в глаза.

А потом в молчании пронес по всему дому, зажигая на ходу свет в комнатах. Дом показался мне довольно большим для крошечного островка – и смутно знакомым. Привычная цветовая гамма Калленов, пастельно-кремовая. Как будто и не уезжали. Подробностей я, впрочем, не разглядела. Из-за бешено стучащего в ушах пульса все слилось в одно сплошное пятно.

И тут Эдвард повернул последний выключатель.

Просторная комната в светлых тонах, одна стена полностью стеклянная – узнаю стиль своих вампиров. За окном луна серебрила белый песок, и в каких-нибудь паре метров от дома плескались волны. Но мой взгляд был прикован не к ним, а к огромной белой кровати под пышными облаками москитной сетки.

Эдвард опустил меня на ноги.

– Схожу… за чемоданами.

В комнате было тепло, теплее, чем в душной тропической ночи за окном. По шее скатилась капелька пота. Я осторожно подошла к кровати и, протянув руку, дотронулась до воздушной сетки. Хотелось убедиться, что это не мираж и не сон.

Я даже не услышала, как вернулся Эдвард. Поняла, что он тут, только почувствовав прикосновение ласковых ледяных пальцев, смахивающих бисеринки пота с моей шеи.

– Жарковато здесь, – извиняющимся тоном произнес он. – Мне показалось… так будет лучше.

– Все продумано? – пробормотала я, и он едва слышно хихикнул. Нервный смех. Непохоже на Эдварда.

– Я пытался все заранее предусмотреть, чтобы было легче, – объяснил он честно.

Я шумно сглотнула, избегая встречаться в ним взглядом. Был ли у кого-нибудь когда-нибудь медовый месяц подобный нашему?

Ответ известен. Нет. Никогда и ни у кого.

– Я тут подумал… – медленно проговорил Эдвард, – может, сперва… может, ты хочешь пойти поплавать со мной? – Его голос зазвучал увереннее: – Вода как парное молоко.

– Хорошая мысль, – дрогнувшим голосом согласилась я.

– Тебе, наверное, надо побыть одной пару минут, почувствовать себя человеком? Все-таки дорога была долгой.

Я скованно кивнула. До человека мне сейчас далеко, но пара минут наедине с собой не помешает.

Губы Эдварда коснулись шеи, прямо под ухом. Он рассмеялся, и прохладное дыхание щекотнуло влажную от жары кожу.

– Только не слишком долго, миссис Каллен!

Я дернулась с непривычки, услышав свое новое имя.

Эдвард покрыл легкими поцелуями мою кожу от шеи до плеча.

– Жду тебя в океане. – С этими словами он распахнул стеклянные двери, выходящие прямо на песчаный пляж. На ходу одним движением плеч сбросил рубашку и шагнул в лунное сияние. В комнату ворвался влажный соленый ветер.

Кожа горела так, что я даже глянула проверить. Нет, не похоже. По крайней мере, внешне.

Стараясь не забывать делать вдох-выдох, я направилась к гигантскому чемодану, который Эдвард оставил открытым на длинной белой прикроватной тумбе. Судя по знакомой косметичке и преобладающему розовому цвету, чемодан мой – но я не узнавала ни одной вещи. Лихорадочно роясь в аккуратно уложенных стопках, я надеялась найти хоть что-то родное – теплые треники, например, – однако под руку попадались сплошные кружева и крохотные вещицы из шелка. Белье. Самое что ни на есть. С французскими этикетками.

Ну, Элис! Когда-нибудь ты мне за это заплатишь, придет день!

Наконец я сдалась и ушла в ванную, украдкой глянув в узкие окна, выходившие на тот же пляж. Эдварда не видно. Наверное, он в воде и даже не удосужится вынырнуть, чтобы глотнуть воздуха. Высоко в небе сияла почти идеально круглая луна, а внизу расстилался ослепительно белый в ее свете песок. Краем глаза я уловила какое-то движение… Присмотрелась. Остальная одежда Эдварда, небрежно переброшенная через ветку пальмы, раскачивается на морском ветру.

Кожу снова обдало жаром.

Сделав два глубоких вдоха, я подошла к зеркалу, вытянувшемуся параллельно длинному туалетному столику. Сразу видно, что я весь день спала в самолете. Вооружившись щеткой, я принялась раздирать спутавшиеся космы, пока не добилась результата – гладкая прическа и вся щетина щетки в волосах. Тщательно почистила зубы. Два раза. Умылась и плеснула водой на шею, которая горела, как в лихорадке. Сразу стало легче, поэтому я полила и на руки. А потом решила не мучаться и принять душ. Глупо, конечно, лезть в душ перед купанием в океане, но мне нужно было как-то прийти в себя, а горячая вода – отличное средство.

Выйдя из душа, я завернулась в огромное белое полотенце.

И тут же передо мной встала неожиданная проблема. Что надевать? Купальник исключается. Одеваться обратно тоже глупо. О содержимом заботливо упакованного Элис чемодана даже думать страшно.

Дыхание снова участилось, руки задрожали – вот тебе и успокоительное влияние душа. Перед глазами все поплыло, предвещая настоящую волну паники. Я уселась прямо в полотенце на прохладный кафельный пол. Главное, чтобы Эдвард не явился проведать, пока я не пришла в себя. Представляю, что он подумает, увидев меня в таком разобранном состоянии. Вывод будет только один: мы совершаем огромную ошибку.

Но ведь я терзаюсь не потому, что мы совершаем ошибку. Нет. А потому что не знаю, как все пройдет. Боюсь выйти из ванной и столкнуться с неизвестностью. Тем более во французском белье. К такому я пока не готова.

Такое ощущение, что мне предстоит выйти на сцену перед переполненным зрительным залом, а я не помню ни строчки из текста.

Как отваживаются остальные доверить другому свои страхи и неуверенность, если этот другой, в отличие от Эдварда, не связан с ними нерушимой связью? Если бы не Эдвард, в безраздельной, безусловной и, честно говоря, необъяснимой любви которого я уверена каждой своей клеточкой, – я бы, наверное, так и не вышла из ванной.

Но меня ждал именно Эдвард, поэтому, прошептав: «Не трусь!» – я поднялась на ноги. Подтянула полотенце и, закрепив его потуже, решительным шагом двинулась на выход. Не удостоив даже взглядом раскрытый чемодан, полный белья, и огромную кровать. За распахнутыми стеклянными дверями расстилался мягкий, как пудра, песок.

В лунном свете все казалось черно-белым, без полутонов. Медленно ступая по мягкой «пудре», я подошла к пальме, где Эдвард повесил одежду. Плавно провела рукой по шершавому стволу, восстанавливая дыхание. Хотя бы чуть-чуть.

Мой взгляд скользнул вдоль темной ряби в поисках Эдварда.

Он стоял ко мне спиной по пояс в воде, подняв голову к сияющему лунному диску. В бледном свете его кожа казалась белоснежной, как песок и сама луна, а волосы – черными, как океан. Эдвард не двигался, просто стоял, касаясь ладонями воды, мелкие волны разбивались об него, как об утес. Я обвела взглядом его спину, плечи, руки, шею…

Кожа перестала пылать огнем, пламя затихло, стало ровным и глубоким, испепелив мою неловкость и робость. Я решительно сбросила полотенце и повесила на дерево рядом с одеждой Эдварда. А потом шагнула в лунное сияние. Пусть и у меня кожа будет белая, как песок.

Не слыша собственных шагов, я подошла к кромке воды. Эдвард наверняка слышал. Но не обернулся. Ласковые волны заплескались у ступней. Эдвард был прав – теплые, как в ванне. Я стала заходить глубже, осторожно нащупывая невидимое дно, однако опасения оказались напрасными – под ногами, постепенно понижаясь, расстилался все тот же идеально ровный песок. Почти не ощущая сопротивления воды, я подошла вплотную к Эдварду и накрыла его прохладную ладонь своей.

– Как красиво! – По его примеру я тоже посмотрела на луну.

– Вполне, – подтвердил он будничным тоном и медленно повернулся. Между нами заплясали крошечные волны. Глаза на его ледяном лице отливали серебром. Эдвард развернул ладонь под водой, и наши пальцы переплелись. Я даже не почувствовала привычных мурашек от его прикосновения – так было тепло.

– Для меня не существует другой красоты, – наконец проговорил он, – кроме твоей.

Улыбнувшись, я приложила руку, переставшую наконец дрожать, к его груди, там где сердце. Белое на белом. В кои-то веки я с ним совпала. Эдвард слегка вздрогнул от моего теплого прикосновения. Дыхание стало чуть прерывистее.

– Я обещал, что мы попробуем, – напомнил он с неожиданной сдержанностью в голосе. – И если я сделаю что-нибудь не то, если тебе будет больно, сразу же дай мне знать.

Я с серьезным видом кивнула, не переставая смотреть Эдварду в глаза, а потом шагнула ближе и прижалась к его груди.

– Не бойся, – шепнула я. – Мы созданы друг для друга.

И тут же сама осознала всю истинность своих слов. В такой момент, когда все вокруг идеально, в них не могло быть и тени сомнения.

Руки Эдварда сомкнулись у меня за спиной, он подтянул меня поближе, и мы застыли, обнявшись, – зима и лето. По моим нервам как будто ток пропустили.

– Навсегда, – подтвердил он и осторожно потянул меня за собой в океан.

Разбудили меня лучи жаркого солнца на обнаженной спине. Было позднее утро. А может, уже день. Все остальное, впрочем, казалось ясным и понятным, я прекрасно помнила, где мы – в белоснежной комнате с огромной кроватью, ослепительное солнце струится через распахнутые стеклянные двери. Москитный полог защищает от яркого света.

Я не торопилась открывать глаза. Пусть все остается таким же идеальным, не хочу ничего менять, даже такой пустяк. Слышен только шелест волн, наше дыхание и стук моего сердца…

Даже обжигающее солнце не нарушало идиллии. Прохладная кожа Эдварда спасает от любой жары. Лежать в его объятиях, на его зимне-снежной груди – нет ничего проще и естественнее… С какой стати, спрашивается, я вчера такую панику развела? Теперь все ночные страхи выглядели глупыми и никчемными.

Эдвард медленно провел пальцами вдоль моего позвоночника, и я поняла: он уже знает, что я не сплю. Не открывая глаз, я прижалась к нему покрепче.

Он молчал. Пальцы рассеянно, едва касаясь, чертили узоры на моей спине.

Я могла бы лежать так вечно, чтобы счастье не кончалось, но организм требовал свое. Нетерпеливый у меня желудок, однако. Я тихонько рассмеялась. После нашей необыкновенной ночи голод казался слишком банальным желанием. Как будто меня резко опустили с небес на землю.

– Что смешного? – не переставая поглаживать мою спину, поинтересовался Эдвард. Его серьезный хрипловатый голос пробудил поток воспоминаний, от которых меня тут же бросило в жар.

В желудке заурчало – вот и ответ на вопрос. Я снова рассмеялась.

– Никуда не денешься от человеческой природы.

Я ждала, что Эдвард посмеется вместе со мной, но он молчал. Сквозь клубившийся в голове туман безграничного счастья пробилось тревожное ощущение, что снаружи все не так радужно.

Пришлось открыть глаза. И первое что я увидела – бледную, почти серебристую кожу его шеи и изгиб скулы прямо перед собой. Сведенной от напряжения скулы. Приподнявшись на локте, я заглянула ему в лицо.

Эдвард лежал, подняв глаза к воздушному противомоскитному пологу, и даже не посмотрел на меня, когда я попыталась понять причину неожиданной суровости.

Меня будто током дернуло, когда я увидела его глаза.

– Эдвард? – позвала я внезапно севшим голосом. – Что случилось?

– Ты еще спрашиваешь? – резко и с издевкой отозвался он.

Как человек всю жизнь считавший себя хуже других, я попыталась вспомнить, что же сделала не так. Но, прокрутив в голове всю симфонию прошлой ночи, я не услышала там ни одной фальшивой ноты. Все оказалось куда проще, чем я предполагала, мы с Эдвардом подошли друг другу, как две половинки одного целого. Еще один поводдля моей тайной радости – раз мы идеально совместимы физически, значит, во всем остальном тем более. Огонь и лед, не уничтожающие друг друга, а причудливым образом соединяющиеся. Мы созданы, чтобы быть вместе, какие еще нужны доказательства?

Так почему лицо Эдварда вдруг стало суровым и мрачным? Я чего-то не знаю?

Эдвард разгладил собравшиеся на моем лбу морщинки.

– О чем ты думаешь?

– Тебя что-то тревожит. А я не понимаю. Я что, что-то не так…

Он сузил глаза.

– Ты сильно пострадала? Только правду, Белла, пожалуйста, не надо ничего преуменьшать.

– Пострадала? – От удивления даже голос повысился.

Эдвард пристально смотрел на меня.

Я машинально вытянулась, проверяя, все ли со мной в порядке, подвигала руками, ногами. Нуда, чувствуется некоторая тяжесть, мышцы слегка ноют, но в основном такое чувство, что кости исчезли, и я растекаюсь, как медуза. Ощущение не сказать чтобы неприятное.

И тогда я разозлилась. Что это такое – портить лучшее в мире утро какими-то мрачными подозрениями!

– С чего ты решил? В жизни себя лучше не чувствовала.

Глаза тут же закрылись.

– Перестань!

– Что перестать?

– Перестань меня выгораживать. Я чудовище, у которого хватило ума согласиться…

– Эдвард! – прошептала я, уже по-настоящему выбитая из колеи. Зачем он втаптывает в грязь мои светлые воспоминания? – Не говори так!

Глаза не открывались. Будто он не в силах меня видеть.

– Посмотри на себя, Белла. А потом уже убеждай, что я не чудовище.

Оскорбленная в лучших чувствах и расстроенная, я окинула себя взглядом – и ахнула.

Что такое? Почему я вся в снегу? Я потрясла головой, рассыпая каскад снежных хлопьев.

Поймав одну «снежинку», я поднесла ее к глазам. Птичий пух.

– Откуда эти перья? – озадаченно поинтересовалась я.

Эдвард нетерпеливо втянул воздух.

– Я разорвал зубами подушку. Может, две. Но я не об этом.

– Подушку? Зубами? Но почему?

– Белла, да посмотри же ты! – почти рявкнул он, резко хватая меня за руку и вытягивая ее вперед. – Вот, гляди!

И тут я поняла, о чем он.

Под слоем налипшего пуха на бледной коже расцветали багровые синяки. Они поднимались до плеча и переходили дальше, на грудную клетку. Высвободив руку, я ткнула пальцем гематому на левом предплечье – синяк на мгновение пропал и тут же проявился снова. Чуть-чуть побаливает.

Едва касаясь, Эдвард приложил ладонь к синяку на плече. Очертания точно совпали с контуром его длинных пальцев.

Я попыталась восстановить в памяти момент, когда мне стало больно – и ничего не вспомнила. Не было такого, чтобы он сжал или сдавил меня слишком сильно. Наоборот, мне хотелось, чтобы объятия стали крепче, и было так хорошо, когда он прижимал меня к себе…

– Прости, Белла… – прошептал Эдвард, глядя, как я уставилась на синяки. – Мне следовало… Нельзя… – Из его груди вырвался возглас отвращения. – Передать не могу, как я перед тобой виноват.

Он замер, уткнувшись лицом в ладони.

Я тоже замерла – от изумления, – пытаясь осознать его горе, которому я теперь хотя бы знала причину. Но осознание давалось нелегко – сама-то я чувствовала совершенно противоположное.

Изумление постепенно прошло, оставив после себя ничем не заполненную пустоту. Никаких мыслей. Я понятия не имела, что сказать. Как объяснить ему, чтобы он понял? Как передать ему мое счастье – то, в котором я купалась еще минуту назад?

Я дотронулась до его руки. Он не шевельнулся. Я потянула сильнее, пытаясь оторвать его ладонь от лица. С таким же успехом можно было теребить мраморную статую.

– Эдвард…

Ноль реакции.

– Эдвард!

Молчание.

Ладно, значит, будет монолог.

– Я ни о чем не жалею, Эдвард. Я… я даже передать не могу. Я так счастлива! И этим все сказано. Не сердись. Не надо. Со мной все хоро…

– Не надо! – В его голосе звучал лед. – Если не хочешь, чтобы я сошел с ума, не вздумай говорить, что с тобой все в порядке.

– Но так и есть, – прошептала я.

– Белла!

Он все-таки отнял руки от лица. Золотистые глаза смотрели настороженно.

– Не порть мое счастье. Я. Правда. Счастлива.

– Я все испортил, – прошелестел он.

– Прекрати!

Он скрежетнул зубами.

– О-ох! – простонала я. – Ну почему ты не можешь прочесть мои мысли?

Его глаза расширились от удивления.

– Это что-то новенькое. Тебе же нравится, что я их не читаю?

– А сейчас жалею.

– Почему? – Он уставился на меня в недоумении.

Я в отчаянии всплеснула руками. Плечо пронзила боль, но я не обращала внимания. Обе ладони я с размаху обрушила Эдварду на грудь.

– Потому что ты почувствовал бы мое счастье и перестал терзаться попусту! Пять минут назад я была счастлива. Абсолютно, безгранично и безмерно. Атеперь… Теперь я злюсь.

– Я этого заслуживаю.

– Ну, вот, я на тебя зла! Доволен?

– Нет, – вздохнул он. – Как я могу теперь быть чем-то доволен?

– Именно! – отрезала я в ответ. – Поэтому я и злюсь. Ты рушишь мое счастье, Эдвард.

Он покачал головой.

Я вздохнула. Мышцы ныли все сильнее, но это не страшно. Как на следующий день после силовой тренировки. Было дело – у Рене случился приступ увлечения фитнесом, и она затащила меня в спортзал. Шестьдесят пять выпадов на разные ноги поочередно с четырехкилограммовыми гантелями. На следующий день ходить не могла. Так что сейчас по сравнению с тем – пустяки, детский сад.

Проглотив злость, я заговорила успокаивающе и ласково:

– Мы понимали, что будут сложности. А все оказалось гораздо проще и легче. Так что ничего страшного. – Я провела пальцами по руке. – Для первого раза, когда мы оба не знали, как все пройдет, по-моему, просто чудесно. Немного практики…

На его лице вдруг отразилось такое, что я умолкла на полуслове.

– Понимали? То есть ты примерно этого и ожидала? Ожидала, что я причиню тебе боль? Думала, что будет хуже? Раз на ногах держишься – значит, эксперимент прошел удачно, да? Кости целы, и слава богу?

Я дождалась конца пламенной тирады. Потом еще чуть-чуть, пока он не задышал ровнее. И только увидев долгожданное спокойствие в его глазах, я ответила, чеканя каждое слово:

– Я не знала, чего ждать – но уж точно не подумала бы, что будет настолько… прекрасно и идеально. – Голос превратился в шепот, а голова безвольно качнулась вниз. – Я не знаю, как тебе, но мне было именно так.

Эдвард холодным пальцем приподнял мой подбородок.

– И это все, что тебя беспокоит? – выдавил он сквозь зубы. – Получил ли я удовольствие?

– Я знаю, что ты чувствуешь иначе. Ты же не человек. Я просто хотела сказать, что для человеческого существа вряд ли в жизни найдется что-то прекраснее, – не поднимая взгляда, ответила я.

Мы надолго замолчали. Наконец я не выдержала и посмотрела на Эдварда. Вид у него был уже не такой суровый, а скорее, задумчивый.

– Получается, я еще не за все прощение попросил, – нахмурился он. – Мне и в голову не могло прийти, что из моих слов ты сделаешь вывод, будто эта ночь не была… самой лучшей за все мое существование. Но разве я могу так думать, когда ты…

Я не удержалась от улыбки.

– Правда? Лучшей? – робко переспросила я.

– Когда мы заключили уговор, я побеседовал с Карлайлом. Надеялся, он чем-нибудь поможет. Он меня, конечно, сразу предупредил, какая тебе грозит опасность. – По его лицу пробежала тень. – И все же он в меня верил. Как выяснилось, зря.

Я хотела возразить, но Эдвард приложил два пальца к моим губам.

– Еще я спросил, чего ожидать мне самому. Ведь я понятия не имел, как это ощущается… у нас, вампиров. – Губы изогнулись в слабом подобии улыбки. – И Карлайл признался, что по силе воздействия этому нет сравнения. Он предупреждал, что с физической любовью не шутят. Ведь мы почти не меняемся в эмоциональном плане, а такое мощное потрясение может привести к большим сдвигам. Однако на этот счет, сказал он, беспокоиться нечего – ты и так сделала меня совершенно иным. – Теперь улыбка была совершенно искренней. – Братьев я тоже спрашивал. Оба в один голос твердят, что это огромное удовольствие. Приятнее только человеческую кровь пить. – Его лоб прорезала складка. – Но я пробовал твою кровь, и для меня нет ничего притягательнее… Хотя, наверное, они правы. Просто у нас с тобой по-другому.

– Так и было. Все лучшее сразу.

– Только это не умаляет моей вины. Даже если тебе и в самом деле было хорошо.

– В каком смысле? Думаешь, я притворяюсь? Зачем?

– Чтобы я не терзался. Я ведь не могу отрицать очевидное. И выкинуть из головы прошлые разы, когда ты делала все, чтобы я забыл о своих ошибках.

Я взяла его за подбородок и наклонилась близко-близко.

– Послушай меня, Эдвард Каллен. Я ни капельки не притворяюсь. У меня и в мыслях не было, что тебя надо утешать, пока ты не развел тут мировую скорбь. Никогда в жизни не чувствовала себя счастливее – даже когда ты понял, что не можешь убить меня, потому что любишь. Или когда я проснулась, а ты ждал меня в комнате утром. И когда твой голос звал меня там, в балетном классе… – Эдвард вздрогнул, вспомнив, как я оказалась на волосок от смерти в лапах вампира-ищейки. – И когда ты произнес «да» и я осознала, что теперь никогда тебя не потеряю. Это мои самые счастливые воспоминания. Однако сегодняшняя ночь сделала меня еще счастливее. Вот и не отрицай очевидное.

Эдвард нежно коснулся моей щеки.

– Я причиняю страдания. Но я не хочу, чтобы ты страдала.

– Тогда сам не страдай. Ведь все остальное просто чудесно.

Он прищурился, потом с глубоким вздохом кивнул.

– Ты права. Что сделано, то сделано, тут ничего не изменишь. Нельзя, чтобы по моей милости ты тоже расстраивалась. Что угодно сделаю, чтобы исправить тебе настроение.

Я посмотрела на него подозрительно, а он ответил безмятежной улыбкой.

– Что угодно?

В животе раздалось урчание.

– Ты же у меня голодная! – Он вскочил с кровати, взметнув облако пуха.

Тут я вспомнила.

– Чем провинились подушки Эсми? – Я села в постели и потрясла головой, добавляя к снегопаду свою лепту.

Эдвард, успевший натянуть легкие полотняные брюки, застыл в дверях, ероша волосы, из которых тоже вылетела пара перьев.

– Провинились… Как будто я нарочно, – пробормотал он. – Скажи спасибо, что я не тебя растерзал, а подушки.

Он со свистом втянул в себя воздух и помотал головой, отгоняя злые мысли. Его губы расплылись в улыбке, но я догадывалась, какого труда она ему стоила.

Когда я соскользнула с высокой кровати, синяки и ушибы заныли более ощутимо.

Эдвард ахнул. Он стоял, отвернувшись, сжимая побелевшие в костяшках кулаки.

– Что, все настолько страшно? – как можно более беззаботно спросила я.

Эдвард справился с дыханием, но пока не поворачивался, пряча от меня лицо. Я отправилась в ванную оценивать масштабы бедствия.

Зеркало за дверью отразило меня в полный рост.

Бывало, прямо скажем, и похуже. Легкая синева на скуле, распухшие губы – в остальном лицо в порядке. Тело покрыто лиловато-сиреневыми узорами. Самые трудно скрываемые – на руках и плечах. Ну и подумаешь! Я всю жизнь в синяках хожу, пока очередной успеет проступить, уже забываешь, откуда он взялся. Эти, правда, еще свежие – завтра зрелище будет пострашнее…

Я перевела взгляд на волосы – и застонала.

– Белла? – Эдвард вырос рядом со мной.

– Мне эти перья за всю жизнь не вычесать! – Я горестно ткнула в похожую на куриное гнездо прическу и принялась выбирать пушинки по одной.

– И кроме перьев ее ничего не волнует… – пробормотал Эдвард, но пух вытаскивать помог, причем у него дело двигалась в два раза быстрее.

– Неужели тебе не смешно? Я же вылитое пугало огородное!

Он не ответил, только еще проворнее заработал пальцами. Собственно, что спрашивать? И так понятно, в таком настроении ему не до смеха.

– Ничего не выйдет, – вздохнула я. – Все присохло намертво. Попробую смыть под душем. – Повернувшись, я обняла его за талию. – Поможешь?

– Лучше раздобуду что-нибудь на завтрак, – тихо ответил он, размыкая мои руки, и поспешно удалился. Я вздохнула ему вслед.

Вот и весь медовый месяц. В горле встал комок.

Смыв почти все перья и переодевшись в непривычное белое хлопковое платье, удачно скрывающее самые страшные синяки, я прошлепала босиком на восхитительный запах яичницы с беконом и чеддером.

На кухне Эдвард у сияющей плиты как раз перекладывал омлет со сковороды на голубую тарелку. От запаха закружилась голова. Сейчас проглочу весь омлет одним махом вместе с тарелкой и сковородой!

– Держи. – Эдвард с улыбкой повернулся и поставил тарелку на выложенный мозаикой столик.

Примостившись на кованом стуле, я набросилась на горячий омлет. Обожгла все горло, но темпа не сбавила.

Эдвард сел по другую сторону стола.

– Надо кормить тебя чаще.

– Когда? Во сне? – удивилась я. – Очень вкусно, кстати. А уж из рук повара, который сам ничего не ест, – вообще шедевр.

– Кулинарные передачи, – пояснил он, просияв моей любимой хитрой улыбкой.

Какое счастье видеть его улыбающимся! Наконец-то он хоть чуть-чуть пришел в себя.

– А яйца откуда?

– Передал уборщикам, чтобы забили холодильник. Впервые за все время. Надо их будет попросить собрать перья… – Осекшись, Эдвард уставился в пространство поверх моей головы. Я промолчала, боясь снова его расстроить.

Завтрак я слопала весь, хотя еды там было на двоих.

– Спасибо! – Я перегнулась через стол, чтобы поцеловать Эдварда. Он машинально ответил, но тут же замер и отстранился.

Я скрежетнула зубами. Вопрос, который я все равно собиралась задать, прозвучал как обвинение.

– То есть ты вообще больше до меня дотрагиваться не будешь?

Эдвард помолчал, едва улыбнувшись, погладил меня по щеке. В его прикосновении было столько нежности, что я невольно наклонила голову и уткнулась ему в ладонь.

– Ты же понимаешь, я не об этом.

Он со вздохом опустил руку.

– Понимаю. Да, именно так. – Эдвард вздернул подбородок и проговорил решительно: – Пока ты не переродишься, я не стану заниматься с тобой любовью. Чтобы не причинить тебе новую боль.

rulibs.com

Читать онлайн электронную книгу Рассвет Breaking Dawn — 5. Остров Эсми бесплатно и без регистрации!

– Хьюстон? – удивилась я, когда в Сиэтле мы прошли на посадку.

– Промежуточная остановка, – с улыбкой пояснил Эдвард.

Потом я почувствовала, как он меня будит, хотя только на секундочку задремала. Полусонная, я тащилась за ним по аэропорту, после каждого моргания заново вспоминая, как открывать глаза. Поэтому, когда мы остановились в зале международных вылетов и встали в очередь на регистрацию, до меня не сразу дошло.

– Рио-де-Жанейро? – уже с беспокойством переспросила я, прочитав надпись на мониторе.

– Тоже пересадка, – кивнул Эдвард.

Перелет оказался долгим, но мы устроились с комфортом в салоне первого класса, и я уснула в объятиях Эдварда. На этот раз поспать удалось как следует. Я проснулась неожиданно бодрой, когда самолет уже начал заходить на посадку. В иллюминаторы проникали косые лучи заходящего солнца.

Вопреки моим предположениям, мы не остались в аэропорту и не пошли пересаживаться на следующий рейс. Такси мчало нас по темным улицам Рио, где кипела бурная жизнь. Не разобрав ни слова из того, что Эдвард на беглом португальском объяснял водителю, я сообразила, что мы, судя по всему, едем в гостиницу, переночевать и набраться сил перед следующим этапом путешествия. В животе шевельнулось что-то похожее на мандраж. Такси летело по бурлящим улицам, но вот оживление заметно спало, и впереди показалась западная окраина города, вдающаяся в океан.

Такси затормозило в доках.

Эдвард уверенно зашагал вдоль белоснежных яхт, покачивающихся на темной воде. Та, у которой он остановился, казалась поменьше и стройнее остальных – сразу видно, скоростная, а не плавучий дом. При этом все равно роскошная, просто более изящная. Эдвард ловко, несмотря на тяжеленные чемоданы, прыгнул на борт. Сгрузив багаж на палубу, он протянул руку, помогая мне забраться.

Я молча смотрела, как он готовит яхту к отплытию, поражаясь его уверенным и точным движениям – он ведь никогда даже не упоминал, что интересуется морем. С другой стороны, когда у него что-то получалось не идеально?

Мы взяли курс на восток, в открытый океан, и я попыталась восстановить в памяти школьную географию. Хм… Не припомню ничего существенного к востоку от Бразилии… Разве что Африка?

Эдвард вел яхту полным ходом прямо вперед, пока огни Рио не растаяли за кормой. На лице его сияла восторженная улыбка – движение, скорость, что еще нужно для счастья… Яхта рассекла носом волну, и меня окатило фонтаном брызг.

Наконец упорно сдерживаемое любопытство взяло верх.

– А нам еще долго плыть?

Вряд ли Эдвард позабыл о моих человеческих слабостях, но мало ли – вдруг он решит пожить какое-то время на этом суденышке?

– Полчаса примерно. – Заметив, как я вцепилась в сиденье, он улыбнулся.

Ну-ну… Он, в конце концов, вампир. Может и в Атлантиду увезти.

Прошло двадцать минут, и я услышала, как Эдвард зовет меня, перекрикивая рев мотора.

– Белла, смотри! – Он показывал куда-то вперед.

Там ничего не было, только кромешная тьма и лунная дорожка на воде. Но присмотревшись получше, я разглядела темное пятно на посеребренных лунным светом волнах. Я прищурилась, и силуэт обрел очертания. Приземистый неправильный треугольник, один угол тянется длинным хвостом, зарываясь в волны. Мы подошли поближе, и верхняя кромка треугольника закачалась под легким бризом пушистыми перьями.

Я моргнула, и образ вдруг сложился в одно целое – прямо по курсу из океана вставал крошечный островок с раскидистыми пальмами и сияющим под луной пляжем.

– Где мы? – прошептала я в изумлении. Яхта тем временем огибала остров, двигаясь к северной оконечности.

Эдвард умудрился расслышать мой шепот за рокотом двигателя и расплылся в широченной сияющей улыбке.

– Это остров Эсми.

Яхта с картинной точностью причалила к выбеленному лунным светом деревянному пирсу. Эдвард заглушил мотор, и мир погрузился в непривычно глубокую тишину. Только плеск волн за бортом и шелест бриза в пальмах. Воздух теплый, влажный и напоен ароматами – как в ванной после горячего душа.

– Эсми? – Я переспросила вполголоса, но в ночной тишине вопрос все равно прозвучал чересчур громко.

– Подарок от Карлайла. Эсми нам его любезно одолжила.

Подарок. Разве острова дарят? Я озадаченно сморщила лоб. Могла бы и раньше догадаться, что неслыханная щедрость Эдварда имеет семейные корни.

Сгрузив чемоданы на пирс, он обернулся, чтобы помочь мне сойти. Но вместо того чтобы просто поддержать, одним махом подхватил меня на руки.

– Полагается вроде переносить через порог? – обретя дар речи, поинтересовалась я, когда мы приземлились на доски причала.

– Все продумано! – улыбнулся Эдвард.

Ухватив свободной рукой два огромных чемодана на колесиках, Эдвард донес меня до песчаной тропинки, теряющейся в буйных зарослях.

Сперва я ничего не могла разобрать в этих джунглях, потом впереди показалось светлое пятно. И когда стало ясно, что это никакое не пятно, а дом, светящийся двумя широкими окнами по обеим сторонам от входной двери, на меня опять напал мандраж. Еще худший, чем когда я думала, что мы сейчас заселимся в гостиницу.

Я почти слышала, как стучит по ребрам сердце, дыхание перехватило. Не в силах поднять взгляд на Эдварда, я смотрела невидящими глазами прямо перед собой.

Эдвард, вопреки обыкновению, даже не спрашивал, о чем я думаю. Получается, ему тоже страшновато стало.

Он поставил чемоданы на широкую веранду, чтобы освободить руку и открыть дверь – гостеприимно незапертую.

Перед тем как перенести меня через порог, он дождался, пока я все же взгляну ему в глаза.

А потом в молчании пронес по всему дому, зажигая на ходу свет в комнатах. Дом показался мне довольно большим для крошечного островка – и смутно знакомым. Привычная цветовая гамма Калленов, пастельно-кремовая. Как будто и не уезжали. Подробностей я, впрочем, не разглядела. Из-за бешено стучащего в ушах пульса все слилось в одно сплошное пятно.

И тут Эдвард повернул последний выключатель.

Просторная комната в светлых тонах, одна стена полностью стеклянная – узнаю стиль своих вампиров. За окном луна серебрила белый песок, и в каких-нибудь паре метров от дома плескались волны. Но мой взгляд был прикован не к ним, а к огромной белой кровати под пышными облаками москитной сетки.

Эдвард опустил меня на ноги.

– Схожу… за чемоданами.

В комнате было тепло, теплее, чем в душной тропической ночи за окном. По шее скатилась капелька пота. Я осторожно подошла к кровати и, протянув руку, дотронулась до воздушной сетки. Хотелось убедиться, что это не мираж и не сон.

Я даже не услышала, как вернулся Эдвард. Поняла, что он тут, только почувствовав прикосновение ласковых ледяных пальцев, смахивающих бисеринки пота с моей шеи.

– Жарковато здесь, – извиняющимся тоном произнес он. – Мне показалось… так будет лучше.

– Все продумано? – пробормотала я, и он едва слышно хихикнул. Нервный смех. Непохоже на Эдварда.

– Я пытался все заранее предусмотреть, чтобы было легче, – объяснил он честно.

Я шумно сглотнула, избегая встречаться в ним взглядом. Был ли у кого-нибудь когда-нибудь медовый месяц подобный нашему?

Ответ известен. Нет. Никогда и ни у кого.

– Я тут подумал… – медленно проговорил Эдвард, – может, сперва… может, ты хочешь пойти поплавать со мной? – Его голос зазвучал увереннее: – Вода как парное молоко.

– Хорошая мысль, – дрогнувшим голосом согласилась я.

– Тебе, наверное, надо побыть одной пару минут, почувствовать себя человеком? Все-таки дорога была долгой.

Я скованно кивнула. До человека мне сейчас далеко, но пара минут наедине с собой не помешает.

Губы Эдварда коснулись шеи, прямо под ухом. Он рассмеялся, и прохладное дыхание щекотнуло влажную от жары кожу.

– Только не слишком долго, миссис Каллен!

Я дернулась с непривычки, услышав свое новое имя.

Эдвард покрыл легкими поцелуями мою кожу от шеи до плеча.

– Жду тебя в океане. – С этими словами он распахнул стеклянные двери, выходящие прямо на песчаный пляж. На ходу одним движением плеч сбросил рубашку и шагнул в лунное сияние. В комнату ворвался влажный соленый ветер.

Кожа горела так, что я даже глянула проверить. Нет, не похоже. По крайней мере, внешне.

Стараясь не забывать делать вдох-выдох, я направилась к гигантскому чемодану, который Эдвард оставил открытым на длинной белой прикроватной тумбе. Судя по знакомой косметичке и преобладающему розовому цвету, чемодан мой – но я не узнавала ни одной вещи. Лихорадочно роясь в аккуратно уложенных стопках, я надеялась найти хоть что-то родное – теплые треники, например, – однако под руку попадались сплошные кружева и крохотные вещицы из шелка. Белье. Самое что ни на есть. С французскими этикетками.

Ну, Элис! Когда-нибудь ты мне за это заплатишь, придет день!

Наконец я сдалась и ушла в ванную, украдкой глянув в узкие окна, выходившие на тот же пляж. Эдварда не видно. Наверное, он в воде и даже не удосужится вынырнуть, чтобы глотнуть воздуха. Высоко в небе сияла почти идеально круглая луна, а внизу расстилался ослепительно белый в ее свете песок. Краем глаза я уловила какое-то движение… Присмотрелась. Остальная одежда Эдварда, небрежно переброшенная через ветку пальмы, раскачивается на морском ветру.

Кожу снова обдало жаром.

Сделав два глубоких вдоха, я подошла к зеркалу, вытянувшемуся параллельно длинному туалетному столику. Сразу видно, что я весь день спала в самолете. Вооружившись щеткой, я принялась раздирать спутавшиеся космы, пока не добилась результата – гладкая прическа и вся щетина щетки в волосах. Тщательно почистила зубы. Два раза. Умылась и плеснула водой на шею, которая горела, как в лихорадке. Сразу стало легче, поэтому я полила и на руки. А потом решила не мучаться и принять душ. Глупо, конечно, лезть в душ перед купанием в океане, но мне нужно было как-то прийти в себя, а горячая вода – отличное средство.

Выйдя из душа, я завернулась в огромное белое полотенце.

И тут же передо мной встала неожиданная проблема. Что надевать? Купальник исключается. Одеваться обратно тоже глупо. О содержимом заботливо упакованного Элис чемодана даже думать страшно.

Дыхание снова участилось, руки задрожали – вот тебе и успокоительное влияние душа. Перед глазами все поплыло, предвещая настоящую волну паники. Я уселась прямо в полотенце на прохладный кафельный пол. Главное, чтобы Эдвард не явился проведать, пока я не пришла в себя. Представляю, что он подумает, увидев меня в таком разобранном состоянии. Вывод будет только один: мы совершаем огромную ошибку.

Но ведь я терзаюсь не потому, что мы совершаем ошибку. Нет. А потому что не знаю, как все пройдет. Боюсь выйти из ванной и столкнуться с неизвестностью. Тем более во французском белье. К такому я пока не готова.

Такое ощущение, что мне предстоит выйти на сцену перед переполненным зрительным залом, а я не помню ни строчки из текста.

Как отваживаются остальные доверить другому свои страхи и неуверенность, если этот другой, в отличие от Эдварда, не связан с ними нерушимой связью? Если бы не Эдвард, в безраздельной, безусловной и, честно говоря, необъяснимой любви которого я уверена каждой своей клеточкой, – я бы, наверное, так и не вышла из ванной.

Но меня ждал именно Эдвард, поэтому, прошептав: «Не трусь!» – я поднялась на ноги. Подтянула полотенце и, закрепив его потуже, решительным шагом двинулась на выход. Не удостоив даже взглядом раскрытый чемодан, полный белья, и огромную кровать. За распахнутыми стеклянными дверями расстилался мягкий, как пудра, песок.

В лунном свете все казалось черно-белым, без полутонов. Медленно ступая по мягкой «пудре», я подошла к пальме, где Эдвард повесил одежду. Плавно провела рукой по шершавому стволу, восстанавливая дыхание. Хотя бы чуть-чуть.

Мой взгляд скользнул вдоль темной ряби в поисках Эдварда.

Он стоял ко мне спиной по пояс в воде, подняв голову к сияющему лунному диску. В бледном свете его кожа казалась белоснежной, как песок и сама луна, а волосы – черными, как океан. Эдвард не двигался, просто стоял, касаясь ладонями воды, мелкие волны разбивались об него, как об утес. Я обвела взглядом его спину, плечи, руки, шею…

Кожа перестала пылать огнем, пламя затихло, стало ровным и глубоким, испепелив мою неловкость и робость. Я решительно сбросила полотенце и повесила на дерево рядом с одеждой Эдварда. А потом шагнула в лунное сияние. Пусть и у меня кожа будет белая, как песок.

Не слыша собственных шагов, я подошла к кромке воды. Эдвард наверняка слышал. Но не обернулся. Ласковые волны заплескались у ступней. Эдвард был прав – теплые, как в ванне. Я стала заходить глубже, осторожно нащупывая невидимое дно, однако опасения оказались напрасными – под ногами, постепенно понижаясь, расстилался все тот же идеально ровный песок. Почти не ощущая сопротивления воды, я подошла вплотную к Эдварду и накрыла его прохладную ладонь своей.

– Как красиво! – По его примеру я тоже посмотрела на луну.

– Вполне, – подтвердил он будничным тоном и медленно повернулся. Между нами заплясали крошечные волны. Глаза на его ледяном лице отливали серебром. Эдвард развернул ладонь под водой, и наши пальцы переплелись. Я даже не почувствовала привычных мурашек от его прикосновения – так было тепло.

– Для меня не существует другой красоты, – наконец проговорил он, – кроме твоей.

Улыбнувшись, я приложила руку, переставшую наконец дрожать, к его груди, там где сердце. Белое на белом. В кои-то веки я с ним совпала. Эдвард слегка вздрогнул от моего теплого прикосновения. Дыхание стало чуть прерывистее.

– Я обещал, что мы попробуем, – напомнил он с неожиданной сдержанностью в голосе. – И если я сделаю что-нибудь не то, если тебе будет больно, сразу же дай мне знать.

Я с серьезным видом кивнула, не переставая смотреть Эдварду в глаза, а потом шагнула ближе и прижалась к его груди.

– Не бойся, – шепнула я. – Мы созданы друг для друга.

И тут же сама осознала всю истинность своих слов. В такой момент, когда все вокруг идеально, в них не могло быть и тени сомнения.

Руки Эдварда сомкнулись у меня за спиной, он подтянул меня поближе, и мы застыли, обнявшись, – зима и лето. По моим нервам как будто ток пропустили.

– Навсегда, – подтвердил он и осторожно потянул меня за собой в океан.

Разбудили меня лучи жаркого солнца на обнаженной спине. Было позднее утро. А может, уже день. Все остальное, впрочем, казалось ясным и понятным, я прекрасно помнила, где мы – в белоснежной комнате с огромной кроватью, ослепительное солнце струится через распахнутые стеклянные двери. Москитный полог защищает от яркого света.

Я не торопилась открывать глаза. Пусть все остается таким же идеальным, не хочу ничего менять, даже такой пустяк. Слышен только шелест волн, наше дыхание и стук моего сердца…

Даже обжигающее солнце не нарушало идиллии. Прохладная кожа Эдварда спасает от любой жары. Лежать в его объятиях, на его зимне-снежной груди – нет ничего проще и естественнее… С какой стати, спрашивается, я вчера такую панику развела? Теперь все ночные страхи выглядели глупыми и никчемными.

Эдвард медленно провел пальцами вдоль моего позвоночника, и я поняла: он уже знает, что я не сплю. Не открывая глаз, я прижалась к нему покрепче.

Он молчал. Пальцы рассеянно, едва касаясь, чертили узоры на моей спине.

Я могла бы лежать так вечно, чтобы счастье не кончалось, но организм требовал свое. Нетерпеливый у меня желудок, однако. Я тихонько рассмеялась. После нашей необыкновенной ночи голод казался слишком банальным желанием. Как будто меня резко опустили с небес на землю.

– Что смешного? – не переставая поглаживать мою спину, поинтересовался Эдвард. Его серьезный хрипловатый голос пробудил поток воспоминаний, от которых меня тут же бросило в жар.

В желудке заурчало – вот и ответ на вопрос. Я снова рассмеялась.

– Никуда не денешься от человеческой природы.

Я ждала, что Эдвард посмеется вместе со мной, но он молчал. Сквозь клубившийся в голове туман безграничного счастья пробилось тревожное ощущение, что снаружи все не так радужно.

Пришлось открыть глаза. И первое что я увидела – бледную, почти серебристую кожу его шеи и изгиб скулы прямо перед собой. Сведенной от напряжения скулы. Приподнявшись на локте, я заглянула ему в лицо.

Эдвард лежал, подняв глаза к воздушному противомоскитному пологу, и даже не посмотрел на меня, когда я попыталась понять причину неожиданной суровости.

Меня будто током дернуло, когда я увидела его глаза.

– Эдвард? – позвала я внезапно севшим голосом. – Что случилось?

– Ты еще спрашиваешь? – резко и с издевкой отозвался он.

Как человек всю жизнь считавший себя хуже других, я попыталась вспомнить, что же сделала не так. Но, прокрутив в голове всю симфонию прошлой ночи, я не услышала там ни одной фальшивой ноты. Все оказалось куда проще, чем я предполагала, мы с Эдвардом подошли друг другу, как две половинки одного целого. Еще один поводдля моей тайной радости – раз мы идеально совместимы физически, значит, во всем остальном тем более. Огонь и лед, не уничтожающие друг друга, а причудливым образом соединяющиеся. Мы созданы, чтобы быть вместе, какие еще нужны доказательства?

Так почему лицо Эдварда вдруг стало суровым и мрачным? Я чего-то не знаю?

Эдвард разгладил собравшиеся на моем лбу морщинки.

– О чем ты думаешь?

– Тебя что-то тревожит. А я не понимаю. Я что, что-то не так…

Он сузил глаза.

– Ты сильно пострадала? Только правду, Белла, пожалуйста, не надо ничего преуменьшать.

– Пострадала? – От удивления даже голос повысился.

Эдвард пристально смотрел на меня.

Я машинально вытянулась, проверяя, все ли со мной в порядке, подвигала руками, ногами. Нуда, чувствуется некоторая тяжесть, мышцы слегка ноют, но в основном такое чувство, что кости исчезли, и я растекаюсь, как медуза. Ощущение не сказать чтобы неприятное.

И тогда я разозлилась. Что это такое – портить лучшее в мире утро какими-то мрачными подозрениями!

– С чего ты решил? В жизни себя лучше не чувствовала.

Глаза тут же закрылись.

– Перестань!

– Что перестать?

– Перестань меня выгораживать. Я чудовище, у которого хватило ума согласиться…

– Эдвард! – прошептала я, уже по-настоящему выбитая из колеи. Зачем он втаптывает в грязь мои светлые воспоминания? – Не говори так!

Глаза не открывались. Будто он не в силах меня видеть.

– Посмотри на себя, Белла. А потом уже убеждай, что я не чудовище.

Оскорбленная в лучших чувствах и расстроенная, я окинула себя взглядом – и ахнула.

Что такое? Почему я вся в снегу? Я потрясла головой, рассыпая каскад снежных хлопьев.

Поймав одну «снежинку», я поднесла ее к глазам. Птичий пух.

– Откуда эти перья? – озадаченно поинтересовалась я.

Эдвард нетерпеливо втянул воздух.

– Я разорвал зубами подушку. Может, две. Но я не об этом.

– Подушку? Зубами? Но почему?

– Белла, да посмотри же ты! – почти рявкнул он, резко хватая меня за руку и вытягивая ее вперед. – Вот, гляди!

И тут я поняла, о чем он.

Под слоем налипшего пуха на бледной коже расцветали багровые синяки. Они поднимались до плеча и переходили дальше, на грудную клетку. Высвободив руку, я ткнула пальцем гематому на левом предплечье – синяк на мгновение пропал и тут же проявился снова. Чуть-чуть побаливает.

Едва касаясь, Эдвард приложил ладонь к синяку на плече. Очертания точно совпали с контуром его длинных пальцев.

Я попыталась восстановить в памяти момент, когда мне стало больно – и ничего не вспомнила. Не было такого, чтобы он сжал или сдавил меня слишком сильно. Наоборот, мне хотелось, чтобы объятия стали крепче, и было так хорошо, когда он прижимал меня к себе…

– Прости, Белла… – прошептал Эдвард, глядя, как я уставилась на синяки. – Мне следовало… Нельзя… – Из его груди вырвался возглас отвращения. – Передать не могу, как я перед тобой виноват.

Он замер, уткнувшись лицом в ладони.

Я тоже замерла – от изумления, – пытаясь осознать его горе, которому я теперь хотя бы знала причину. Но осознание давалось нелегко – сама-то я чувствовала совершенно противоположное.

Изумление постепенно прошло, оставив после себя ничем не заполненную пустоту. Никаких мыслей. Я понятия не имела, что сказать. Как объяснить ему, чтобы он понял? Как передать ему мое счастье – то, в котором я купалась еще минуту назад?

Я дотронулась до его руки. Он не шевельнулся. Я потянула сильнее, пытаясь оторвать его ладонь от лица. С таким же успехом можно было теребить мраморную статую.

– Эдвард…

Ноль реакции.

– Эдвард!

Молчание.

Ладно, значит, будет монолог.

– Я ни о чем не жалею, Эдвард. Я… я даже передать не могу. Я так счастлива! И этим все сказано. Не сердись. Не надо. Со мной все хоро…

– Не надо! – В его голосе звучал лед. – Если не хочешь, чтобы я сошел с ума, не вздумай говорить, что с тобой все в порядке.

– Но так и есть, – прошептала я.

– Белла!

Он все-таки отнял руки от лица. Золотистые глаза смотрели настороженно.

– Не порть мое счастье. Я. Правда. Счастлива.

– Я все испортил, – прошелестел он.

– Прекрати!

Он скрежетнул зубами.

– О-ох! – простонала я. – Ну почему ты не можешь прочесть мои мысли?

Его глаза расширились от удивления.

– Это что-то новенькое. Тебе же нравится, что я их не читаю?

– А сейчас жалею.

– Почему? – Он уставился на меня в недоумении.

Я в отчаянии всплеснула руками. Плечо пронзила боль, но я не обращала внимания. Обе ладони я с размаху обрушила Эдварду на грудь.

– Потому что ты почувствовал бы мое счастье и перестал терзаться попусту! Пять минут назад я была счастлива. Абсолютно, безгранично и безмерно. Атеперь… Теперь я злюсь.

– Я этого заслуживаю.

– Ну, вот, я на тебя зла! Доволен?

– Нет, – вздохнул он. – Как я могу теперь быть чем-то доволен?

– Именно! – отрезала я в ответ. – Поэтому я и злюсь. Ты рушишь мое счастье, Эдвард.

Он покачал головой.

Я вздохнула. Мышцы ныли все сильнее, но это не страшно. Как на следующий день после силовой тренировки. Было дело – у Рене случился приступ увлечения фитнесом, и она затащила меня в спортзал. Шестьдесят пять выпадов на разные ноги поочередно с четырехкилограммовыми гантелями. На следующий день ходить не могла. Так что сейчас по сравнению с тем – пустяки, детский сад.

Проглотив злость, я заговорила успокаивающе и ласково:

– Мы понимали, что будут сложности. А все оказалось гораздо проще и легче. Так что ничего страшного. – Я провела пальцами по руке. – Для первого раза, когда мы оба не знали, как все пройдет, по-моему, просто чудесно. Немного практики…

На его лице вдруг отразилось такое, что я умолкла на полуслове.

– Понимали? То есть ты примерно этого и ожидала? Ожидала, что я причиню тебе боль? Думала, что будет хуже? Раз на ногах держишься – значит, эксперимент прошел удачно, да? Кости целы, и слава богу?

Я дождалась конца пламенной тирады. Потом еще чуть-чуть, пока он не задышал ровнее. И только увидев долгожданное спокойствие в его глазах, я ответила, чеканя каждое слово:

– Я не знала, чего ждать – но уж точно не подумала бы, что будет настолько… прекрасно и идеально. – Голос превратился в шепот, а голова безвольно качнулась вниз. – Я не знаю, как тебе, но мне было именно так.

Эдвард холодным пальцем приподнял мой подбородок.

– И это все, что тебя беспокоит? – выдавил он сквозь зубы. – Получил ли я удовольствие?

– Я знаю, что ты чувствуешь иначе. Ты же не человек. Я просто хотела сказать, что для человеческого существа вряд ли в жизни найдется что-то прекраснее, – не поднимая взгляда, ответила я.

Мы надолго замолчали. Наконец я не выдержала и посмотрела на Эдварда. Вид у него был уже не такой суровый, а скорее, задумчивый.

– Получается, я еще не за все прощение попросил, – нахмурился он. – Мне и в голову не могло прийти, что из моих слов ты сделаешь вывод, будто эта ночь не была… самой лучшей за все мое существование. Но разве я могу так думать, когда ты…

Я не удержалась от улыбки.

– Правда? Лучшей? – робко переспросила я.

– Когда мы заключили уговор, я побеседовал с Карлайлом. Надеялся, он чем-нибудь поможет. Он меня, конечно, сразу предупредил, какая тебе грозит опасность. – По его лицу пробежала тень. – И все же он в меня верил. Как выяснилось, зря.

Я хотела возразить, но Эдвард приложил два пальца к моим губам.

– Еще я спросил, чего ожидать мне самому. Ведь я понятия не имел, как это ощущается… у нас, вампиров. – Губы изогнулись в слабом подобии улыбки. – И Карлайл признался, что по силе воздействия этому нет сравнения. Он предупреждал, что с физической любовью не шутят. Ведь мы почти не меняемся в эмоциональном плане, а такое мощное потрясение может привести к большим сдвигам. Однако на этот счет, сказал он, беспокоиться нечего – ты и так сделала меня совершенно иным. – Теперь улыбка была совершенно искренней. – Братьев я тоже спрашивал. Оба в один голос твердят, что это огромное удовольствие. Приятнее только человеческую кровь пить. – Его лоб прорезала складка. – Но я пробовал твою кровь, и для меня нет ничего притягательнее… Хотя, наверное, они правы. Просто у нас с тобой по-другому.

– Так и было. Все лучшее сразу.

– Только это не умаляет моей вины. Даже если тебе и в самом деле было хорошо.

– В каком смысле? Думаешь, я притворяюсь? Зачем?

– Чтобы я не терзался. Я ведь не могу отрицать очевидное. И выкинуть из головы прошлые разы, когда ты делала все, чтобы я забыл о своих ошибках.

Я взяла его за подбородок и наклонилась близко-близко.

– Послушай меня, Эдвард Каллен. Я ни капельки не притворяюсь. У меня и в мыслях не было, что тебя надо утешать, пока ты не развел тут мировую скорбь. Никогда в жизни не чувствовала себя счастливее – даже когда ты понял, что не можешь убить меня, потому что любишь. Или когда я проснулась, а ты ждал меня в комнате утром. И когда твой голос звал меня там, в балетном классе… – Эдвард вздрогнул, вспомнив, как я оказалась на волосок от смерти в лапах вампира-ищейки. – И когда ты произнес «да» и я осознала, что теперь никогда тебя не потеряю. Это мои самые счастливые воспоминания. Однако сегодняшняя ночь сделала меня еще счастливее. Вот и не отрицай очевидное.

Эдвард нежно коснулся моей щеки.

– Я причиняю страдания. Но я не хочу, чтобы ты страдала.

– Тогда сам не страдай. Ведь все остальное просто чудесно.

Он прищурился, потом с глубоким вздохом кивнул.

– Ты права. Что сделано, то сделано, тут ничего не изменишь. Нельзя, чтобы по моей милости ты тоже расстраивалась. Что угодно сделаю, чтобы исправить тебе настроение.

Я посмотрела на него подозрительно, а он ответил безмятежной улыбкой.

– Что угодно?

В животе раздалось урчание.

– Ты же у меня голодная! – Он вскочил с кровати, взметнув облако пуха.

Тут я вспомнила.

– Чем провинились подушки Эсми? – Я села в постели и потрясла головой, добавляя к снегопаду свою лепту.

Эдвард, успевший натянуть легкие полотняные брюки, застыл в дверях, ероша волосы, из которых тоже вылетела пара перьев.

– Провинились… Как будто я нарочно, – пробормотал он. – Скажи спасибо, что я не тебя растерзал, а подушки.

Он со свистом втянул в себя воздух и помотал головой, отгоняя злые мысли. Его губы расплылись в улыбке, но я догадывалась, какого труда она ему стоила.

Когда я соскользнула с высокой кровати, синяки и ушибы заныли более ощутимо.

Эдвард ахнул. Он стоял, отвернувшись, сжимая побелевшие в костяшках кулаки.

– Что, все настолько страшно? – как можно более беззаботно спросила я.

Эдвард справился с дыханием, но пока не поворачивался, пряча от меня лицо. Я отправилась в ванную оценивать масштабы бедствия.

Зеркало за дверью отразило меня в полный рост.

Бывало, прямо скажем, и похуже. Легкая синева на скуле, распухшие губы – в остальном лицо в порядке. Тело покрыто лиловато-сиреневыми узорами. Самые трудно скрываемые – на руках и плечах. Ну и подумаешь! Я всю жизнь в синяках хожу, пока очередной успеет проступить, уже забываешь, откуда он взялся. Эти, правда, еще свежие – завтра зрелище будет пострашнее…

Я перевела взгляд на волосы – и застонала.

– Белла? – Эдвард вырос рядом со мной.

– Мне эти перья за всю жизнь не вычесать! – Я горестно ткнула в похожую на куриное гнездо прическу и принялась выбирать пушинки по одной.

– И кроме перьев ее ничего не волнует… – пробормотал Эдвард, но пух вытаскивать помог, причем у него дело двигалась в два раза быстрее.

– Неужели тебе не смешно? Я же вылитое пугало огородное!

Он не ответил, только еще проворнее заработал пальцами. Собственно, что спрашивать? И так понятно, в таком настроении ему не до смеха.

– Ничего не выйдет, – вздохнула я. – Все присохло намертво. Попробую смыть под душем. – Повернувшись, я обняла его за талию. – Поможешь?

– Лучше раздобуду что-нибудь на завтрак, – тихо ответил он, размыкая мои руки, и поспешно удалился. Я вздохнула ему вслед.

Вот и весь медовый месяц. В горле встал комок.

Смыв почти все перья и переодевшись в непривычное белое хлопковое платье, удачно скрывающее самые страшные синяки, я прошлепала босиком на восхитительный запах яичницы с беконом и чеддером.

На кухне Эдвард у сияющей плиты как раз перекладывал омлет со сковороды на голубую тарелку. От запаха закружилась голова. Сейчас проглочу весь омлет одним махом вместе с тарелкой и сковородой!

– Держи. – Эдвард с улыбкой повернулся и поставил тарелку на выложенный мозаикой столик.

Примостившись на кованом стуле, я набросилась на горячий омлет. Обожгла все горло, но темпа не сбавила.

Эдвард сел по другую сторону стола.

– Надо кормить тебя чаще.

– Когда? Во сне? – удивилась я. – Очень вкусно, кстати. А уж из рук повара, который сам ничего не ест, – вообще шедевр.

– Кулинарные передачи, – пояснил он, просияв моей любимой хитрой улыбкой.

Какое счастье видеть его улыбающимся! Наконец-то он хоть чуть-чуть пришел в себя.

– А яйца откуда?

– Передал уборщикам, чтобы забили холодильник. Впервые за все время. Надо их будет попросить собрать перья… – Осекшись, Эдвард уставился в пространство поверх моей головы. Я промолчала, боясь снова его расстроить.

Завтрак я слопала весь, хотя еды там было на двоих.

– Спасибо! – Я перегнулась через стол, чтобы поцеловать Эдварда. Он машинально ответил, но тут же замер и отстранился.

Я скрежетнула зубами. Вопрос, который я все равно собиралась задать, прозвучал как обвинение.

– То есть ты вообще больше до меня дотрагиваться не будешь?

Эдвард помолчал, едва улыбнувшись, погладил меня по щеке. В его прикосновении было столько нежности, что я невольно наклонила голову и уткнулась ему в ладонь.

– Ты же понимаешь, я не об этом.

Он со вздохом опустил руку.

– Понимаю. Да, именно так. – Эдвард вздернул подбородок и проговорил решительно: – Пока ты не переродишься, я не стану заниматься с тобой любовью. Чтобы не причинить тебе новую боль.

librebook.me

Architectural Digest: остров Эсми

Architectural Digest предоставляет фантастические фотографии и рассказ о доме, который использовался в качестве Острова Эсми. Согласно Architectural Digest, он находится «…на полпути между Сан-Пауло и Рио-де-Жайнеро, по шоссе BR-101, находится на углу Бразилии, ограничен горами с тропическим лесом, который ведет вниз к морю. The Saco do Mamanguá, тропический фьорд, который находится между материком и полуостровом Juatinga, где горные хребты достигают в высоту 1,600 футов вблизи узкой бухты. Это нетронутые места, куда бизнесмен Икаро Фернандес, его жена Кристина и их пятеро детей в возрасте от трех до 24 лет, приезжали из шумных торговых джунглей Сан-Паулу для занятий водными лыжами и созерцанием дельфинов. В выходные дни они совершали трехчасовую поездку из Сан-Паулу в Парати, где они запрыгивали в катер для короткой поездки к их пляжному дому»

Вот описание спальни хозяев (фото ниже): «Стены и потолок спальни покрыты панелями из плетеной соломы работы мастеров из бразильского штата Минас Жераис».

Выход из спальни хозяев: «Как веревочный мост в джунглях, дорожка с поручнями из эвкалипта, которая охватывает, соединяет хозяйскую спальню с одной стороны, с гостиной и детскими комнатами с другой».

Источник (перевод Mashunya)

Смотреть все фотографии дома с острова эсми здесь (в галерее)

Опубликовано 14 декабря, 2010 в 13:24 В рубриках: Новости — сумеречная сага, Рассвет. Тэги: Разное, Рассвет
Вы можете подписаться на RSS 2.0 комментарии этой записи.

www.eclipse-sumerki.ru