Нажмите "Enter", чтобы перейти к содержанию

Полигон в бутово мемориал: Храм святых Новомучеников и Исповедников Росcийских в Бутове

Содержание

Мемориальный комплекс «Бутовский полигон»

 

Бутовский полигон как спецобъект возник на территории имения Дрожжино-Бутово. Эта усадьба известна с XVI века, но в обозримом прошлом, которое нам известно гораздо лучше, здесь в середине XIX века благодаря тогдашним купцам Соловьевым возникает один из крупнейших в Подмосковье конных заводов. Здесь выращивали лошадей орловской породы, и этот завод и это имение приобретает накануне Первой мировой войны Иван Иванович Зимин, представитель династии орехово-зуевских промышленников, текстильных магнатов. Человек, который, собственно говоря, увлекался разведением лошадей и, хотя он не мог здесь бывать постоянно, он назначает директором этого завода своего племянника Ивана Леонтьевича Зимина, который сюда фактически переселяется. Иван Леонтьевич Зимин оказался хорошим директором. Конный завод стал одним из крупнейших еще до революции, а после революции он входил в число 11 крупнейших конных заводов центральной России.

Вместе с ним сюда приезжает его гражданская жена Софья Ивановна Друзякина, известная оперная певица, которая выступала в основном на сцене частной оперы Сергея Иванович Зимина. Выступала она тогда вместе с Шаляпиным, и вообще ее меццо-сопрано было очень известным для ценителей хорошего оперного пения в Москве того времени. К сожалению, их семейная жизнь была непростой. В 1915 году Иван Леонтьевич Зимин, так же, как и его братья, несмотря на свое колоссальное состояние, на свои связи, уходит в армию. Он идет на фронт первой мировой войны, сражается храбро, получает за свои подвиги на поле боя Георгиевский крест. Но возвращается после тяжелого ранения с привязанностью к морфию. Это разрушает семейную жизнь. И он остается здесь один, и управляет этим конным заводом до 1930 года. При нем Бутовский конный завод – это одно из крупнейших хозяйств Подмосковья. Но мы знаем, что судьба самого Ивана Леонтьевича Зимина была печальной, его обвинили в растратах, не по политической статье, но припомнив ему его происхождение, его Георгиевский крест, его личное дворянство, которое он получил в награду от императора Николая Александровича.
Его судили, он сидел в Бутырской тюрьме. Ему удалось, наняв хороших адвокатов, оправдаться, но на это ушли все средства. Умер он в нищете в начале 30-х годов. А здесь, в Бутово, появились новые хозяева.

К 1934 году территория бывшей усадьбы Дрожжино-Бутово и конного завода при ней переходит во владение хозяйственного управления НКВД. Здесь находится одна из тех спецзон, которые нужны были для обеспечения сотрудников этого ведомства продуктами в то очень неспокойное время, когда продовольственная безопасность была в общем-то вопросом острым после голодомора, после нескольких лет, когда продовольствия катастрофически не хватало. Обеспечить продовольствием своих сотрудников для руководства НКВД было вопросом первостатейной важности. И вот недалеко от нас, примерно в десяти километрах на запад возникает совхоз «Коммунарка», огромное хозяйство, связанное с производством молока, мяса, а здесь возникает крупное огородное хозяйство. Общая площадь этого хозяйства была более ста гектаров.

И в центре вот этой самой спецзоны в 1937 году выделяется место для приведение в исполнение приговоров тех людей, который были арестованы в рамках так называемых «массовых операции». 1937 год стал во многом для нашей страны переломным моментом. Это был год 20-летия революции. Это был год, когда 12 декабря происходили выборы в Верховный Совет по новой схеме, по так называемой «Сталинской конституции», которая дала избирательные права формально очень многим людям, которые до этого времени числились лишенцами, т.е. не имели права выбирать или быть избранными. И вот все это в совокупности, помноженное на идеологические предрассудки, на вот эту партийную линию, направленную на построение нового общества любыми средствами в кратчайшие сроки, на практику превентивного классового террора, которая оформилась окончательно как уже, можно сказать, именно практика в годы Гражданской войны, когда уничтожали людей просто за то, что они принадлежали к эксплуататорским классам, которых подозревали в том, что они могут быть когда-то не лояльны новой власти и зачищали их таким образом, чтобы сформировать новое общество, нового человека, но уже без них, без этих людей.
И вот летом 1937 года 30июля был подписан оперативный приказ №00447. В изначальной версии этот приказ назывался о кулацких элементах и о уголовных элементах, их предполагалось зачистить в масштабах всей страны, прежде всего удар должен был быть нанесен по тем, кто числился раньше кулаками или сочувствовал кулакам, или был родственником кулаков, и вообще был так или иначе недоволен колхозным строем. Таким образом, власть надеялась навести порядок в деревне которая была отнюдь не довольна теми изменениями, которые с 1932 года происходили и вели к реальному снижению уровня жизни крестьян. Но, кроме кулаков, или кулацкого элемента, кроме уголовников, в этот приказ именно летом 1937 года добавляется еще одна формулировка «антисоветские элементы». Вот в эту категорию мог попасть практически каждый человек, потому что достаточно было неосторожного слова, достаточно было доноса, написанного соседями или какого-то пункта в биографии, который мог вызвать у «компетентных» органов подозрение. Но самое страшное, что этот приказ №00447 предполагал плановый характер, т.
е. на каждый регион была спущена конкретная цифра врагов народа, которых нужно было найти, арестовать и уничтожить. Было предписано, сколько из них нужно расстрелять и сколько из них отправить на трудовые исправительные работы в лагеря. Причем, изначально срок этих работ был не менее 8 лет заключения. И вот в масштабах всей страны начинается поиск, арест, допрос людей, которые подпадали под формальные критерии, обозначенные в этом секретном постановлении. А потом еще к кулацкой операции добавляются национальные операции, которые также шли в масштабах всего СССР: немецкая операция, польская операция, латышско-прибалтийская операция и др. Иивот в результате в Советском союзе происходят аресты и казни десятков сотен тысяч людей, которые фактически ни в чем не были виноваты, кроме того, что они попали вот в эти жернова. И среди них значительная часть людей, которые пострадали за свои убеждения, за свою религиозную жизнь, за свое исповеданием веры. Многие попали в эти списки, как нам представляется, случайно, потому что они нужны были для того, чтобы вовремя сдать план, отчетность, или перевыполнить план, это тоже имело место.
Но так или иначе, проходя через очень непродолжительный допрос, потому что каждый следователь, например, в московском управлении НКВД должен был каждый день сделать от начала до конца не мене трех дел на подозреваемых. Соответственно, после того, как эта работа завершалась, дела давались на рассмотрение так называемой «тройке» при Управлении НКВД по Москве и Московской области так же, как и в других регионах. Состав «тройки» был утвержден секретным приказом, в «тройку» входил обязательно либо руководитель, либо заместитель руководителя местного управления НКВД, в «тройку» входил представитель местной партийной организации, обычно это был первый секретарь и заместитель прокурора или сам прокурор местного, соответственно, управления, местной прокуратуры данного региона. Вот эти три чиновника (представитель НКВД, партийный представитель и представитель прокуратуры) заочно, не вызывая человека на рассмотрение его дела, не привлекая свидетелей, не привлекая адвокатов, фактически даже и не обсуждая дело каждого конкретного человека, просто решали его судьбу.
И в конце появлялись такие документы, копию одного из них я сейчас держу в руках. Это постановление, точнее выписка из постановления «тройки» при НКВД, где сказано, что таких-то и таких-то людей предлагается расстрелять, и дальше идет список из имен и стоят галочки, видимо, поставленные уже исполнителями. Какие-то из них могли быть поставлены, когда формировались команды осужденных, которых везли на расстрел, им самим не говорил, конечно, куда их везут, что, кстати говоря, было прямо указано в приказе 00447. Человеку не говорили, что он осужден на смерть, чтобы он не попытался как-то себя освободить или во всяком случае, поскольку ему нечего было терять, попытаться сопротивляться своим палачам. Но этих людей собирали по тюрьмам, их помещали в автозаки и везли на Бутовский полигон, где приговор приводили в исполнение. И вот дату приведения в исполнение приговора кто-то из офицеров расстрельной команды ставил здесь также химическим карандашом. Эти даты разные, хотя эти люди приговорены к смерти в один день, но они были в разных тюрьмах, везти их было сложно, тем более это был декабрь, зима.
Понятно, что дороги были грунтовые и далеко не всегда они были очищены. Поэтому одних людей расстреляли 9 декабря, т.е. совсем скоро, других – десятого, кого-то и позднее. И вот таким образом из этих списков, мы знаем имена тех, кто был казнен на Бутовском полигоне НКВД. Как проходила сама процедура казни? Мы во многом можем только догадываться. Отрывочные сведения об этом сохранились в материалах следственных дел тех офицеров НКВД, которые были осуждены позднее в 1939-1940 годах во главе, кстати, с тем самым человеком, начальником Управления НКВД СССР по Московской области комиссаром государственной безопасности первого ранга Реденсом, вот его подпись стоит под этим списком, который включал в себя в данном случае 62 человека. На один день бывало несколько списков. Реденс тоже был признан позднее врагом народа и расстрелян, и как раз в материалах следствия его дела, следственного дела Исаи Берга – одного из руководителей Бутовского полигона – и др. мы узнаем, как это происходило в деталях.
Мы знаем, что людей привозили сюда ночью, здесь на территории находился долинный барак, примерно 80 метров в длину, там людей оставляли на ночь, там проводили сверку, перекличку, каждого человека сверяли с карточкой учетной и фотографией, которые прибывали на каждую из этих партий в качестве документации. И потом, когда солнце вставало, их выводили на край выкопанного рва, в этом особенность Бутовского полигона, обычно в других местах хоронили заключенных в ямах, иногда сами заключенные эти ямы рыли, но в Бутово, рядом с Москвой, где были совершенно другие ресурсы и возможности, использовали редкую тогда технику. Здесь с помощью экскаваторов и, возможно, с помощью бульдозеров рыли такие длинные траншеи, соответственно, длиной около 100 метров, глубиной до 3-3,5 метров, и, соответственно, вот эти тела расстрелянных сбрасывали в эти траншеи, штабелировали, укладывали, приводили следующую партию, пересыпали землей, строительным мусором, известью, и таким образом эти рвы наполнялись. И по таким вот актам и приведением в исполнение расстрельных приговоров мы знаем имена казненных в Бутово за 1937-1938 год.
Всего было расстреляно 20762 человека.

Сейчас мы находимся с вами в экспозиции нашего музея памяти пострадавших в той части, которая посвящена комендатуре бутовской спецзоны НКВД. Мы, конечно, не имеем документальных фотографий того времени, но мы знаем из воспоминаний местных жителей, что комендатура располагалась в том здании, где до революции и после нее до начала 30-х годов располагалась контора управляющего конным заводом Зиминых. И поэтому мы предполагаем, что в этой самой комнате, где мы сейчас с вами находимся, находился стол коменданта, уполномоченного административно-хозяйственного отдела Управления НКВД по Москве и Московской области, который руководил делами хозяйственной спецзоны. Надо сказать, что в процессе расследования, которое в 1989 году было начато комитетом государственной безопасности, были найдены не только материалы деятельности комендантов бутовских, но, и что очень важно, был найден последний живой свидетель Василий Семенович Садовский, который дал под протокол показания о том, что он помнил из истории Бутовского полигона. Он, конечно, отрицал свое какое-либо участие непосредственно в расстрелах, но он как руководитель этой хозяйственной спецзоны знал где и что происходит. И он, встретив имена людей, подписавших акты о приведении в исполнение расстрельных приговоров, так и сказал, что это те самые люди, с которыми он здесь работал, которые здесь под его началом трудились, если можно так это назвать. И таким образом по каким-то косвенным данным мы попытались воспроизвести если не подлинную обстановку этого кабинета, то хотя бы его атмосферу. Поэтому мы видим здесь сами акты в копии, которые лежат здесь на столе. Мы видим здесь очень важный для нас, очень интересный материал, который был подарен нам, нашему музею, это речь товарища Сталина, которая была произнесена (она здесь хранится в виде виниловых дисков в таком интересном переплете, футляре), это речь 11 декабря 1937 года, произнесенная в Большом театре накануне выборов в Верховный Совет, которые тогда шли по всему Советскому Союзу. Но дело в том, что именно 11 декабря 1937года на Бутовском полигоне происходил один из достаточно крупных расстрелов, в этот день среди прочих был расстрелян Митрополит Ленинградский, очень известный церковный иерарх Серафим Чичагов и многие другие представители православного духовенства. Но и также печатная машинка, которую могли использовать в то время чекисты. Знаменитая так называемая «наркомоская» лампа, которую можно встретить на фотографиях, которые сохранили нам интерьеры Управления НКВД или каких-то отделов НКВД того времени. Вот на столе за моей спиной находится фотография Ивановского Управления НКВД, где как раз, видимо, у начальника на столе стоит точно такая же лампа, которую вы видите сейчас на столе. Это подлинная лампа, которая после реставрации приобрела такой вид. Ну еще одна интересная репродукция находится сейчас с левой стороны от меня – это плакат, плакат, который был сделан где-то в середине 30-х годов, плакат очень интересный, потому что это работа известного художника Густова Клуциса. Можно сказать, что этот человек был в то время пионером нового совершенно направления художественного дизайна плакатного искусства. И используя различные техники, он создавал такие фотоколлажи, которые даже сейчас воспринимаются очень актуально. Этот человек искренне веровал в коммунистическую идею, и служил ей как мог, но в 1937 году как раз по латышской линии он был арестован и также расстрелян на Бутовском полигоне. Так что, возможно, что у тех чекистов, которые здесь находились в 1937 году, подобный плакат, действительно, висел.

Мы находимся сейчас с вами в зале, который называется «барак». Этот зал посвящен одному их дней в истории Бутовского полигона. Мы долго думали о том, как рассказать историю людей, которые здесь пострадали, учитывая то, что это десятки тысяч людей. Как рассказать о том, что здесь с ними случилось? Как их здесь казнили? И как показать саму систему, которая привела к таким бесчеловечным казням и таким страшным жертвам? И мы поняли, что рассказать обо всех и сразу не получается, человеческий ум не способен анализировать такие массивы информации. В этих массивах мы теряем самое главное – ощущения конкретного человека, и перестаем воспринимать конкретную человеческую личность. И вот поэтому мы взяли один день, один день, когда на Бутовском полигоне происходили расстрелы. Этим днем стало 10 декабря 1937 года. Всего лишь за 2 дня до выборов в Верховный Совет СССР на Бутовском полигоне было расстреляно 243 человека. Это были самые разные люди, и вот отобрав из сохранившихся портретов, они, к сожалению, сохранились далеко не все в архивно-следственных делах, и далеко не все одинакового качества, но мы отобрали портреты тех людей, которые сохранились и которые мы смогли найти, которые помещались в этом относительно небольшом пространстве экспозиционном, и мы повесили их в центре для того, чтобы была возможность встретиться с этими людьми лицом к лицу. Размер фотографии примерно соответствует размеру лица живого человека. И одновременно мы здесь же повесили карту, это уникальная карта, где обозначены все известные нам на сегодняшний день места захоронений жертв массовых операций 1937 – 1938 годов. Существуют аналоги — карты ГУЛАГа, но это другое. Это только лишь те массовые захоронения, которые возникли в 1937-1938 годах. Там, где мы знаем хотя бы примерно количество погребенных, мы эту цифру также старались здесь указать. Практически, видите, вся территория Советского Союза испещрена здесь соответствующими значками. Ну а на стендах мы рассказываем здесь о тех людях, которые здесь пострадали и том, как эта система работала. О том, что такое кулацкая операция, что такое национальная операция, и конкретно о том, какие люди пострадали здесь 10 декабря. Отдельно хотелось бы упомянуть, что 10 декабря здесь была расстреляна группа монахов Троице-Сергиевой лавры во главе с последним наместником этого монастыря архимандритом Леонидом Любимовым, преподобном учеником. Мы приводим материалы следственного дела для того, чтобы люди могли просто увидеть и почувствовать, как проходили допросы, что спрашивали и что отвечали исповедники веры. В этот день пострадали самые разные люди, в этот день здесь же были расстреляны многие офицеры и старой царской и потом советской армии, здесь были расстреляны и простые крестьяне, здесь были расстреляны и священнослужители, в том числе и архиепископ владимирский Николай Добронравов, священномученик, и многие-многие люди. Кантор московской синагоги на Малой Бронной. И люди, которые попали в эти жернова совершенно случайно и многие-многие-многие другие. Вот чтобы мы здесь ощутили, как это здесь происходило, что здесь случилось, мы создал эту экспозицию.

В расстрельных списках Бутовского полигона мы находим многие имена священнослужителей и людей пострадавших за веру. Всего таких по материалам архивно-следственных дел сейчас насчитывается около 1000 человек, среди них 7 архиереев русской православной церкви, 15 архимандритов, около 600 священников, монахи, миряне, занимавшие церковные должности, регентов, экономов, певчих. Люди, которые активно участвовали в жизни приходов, входили в так называемые «церковные двадцатки», т.е. ставили подписи под документами, без которых легализация любой церковной общины в то время была просто невозможна. И мы в этом зале, который посвящен пострадавшим за веру, хотели немного рассказать об этих людях. Не только о то, как они встретили здесь свой смертный час, не только об их расстреле, но и о том, за что, собственно говоря, они принесли свою жертву, во что они верили, как они жили. И поэтому мы собрали здесь уникальные предметы, переданные нам в основном родственниками пострадавших. Предметы, которые эти люди держали когда0-то в своих руках, и которые в известной степени показывают нам их мир. Их мир, их быт, их представление о жизни. И вот за моей спиной сейчас находится очень интересная витрина, здесь представлены вещи нескольких исповедников веры, точнее сказать здесь находятся вещи одной семьи, семьи Ке́дровых, семьи протоиерея Сергея Кедрова, который нес свое служение в селе Фаустово Московской области, недалеко от Бронниц. И еще одной исповедницы веры святой новомученицы Натальи Козловой. Вот так получилось, что после ареста отца Сергия, его супруга сохранила бережно и его подрясник, и предметы, которыми пользовался, скрипочку, на которой он играл, самовар, и предметы такого домашнего обихода. И здесь мы из выставили. Что важно, в вещах этой семьи мы нашли также и платье самой матушки отца Сергия. Вот как выглядели эти люди до ареста, что они носили в праздничные дни, что они носили во время богослужения, какого было их облачение. Это, хотя, и только лишь материальные свидетельства, но все-таки очень ценные для нас свидетельства о той церкви, которая существовала в 20-е — 30-е годы, и которая приняла на себя колоссальный по жестокости и масштабам удар государственного атеизма. Наталья Козлова была старостой небольшого храма теперь уже в Рязанской области, под городом Скопиным. И вот в селе Чурики в Вознесенском храме эта простая русская женщина, вдова, мать семерых детей буквально сражалась за то, чтобы церковь не закрыли, ее уже наполовину заняли под склад местного колхоза, но вот для того, чтобы не допустить окончательного закрытия храма, Наталья Козлова организовала своих односельчан, и они летом 1937 года вышли, ну как власти говорили, на демонстрацию. Скорее всего, это был сельский сход, но люди не побоялись даже в то время выразить свое отношение и потребовать от местного сельсовета оставить храм, не закрывать его, оставить его для богослужения. Конечно, это не могло пройти не замечено, и вскоре ее ждал арест. И позднее – казнь на Бутовском полигоне. Вот на таких людях, собственно говоря, и держалась церковь в 30-е годы, на тех людях, которые готовы были даже, рискуя своей жизнью за церковь бороться, церковь отстаивать и сохранять в себе человека. В 2004 году был заложен каменный храм-памятник в честь всех новомучеников и исповедников, пострадавших на Бутовском полигоне. Он был освящен в 2007 году совместно патриархом Алексеем II и митрополитом Лавром. Мы находимся сейчас в нижней его части, главный престол нижнего храма посвящен Державной иконе Божьей матери, по замыслу святейшего патриарха Алексея II это должно было означать, что пресвятая Богородица держит свой омофор прямо над всей русской церковью, над той, которая осталась здесь и несла свой крест мученичества, и над той, которая была в изгнании. Поэтому в нижнем храме два боковых престола: один посвящен митрополиту Чичагову, а другой – митрополиту Иоанну Шанхайскому. И вот особенностью интерьера нижнего храма является то, что вдоль всей стены идут иконы, они образуют непрерывный ряд икон, фактически, одинакового формата, и на них изображены святые новомученики бутовские по дням их мученической кончины, т.е. на каждой из этих икон изображены святые в один день принявшие мученические венцы на Бутовском полигоне. Это своего рода календарь, ряд икон начинается, соответственно, с января и заканчивается декабрем. И сама атмосфера нижнего храма напоминает строгие монашеские храмы, катакомбные храмы ранних христиан, роспись византийская строгая символическая здесь также свидетельствует об особой духовной напряженной атмосфере, которая сопровождает христианский подвиг. И мы с вами сейчас находимся в той части храма, которая посвящена митрополиту Серафиму Чичагову и хотел бы показать некоторые реликвии, связанные с его памятью. Священномученик митрополит Серафим Чичагов был известным иконописцем, здесь поэтому вы видите образ Христа воскресшего. Это копия известной иконы написанной его рукой, которая сейчас хранится в московском Храме Илии Пророка в Обыденском переулке. Но здесь же также мы видим образ священномученика самого митрополита Серафима, расстрелянного в Бутово 11 декабря 1937 года на 82 году жизни. Эту икону в наш храм подарила его внучка игуменья Серафима Черная, первая настоятельница возрожденного московского Новодевичьего монастыря. Икона эта была создана в тот самый год, кода митрополит Серафим был прославлен Русской православной церковью в лике новомучеников. Вот здесь внизу хранятся также уникальные предметы, которые мы привезли из Санкт-Петербурга из Новодевичьего монастыря, где в 1929 году тогда еще митрополит Ленинградский Серафим провожал в последний путь своего собрата епископа Иллариона Троицкого, который умер в пересыльной тюрьме, проведя многие годы в Соловецком концлагере, лишившись здоровьем и в конце концов заболев тифом, и закончив свой земной путь в ужасных условиях, фактически убитый таким образом. Владыка Серафим смог добиться того, чтобы тело его собрата, его хорошего друга, вместе они когда-то находились в ссылке в городе Архангельске, чтобы это тело выдано властями, и он сам организовал отпевание в Новодевичьем монастыре. Здесь находится фрагмент гроба, в котором было положено тело архиепископа Иллариона, а с левой стороны находится фрагмент такой синей ткани, это фрагмент Богородичного облачения архиерейского, которое владыка Серафим отдал архиепископу Иллариону в последний путь, потому что по традиции архиереев хоронят именно в архиерейском богослужебном облачении. Т.о., хотя это облачение было в гробу архиепископа Иллариона, но это облачение митрополита Серафима, и оно для нас очень этим дорого. Хочу обратить ваше внимание также на то, что в этом приделе нижнего храма находится роспись, посвященная ярким событиям жизни митрополита Серафима, ну вот начинается она с мистической удивительной встречи между митрополитом Серафимом и преподобным Серафимом Саровским, тогда еще конечно владыка Серафим был просто священником, и ему, когда он закончил замечательный свой труд «Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря», по преданию явился сам преподобный саровский старец. И он спросил будущего митрополита: «Что вы желаете, ваше боголюбие, за тот труд, который подъяли в память обо мне?» И будущий владыка Серафим сказал: «Только лишь одного – быть всегда рядом с Вами». И на этих словах преподобный Серафим исчез. Вот это обетование сбылось в судьбе митрополита серафима необычным образом. Через некоторое время прочитавший эту книгу и уверовавший в святость саровского чудотворца, император Николай Александрович в 1903 году прославляет мощи саровского чудотворца. А распорядителем торжеств он назначает к тому времени уже принявшего постриг и находившегося в сане архимандрита Серафима Чичагова. И вот они вместе в Дивеево и в Сарове прославляют память угодника божьего. А дальше уже финал жизни митрополита Серафима, мы видим, как его арестовывают, как его выносят, ну в данном случае на носилках, из дачного домика, где он проживал последние годы своей жизни на станции удельной под Москвой, ему шел 82-ой год жизни, владыка был тяжело болен, от сердечной недостаточности у него развился страшный отек ног, он передвигался только лишь в инвалидном кресле. Но тем не менее он был арестован и в машине скорой помощи доставлен в Таганскую тюрьму, где его допрашивали и пытались склонить к сотрудничеству с органами, пытались заставить его дать показания на тогдашнего местоблюстителя патриаршего престола митрополита Сергия Старгородского. От этого сотрудничества владыка Серафим отказался и был расстрелян вместе с другими праведниками в Бутово. Вот последний сюжет, последняя роспись посвящена именно этому, т. о. память владыки Серафима представлена здесь разнообразно: и его собственные работы в репликах, и его иконы, и ему посвященная часть росписи нижнего храма. Конечно, мы понимаем, что все новомученики прославлены Богом, но владыка Серафим стоит во главе сонма бутовских святых и как человек, имевший самый высокий церковный сан, и как человек более других подвязавшийся в церковном служении, и как человек свидетельствовавший свою святость многочисленными делами, чудесами, и в своем удивительном творчестве во Христе.

В 1989 году по указанию тогда еще центрального комитета коммунистической партии, начинается процесс реабилитации жертв политических репрессий в Советском Союзе. И в ходе этого процесса встал вопрос о поиске мест захоронений жертв массовых репрессий 1937-1938 годов. До этого официально ни одно из мест захоронений не было признано, не было обозначено на карте. И вот тогда Московское управление Комитета государственной безопасности начинает поиск документов, связанных с историей массовых казней, происходивших в московском регионе. Группа майора Севастьянова, полковника Кириллова и др. находят в центральном архиве КГБ СССР документы – акты о приведение в исполнение расстрельных приговоров – на тех лиц, которые пострадали в ходе массового террора в Москве и Московской области. И по косвенным данным (поскольку в самих актах место приведения в исполнения расстрельных приговоров не было обозначено) они приходят к выводу о том, что люди были захоронены именно здесь на Бутовском полигоне. Расследование приводит их к еще живым тогда свидетелям, один из них – это комендант Административно-хозяйственного управления НКВД по Москве и Московской области, и он полностью подтверждает их гипотезу, и указывает, что эти казни совершались именно здесь, показывает как это происходило и потом уже в ходе дальнейшего расследования были найдены архивно-следственные дела на тех сотрудников НКВД, которые в 1938-1939 годах сами были обвинены в превышении своих полномочий и нарушении социалистической законности и т.д., т.е. на них свалили в общем-то вину за проведение массовых операций во время тех чисток, которые Лаврентий Берия устроил на аппарате и местных аппаратах НКВД, эти люди, собственно говоря, и пошли под нож. Но в их делах остались очень ценные свидетельства, показания их коллег, их подчиненных, которые также рассказывают, фактически рассказывают о том, что здесь происходило здесь на Бутовском полигоне. И вот когда по этим спискам, которые стали достоянием общественности, в ходе перестройки, благодаря группе Михаила Борисовича Миндлина начинается поиск родственников жертв пострадавших здесь, потому что на самом деле эти люди все время искали, куда пропали их близкие, куда их увезли, ведь в то время, когда их арестовали звучала страшная формулировка «десять лет без права переписки», потом уже, даже несмотря на частичную хрущевскую реабилитацию, родственники не получили информацию, о том где этот человек был расстрелян и где он был захоронен. Их фактически дезинформировали, говоря, что этого человека похоронили где-то на дальнем востоке или в Магадане, или на севере, и вот теперь только родственники стали узнавать, что, оказывается, братская могила, где лежат тела их казненных братьев, отцов, мужей, находится совсем рядом с Москвой, в этом подмосковном селе Бутово, в месте, которое называется Бутовский полигон. И сюда стали приезжать люди, но они не могли попасть внутрь этого деревянного забора, который был построен в 1962 году для того, чтобы замкнуть кольцо вокруг территории захоронений, сделать эту территорию особым охраняемым объектом, потому что 1957 году была расформирована бутовская спецзона НКВД, куда входил в том числе и вот этот расстрельный полигон, и здесь возникает дачный поселок КГБ СССР при Верховном совете СССР. И чтобы его жители, и другие местные жители, которые теперь уже могли войти на территорию бывшей охраняемой спецзоны, не стали копать в земле и не стали находить вот эти самые останки пострадавших здесь, был построен этот забор с колючей проволокой. И двери этого забора, точнее сказать ворот этого забора открылись для первых посетителей только в 1993 году и вот тогда сюда пришли первые родственники, был поставлен знак мемориальный правительства Москвы. И с того времени родственники стали приезжать сюда уже чаще, но оказалось, что вот этого камня памятного совершенно недостаточно, потому что это просто камень, это просто обозначение того, что это место связано с историей массовых репрессий. А как вспомнить своих близких? Среди родственников оказалось очень много православных христиан, людей, которые всю жизнь были верующими, это и дети священнослужителей, это и близкие и родственники, да и просто духовные чада. И вот именно из этих людей сформировалась первая инициативная группа, которая задумалась о том, что, собственно говоря, в этом месте будет. Потому что это были 90-е годы, это была такая эпоха свободы и хаоса, и что сделают на этом месте было совершенно не очевидно. Правительство Московской области дистанцировалось от этого очень сложного объекта и никаких музейных учреждений здесь создавать не собиралось. Общественные организации были также не способны взять на себя ответственность за захоронение этого места. Вот эта инициативная группа – несколько десятков человек тогда – выдвинула идею создания на месте захоронения памятного поклонного креста, который сейчас находится за моей спиной. Он был создан в 1994 году по проекту очень интересного человека, скульптора и художника Дмитрия Михайловича Шаховского, сына расстрелянного здесь священника Михаила Шика. Дмитрий Михайлович очень известный в артистической и в художественной среде Москвы человек, ну и, так скажем, для всех москвичей памятна его работа – это часы-сказка, которые украшают Театр кукол имени Образцова, фасад, выходящий на Садовое кольцо. И вот Дмитрий Михайлович своими руками сделал крест в память отца, и здесь стали проходить иногда молитвенные собрания, здесь стали совершаться панихиды, здесь также в 1995 году в походном храме Свято-Тихоновского богословского института, который был посвящен всем святым в земле Русской просиявшим, в палатке вот на этой площадке, где я сейчас стою, первая божественная литургия в Бутово. И постепенно сложилось четкое понимание, что на этом месте должен обязательно стоять храм. И в 1995 году по благословению Святейшего Патриарха Московского всея Руси Алексея II здесь был заложен Храм святых новомучеников и исповедников церкви русской. И храм этот был освящен в 1996 году, и во время его строительства на территории полигона разыгралась нешуточная борьба, потому что это место в Подмосковье стало интересным для застройщиков, стали думать о том, что вот надо где-то здесь построить новые жилые дома, новые микрорайоны даже, и сюда был привлечены большие средства, наверняка здесь были задействованы большие политические и финансовые интересы, и вот оказалось, что если бы эти планы осуществились, то вся территория вокруг этого деревянного забора превратилась бы в настоящий многоэтажный бетонный город. И ничего от того времени, от того ландшафта исторического, который, конечно, является также частью вот этого памятника, не осталось бы вовсе. И поэтому именно вот этой инициативной группе, поскольку других сплоченных групп родственников не существовало, пришлось взять на себя такую нелегкую миссию – вступить в борьбу с застройщиками и какими-то чиновниками, которые им конечно помогали, и эта борьба совершенно неожиданно завершилась успехом благодаря помощи очень многих людей, и тогдашнего главного архитектора Москвы, и многих-многих людей в общем и в правительстве Москвы и Московской области, которые осознали, что это место обязательно необходимо сохранить. И вот именно на пике этой борьбы, в результате этих очень непростых переговоров, согласований было принято неожиданное, даже беспрецедентное решение – территорию захоронений, которая тогда не имела такого особого статуса, это была просто земля, но все понимали, что да, здесь лежат человеческие кости, но вот где они лежат и как вообще с этим местом дальше быть никто не понимал. Эту территорию в 1995 году тогда передают еще строящемуся Храму новомучеников и исповедников российских. Тогда еще не всю территорию, позднее это окончательно уже было оформлено, и возник очень важный прецедент, когда на территории Российской Федерации, на территории Подмосковья возникает церковный мемориальный комплекс. Фактически церковный, потому что все, что здесь происходило после 1995 года, происходило под руководством прихода Храма новомучеников и исповедников российских, теперь уже протоиерей Кирилл Коляда, внук расстрелянного здесь на этом полигоне священномученика Владимира Амбарцумова. И вот на самом деле развитие этого полигона, появление здесь разных мемориальных сооружений, храмов, мемориала, который называется «Сад памяти», оформление погребальных рвов, благоустройство, все это происходит, так скажем, в особой атмосфере, потому что здесь нет государственного участия напрямую, т.е это н бюджетное учреждение, в отличие от скажем кладбищ Подмосковья, это территория, которой занимается отдельный приход Русской православной церкви , конечно, при поддержке всей церкви, но все таки охрана, уборка, наведение здесь порядка, благоустройство территории, все-все-все, что касается жизни этого места – это приход Храма новомучеников и исповедников российских и созданный при храме мемориальный центр. Когда на эту территорию впервые пришли родственники, вся она была абсолютно заросшей кустарником, борщевиком, здесь невозможно было пройти, и тем не менее до 1995 года эту территорию охраняли сотрудники Службы безопасности, соответственно, постепенно выкашивая траву, борщевик, вырубая кустарники и деревья эта территория была расчищена и вот тогда осенью и весной здесь стали проступать такие длинные провалы в земле, земля проседала кое-где и становилось очевидно, что именно там и лежат тела казненных, но кроме документальных подтверждений, а в 1993 году Федеральная служба безопасности выдало подтверждение о том, что именно это место является местом захоронения жертв массовых репрессий 1937-1938 годов. Кроме этого нужно было понять, что находится в земле, нужно было узнать, как устроены захоронения, и вот в 1997 году по благословению Патриарха Московского и всея Руси Алексея II при участии сотрудников Института антропологии МГУ, профессиональных археологов здесь были начаты раскопки. Вот за моей спиной сейчас находится каменный крест, который обозначает то место, которое было тогда изучено. Это 12 м2 на которых было найдено 159 человеческих тел, лежавших штабелями с конечно уже сильными следами разложения, практически уже все тела разложились, но по-разному. И одежда уже тоже истлела, под нами сейчас мягкая подмосковная глина, достаточно влажная почва, но неплохо сохранилась обувь и некоторые другие детали одежды. Вот эти тела были извлечены из земли, изучены судебными медицинскими экспертами, а потом снова перезахоронены здесь на этом же самом месте. И это место было обозначено потом по решению тех, кто принимал участие в этих раскопках, вот этим каменным крестом, установку которого на полигоне благословил известный духовник Троице-Сергиевой лавры архимандрит Кирилл Павлов. И надо сказать, что постепенно возникло ощущение, что эти пролежни в земле, эти проседания в почве надо как-то обязательно ликвидировать. В 2006 правительством Москвы и Московской области были выделены средства на проведение здесь землеустроительных работ. Были сделаны вот такие насыпи над каждым из этих рвов, и более того, была проведена поверхностная археологическая работа по изучению траектории каждого из этих рвов. И было выяснено, что на территории полигона сейчас находится 13 рвов, общая протяженность их почти 1 км, глубина их, если судить по тому фрагменту, который был здесь изучен где-то около 3,5 метров, ширина где-то 4,5-5 метров, и, конечно, их никогда не выделяли такими насыпями, наоборот в 40-е – 50-е годы подсыпали в землю строительный мусор, чтобы нивелировать эти могилы. Ну вот сейчас тем не менее они выделены такими насыпями с газонной травой, чтобы мы понимали, где именно находятся здесь тела казненных.

С самого начала существования здесь мемориального комплекса родственники пострадавших, приезжая высказывали свое пожелание так или иначе увековечить имя своего близкого человека, и это понятно, потому что имя – это уникальная характеристика человеческой личности. И поскольку, с одной стороны, мы не знаем, в каком из рвов кто лежит из числа расстрелянных. С другой стороны, нужно понимать, что у многих здесь пострадавших, наверное, теперь уже у большинства, нет живых родственников. Вот такая чересполосица, когда какое-то имя было бы здесь обозначено, а какое-то нет – вызывала у нас сомнение эта идея и мы пытались найти другую форму и вот на это ушло много времени, на осмысление, на поиск тех каких-то традиций, на которые можно было бы опереться, создавая этот мемориал, и тем не менее вот так вот в общении, в дискуссиях кристаллизовалось четкое понимание того, что мемориал должен быть общим. У всех людей, хотя они были самыми разными, у них была общая судьба, и закончилась та судьба здесь на Бутовском полигоне в братской могиле. И поэтому мы решили, что имена всех пострадавших, без исключения, должны быть здесь увековечены. Это самые разные люди: это и исповедники веры, и люди совершенно не верующие, и атеисты, и революционеры (хотя их сравнительно немного здесь), это и люди других национальностей (59 национальностей представлено в бутовских расстрельных списках). Но при этом большинство из этих людей – это русские православные люди, крестьяне подмосковных сел и деревень, но люди совершенно разные, и тем не менее их объединяет то, что они оказались в бутовских расстрельных списках. И вот поэтому за основу идеи этого мемориала мы выбрали именно эти исторические документы. Гранитные доски, которые сейчас вы видите за моей спиной увековечивают имена пострадавших по дням расстрела, т.е. мы как бы воспроизводим те самые расстрельные списки, те самые акты о приведение в исполнение расстрельных приговоров. Но сама форма мемориала была нами выбрана совершенно не случайно, это по сути еще один ров, всего рвов 13, но это 14-й ров. Те рвы скрывают в себе тела казненных, а этот ров – он как бы раскрытый, в него можно спуститься, спуститься, чтобы прочитать на гранитных досках имена здесь казненных. Вот поэтому здесь две хронологические прямые: 1937 год и 1938 год. Заканчиваются они у колокола памяти, в который может ударить каждый человек, приехавший сюда, чтобы как-то выразить свое отношение к тому, что он здесь для себя открыл и пережил. И очень важно, что в центре этого мемориала проходит вот эта живая часть, живая земля, трава, живые яблони, которые показывают, что эта память живая, поэтому мы и назвали наш памятник «Сад памяти», т. е. это не только гранит, не только мертвый камень, но еще и живые деревья, цветы, трава, которые показывают, что наша память об этих людях жива и что эта память и есть залог жизни, потому что тот, кто потерял память – потерял сознание, потерял самоосознание, и потерял уже свою человеческую жизнь. Именно для самоосознания человеческого очень важен этот мемориал. Он открыт 27 сентября 2017 года, как раз тогда, когда мы вспоминали 80-летие с начала массовых казней на Бутовском полигоне. Осветил этот мемориал по благословению его святейшества, Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла митрополит Коломенский Ювеналий при большом стечении людей, которые сюда приехали, родственников пострадавших. Надо сказать, что и сейчас мы встречаем достаточно много каждый выходной день людей, которые приезжают просто постоять рядом с плитой своего близкого человека для того, чтобы как-то его особо вспомнить, и чтобы как-то выразить свое ему отношение.

 

Проект осуществляется с использованием гранта Президента Российской Федерации на развитие гражданского общества, предоставленного Фондом президентских грантов.

 

Источник: рассказ Игоря Гарькавого, директора мемориального комплекса «Бутовский полигон»

Мемориальный «Сад памяти» на Бутовском полигоне открыт

Это крупнейший в России мемориал памяти жертв массовых репрессий

Бутовский полигон принадлежал НКВД. Здесь, по предположению историков, велись расстрелы с 1935 года. Тринадцать крупных захоронений в 70-е годы были замаскированы сотрудниками КГБ под яблоневый сад. Теперь он стал частью мемориала «Сад памяти».

Идея памятника заключается в том, что спустившись в мемориальную аллею, люди оказываются на одном уровне с захоронениями. На гранитных плитах аллеи длиной 300 метров  − 20762 фамилии людей, расстрелянных на Бутовском полигоне с августа 1937 по октябрь 1938-го. Проходя вдоль гранитных стен через подобие расстрельного рва, сегодня можно видеть списки жертв в бесчеловечном календаре  машины Бутовского полигона.

По иронии судьбы многие сотрудники НКВД, выносившие и исполнявшие приговоры, сами становились жертвами репрессий. Их имена, например, имя Мартина Лациса, также есть на мемориальной плите. На гранитных стеллах вписаны имена всех расстрелянных на Бутовском полигоне, которых удалось установить по документам. «Сад памяти» стал крупнейшим в России мемориалом на месте захоронений жертв массовых репрессий.

Процессия родственников расстрелянных шла вдоль гранитных плит с именами около часа. В память о жертвах сегодня каждый из пришедших звонил в колокол.

Участниками церемонии стали член Совета Федерации ФС РФ В.П. Лукин, член Совета по правам человека при Президенте РФ С.А. Караганов, вдова писателя Александра Солженицына Н.Д. Солженицына, министр культуры Московской области О.В. Косарева, глава Ленинского района О.В. Хромов, заместитель начальника Главного управления культурного наследия Московской области Ю.В. Гриднев, делегации посольств стран Европейского Союза, родственники пострадавших, прихожане храма Новомучеников и исповедников Российских в Бутово.

«Если рисовать розовые картинки нашей истории, где значатся только одни победы, то это приведет к тому, что молодое поколение окажется невооруженным перед лицом того ужасающего фанатизма, смешанного с полной безжалостностью в отношении человеческой личности, человеческого достоинства, которое привело к этой страшной трагедии», — подчеркнул член Совета Федерации ФС РФ Владимир Лукин.

Памятник возведён на средства, предоставленные  С.А. Васильевым, генеральным директором ГК «Видео-Интернешнл», внуком убитого на полигоне В.А. Петрова, и пожертвования граждан, прежде всего родственников пострадавших.

 

Проезд: от метро «Бульвар Дмитрия Донского» автобус 18 (отправление каждый час) до остановки «Бутовский полигон» 

МЕМОРИАЛЬНЫЙ ЦЕНТР БУТОВО — Храм святых Новомучеников и Исповедников Росcийских в Бутове

 

Бутово — место памяти и покаяния.

Мемориальный центр «Бутово» был создан в 2002 г. по инициативе прихожан храма Новомучеников и Исповедников Российских на Бутовском полигоне с целью координации усилий государственных, религиозных и общественных организаций по созданию мемориального комплекса на месте бывшей спецзоны НКВД-ФСБ “Бутово”. Это крупнейшее в Москве и ее окрестностях место захоронений жертв политических репрессий. Известно, что только в период с 8 августа 1937 г. по 19 октября 1938 г. здесь было расстреляно и захоронено 20.761 человек. Это в первую очередь жители Москвы и Подмосковья. Большое количество репрессированных составляют иностранцы. Среди них немцы, латыши, поляки, имеются уроженцы США и Аргентины, индусы, афганцы и многие, многие другие. Убитые без суда и следствия, без шанса на спасение и оправдание, эти люди были лишены права, закрепленного многовековыми традициями человеческого общества – права на достойное погребение и память потомков. Наша цель вернуть имена людям, оклеветанным и незаслуженно забытым. А это значит не только перечислить их по списку, но и рассказать какими они были, понять их жизненный выбор. Мы видим свою цель в восстановлении исторической справедливости путем максимально возможного сохранения для будущих поколений духовных, научных и эстетических ценностей, созданных людьми, погибшими в годы массовых репрессий.

Структура центра

По юридическому статусу Мемориальный научно-просветительский центр «Бутово» — это автономная некоммерческая организация (АНО). Правящим органом по Уставу является Правление, включающее в себя учредителей (в том числе и представителя Прихода), родственников пострадавших и общественных деятелей, активно участвующих в работах по увековечению памяти жертв политических репрессий. Председатель Правления Центра — иерей Кирилл Каледа, настоятель храма Новомучеников и Исповедников Российских в Бутове, внук расстрелянного на полигоне священномученика Владимира Амбарцумова. Директор Центра — Игорь Владимирович Гарькавый.

Приглашаем Вас принять участие в наших проектах:

Проект №1. Музей памяти пострадавших.

Нашей главной задачей является создание Музея памяти пострадавших. В его экспозициях главное внимание мы планируем уделить увековечению памяти репрессированных без различия их этнической и конфессиональной принадлежности. Волны Красного террора за двадцать предвоенных лет уничтожили целые слои российского общества, несколько поколений священнослужителей, военных, политиков, представителей интеллигенции, госслужащих и крестьян. За всеми ними — потерянные пласты культуры. На их сохранение и изучение направлены силы сотрудников музея. На Бутовском полигоне оборвался путь многих деятелей литературы, искусства, науки, и потому именно здесь мы должны сохранить то, что еще возможно сохранить из их творческого наследия. Тоталитарный режим с редкой интуицией уничтожал все, что могло составить даже гипотетическую альтернативу господствующей идеологии, и поэтому так важны сейчас свидетельства о существовании «другой» России 20-30-х годов. Наиболее жизнеспособные идеи, на наш взгляд, составляют ценный креативный ресурс, который должен быть востребован в настоящем. Особой темой станет рассказ о представителях «репрессированных народов»: о поляках, немцах, латышах и многих других. Их трагедия еще раз подчеркивает мировой, общечеловеческий характер Бутовской драмы. Такие разные люди стали жертвами беспощадной репрессивной машины тоталитарного государства. Ее истории будет посвящено одно из центральных мест в экспозиции музея. Механизм массовых репрессий 30-х годов XX века будет показан через деятельность Бутовского полигона НКВД и других мест, где тогда отрабатывалась технология уничтожения собственного народа.
В качестве подготовительной работы уже организованы отдельные экспозиции, осветившие жизненный путь, расстрелянных в Бутово, священномучеников митрополита Серафима Чичагова, протоиерея Владимира Амбарцумова и многих других. Прошла выставка, посвященная жизни и творчеству художника Владимира Тимирева и иконописца Владимира Комаровского. Собраны и частично представлены во временной экспозиции материалы о истории усадьбы Дрожжино и судьбах ее последних владельцев (купцов Соловьевых и Зиминых). Эти выставки уже стали заметным явлением в культурной жизни Москвы и посетили другие города России и Ближнего Зарубежья.
Постоянная экспозиция музея, по договоренности с приходом Храма, будет размещена в деревянном здании бывшей конторы усадьбы Дрожжино. Это здание имеет для нас особое значение, потому что здесь, в бывшей конторе управляющего имением, в годы массовых репрессий располагалась комендатура НКВД. В настоящее время здание находится в полуразрушенном состоянии. Мемориальный центр ищет спонсорскую помощь для финансирования работ по реставрации здания и оборудования в нем экспозиции Музея памяти пострадавших. Также необходимо финансирование расходов, связанных с приобретением музейного оборудования, проектированием экспозиции и созданием электронной базы данных описания предметов музейной коллекции (уже сейчас это свыше 500 единиц хранения).

Проект №2. База данных «Жертвы массового террора, расстрелянные на Бутовском полигоне НКВД в 1937-1938 гг.».

Имя и фамилия человека, дата рождения и смерти, место захоронения — вот координаты человеческой памяти. В настоящее время совместно с приходом Храма Мемориальный центр ведет работу по созданию Базы данных о пострадавших на Бутовском полигоне в 1937 – 1938 гг. В основу ее положены расстрельные списки НКВД, охватывающие имена 20761 человека. Постепенно вокруг этого списка объединяются разрозненные документы и свидетельства, описание и анализ которых можно вести только при создании базы данных. К настоящему времени проведена значительная подготовительная работа.
При поддержке Российского гуманитарного научного фонда (грант № 06-01-12140в) создается уникальное программное обеспечение. Ведется работа по оцифровке документов и фотоматериалов. Готовится публикация этой Базы данных в Интернете.

Проект №3. Исследование этноконфессиональных традиций обустройства мест массовых захоронений жертв социальных катастроф.

В настоящее время среди прочих направлений работы центра одно из приоритетных мест занимает изучение этноконфессиональных традиций увековечения памяти жертв политических репрессий и социальных катастроф. Люди, различных взглядов, говорившие на разных языках оказались в одной братской могиле. Мы считаем принципиально необходимым увековечение памяти всех пострадавших без различия их этнической и конфессиональной принадлежности. Но это требует поиска адекватных форм. Уже семь лет на полигоне существует возможность на специально отведенных местах совершать поминальные обряды тех религий, представители которых упокоились в земле Бутовского полигона. Наша задача изучить и использовать для дальнейшего развития мемориального комплекса традиции, которые существуют в практике мировых религий, учесть опыт различных стран и культур.

Подавляющее большинство погибших — православные христиане, также как и люди, взявшие на себя ответственность за превращение Бутово в место памяти. Веками на месте, где проливалась кровь невинных страдальцев, русские люди строили церкви, считая, что тем самым исполняют не только волю Божию, но и волю тех, кто стал жертвой насилия. Именно в России сформировалась традиция сооружения храмов «на Крови». Мемориальные комплексы, возникавшие на месте социальных катастроф, включали в себя наряду с храмом такие атрибуты православного культа как поклонные кресты, часовни, символические надгробия. Продолжением этой вековой традиции стал храм, который уже семь лет существует на Бутовском полигоне. 
Для изучения духовного и культурного наследия в этой области отечественной культуры были проведены два круглых стола. Первый из них «Место скорби в традициях отчечественной мемориальной культуры» (Бутово, 13.06.2004), был посвящен традиции сооружения Храмов на Крови. Второй — «Организация пространства мест массовых захоронений жертв социальных катастроф в России XVI – начала XX веков» (Москва, 14. 04. 2005), уделил главное внимание изучению традиций братских кладбищ Древней Руси — Скудельниц и Божьих Домов. Однако, затрагивая эту тему, особенно важно помнить об отношении к тем из погибших, кто не принадлежал к Православной Церкви. Поэтому в плане научной и просветительской деятельности Мемориального Центра «Бутово» на 2005/2006 гг. проведение ряда мероприятий, призванных объединить усилия специалистов в разных областях гуманитарного знания и представителей общественности по анализу духовного наследия в этой сфере и разработке конкретных рекомендаций для перспективного развития мемориала. 6-8 июня 2006 г. по Благословению Его Святейшества, Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II в Москве и на Бутовском полигоне прошла научно-практическая конференция «Этноконфессиональные традиции и практика мемориализации мест массовых захоронений жертв социальных катастроф». В ее работе приняли участие представители религиозных и общественных организаций, специалисты музейного дела из пяти регионов России. Кроме клириков Московской Патриархии приняли участие представители Совета Муфтиев Центрального Духовного Управления мусульман России, Католической Архиепископии и Евангелической Лютеранской церкви, а также директор ритуальной службы Московской еврейской общины. В ходе плодотворного диалога с представителями религиозных традиций, было установлено, какие традиции почитания подобных мест, и увековечения памяти усопших существуют в рамках их культовой практики, было дано развернутое описание и адекватная интерпретация поминальных обрядов, высказаны рекомендации единоверцам в отношении почитания подобного рода мест. Важно отметить, что диалог проходил в атмосфере взаимного уважения и сотрудничества. Большое общественное значение имеет тот вывод участников диалога, что в каждой из традиций существуют не только особые формы поминовения своих погибших единоверцев, в рамках своей религиозной корпорации, но и всех людей, ставших жертвой одной общей беды. Был налажен рабочий контакт с заинтересованными сторонами. Одним из первых итогов встречи стало участие мусульманского духовенства в Акте поминовения погибших на Бутовском полигоне НКВД 8 июня 2006 г.

Проект №4. Архив воспоминаний «Русское Православие в XX веке».

С нашей точки зрения, лучшим памятником всем христианским мученикам и исповедникам будет собрание воспоминаний о них, о их наставниках и учениках, о тех людях, с которыми им довелось делить радости и скорби, о времени в скрижали которого теперь навечно вписаны их имена и судьбы. Наш архив будет доступным и публичным. В его фондах с воспоминаниями, которые уже были полностью или частично опубликованы, объединятся рукописи, ожидавшие своего часа многие годы. Сюда же войдут тексты, написанные специально для нашего собрания. Центр уже ведет работу по записи «устной истории». Мы фиксируем воспоминания свидетелей эпохи на магнитные носители, с целью их последующего набора и публикации. Перед коллективом сотрудников стоит задача не только собрать максимально возможное количество воспоминаний, но и создать разветвленный научный аппарат, включающий в себя необходимый исторический комментарий. При Архиве планируется создать Библиотеку, фонды которой могут быть укомплектованы литературой по истории советского строя, истории гонения на Церковь в СССР и др. смежным темам. В Интернете будет создана публикация нашего собрания на сайте www.swod.ru. Мемориальный центр ищет спонсорскую помощь для финансирования работ, связанных с созданием базы данных и сайта, организацией экспедиций, расшифровкой и набором записей.

Проект №5.Интернет-портал «РУССКАЯ ЦЕРКОВЬ В СОВЕТСКОЕ ВРЕМЯ: ВОСПОМИНАНИЯ И СВИДЕТЕЛЬСТВА»

Среди многочисленных «белых пятен» русской истории, есть те, которые зияют в опасной близости от нашего современного самосознания. Это в первую очередь болезненные вопросы недавнего, еще не минувшего, «не снятого» прошлого. Короткая историческая дистанция, с одной стороны, очевидно, мешает пристально и беспристрастно всмотреться в мозаику фактов, но, с другой стороны, она же побуждает нас так или иначе зафиксировать ускользающую память о пережитом, хранителями которой являются еще живые свидетели трагических событий XX века.

Само понятие «история», как известно, первоначально относилось не к научным монографиям, а к устным или записанным воспоминаниям о прошедшем. Такое значение слова сохранилось в нашем языке до сих пор, например, когда мы обсуждаем на бытовом уровне какую-либо смешную или грустную «историю». История как академическая наука рождалась в пафосе противопоставления объективного научного знания о событиях прошлого, легендарным, неточным, «необъективным» формам народной памяти о минувшем. Однако многое изменилось в XX веке. В гуманитарных науках об обществе и человеке произошла значительная переоценка того, что сейчас принято называть «устной историей». С одной стороны это было вызвано интересом к «истории повседневности», с другой, исследованиями в области фольклора и массовой культуры. Бытующие или бытовавшие в народном сознании стереотипы восприятия и смыслополагания не в меньшей степени интересны современному историку культуры, чем анализ актового материала, потому что в целом обострился интерес к человеку как таковому, его мировоззрению и переживаниям, его субъективному восприятию исторического процесса.

Для «устной истории» есть в нашем лексиконе прекрасный синоним – слово «предание». Действительно, воспоминания – это не только информационное послание, в них свидетели прошлого передают нам свои оценки, чувства, свои переживания и ощущения. Именно на этом уровне восприятия история перестает быть абстрактной схемой и получает человеческое измерение.

Предание – это также субъективная форма фиксации объективной исторической реальности. Но эта форма имеет ряд специфических признаков. Она подразумевает наличие определенных взаимоотношений между тем, кто передает и тем, кто принимает. Эти отношения основаны на доверии, ответственности и взаимопонимании. Иначе наследие обесценивается и его сохранение теряет смысл. Иными словами говоря, предание может существовать в только рамках его породившей культуры, как «ненаследственной памяти коллектива» (М.Ю. Лотман). Каждая культура вырабатывает свои формы сохранения исторической памяти. Для христианской Европы, где уже как минимум полторы тысячи лет развитие культурных процессов, так или иначе, связано с осмыслением базовых ценностей христианского персонализма, Предание, в форме личного свидетельства, составляет неотъемлемую часть духовной культуры. В мемуарных источниках событийная драма, не скрытая той или иной социологической схемой, является нам как личный опыт переживания истории.

Предание рождается в конструктивном диалоге поколений. Его содержание – рассказ о прошлом, но его форма всегда связана с настоящим и обращена в будущее, поскольку его задача донести свое послание на максимально отдаленную историческую дистанцию.

Задача, которую мы перед собою ставим, связана с сохранением и осмыслением того предания, той «устной истории», которая так или иначе освещает историю Русского Православия в XX веке. Это важно не только с точки зрения сохранения источников по истории одного из важнейших институтов российской цивилизации, но и в связи с тем, что в XX веке была либо вытеснена на периферию общественной жизни, либо вовсе вычеркнута из неё, веками складывавшаяся церковная субкультура, которая до начала тридцатых оказывала сильное влияние на духовную жизнь общества. Эта важная составляющая отечественной культуры сейчас нуждается в сохранении. Уходят последние свидетели той эпохи, когда все коренные устои и веками накопленные традиции духовной жизни народа должны были пройти через горнило огненных испытаний. Сотни тысяч уничтоженных священнослужителей, миллионы мирян погибших во время гражданской войны, коллективизации и массовых репрессий, тысячи разрушенных храмов, разогнанных общин, закрытых монастырей. Церковь и ее традиции стали одной из главных целей государственного террора и репрессивной политики вытеснения. Тем важнее сохранить то, что осталось. Важно отметить, что и перед Церковью это время тяжелейших испытаний поставило задачу не только самосохранения, но и самоосознания. Были найдены новые формы духовной жизни, подпольной деятельности, аскезы и подвижничества. Сложнейшая ситуация в области церковного управления поставила на повестку дня обсуждение не только канонических вопросов организации церковной иерархии в контексте новых церковно-государственных взаимоотношений, но и привлекла широкие слои верующих к осмыслению своей роли в жизни церковного организма. Эта работа шла не только на территории Советской России, но и в среде русской эмиграции, рассеянной по всему миру.

Основная тяжесть забот о спасении Православия в годы испытаний легла на пастырей Церкви. Большинство тех, кто пережил время террора, вели свое служение в условиях, где само принятие священного сана было исповедничеством. Только благодаря их подвигу Церковь сохранила строй таинственной и богослужебной жизни, не прервалась связь духовных традиций. Но Церковь – не только священство и монашество. Всегда большую часть церковного общества составляли верующие миряне. Именно они сохранили храмы, и святыни, благодаря их помощи удары наиболее жестоких лет гонений выдержала иерархия. Из среды мирян выходили на открытое служение новые пастыри и служители, многие из которых в свое время разделили славу и страдание сонма Новомучеников и Исповедников Российских. Для нас жизненный путь «простых» верующих не менее интересен, чем жизнеописания тех, чья деятельность привлекала внимание окружающих.

Мы решили назвать наш портал «Русская Церковь в советское время: воспоминания и свидетельства». Его цель собирание, изучение и публикация предания, создание тематического собрания текстов воспоминаний, относящихся к самым разным аспектам жизни Русской Православной Церкви и православной культуры в Советской России и за ее пределами. В его основе будет находиться собрание воспоминаний и свидетельств о истории Русской Церкви. Когда мы говорим о «Русской Церкви», то подразумеваем, под этим, все церковные юрисдикции, возникшие до 1943 года из единого целого, которое представляла собой в каноническом, иерархическом и мистическом смысле Русская Православная Церковь до 1917 года. Главную роль в сохранении этого благодатного наследия на протяжении всего советского периода, с нашей точки зрения, играла восстановленная на Поместном соборе 1917-18 гг. Московская Патриархия. Следуя этой логике, мы не будем включать в наше собрание то, что относится к крайним течениям «обновленцев» и других раскольников, порвавших с церковной традицией. Также мы исключаем из нашего поля зрения всё, что относится к разнообразным националистическим, «автокефалистским» течениям, поскольку они не имеют прямого отношения к русскому Православию. И наоборот, например, судьбы Русской Зарубежной Церкви, как нам представляется, заслуживают в собрании воспоминаний особого внимания. Отбор материалов архива проводится специальным редакционным советом, который в спорных случаях может выносить компетентное решение. Научным консультантом проекта будет выступать доктор церковной истории, иерей Александр Мазырин, который в настоящее время является заместителем заведующего научно-исследовательским отделом новейшей истории Русской Православной Церкви и одновременно профессором кафедры истории Русской ПСТГУ.

Хронологические рамки проекта определяются достаточно точно границами периода противостояния в церковно-государственных взаимоотношениях: с одной стороны, 1917-ым – годом свержения монархического строя и созыва Поместного собора 1917-1918 гг., и 1988 годом как временем освобождения Церкви от тотального контроля со стороны государства, с другой. Впрочем, разумеется, что во многом границы каждого конкретного повествования определяются его собственной логикой.

Формирование нашего собрания будет происходить за счет трех источников:
1. Глубинные интервью, которые участники нашего проекта, записывают во время экспедиций местах России (Беседы-интервью записываются цифровые носители, в дальнейшем набираются и вносятся электронную базу данных. Также создается фото или видео самой беседы и оцифровка сопровождающих материалов.).
2. Оригинальные тексты воспоминаний, которые авторами в той или иной форме передаются в архив.
3. Опубликованные в научных изданиях, в церковной печати и электронных СМИ воспоминания, публикации которых, целиком или фрагментарно, также вносятся в архив.

 

Надеемся в будущем привлечь к сотрудничеству частных собирателей и организации уже имеющие собственные собрания аналогичных текстов, для того чтобы объединить усилия по сохранению нашего общего наследия и его изучению.

«Архив воспоминаний» продолжается в «Своде воспоминаний», который представляет собой публикацию на портале оцифрованной и проанализированной части нашего собрания. 
Среда Интернет это не только самый оперативный и массовый способ некоммерческой публикации и вообще распространения информации, но и возможность обратной связи с самой широкой аудиторией. Последнее обстоятельство имеет для нас принципиальное значение, поскольку благодаря заинтересованному сотрудничеству наших потенциальных единомышленников, мы надеемся не только расширить источниковую базу нашего архива, но мы рассчитываем на их помощь и в анализе накопленного материала.

Публикация воспоминаний ставит перед нами задачу создания соответствующего комментария, в том числе и за счет привлечения информационных возможностей посетителей нашего сайта. Этот комментарий должен не заслонять собой оригинальный текст, а использовать в полной мере возможности интерактивной среды по использованию аудио-визуальных материалов, раскрывающих информативные ресурсы источника. На наш взгляд, для этого нужно связать отдельные тексты в гипертекст. Имеено такая форма публикации позволяет предоставить читателю возможность максимально близко подойти к текстам первоисточников и увидеть многомерную картину исторической реальности через их контекстуальный диалог. В основу нашей Web-публикации положен принцип интертекстуальности. Технически эта задача решается через организацию системы гиперссылок внутри массива текстов, т.е. превращения их во многоуровневый гипертекст. Для ясности, приведем одно из самых распространенных определений гипертекста: «Гипертекст — это представление информации как связанной (linked) сети гнезд (nodes), в которых читатели свободны прокладывать путь (navigate) нелинейным образом. Он допускает возможность множественности авторов, размывание функций автора и читателя, расширенные работы с нечеткими границами и множественность путей чтения». (сайт «Электронный лабиринт», перевод Михаила Визеля). На начальном уровне мы планируем связать тексты по таким объективным признакам, как личные имена прославленных новомучеников, приходских священнослужителей, названия храмов, монастырей и православных святынь. На этом уровне будет дан соответствующий комментарий, в создании которого будут использованы как оригинальные тексты, специально написанные для портала, так и информационные ресурсы следующих информационных баз данных, созданных нашим приходом или партнерскими организациями:

— База данных сайта http://www.martyrmap.ru 
— База данных сайта http://www.martyr.ru
— База данных сайта АНО МНПЦ «Бутово» http://www.sinodik.ru
— База данных сайта ПСТГУ http://kuz3.pstbi.ru/bin/code.exe/frames/m/ind_oem.html/ans
— База данных сайта http://www. drevo-info. ru
— База данных сайта http://www.temples.ru

 

Следующий шаг будет связан с организацией ссылок на более глубоком уровне по отмеченным в повествованиях событиям и т.д.
Проект имеет значительный просветительский и миссионерский потенциал. В ходе работы, привлеченные в качестве волонтеров школьники и студенты, встречаясь с представителями старших поколений церковного сообщества и работая с текстами их воспоминаний, получают уникальную возможность соприкоснуться с живым Преданием Церкви, узнать о прошлом своих храмов и епархий, понять смысл подвига новомучеников и исповедников Церкви Русской.

Будем рады сотрудничеству!

Наши координаты:

e-mail Центра Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.»>
Директор Центра – Гарькавый Игорь Владимирович т. 8 (916) 5929101 Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра. «

Наши реквизиты:
АНО «Мемориальный научно-просветительский центр «Бутово»
142720, Московская обл.,
Ленинский р-н,
пос. Бутово,
ул. Юбилейная.
ИНН 5003040360
КПП 500301001
Р/с 40703810438050100706
Марьинорощинского отд. Сбербанка России БИК044525225

(пожертвования принимаются только от граждан РФ)

мемориал с именами жертв политических репрессий открыли на Бутовском полигоне // Смотрим

Сегодня на территории бывшего Бутовского полигона НКВД открыт мемориал «Сад памяти». На этом месте в 30-х годах проходили массовые расстрелы и захоронения жертв политических репрессий. Юлия Кундрюкова – с церемонии открытия.

Нина Куриленко приехала на Бутовский полигон, чтобы, наконец, найти в списках заветную фамилию. В 38-м расстреляли ее ближайшего родственника. «У меня здесь похоронен дядя. Дядя родом из старинного города Юрьева-Польского. Он был расстрелян только из-за своего социального происхождения», − рассказала Нина Куриленко. Жена и сын потомка зажиточных крестьян так и не узнали, что с ним произошло. И только племянница спустя много лет узнала и нашла в списках Пантелеймона Хлебникова.

Те, кто находит, радуются и плачут. Эмоции в таком месте сдержать сложно. Валентина Блохина нашла в списке фамилию деда. В 38-м его, как это обычно делали, забрали ночью и увезли из дома на воронке. А семья узнала о расстреле только в середине 1950-х годов. Так было со многими семьями.

Есть и такие, кто до сих пор не знает, куда пропали их родственники. Для этого создали единую электронную базу, в которой по фамилии или по дате расстрела можно найти пропавших. Бутовский полигон принадлежал НКВД. Здесь, по предположению историков, велись расстрелы с 1935 года. Тринадцать крупных захоронений в 70-е годы были замаскированы сотрудниками КГБ под яблоневый сад. Теперь он стал частью мемориала «Сад памяти».

Идея памятника заключается в том, что люди, спустившись сюда, оказываются на одном уровне с захоронениями, которые находятся неподалеку от мемориала. На гранитных плитах − 20762 фамилии людей, расстрелянных на Бутовском полигоне с августа 1937 по октябрь 1938-го. 

Имен так много, что первоначальные идеи о создании мемориальных камней или стелы изменились. Архитектор Александр Жернаков остановился на варианте аллеи длиной в 300 метров. С середины 1990-х полигон был передан Русской православной церкви. И вот теперь, наконец, были собраны средства на создание такого масштабного мемориала.

Открытие памятника началось с молебна. Молились и о жертвах репрессий и об их палачах. Ведь они по иронии судьбы тоже похоронены здесь. Как, например, один из известных палачей НКВД − Мартин Лацис. Процессия из родственников расстрелянных шла вдоль гранитных плит с именами около часа. В память о жертвах сегодня каждый из пришедших звонил в колокол.

Новости культуры 

На Бутовском полигоне состоится ежегодная акция «Голос памяти», посвященная жертвам политических репрессий / Новости / Патриархия.

ru

29 октября 2020 г. 13:37

30 октября 2020 года, в День памяти жертв политических репрессий, на Бутовском полигоне в Подмосковье состоится традиционная ежегодная акция «Голос памяти», посвященная жертвам политических репрессий.

Ежегодно в этой  акции принимают участие родственники погибших, прихожане московских храмов, представители общественных организаций и дипломатического корпуса.

Бывший стрелковый полигон НКВД в Бутово известен как одно из мест массовых расстрелов и захоронений жертв репрессий советской эпохи. Только в период «Большого террора», с августа 1937 по октябрь 1938 года, здесь были расстреляны 20 762 человека — в основном жителей Москвы и Подмосковья, люди разных вероисповеданий и политических убеждений.

По сложившейся традиции в 10.00 в храме Новомучеников и исповедников Российских в Бутове будет совершена панихида, после которой на территории захоронений перед мемориалом «Сад памяти» будут зачитаны имена всех погибших в Бутове в соответствии с «расстрельными списками» НКВД, по дням приведения приговоров в исполнение.

Все, кому дорога память о пострадавших в годы лихолетья, могут принять участие в чтении имен расстрелянных на Бутовском полигоне. Все желающие также смогут возложить цветы и поставить свечи на насыпи погребальных рвов. Чтение продолжится примерно до 19.00.

Для тех, кто не сможет в этот день приехать на Бутовский полигон, с 12.00 до 18.00 будет организовано онлайн-чтение на платформе Zoom. Присоединиться к нему можно будет по следующей ссылке. Пройдя по ссылке, Вы попадете в зал ожидания, из которого Вас пригласят в эфир. Через звуковую систему Ваш голос будет транслироваться на территорию полигона. Читать список можно будет на экране компьютера или смартфона. В конце чтения можно будет помянуть своих близких или знакомых, также ставших жертвой террора или ГУЛАГа.

Синодальный отдел по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ/Патриархия.ru

подмосковный депутат строит парк в нескольких метрах от Бутовского полигона – МБХ медиа

В подмосковном поселке Дрожжино Ленинского района местный депутат решил построить рекреационную зону для жителей нового жилого комплекса. Несмотря на возмущение местных жителей, прихожан местной церкви и отсутствия разрешения на строительство от местных властей, на берегу реки Гвоздянка, в охранной зоне памятника истории «Бутовский полигон», где захоронены многие жертвы сталинских репрессий, на месте уже идет обустройство площадки под строительство.

 

Первые попытки начать строительные работы на берегу реки Гвоздянки между поселком Дрожжино и дачным некоммерческим товариществом (ДНТ) Бутово начались в июне 2019 года. Тогда на территории поставили биотуалеты и стали расчищать площадку под строительство рекреационной зоны для жителей будущего жилого комплекса «Бутово парк 2», против чего выступили жители поселков  — в частности, прихожане церкви Святых новомучеников и исповедников на Бутовском полигоне. Застройщиком выступил депутат Ленинского района Валерий Черников.

«Два пруда на Гвоздянке внесены в территорию памятника истории «Бутовский полигон». В июне 2019 года жители собрались для обсуждения ситуации в деревне Дрожжино. Общественность выступила против, но он (Черников.  — «МБХ медиа») самовольно там продолжает строительство, — говорит клирик храма Святых новомучеников и исповедников иерей Артемий (Цех). — Несмотря на возмущения жителей, и на то, что местные власти тоже против, он продолжает строительство прямо на границе памятника. Проекта нет, это самострой. Если бы был проект, его бы не разрешили».

Строительство рекреационной зоны около Бутовского полигона. Фото: МБХ медиа

По словам Цеха, год назад Черников на встрече в администрации Ленинского района предлагал обустроить на берегу Гвоздянки парк для местных жителей: «Он еще говорил о том, что там поставят аттракционы, парк развлечений. Поскольку построили жилой комплекс «Бутово парк 2», а рекреационной зоны, которую им обещали, не сделали. Они обсуждали, где бы ее обустроить. И была высказана такая идея. Жители деревни Дрожжино высказались резко против».

Жители Дрожжино и прихожане храма писали письма чиновникам с жалобами на действия депутата. Но несмотря на отсутствие разрешения и от администрации района, и признание любого строительства в охранной зоне Министерством культуры Московской области незаконным, в октябре 2019 года строительство возобновилось.

«Местная администрация уже признала действия Черникова незаконными. Министерство культуры области также признало его действия незаконными. И все как с гуся вода. Если в июне там была просто куча мусора, биотуалеты, то сейчас там уже два больших контейнера и обустроен въезд на эту территорию. Он достаточно агрессивно реагирует на вопросы местных жителей»,  — говорит о. Артемий.

Строительство в охранной зоне «Бутовского полигона» происходит уже не первый раз: так, при строительстве жилого комплекса «Бутово парк», строители проложили теплотрассу для новых домов через территорию памятника.

«Мы хранители Бутовского полигона, нам не безразлично, что происходит с охраной памятника истории. Попытки влезть на нашу территорию уже носят постоянный характер. Они просто проложили по территории памятника теплотрассу безо всяких разрешений, — говорит иерей. — У нас была договоренность, что они проложат дорожки для жителей «Бутово парк 1» до полигона в качестве компенсации за нанесенный ущерб. Они должны были ее заасфальтировать и сделать освещение. Но ни одно из этих обещаний они не выполнили. Как только они продали квартиры, интерес пропал. Поскольку эти нарушения носят массовый характер, то мы пытаемся отстаивать памятник».

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

В Бутово открыт мемориал памяти жертв советского террора (+ФОТО)

В Москве, на полигоне НКВД «Бутово» 27 сентября 2017 года открыт Мемориал Памяти жертв советских государственных политических репрессий.

«Монумент, названный «Сад памяти», выполнен в форме раскрытого «расстрельного рва», спускаясь в который, посетители оказываются на уровне расположенных вблизи захоронений. Мемориал сооружен на пожертвования частных лиц», – сообщает агентство ТАСС .

На плитах мемориала высечены имена 20 тыс. 762 человек, казненных чекистами и захороненных на этом месте. Некоторые исследователи полагают, что пока удалось установить данные еще не всех жертв коммунистического террора, из числа тайно захороненных на Бутовском полигоне.

Вдова Александра Исаевича Солженицына, общественный деятель Наталья Солженицына, на церемонии открытия мемориала подчеркнула: «Сегодня наше общество расколото даже по отношению к таким диким бессудным казням, памятник [жертвам которых] которым мы сегодня открываем». «А примирения невозможно достичь на основе забвения», – сказала Наталья Солженицына.

Солженицына убеждена в том, что сокрытие прошлого было бы катастрофической ошибкой.

– «Короче и лучше всего сказал Твардовский в поэме «По праву памяти»: «Кто прячет прошлое ревниво, тот вряд ли с будущим в ладу», – цитирует выступление Натальи Солженицыной газета «Московский комсомолец».

«Открытие бюста Сталина и этого монумента в течение одной недели – это как?», – спросили журналисты Наталью Солженицыну.

– Это та реальность, в которой мы живем.

В этой реальности министр культуры Мединский выступил на открытии бюста Сталину, а не жертвам его репрессий, – подчеркнул в своей публикации «Московский комсомолец».

Отвечая на вопросы журналистов телеканала «Дождь», Наталья Солженицына говорила и о неправомерном сегодняшнем уголовном преследовании карельского историка Юрия Дмитриева, много лет своей жизни отдавшего поиску тайных захоронений жертв советского террора.

Сенатор Владимир Лукин, недавний Уполномоченный по правам человека в России, в своем выступлении отметил: «Правильный, честный, мужественный ответ на эти вопросы – это и есть восстановление того единства, которое было расколото в страшные годы тоталитарного террора». Он призвал собравшихся принять участие в открытии 30 октября монумента памяти жертв политических репрессий в центре Москвы, – отмечает ТАСС .

Митрополит Крутицкий и Коломенский (Русской православной церкви) Ювеналий освятил мемориал. «У нас есть дерзновение молиться о всех людях, которые пострадали, которые несправедливо, беззаконно, преступно лишились жизни. Созданный памятник, который мы будем сегодня освящать, я бы назвал аллеей скорби, аллеей молитвы и памяти», – сказал он перед началом богослужения.

«…Непрерывный людской поток «омывает» стены рва. Скоро под каждой табличкой появляется охапка цветов — белых и красных. Каждый человек бьет в колокол: бом, бом… Если ударит 20 тысяч человек — громко ли будет?» – пишет в своем репортаже с открытия мемориального комплекса в Бутово Любовь Кулябно.

 

 

Бутовское стрельбище | Науки По Массовое насилие и сопротивление

Дата:

27 февраля 2009 г.

A- Контекст

Ежовщина, или сталинский большой террор, как его называл американский историк Роберт Конквест (Conquest, 1968), происходила в основном между 1937 и 1938 годами и по большей части была организована на основе оперативных приказов НКВД ( Народная комиссия внутренних дел), которую тогда возглавлял нарком внутренних дел Николай Иванович Ежов (биографические данные см. Янсен Петров, 2002 или Гетти Наумов, 2008).

Политические репрессии против бывших и потенциальных политических противников Сталина уже начались после убийства 1 декабря 1934 г. руководителя ленинградской партийной организации, члена Политбюро С. М. Кирова (после первого судебного процесса против Каменева и Зиновьева в 1935 г. и Московского показательные испытания, 1936-1938 гг.). Однако Большой террор был намного больше, чем просто актом крупномасштабных политических репрессий, и поэтому имел более прямую цель, чем подчинение: это был момент социальной инженерии, в течение которого сталинистская группа намеревалась окончательно изменить советское общество и положить конец положить конец социальному беспорядку, вызванному ранее трансформационным сталинским проектом.Следовательно, после относительного ослабления социальных репрессий в последние несколько лет сталинский режим предпринял широкомасштабную атаку на своих предполагаемых врагов.

Эти операции, которые должны были длиться с самого конца июля 1937 года до первых дней ноября 1938 года, были тщательно организованы в течение всего июля высшими советскими властями (Сталиным, Ежовым и его штабом). Основное насилие было организовано десятком оперативных приказов ( приказов ), отданных Ежовым.Первым был приказ 00447, направленный против всех известных врагов режима, которые в прошлом неоднократно подвергались репрессиям: кулаков, и других бывших «противников» (эсеров, офицеров Белой армии, священников). …). Он был дополнен серией приказов о «национальных операциях», нацеленных на приграничные меньшинства из Советского Союза (Мартин, 1998). Это приказы 00439 (о немцах), 00485 (о поляках), 00486 (о женах «врагов народа»), 00593 (о харбинцах и японских шпионах), 00693 (о переселенцах в СССР) и еще пять ( о латышах, финнах, греках, румынах и эстонцах).Следует отметить, что объединение этих операций не является научной реконструкцией постфактум историков, но было очевидно в официальных документах НКВД (Werth, 2006). В основе этой операции была цель, четко обозначенная в приказе 00447, — положить конец «раз и навсегда» присутствию врагов в советском обществе. Следовательно, операция должна была быть максимальной и уничтожить все остатки прежнего общественного строя, преследовавшегося до сих пор.

Методы были очень характерны для сталинского террора и напоминали то, как была организована раскулачивание деревни.Квоты арестованных составили еще в июле. Жертвы должны были быть разделены на две категории, первая включала «наиболее активные и враждебные элементы». Этих людей должна была судить тройка (внесудебный орган в составе главы НКВД области, регионального секретаря партии и областного прокурора) и в случае осуждения (но в тексте приказа там почти не было возможности, что их не осудят) должны были немедленно расстрелять.Вторая категория касалась «менее активных, но, тем не менее, враждебных элементов». Те, в том числе, должны были быть арестованы и отправлены в лагерь на «восемь-десять лет». Тюрьма была предусмотрена только для «самых жестких».

Весь июль можно охарактеризовать тем, что Николас Верт назвал «динамикой квот» (Werth, 2006: 20). На заседании Политбюро (Политбюро, высший орган Коммунистической партии) в это время отмечалось, что «бывшие кулаки и преступники, вернувшиеся домой после наказания, были главными зачинщиками антисоветских преступлений», было решено отправить телеграмма региональным властям с просьбой провести перепись этих людей и оценить количество расстрелянных или высланных.Между центром и регионами началась прямая игра за квоты. Они записывались много раз, не только 30 июля в приказе 00447. Поэтому региональные руководители НКВД нередко просили (один, два и более!) Увеличения своих квот. Разрешения были даны лично Ежовым, Сталиным или Молотовым (Junge, 2003; Werth, 2006)

Для национальных операций система немного отличалась, так как не было квот, хотя люди по-прежнему были разделены на две категории (одну для расстрела, другую для отправки в лагеря).В конце «инструкции» было записано краткое изложение каждого случая. Каждые десять дней сводки передавались в комиссию из двух человек ( двойка ): глава НКВД области и главный прокурор) для вынесения приговоров. В свою очередь, они были подтверждены в Москве Ежовым и Вышинским.

Официально операция закончилась 17 ноября 1938 года. Центральный Комитет партии и правительство (Совнарком) СССР выпустили текст, осуждающий «недостатки и извращения» действий НКВД в 1937-1938 гг. Поэтому запретил «всякие массовые операции» и разобрал троики и двойки .Ежов, начальник этих операций (за эти два года он заходил в кремлевский кабинет Сталина 278 раз, проведя там в общей сложности 833 часа 45 минут), был разгромлен к концу 1938 года. Его заставили принять назначение наркомом. за водный транспорт в апреле 1938 года и уволился с работы в НКВД 23 ноября 1938 года. Арестован 10 апреля 1939 года, расстрелян 6 февраля 1940 года. Наркома внутренних дел, большинство кадров НКВД также подверглись чистке.

Точный конечный результат этих операций установить сложно, но общее количество приговоров оценивается примерно в 1300000, из которых 700000 были приговорены к смертной казни, большинство остальных были приговорены к десяти годам лагерей (документ переведен на Werth, 2006: 143). Национальные операции были гораздо более жестокими, поскольку три четверти арестованных были приговорены к смертной казни. По заказу 00447 доля исполненных была «только» один к двум.

B- Лица, принимающие решения, организаторы и участники

Местные (районные) подразделения НКВД были первой остановкой в ​​процессе репрессий во время «массовых операций».Арестованных доставляли в этот штаб, где их допрашивали и пытали до тех пор, пока они не подписали полное признание (подробное описание их работы см. Ватлин, 2004). После того, как дела (дела) были закрыты и вина арестованных признана доказанной, файлы были переданы так называемым тройкам и двойкам, , которые вынесли приговоры в отсутствие обвиняемых. Как позже засвидетельствовал начальник милиции тройки М. Семенов, «за вечер мы просматривали до 500 файлов и выносили приговоры нескольким людям за минуту» (Головкова, 2004).

Состав тройки для Московской области был утвержден Политбюро вместе с квотами на арест 10 июля 1937 года. Этими тремя должностными лицами были Станислав Францевич Реденс (НКВД), Константин Маслов (прокурор) и Никита Хрущев ( которого иногда заменял Волков). Позже (с 20 января 1938 г.) Реденса сменил приехавший из Ленинграда Леонид Заковский. Заковский возглавлял Московское областное НКВД два месяца: с 20 января по 28 марта 1938 года.За это время в Бутовском стрелковом тире было расстреляно 4975 человек (т.е. почти 24% от общей численности населения). Эти же люди входили в состав « двойка » по Московской области. Последовательными руководителями тройки были Василий Каруцкий (покончивший с собой в мае 1938 года), Владимир Цесарский и Александр Журбенко.

Было достаточно сложно установить, где на самом деле произошли убийства в Москве и окрестностях во время Большого террора, поскольку ни в одном из официальных актов не указывается место совершения убийства.В конце 80-х годов прошлого века после публикации Политбюро ЦК КПСС и Президиума Верховного Совета СССР двух текстов «О дополнительных средствах восстановления справедливости по отношению к жертвам насилия». репрессии, имевшие место в 1930-х, 1940-х и начале 1950-х годов », под давлением отдельных лиц и общественных организаций, таких как« Мемориал », советские власти начали искать эти места. Бывшее Министерство безопасности (МБ) заказало тщательное расследование, которое, благодаря показаниям бывших сотрудников НКВД на пенсии, привело к Бутовскому стрельбищу, бывшему конезаводу, принадлежавшему московскому помещику Ивану Леонтьевичу Зимину перед НКВД. взял его под свой контроль в начале 1930-х годов.

При разработке оперативного приказа 00447 явно требовалось, чтобы региональные отделы НКВД находили особые и секретные места, где должны были исполняться приговоры. В Подмосковье поиск таких мест был поручен новому руководителю административно-хозяйственного отдела НКВД И. Бергу. В целом по области официально зарегистрировано пять мест массовых захоронений жертв политических репрессий (Головкова, 2004, с. 5), два из которых находятся в центре Москвы, Яузская больница (использовалась с 1921-1926 гг. ) И Ваганковское кладбище. (1926-1935).Донской крематорий также использовался для сжигания тел и, вероятно, там же захоронен прах. Во время Большого террора известны два места — Бутово и недалеко от него Комунарка, где расстреливали самых важных политзаключенных (например, Бухарина).

Реальность Бутово как места массовых захоронений была подтверждена частичными раскопками, проведенными летом 1997 г. (Головкова, 1999: 5-16). Тем не менее, они не смогли с полной уверенностью установить, что Бутово было местом казни, поскольку медицинские эксперты смогли установить только то, что трупы были брошены в могилы «либо сразу после их смерти, либо через 8-10 часов после» (Головкова, 1999: 14).Кроме того, в некоторых приказах о применении этих актов упоминается, что некоторые казни будут проводиться в московских тюрьмах, таких как Бутырка.

Технология массовых убийств практически неизвестна. Казни проходили в строгой секретности, которую неусыпно поддерживали в течение многих лет. Тем не менее ограниченный объем судебно-медицинских исследований Бутово позволил экспертам установить, что рвы были сделаны с использованием экскаваторов, вероятно, типа «Комсомолец». Также были обнаружены пули, свидетельствующие о том, что людей убили 7.62-мм патроны от револьверов типа «Наган», ружей ТТ и пулеметов «Дегтярев». Это подтверждают и архивные документы (Головкова, 2004, с. 14).

Большая часть того, что нам известно, было обнаружено в файлах преступников, которые были открыты при предъявлении им обвинений во время пост-ежовских чисток в НКВД. Большинство этих свидетельств подтверждают существование «особой зоны», хотя и не прямо. Когда на самом деле были убиты люди, тоже остается без ответа. На основе исполнительных актов можно построить таблицу, воспроизведенную в большинстве книг памяти Бутово (самым кровавым днем, возможно, был 28 февраля 1938 года, когда было убито 562 человека).Однако не менее вероятно, что казни происходили на более регулярной основе, и что они были официально урегулированы только постфактум .

Акты о казни подписали восемь сотрудников НКВД (Головкова, 2004: 397), которые соответственно несли ответственность за процесс и организацию массовых убийств: М.И. Семенов (август 1937 — июнь 1938, одиннадцать месяцев), И.Я. Ильин (октябрь 1937 — июль 1938, десять месяцев), И. Д. Берг (декабрь 1937 — июль 1938, восемь месяцев), П.И. Овчинников (июнь — октябрь 1938 г., 5 месяцев), А. Т. Корявин (август — сентябрь 1937 г., 3 месяца), С. И. Лебедев (август — сентябрь 1937 г., 3 месяца), И. И. Шигалев (август — октябрь 1938 г., 3 месяца), С.В. Ложкин (октябрь — ноябрь 1937 г., два месяца). Исследователи (Головкова, 2004, с. 90), работавшие на Бутовском стрелковом тире, также смогли раскрыть имена некоторых палачей, таких как, например, Петр Магго и братья Шигалевы. Головкова описывает их как «не очень молодых, офицеров, членов партии ВКП (б)», они получили только «первое образование» и, похоже, очень тронуты своей работой.Головкова также отмечает, что все они были награждены за свои рабочие места в конце 1937 года. Она также настаивает на том, что никто из них «не дожил до старины».

C- Жертвы

При работе с архивами бывшего НКВД группе историков и активистов удалось составить список, в котором указана 20 761 жертва. Трудно быть уверенным, что все они являются жертвами Бутово, прежде всего по причинам, указанным выше (места казни не указаны в официальных актах), а также потому, что некоторые файлы могли быть уничтожены (Головкова, 2003: 311).

Одна поразительная особенность заключается в том, что жертвами в подавляющем большинстве были мужчины, 19 903 человека из 20 761 (95,86%). Несмотря на оперативный приказ 00486 от 15 августа 1937 г., требующий, чтобы жены и члены семей «врагов народа» были арестованы и часто депортировались (Werth, 2006: 30-31). Собственно, остается задача детального изучения гендерных аспектов и последствий Большого террора. Подавляющее большинство жертв были в возрасте от 25 до 50 лет (т.е. их даты рождения — между 1887 и 1912 годами), но было также 18 человек старше 75 лет и 10 из казненных были в возрасте 15 лет и моложе. (Головкова, 2003: 302)

Более подробное изучение жертв Бутово позволяет нам понять, почему Большой террор следует понимать гораздо шире, чем это было раньше, когда его описывали как просто репрессии против политических и социальных элит. Большинство жертв Бутово на самом деле были простыми советскими гражданами, иногда уже находившимися на обочине общества: более 85% пострадавших не были членами партии (13 043 из 15 101, по которым предоставлена ​​эта информация).Основную часть казненных, чье занятие предусмотрено (15 269), составили рабочие, затем чиновники и крестьяне (6944, или 45,4%). Около 923 человек из числа подвергшихся нападению были даже признаны «не имеющими точного занятия». Если посмотреть на уровни образования, это еще раз подтверждает эти выводы: более половины из 15 101 имеют «низкий» уровень образования ( нищее ). (Головкова, 2003: 302-311)

Жертвы Бутово были репрезентативными для жертв Ежовщины в целом.Поскольку они явным образом были мишенью массовых операций, неудивительно, что обнаруживается относительно большое количество национальных меньшинств. В Бутово казнили лиц более 60 национальностей (в том числе, например, 26 итальянцев и 162 венгра). Основную часть установленных нерусских жертв составили латыши (1325, или 6,38%), поляки (1176, 5,6%), украинцы (755, 3,6%) и немцы (649, 3,1%). Еврейский народ традиционно выделялся как национальность в Советском Союзе и составил 878 жертв (4.1%). (Головкова, 2003: 304)

Террор уничтожил и целые семьи. В некоторых небольших деревнях Подмосковья были арестованы до 18 человек. Например, семья Пресновых в Крылатском была почти полностью убита за то, что сдавала комнату сотруднику посольства Германии (Ватлин, 2004: 169-174). Александр Ватлин, внимательно изучавший их судьбу, устанавливает, что «можно без сомнения сказать, что большинство из 20 761 человека, лежащих на Бутовской земле, — крестьяне или выходцы из крестьянских семей» (Головкова, 1998, с. 14).

Динамика Большого террора привела к увеличению диапазона возможных жертв. Первыми падали люди, уже находившиеся под наблюдением НКВД и имевшие файлы на свои имена, оперативный приказ явно был направлен на этих «бывших людей» ( бывшие людей), и их было относительно легко обнаружить. К этой категории, несомненно, принадлежали священники и религиозные обозреватели, но были и бывшие политические активисты, бывшие аристократы (бывший Председатель Государственной Думы Ф.Головин был расстрелян 10 декабря 1937 года, как и бывший губернатор Москвы В. Джунковский). Но как только эти «бывшие люди» были арестованы, продолжающееся развитие операций потребовало увеличения количества арестов. П. Тихачев показал, как в 1937 году его отправляли днем ​​проверять домовые книги (в которых записаны все жители) московских домов и отмечать адреса с иностранными именами в них. На следующую ночь эти люди были задержаны (Головкова, 1999, с. 348).

Две из этих «групп риска» заслуживают особого внимания: почти 10 процентов жертв (1996 или 9.6%) также поступили из Дмитлага, системы лагерей ГУЛАГа, предназначенных для строительства канала Москва-Волга. После ареста бывшего главы НКВД Ягоды и особенно после открытия канала (15 июля 1937 г.) массовость арестов стала заметной, как будто «руководство учло тот факт, что при демонтаже канала в лагере было дешевле и легче избавиться от «человеческого балласта», чем отправить в другие лагеря »(Головкова, 1998: 40).

Еще одной особенностью Бутово является то, что 935 жертв были убиты за свою религиозную веру (304 из них были освящены Русской Православной Церковью в предыдущие годы).Большинство из них были простыми священниками, но были также монахи и даже высокопоставленные иерархи, например, митрополит Ленинградский архиепископ Серафим. Расстрелян 12 декабря 1937 года, почти инвалид, убит на носилках. Это относительно большое количество религиозных жертв должно было иметь большое значение для будущего Бутово, где Русская Православная Церковь (РПЦ) теперь играет важную роль. (Русселе, 2007; Нерар, 2008)

D- Свидетели

Поскольку главной характеристикой Большого террора была его абсолютная секретность, свидетелей массовых убийств почти не было.Стрелковый тир был закрыт для всех любопытных посторонних высоким деревянным забором, который стоит и сегодня. Свидетельства людей, живущих по соседству, немногочисленны. МБ даже сохранило в секрете имена троих мужчин, которым было разрешено исследовать Бутовский стрелковый полигон в начале 90-х годов. Единственными свидетелями и, следовательно, нашими основными источниками информации были сами преступники, поскольку они были вынуждены давать показания во время следующих чисток против них после падения Николая Ежова.Само собой разумеется, что эти документы должны стать предметом исторической критики.

E- Воспоминания

Бутово было открыто заново в начале 1990-х годов. Первые люди вернулись в Бутово 7 июня 1993 года, когда российское общество, пострадавшее от экономического кризиса, уже теряло интерес к своему сталинскому прошлому. 10 октября 1993 года была торжественно открыта трезвая доска из розового гранита, подготовленная активистами при помощи спонсоров и санкционированная официальным решением правительства Москвы.Текст был нейтральным: «В этом месте Бутовского стрельбища в 1937-1938 годах тайно расстреляли и похоронили несколько тысяч человек. Да будет их память вечной ».

В конце концов, именно присутствие православных иерархов среди погибших сыграло решающую роль в увековечении памяти Бутово. Оповещенный внучкой Серафима Алексием II, тогдашний Патриарх Русской Православной Церкви выразил интерес к Бутово и желание помолиться там за погибших. Для его визита (который он фактически был вынужден отменить) в 1994 году в присутствии мэра Москвы Юрия Лужкова был установлен и освящен деревянный крест.Православная община, организованная родственниками погибших, начала строить церковь, которая фактически была открыта рядом с северо-западным входом в Тир в 1996 году. Отсутствие интереса со стороны политических властей и со стороны гражданского общества России. общества, что привело к тому, что в 1995 году территория Тира была передана КР в «эксплуатацию без ограничений».

Решительное вмешательство в 1996 году Патриарха и Мэра Москвы остановило предполагаемое строительство жилых домов, которое уже началось в ближайшем районе бывшего места расстрелов.Это означало определенную причастность церкви к Бутово. С этого момента ОКР сыграла важную роль в строительстве Стрельбище как места памяти и в передаче воспоминаний о Бутово.

С этого момента Бутово было оцинковано и организовано. Большую часть материальной поддержки оказал Москва-Сити. На деньги Москвы изданы восьмитомные книги памяти, включающие научные статьи и список всех погибших в Бутово, с краткой биографией каждого из них.В 1998 году на тот же источник финансирования была отремонтирована дорога между бывшим Тиром и ближайшим Варшавским шоссе. При финансовой поддержке Москвы организован маршрутный автобус, связывающий Полигон с ближайшей станцией метро. Кроме того, в 2005-2006 гг. Территория Тира была полностью реконструирована: осушена земля, обустроены тропы для облегчения пешеходного доступа, благоустроены газоны и возведены курганы на местах заложенных братских захоронений. .

Тем не менее, государственная власть остается в тени: это РПЦ, православная община Бутово и Бутовский мемориальный центр, центр «научной памяти», возглавляемый Игорем Гаркави и созданный в 1992 году, инсценируют память Бутово. . Они создают то, что можно назвать универсальным дискурсом в ортодоксальных рамках.

Сам сайт, на первый взгляд, практически пустое смысловое пространство. Кажется (и по большей части остается) естественным местом для медитации и выражения горя.На самом деле указателей очень мало, но все они приводят к своеобразной однозначной интерпретации Бутово: история Бутово объясняется только на двух панелях, рядом с входом. Единственными памятными знаками являются первая мемориальная доска, установленная в 1993 году, крест и деревянная церковь, а также список 935 жертв, убитых за свою веру, но без упоминания других 19826 жертв (за исключением двух табличек: одна для Корейский и другой для венгерских жертв, но их очень трудно заметить).Усиливает это ощущение постройка большого каменного храма в нескольких метрах от Бутово.

Этот дискурс, сделанный из конкретных знаков, также дополнен интеллектуальной конструкцией. Несмотря на то, что всегда упоминается решающая роль ОКР, ясно, что Бутово — это место «национальной катастрофы». Все официальные лица в Бутово говорят относительно открыто, особенно в отношении других религий, они всегда напоминают посетителям о казнях евреев, мусульман и других людей в Бутово. Все православные знаки на Бутовском стрелковом тире в основном интерпретируются как проявление национальной традиции (что выходит далеко за рамки узкого выражения православного господства). Таким образом, некоторые тексты напоминают о важности традиций как «церквей на крови» в русской истории или массовых захоронений в средневековой России (Гаркавый, 2006). Последний слой этого дискурса касается конструирования Бутово как русской Голгофы, символа трагической истории РПЦ в двадцатом веке (Rousselet, 2007).

Этот православный дискурс в Бутово и на его территории был источником ожесточенных конфликтов, особенно между церковью и первыми активистами, стоявшими у истоков нового открытия Бутово. Особенно это касалось Михаила Миндлина, бывшего узника лагерей ГУЛАГа на Колыме, которого священник православной общины Кирил Каледа назвал человеком, «благодаря которому Бутово стало известно». Другие ассоциации, такие как «Мемориал», не принимают эту версию. Одной из самых резких ее критиков является Наталья Огородник из ассоциации «Мемориа Памят». Она категорически оспаривает идею русской Голгофы, утверждая, что людей расстреливали не там, а в Москве. Для нее это всего лишь братская могила. Они отрицают право Православной церкви говорить от имени всех (Rousselet, 2008).

Несмотря на то, что конфликт был и остаётся порой острым, следует отметить, что место Бутово в национальной памяти не так важно, как могло бы быть. История сталинского режима становится размытой в российской социальной памяти, Бутово почти не известно в России.За исключением примечательных религиозных торжеств, проводимых Патриархом каждый год, посещаемость Бутово и интерес к нему очень низкий. Заведение часто пустует, и школьники редко посещают его. Визит тогдашнего президента Российской Федерации Владимира Путина в сопровождении Патриарха 30 октября 2007 года может еще изменить это, но статус и осведомленность о Бутово в российском обществе все еще очень слабы.

F- Общие и юридические толкования фактов

Интерпретация событий сталинского Большого террора долгое время оспаривалась внутри исторического поля, в основном существуют две противоположные школы, которые оспаривают степень централизации в этом процессе и роль Сталина. «Тоталитарная» школа утверждает, что Сталину удалось тщательно спланированное истребление старых большевиков: убийство Кирова 1 декабря 1934 года было ее первым событием, а московские показательные процессы — ее кульминацией. Роберт Конквест и его основополагающая книга « Большой террор: сталинские чистки 1930-х годов » являются лучшим примером таких работ (Conquest, 1973). С другой стороны, такие ученые, как Джон Арч Гетти, автор книг Origins of the Great Purges , , принадлежат к «ревизионистской школе», утверждая, что корни Большого террора следует искать в автономии региона. элиты и тот факт, что репрессии вышли из-под контроля (Getty, 1985).Гетти также настаивает на том, что между советскими чиновниками существовали разногласия между сторонниками жесткой линии и сторонниками более мягкого характера.

Обе эти интерпретации подверглись фундаментальному сомнению с момента открытия архивов. Теперь ученые настаивают на скрытой стороне Большого террора, интерпретируя ее как момент «социальной инженерии» (Werth, 2006). Эти глобальные интерпретации на самом деле не оспариваются в исторической области, и Большой террор, кажется, не является такой острой проблемой, как другие спорные события, например, Голод на Украине и в Советском Союзе 1932-33 годов.

Тем не менее, некоторые историки, даже если источники не доступны в свободном доступе, все еще работают над историей Большого террора, но теперь их усилия сосредоточены на установлении механизмов Большого террора, как он был на самом деле организован, как устанавливались квоты, как производились аресты. Если центральная роль Сталина и Ежова как организаторов, кажется, хорошо задокументирована, то, каким образом был организован террор на региональном и местном уровнях, остается неизвестным.

Дело

Бутово, тем не менее, представляет собой серьезную проблему: напряженность в отношениях между отдельными сообществами, дискурсами и историческими произведениями. Для Бутово характерно взаимодействие историков и активистов. Работы, посвященные памяти Бутово, предоставили замечательную возможность для расширения исторических знаний. Архивы репрессий, личные дела жертв, эти ранее недоступные архивы были открыты исследователям для создания книг воспоминаний.Некоторые историки воспользовались возможностью объединить свои политические и социальные обязательства, назвав имена жертв сталинского террора, а также написав историю. В книгах памяти Бутово, наряду со статьями памяти и популяризации, можно найти статьи профессиональных историков о различных аспектах Большого террора в Бутово. Александр Ватлин даже опубликовал на основе этих материалов небольшую монографию о терроре в Кунстевском районе Подмосковья (Ватлин, 2004).Использование истории для узаконивания присутствия РПЦ является еще одним аспектом этого переплетения, что может быть показано в работах Игоря Гаркави о «Церквях-на-крови» (Гаркави, 2006) или в организации многочисленных конференций. Бутовского мемориального центра о традициях массовых захоронений в России (Nérard, 2008; Rousselet, 2007).

Практически полное отсутствие исторической экспозиции на месте Бутово (за исключением недавнего небольшого музея, открытого на территории недавно построенной каменной церкви) предлагает совершенно иной подход к прошлому, чем, например, в Орадур. сюр-Глан (Франция), где люди должны пройти через музей, чтобы попасть в деревню.

Наконец, относительная важность исторического дискурса в интерпретации Большого террора в Бутово и в России в ближайшие годы остается открытым вопросом.

G- Библиография

Статьи

ФЕРРЕТТИ, Мария, 1996, «La mémoire refoulée. La Russie devant le passé stalinien », Annales HSS , 50: 1237-1257.

ГАРКАВИЙ, Игорь, 2006, «Храмы на Крови в традициях древнерусской мемориальной культуры XI-XVII веков», [«Храмы на крови в традициях древнерусской памятной культуры — XI-XVII вв. ”], Ныне и присно , 3 (4): 201-216.

МАРТИН, Терри, 1998, «Истоки советской этнической чистки», Журнал современной истории , 70: 813-861.

ПАПЕРНО, Ирина, 2001, «эксгумация тел советского террора», репрезентации , 75: 89-118.

РУССЕЛЕТ, Кэти, 2007, «Бутово: Создание на земле убийц», Politix , 20: 55-78.

ВЕРТ, Николас, 2006, «Массовые операции Гранд Терреур в URSS, 1937-1938», Bulletin de l’IHTP , 86: 6-167.

Книги

АДЛЕР, Нэнси, 1993, Жертвы советского террора: история движения «Мемориал». , Вестпорт, Коннектикут: Praeger.

ЗАВОЕВАНИЕ, Роберт, 1968, Большой террор; Сталинская чистка 30-х годов , Нью-Йорк: Макмиллан.

GETTY, John Arch, 1985, Истоки великих чисток: пересмотр Советской коммунистической партии, 1933-1938 гг. , Кембридж [Кембриджшир]; Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета.

ГЕТТИ, Дж. Арч НАУМОВ, Олег В., 2008, Ежов: восстание сталинского «железного кулака» , Нью-Хейвен: издательство Йельского университета.

ГОЛОВКОВА, Лидия (ред.), 1997-2004, Бутовский полигон. 1937-1938: книга Памяти жертв политических репрессий , [ «Бутовский тир, 1937-1938: Книга памяти жертв политических репрессий» ], Т.1, Москва, 1997, Алзо; т. 2, Москва, Альцо, 1998, 362 с., т. 3, Moscou, Alzo, 1999, 360 с., Т. 4, Moscou, Alzo, 2000, 364 с., т. 5, Moscou, Alzo, 2001, 362 с., Т. 6, Moscou, Alzo, 2002, 322 с., Т. 7, Moscou, Alzo, 2003, 370 с., Т. 8, Moscou, Alzo, 2004, 400 с.

ЯНСЕН, Марк ПЕТРОВ, Н. В., 2002, Верный палач Сталина: народный комиссар Николай Ежов, 1895-1940 гг. , Стэнфорд, Калифорния: издательство Hoover Institution Press.

ЮНГЕ, Марк, БИННЕР, Рольф СТЕПАНОВ, А., 2003, Как террор стал «большим»: секретный приказ №. 00447 и технология его исполнения, [ Как террор стал «великим»: секретный приказ № 00447 и технология его реализации ], Москва: АИРО-XX.

ВАТЛИН, Александр Юрьевич, 2004, Террор районного маштаба: «массовые операции» НКВД в Кунцевском районе Московской области 1937-1938 гг., [ Террор на районном уровне: «массовые операции» НКВД в районе Кунцево Москва область в 1937-1938 гг. ], Москва: РОССПЭН.

WERTH, Nicolas, 2007, La terreur et le désarroi: Staline et son système , Париж: Perrin.

Главы книги

ГОЛОВКОВА, Л., «Спецобъект ‘Бутовский полигон’: История, документы, воспоминания» // ГОЛОВКОВА, Л. (ред.), 1997, Бутовский полигон, 1937- 1938: Книга памяти жестких репрессий , [ Тир Бутово, 1937-1938. Книга памяти жертв политических репрессий ], Москва: Институт экспериментальной социологии.

ГОЛОВКОВА, Лидия, «В родном краю»] в ГОЛОВКОВА, Л. et al. (ред.), 2004, Бутовский полигон, 1937-1938. Книга памяти жертв политических репрессий, [ Бутовский тир, 1937-1938: Книга памяти жертв политических репрессий ], М .: Альцо, стр. 9-180.

КАЛЕДА Кирилл, Бутово — русская голгофа, в кн. ГОЛОВКОВА Л. и др. (Ред.), 2003, Бутовский Полигон, 1937-1938. Книга памяти живых политических репрессий. Бутовский тир, 1937-1938 гг.Книга памяти жертв политических репрессий »] , Москва: Альцо, с. 126-134.

NERARD, François-Xavier, «La mémoire de Boutovo, massacres de masse des années trente en Russie soviétique», в BUCHET, Люк и СЕГУИ Изабель (ред. ), 2008, Vers une anthropologie des catastrophes: Acétes des 9e journ ‘anthropologie de Valbonne , Antibes: Éditions apdca, стр. 143-159.

ПАВЛОВА, О., «Священномученик митрополит Серафим (Чикагов)», в ГОЛОВКОВА, Л. et al. (ред.), 2004, Бутовский полигон, 1937-1938. Книга памяти жертв политических репрессий, [ Бутовский тир, 1937-1938: Книга памяти жертв политических репрессий ], М .: Альцо, стр. 353-384.

ПЕТРОВ Никита, РОГИНСКИЙ Арсений, «Польская операция НКВД 1937-1938 гг.» В ГУРЬЯНОВ А. (ред.), 1997, Репрессии против. Поляков и польских граждан, , М .: Звеня, с.22-43.

Переведено на английский язык

ПЕТРОВ Никита, РОГИНСКИЙ Арсений, «Польская операция НКВД, 1937-1938» в Маклулин, Барри МакДЕРМОТ, Кевин (ред.), 2003, Сталинский террор: высокая политика и массовые репрессии в Советском Союзе , Лондон: Макмиллан, стр 153-172.

РУССЛЕ, К., «Воспоминания о великой земле: Бутово» в МОРЕЛЬ, М.К. et MAYER, F. (eds.), 2008, L’Europe et ses représentations du passé.Les tourments de la mémoire , Париж: L’Harmattan, стр. 131-146.

СТРАУС, Видвуд, «О бутовских латышах» [«О бутовских латышах»] в ГОЛОВКОВА Л. и др. (ред.), 1999, Бутовский полигон, 1937-1938: Книга памяти жертв политических репрессий, Стрельбище, 1937-1938: Книга памяти жертв политических репрессий № ], Москва: Альцо, с. 17-24.

Сайты

Сайт Бутовского центра: https: // мученик.ru /

Сайт конфликтующей с ОКР ассоциации и ее присутствия в Бутово: http://www.memoria-pamyat.ru

Сайт общества «Мемориал»: http://old.memo.ru/memory/martirol/index.htm

Бутовский полигон и церковь

Бутовский полигон и церковь

Текст и фото Ян Митчелл

L В этом месяце я писал о Сухановке, самой страшной тюрьме в системе ГУЛАГа, которая находилась на территории нынешнего монастыря Святой Екатерины. В пяти километрах от Святой Екатерины находится место, куда привезли на расстрел и захоронение избитых узников Сухановки и многих, многих других. Это в Бутово, на месте, которое раньше называлось Бутовским полигоном, что в переводе с русского означает стрельбище.

В 1937 году, во время Большого террора, Николай Ежов, глава советской тайной полиции, начал массовые казни людей на этом месте, которое тогда находилось в лесу в пятнадцати милях от южной окраины Москвы. .Трупы сгребали в длинные братские могилы, похожие на траншеи. Сегодня они сложены в кучу над уровнем окружающей земли (см. Рисунок справа; они показаны синим цветом на плане вверху справа) и хорошо видны. Вся площадка — памятник погибшим. Его посетил президент Путин в ноябре прошлого года.

Как добраться: сесть на метро до бульвара Дмитрия Донского на южном конце серой линии и поймать такси (это примерно 5 км) или ехать по Варшавскому шоссе в 5 км к югу от МКАД и повернуть налево на Новодрожино.
Примерно через 1 км по левой стороне многоугольника, хотя он и не очевиден, но посмотрите на правую сторону дороги, где стоит большая современная церковь, которую трудно не заметить.

Всего с августа 1937 года по октябрь 1938 года здесь было расстреляно около 21000 человек. Вся территория, наверное, составляет пять или шесть акров. У входа на территорию есть большая настенная карта, на которой показано расположение массовых захоронений, а также таблица с числами, снятыми за каждый день. Фотографии некоторых жертв завораживают безмолвную площадь.

Посетители могут купить красиво оформленную книгу объемом 500 страниц на русском языке, полную увлекательных иллюстраций и воспроизведенных документов, которая дает полную историю трагедии, произошедшей на этом сайте. Он также дает много интересной справочной информации, в том числе подробности о строительстве канала Москва-Волга, на котором было так много жертв. Изданный в 2007 году, он называется «Бутовский полигон: книга памяти жертв политических репрессий». ISBN 5-93547-008-X.

Несмотря на все археологические работы, которые проводились в Бутово, неизвестно, насколько обширны братские могилы. Известно, что некоторые выходят за ограду нынешнего мемориального парка в лес, который раньше окружал территорию. Сегодня современность существует с двух сторон, и существует угроза того, что новые постройки будут построены на остатках леса и, следовательно, возможно, на вершине некоторых человеческих останков, которые еще не обнаружены в других братских могилах.

Через дорогу от стрельбища находится большая современная церковь (см. Выше), строительство которой было завершено в этом году.Он стоит как официальный памятник, хотя внутри многоугольника есть небольшая деревянная церковь. Современная церковь — одно из самых причудливых зданий, которые я видел в Москве. Внутри он роскошен до пошлости, а снаружи (см. Выше) выглядит почти по-калифорнийски.

На территории находится крест пятнадцати футов высотой, сделанный из дерева, взятого из первого лагеря ГУЛАГа на Соловецких островах. Его привозили в Москву через все трудовые лагеря по пути, с соответствующими поминальными церемониями на каждой остановке.


Церковь новомучеников и исповедников русских на Бутовском проспекте Фотография, картинки, изображения и сток-фотография без роялти. Изображение 67800286.

Церковь новомучеников и исповедников русских на Бутовском проспекте Фотография, картинки, изображения и сток-фотография без роялти. Изображение 67800286.

Церковь Новомучеников и Исповедников Русских на Бутовском полигоне

Только для редакционного использования: это изображение можно использовать только в редакционных целях.Использование этого изображения в рекламных, коммерческих или рекламных целях запрещено, если лицензиат не получил дополнительных разрешений. 123RF.com не предоставляет никаких услуг по оформлению документов.

S M L XL Редактировать

Таблица размеров

Размер изображения Идеально подходит для
S Интернет и блоги, социальные сети и мобильные приложения.
M Брошюры и каталоги, журналы и открытки.
л Плакаты и баннеры для дома и улицы.
XL Фоны, рекламные щиты и цифровые экраны.

Используете этот элемент в публикации, превышающей 500 000 экземпляров
?

Распечатать Электронный Всесторонний

3648 x 5472 пикселей | 30.9 см x 46.3 см | 300 точек на дюйм | JPG

Масштабирование до любого размера • EPS

3648 x 5472 пикселей | 30,9 см x 46.3 см | 300 точек на дюйм | JPG

Скачать

Купить одно изображение

6 кредит

Самая низкая цена
с планом подписки

  • Попробовать 1 месяц на 2209 pyб
  • Загрузите 10 фотографий или векторов.
  • Нет дневного лимита загрузок, неиспользованные загрузки переносятся на следующий месяц

221 ру

за изображение любой размер

Цена денег

Ключевые слова

Похожие изображения

Нужна помощь? Свяжитесь с вашим персональным менеджером по работе с клиентами

@ +7 499 938-68-54

Мы используем файлы cookie, чтобы вам было удобнее работать. Используя наш веб-сайт, вы соглашаетесь на использование файлов cookie, как описано в нашей Политике использования файлов cookie

. Принимать

Времени и вещей: использование предметов из советских братских могил

1 1 июля 1943 года Мария Михайловская прибыла в провинциальную столицу Винницу в центральной Украине. Она приехала из села Соколовка, примерно в семидесяти километрах к северу, в надежде получить какие-нибудь новости о своем муже Альбине. Это был колхозник, арестованный советской тайной полицией, НКВД, шесть лет назад, 18 ноября 1937 года.Войдя в бывший фруктовый сад, почти в двух километрах к северу от города, она увидела бы, что земля была вырыта в нескольких местах, и услышала бы голоса польских и советских военнопленных, которые продолжали копать. Запах был бы ужасным. Десятки разлагающихся трупов лежали рядом с братскими могилами, в которых они прежде были захоронены. Трудно представить, что она, должно быть, чувствовала. Немецкие чиновники отвезли ее туда, где между деревьями повесили много разных пальто. Были и другие жены бывших заключенных. Как и она, они бродили между трупами и одеждой, пытаясь найти следы своих близких, своих мужей, братьев, сыновей. Внезапно Мария остановилась. Подкладка этой полосатой атласной куртки была безошибочной. Это должен был быть пиджак Альбина, тот, в котором он был в день ареста. На следующий день, 2 июля, с помощью переводчика она дала показания немецкому судье. Всего 468 человек смогли распознать предмет одежды, принадлежавший любимому человеку, который был арестован и расстрелян во время сталинского Большого террора.[1]

2 В деле Марии Михайловской решающую роль сыграли предметы, обнаруженные в братских могилах сталинцев. Объект (, то есть куртка) напрямую связывает прошлое (арест ее мужа и последующее исчезновение) и настоящее (неузнаваемые разлагающиеся трупы). В данной статье основное внимание будет уделено этим впечатляющим материальным следам Винницкой резни, а также следам из нескольких других массовых захоронений, обнаруженных на территории бывшего Советского Союза (на Урале в 1919 году и в Воронеже и Москве после 1989 года). Он оценит их роль, использование и функции во время процессов эксгумации в Советском Союзе. Я утверждаю, что эта роль значительно менялась с течением времени. Другими словами, чем свежее могилу, тем меньше внимания уделялось объектам, и, наоборот, чем больше промежуток времени между резней и раскопками могил, тем больше значение объектов и тем более переосмысленными они становились. Интерпретация этих объектов также обязательно меняется вместе со зрителем. Родственник жертвы не имел таких отношений с ними, как археолог или историк.Поэтому история, которую я собираюсь рассказать, является глубоко исторической. Это история времени и предметов.

3 То, что случилось с Марией Михайловской, было крайне необычным. Братские захоронения в ХХ веке в бывшем Советском Союзе, конечно, были не редкостью. Войны, голод, политическая конфронтация и репрессии принесли с собой миллионы жертв, которых часто хоронили в коллективных могилах. Однако эксгумации были (и остаются) очень редкими. Большинство жертв политического насилия на советской земле по-прежнему похоронены. Тем не менее, можно выделить три разных периода, когда проводились эксгумации политических массовых захоронений. Первый произошел сразу после Гражданской войны (1918-1921), когда большевики пытались вскрыть братские могилы своих павших товарищей, чтобы почтить их память и перезахоронить их. Они также хотели задокументировать масштабы белого террора. Второе произошло с нацистской оккупацией западной части СССР. [2] Немцы искали доказательства насилия, совершенного тем, что они называли «иудео-большевизмом.Третий и самый продолжительный период начался в конце 1980-х годов с перестройки Михаила Горбачева . Желание разоблачить сталинские преступления и узнать правду мобилизовало советских граждан и политических активистов на поиски массовых захоронений Большого террора и их расследование. Раскопки также проводились в последние годы, например, в Санкт-Петербурге (2010–2013 [3]) на участке рядом с Петропавловской крепостью, построенном в эпоху гражданской войны. Однако следует подчеркнуть, что никакой систематической работы никогда не проводилось, и только несколько (менее дюжины) могил были действительно исследованы в течение 20-го века.

4 В каждый из этих периодов контекст эксгумации был очень политическим, хотя и очень разным. После победы в кровопролитной гражданской войне большевики искали своих павших товарищей, чтобы посчитать и почтить их память. Бойцов-коммунистов, расстрелянных колчаковской полицией в Томске в марте 1919 года, сначала бросили в братскую могилу на татарском кладбище города. После того, как большевики отвоевали город, их тела были эксгумированы и перезахоронены в центре города на Месте Революции (ныне Соборная площадь), а в память об их жертвах был установлен памятник.[4]

5 Политическая программа нацистов была еще более очевидной, потому что они надеялись, что их открытия окажут огромное влияние на их антисоветскую и антисемитскую пропаганду. Сталинское насилие не имело для них большого значения. Они сами устроили массовые захоронения в Виннице, убив и захоронив почти все еврейское население города, которое в 1939 году составляло 33 150 человек, что составляло более трети всего населения (93 032 [5]). Основным местом обыска нацистов в СССР был Катынский лес, где НКВД в марте – апреле 1943 года устроил резню польских военнопленных.[6] Были раскопаны и несколько других захоронений, в том числе Быковня [7] под Киевом и, конечно же, Винница [8]. Эти раскопки по политическим мотивам использовались в пропагандистских целях. Братские могилы считались основными местами резни так называемых еврейских большевиков против украинцев и использовались немецкой пропагандистской машиной. Изображения украинских женщин, ищущих своих близких, стали главной чертой нацистской пропаганды после эксгумаций в Катыни. Ранее в том же году такие изображения использовались в ряде плакатов (рис.1). Результаты винницких расследований были также опубликованы на немецком языке в 1944 году официальным издательством НСДАП (Zentralverlag der NSDAP) под названием Amtliches Material zum Massenmord von Winniza (официальные материалы о массовых убийствах Винницы [9]). .

«Немецкий пропагандистский плакат», неизвестный художник, 1943 г.

@ Предоставлено Мемориальным музеем Холокоста США

6 Примерно 40 лет спустя активисты с совсем другой, хотя и все еще политической, целью пытались найти сталинские братские могилы.Их целью было раскрыть «великую тайну [10]» сталинского Большого террора. Во время Большого террора (1937-38) людей арестовывали, в основном ночью, а потом они буквально исчезали. Их родственникам так и не сообщили об их настоящей судьбе, а именно о том, что они были расстреляны. Вместо этого официальная линия заключалась в том, что они были приговорены к «десяти годам исправительно-трудовых лагерей без права переписки». Даже во время хрущевской оттепели советские власти выдумывали воображаемые причины смерти реабилитированных жертв.Первые могилы были обнаружены в Куропатах, [11] недалеко от Минска, где в июле и ноябре 1988 г. проводились «выборочные эксгумации». Это оказало огромное влияние на остальную часть Советского Союза и множество различных мест массовых захоронений, «местных жителей». Куропаты », были тогда обнаружены благодаря усилиям политических активистов, которых воодушевили первые успехи своих белорусских коллег. В большинстве случаев установление точного положения могил считалось достаточным само по себе, и раскопки не проводились (объяснения, приведенные для этого, варьировались от недостатка ресурсов до религиозных аргументов).Исключения [12] из этого включают эксгумации, проведенные в Дубовке недалеко от города Воронеж в центральной России летом 1989 г. [13], и эксгумации на участке Бутово в южном пригороде Москвы в августе 1997 г. в октябре 1993 г. [14]). Однако в этих случаях меньше внимания уделялось политической эксплуатации эксгумаций, но они, безусловно, способствовали общественному знанию истины. Хотя были воздвигнуты некоторые памятники, эти места в основном стали местом траура родственников.

7 Большинство эксгумаций проводились относительно любительским способом. При значительной нехватке ресурсов они были далеки от обычных стандартов судебной экспертизы. В Камышлово, например, в августе 1919 года работы проводились небольшой бригадой (пять человек) под руководством некоего Хохрякова, коммуниста и члена ревкома. Единственным присутствующим «ученым» был фельдшер Зуев ( feld’sher ). Все остальные были коммунистическими активистами.[15] Команда «эксгумировала, провела медицинское обследование и захоронила жертв банд белогвардейцев [16]». Это лаконичное предложение дает представление о скорости, с которой был выполнен весь процесс. Такую импровизацию можно встретить и в операциях конца ХХ века, которые в основном были организованы на боевой основе. В Дубовке большую часть команды составляли добровольцы, в том числе музейные работники и студенты, которые в основном искали могилы времен Великой Отечественной войны.Игорь Паранехвич был судебным экспертом. Однако в 1997 г. к Бутовской эксгумации были привлечены компетентные специалисты, в том числе археологи (Юрий Смирнов, тканевый специалист, Анатолий Разумов), антропологи (Г. Романова) и музейные работники (Татьяна Алехина, работавшая в Государственном историческом центре). музей, и В. Прокопов, сотрудник Музея Вооруженных Сил [17]). Тем не менее, эти специалисты принимали участие в раскопках на чисто добровольной и по сути боевой основе, и ничего особенного не было организовано. В самом деле, никогда не было никаких систематических усилий или реальной научной кампании по эксгумации.

8 Единственным исключением были операции 1943 года в Виннице. Немцы вложили огромные человеческие и технические ресурсы в проведение этих эксгумаций. Их возглавил профессор Герхард Шрадер, директор Института судебной медицины и уголовных расследований Университета Галле-Виттенберг. Ему помогали два научных сотрудника ( Dozent ), Иоахим Камерер и доктор Волланд, а также диссектор из Галле по имени Карл Ленч и украинские специалисты, профессор Иван Малинин (Краснодарский университет [18]) и его ассистент Архип Дорошенко.Международная комиссия иностранных медицинских экспертов, состоящая из ученых из одиннадцати стран (включая доктора Мориса Дювуара, профессора судебной медицины Парижского университета), также работала в Виннице [19]. В результате, это были, вероятно, самые профессиональные эксгумации, проведенные за всю советскую и российскую историю, хотя они не были свободны от определенных предубеждений, главным образом из-за их весьма политической повестки дня, включающей откровенно антисемитскую интерпретацию.

9 Все братские могилы были вырыты за десятилетия после Октябрьской революции.На Урале они возникли в результате Гражданской войны, в ходе которой большое количество людей было убито при отступлении армии Колчака в 1919 году. Сталинский террор произошел с конца июля 1937 года по ноябрь 1938 года. 1919 г. были открыты всего через несколько недель после убийства, временной интервал между созданием и эксгумацией братских могил в Камышлове, Виннице и Бутово значительно отличался. В этих последних случаях интервал составлял до пяти или шести лет для эксгумаций 1943 года и более полувека для эксгумаций, проведенных в конце 1980-х годов.Таким образом, вскрытие могил происходило в очень разных контекстах, как в политическом, так и в техническом плане. Здесь огромное значение имеют таймлапсы.

10 Все три фактора, о которых говорилось выше, а именно политические программы, разные уровни профессионализма и временные интервалы, оказали большое влияние на то, как обращаются с предметами, найденными в братских могилах, и как их интерпретируют.

11 Одним из основных мотивов эксгумации этих массовых захоронений было установление личности убитых, другими словами, выяснение, кто был в могилах.После Гражданской войны большинство архивов на Урале, относящихся к братским захоронениям, составляют списки имен [20] (с оценками возраста, описанием причин смерти и списками ранений). Немецкая запись раскопок в Виннице также включает списки имен. [21] В период перестройки создание книг памяти было приоритетом как для активистов, так и для населения. Эти книги были заполнены именами и некоторой минимальной биографической информацией (дата рождения, дата ареста, дата казни, причины осуждения).[22] В августе 1919 года камышловские большевики эксгумировали тела, которые, вероятно, были убиты всего несколько недель назад. Поскольку большинство тел остались целыми, процедура опознания была упрощена.

12

«Все эти трупы были извлечены из могил для осмотра и фотографирования, а затем их положили на обочину Сибирского тракта. […] [Для] осмотра родственниками на предмет опознания. [23] »

13 Из 78 эксгумированных тел 28 были опознаны.Здесь не было необходимости в предметах, чтобы помочь в процессе идентификации. Большинство людей смогли просто узнать своих близких. Действительно, описания раскопок даже не упоминают какие-либо предметы, а вместо этого сосредоточены только на трупах и их идентификации.

14 Несколько иная ситуация была в Виннице, где тела, лежащие в могилах, были убиты в 1937–1938 годах (, т.е. за пять или шесть лет до эксгумации). Таким образом, состояние разложения трупов сильно отличалось от того, что было в первом случае.Некоторые тела были фактически выставлены на обозрение, как нам говорят немцы: [24] «[Они лежали] на открытом воздухе лишь короткое время для целей идентификации членами семьи. [25] »Однако только девять из 679 тел были распознаны посредством этого прямого наблюдения. Личные вещи (называемые немцами «идентификационным материалом» [ Identifizierungsmaterial ]), принадлежащие жертвам, которые были обнаружены в могилах, играли ключевую роль в процессе опознания и включали одежду, обувь, амулеты и медали. Таким образом, большинство так называемых «идентифицированных» трупов, строго говоря, не были идентифицированы. Как и в случае с Марией Михайловской и курткой ее мужа, предметы, связанные с конкретными людьми, служили для опознания тел. Однако связь между объектом и трупом не всегда была очевидна, если только объект не оставался на теле, что часто было далеко не так.

15 В Виннице, а также в Воронеже и Бутово на трупах были обнаружены толстые слои (от 30 до 40 см) одежды и других предметов.[26] Также был ряд специальных ям, где были найдены только предметы (в том числе три в Виннице). Хотя возможно, что эти предметы были вещами жертв, которые были конфискованы при аресте, более вероятно, что это были предметы, которые были принесены заключенным членами их семей, но никогда не передавались им (либо по вине охранников). «по неосторожности или по причине того, что заключенные уже были казнены. Поскольку людям не рассказывали об этих казнях, они продолжали передавать своим родственникам пакеты с одеждой и едой, которые в конечном итоге выбрасывались [« Между ними лежало несколько небольших пакетов с туалетными принадлежностями или табаком. или немного еды [27].”])

16 Эти предметы, как мы видели в случае с Марией Михайловской, были выставлены на обозрение на месте раскопок, с особым вниманием к тем, которые выделялись и которые, возможно, помогли идентифицировать:

17

«Что касается монограмм или других личных знаков на одежде — рубашках, нижнем белье и т.п. — такая одежда вывешивалась между деревьями с особой осторожностью и, таким образом, делалась доступной для публики в целях идентификации [28].”

18 Предметы, которые не помогли в процессе идентификации, сразу потеряли почти всю свою ценность. Некоторые из них были отправлены в Германию для дальнейшего анализа, но об их судьбе после этого ничего не известно.

19 Такие же груды одежды были найдены в Бутово и Дубовке, но их ценность и способы использования были совершенно разными. Спустя более пятидесяти лет после массовых убийств в живых почти не осталось родственников, которые могли бы узнать эти артефакты, которые, к тому же, часто находились в плохой сохранности. Однако со временем эти объекты стали интересны сами по себе, как свидетельство времен массовых убийств и связь между прошлым и настоящим. Они утратили свое индивидуальное измерение и приобрели символическое качество. Например, резиновые галоши ( галочки, ) с клеймом 1935 года фабрики «Красный Богатырь» (Красный Великан [29]) считались знаком прошлого и представлялись как таковые в книгах по раскопкам.

20 Каким-то чудом были обнаружены сохранившиеся клочки бумаги, которые использовались для идентификации.Это были документы, которые часто представляли преступники, но которые напрямую связаны с потерпевшими, такие как приказы об аресте, ордера на обыск и протоколы обыска. Их было найдено более 200 в Виннице [30], помимо небольшого количества, найденного в Москве и Воронеже. Например, 30 сентября 2007 г. [31] был обнаружен кошелек, содержащий часть отчета о розыске НКВД. Совместными усилиями юриста и местного архивиста установлено, что это копия протокола обыска, составленного 6 ноября 1937 года, в день ареста Ивана Александровича Духовского, бывшего священника, расстрелянного 17 декабря. , 1937 г.Последствия этой находки были двоякими. С одной стороны, публикация этой новости в газетах и ​​в Интернете позволила найти родственников погибшего в Слуцке (Беларусь), а с другой — установлен памятник 48 человек (поскольку в протоколе расстрела также упоминалось 47 другие имена) предполагается похоронить там. [32]

21 Однако такие открытия были исключительными. Спустя десятилетия после убийств найденные предметы, как правило, мало помогли в опознании жертв.Историкам и активистам приходилось обращаться к другим источникам, таким как архивы, чтобы установить имена жертв.

22 Помимо предметов, принадлежащих жертвам, могилы также были заполнены предметами, связанными с преступниками (в основном, оружием). Следовательно, предметы были полезны с точки зрения понимания того, как были убиты жертвы. Судебно-медицинские «специалисты» искали следы оружия, обращая внимание на сабельные ранения у жертв гражданской войны и пулевые ранения у жертв сталинского террора.Тела и черепа были исследованы с разной степенью тщательности, чтобы лучше понять методы убийства. Самым поразительным открытием было то, что следы оружия характеризовались их относительной редкостью. В братских могилах почти не было патронов, что свидетельствует о том, что людей убивали не там, где их хоронили. города.

23 Когда были обнаружены следы оружия, они помогли определить виды использованного оружия. Например, патроны калибра 7,62, найденные в Бутово [33] и Дубовке [34], по-разному относили к пистолету-пулемету (как пистолет-пулемет Дегтарева), винтовке Мосина и даже пистолету Нагана. К сожалению, никаких точных исследований не проводилось. Немцы обнаружили пули диаметром 22 мм. Они предположили, что стреляли из многострочного пистолета, но не пытались определить настоящее оружие, просто удовлетворившись записью, что оно не было произведено в Германии [35].Нацисты обнаружили «относительно большое количество свинцовых пуль […] в останках мозга [36]» и провели тщательное изучение формы пуль. Их вывод заключался в том, что «тип боеприпасов в большинстве случаев явно обладал недостаточной пробивающей способностью, что объясняет причину нескольких выстрелов по отдельным жертвам. [37] »Смысл заключался в том, чтобы осудить низкое качество советских боеприпасов, даже в процессе убийства. Это приводит нас непосредственно к важному аспекту эксгумации, который должен был раскрыть преступления большевиков.

24 Предметы также использовались, чтобы показать, что сталинисты нацелены на особые группы населения. Нацистское расследование было откровенно антисемитским. Весь процесс проходил в рамках иудео-большевистских объяснений. Несмотря на то, что еврейское население было убито в Виннице, когда началась эксгумация, цель, тем не менее, заключалась в том, чтобы возложить ответственность на евреев в более глобальной перспективе. Это полностью связано с определением потерпевших. Их нужно было этнициализировать и украинизировать.Таким образом, из 679 опознанных жертв немцы официально присвоили национальность 490 украинцам и 28 полякам. Ни о каких евреях или русских не упоминалось, хотя городское население Украины в 1937 году было преимущественно евреями и русскими. [38] Процесс опознания с использованием свидетелей, безусловно, оказал большое влияние на эти результаты, потому что евреи больше не могли опознавать «свои» жертвы. Однако полное отсутствие русских вызывает удивление. Здесь тоже сыграли роль предметы. В отчете о немецких раскопках при описании найденной одежды большое внимание уделялось характеристикам, «типичным для этой местности ( ortsüblich ) [39]».На фотографиях видно вышиванок, [40], типичную украинскую рубашку. Обувь также упоминалась как «особенно прочная», которая, по словам людей, знакомых с местностью, по большей части носит сельскохозяйственный сектор. [41] »Это было преуменьшением в отношении украинцев, потому что они в подавляющем большинстве составляли сельское население (тогда как евреи составляли только 2,45% сельского населения в 1939 году).

25 Найденные в могилах религиозные знаки (кресты и амулеты) преподносились как в 1943, так и в 1990-е годы [42] как подчеркивающие религиозный аспект репрессий.Эти открытия, конечно, свидетельствуют о чрезмерной представленности священников и верующих среди жертв. Официальный вывод властей Германии заключался в том, что «большее количество розариев, религиозных амулетов и рукописных религиозных трактатов, обнаруженных среди тел, свидетельствует о том, что гораздо большее количество людей было устранено за то, что они придерживались своей веры [43]». Это явная черта немецкого дискурса на оккупированных территориях того времени.

26 Хотя кресты были найдены и в Воронеже, дискурс был другим.Здесь важно было показать, что Большой террор был нацелен на «простых» людей, и кресты использовались как свидетельство скромного происхождения жертв, как и многочисленные найденные лапти (лапти) : «В 1937-1938 гг. Трудно предположить, что эти кресты носили советские служащие и тем более партийные руководители! [44] ”Между прочим, это наблюдение далеко от здравого смысла, потому что религиозные обычаи были очень разнородными, и хорошо известно, что террор затронул все слои общества в то время.[45]

27 Предметы также использовались для составления портретов преступников, подчеркивающих их зоофилию, их бесчеловечность. В Виннице «туго скрученные носовые платки или шарфы, которые также были довольно туго обернуты вокруг шеи, были обнаружены на некоторых других телах в том же месте. [46] »Нацистская интерпретация предполагала, что

28

«Крики жертв должны были быть заглушены случайным перехватом горла. Это предположение, кроме того, будет предложено еще одно средством позывов, которые неопровержимо установлены в трех случаях. В этой связи кляпы из скрученной ткани были заткнуты глубоко в рот и в горло ».

29 Таким образом, в отчете подчеркивается, что «методы, применявшиеся до стрельбы, причинили значительную боль жертвам [47]».

30 В 2008 году в Дубовке было обнаружено несколько бутылок водки « Зверобой ». В книге, рассказывающей о находках этого сайта, авторы четко связывают эти бутылки с привычками пьянства преступников и даже предлагают свидетельство бывшего водителя НКВД: «После таких поездок я часто видел наших водителей в ресторане железнодорожная станция.Они пили. [48] ​​»Фотографии двух бутылок, таким образом, представлены как« неопровержимое доказательство »того, что преступники пили у братских могил. Подпись к фотографии усиливает это послание, воспроизводя знаменитые слова Сталина: «Жизнь стала лучше, жизнь стала веселее, товарищи!» Разбитые ведра, найденные в Бутово, также были связаны с предполагаемым употреблением алкоголя преступниками. [49]

31 В Бутово нашли пять перчаток с вывернутыми наизнанку пальцами, как если бы их выбросили.[50] На всех трех объектах в опубликованных отчетах были представлены объекты, чтобы показать или рассказать об ужасах, связанных с преступниками. Рассуждения о них были важны. Это придало объектам новое измерение, поскольку они использовались символически, чтобы показать бойню в ее человеческом и личностном измерениях, чтобы вызвать чувство негодования и / или преследования. С огромными хронологическими вариациями фотографии играют очень важную роль.

32 Очевидно, мы должны обратить внимание здесь на эволюцию политической повестки дня, которая привела к эксгумациям.Немецкий проект имел четкую пропагандистскую повестку дня. Они были нацелены на то, чтобы вызвать возмущение и отвращение к советским преступникам как на Украине, так и в Европе в более широком смысле, и тем самым ослабить советско-англо-американский союз. Эксгумация, отчеты и фотографии были использованы для поддержки этих усилий. С тех пор значение предметов явно изменилось. Появление жертвы в публичном пространстве и, как следствие, того, как мы думаем о людях, убитых и похороненных в братских могилах, стало важным событием за последние несколько десятилетий.И во время перестройки, и после нее сталинские жертвы считались чистыми и невиновными. До перестройки акцент делался на виновных, а после — на потерпевших. Этот переход имел огромные последствия. В 1943 году было много зачастую невыносимых фотографий трупов. Кроме того, нацисты изучали, фотографировали и публиковали фотографии веревок, которыми связывали руки, а иногда и ноги заключенных, чтобы спровоцировать скандал и отвращение [51]. Однако в книге о воронежских эксгумациях эти веревки упоминаются лишь кратко.Их не фотографировали. Уважение к жертвам стало более важным. Напротив, личные вещи жертв (например, их очки) лишь кратко упоминались в отчетах 1943 года, но были сфотографированы и воспроизведены в отчетах Воронежа и Бутово. Еще один интересный пример — это галоши (каучуки) (каучуки), очень распространенные в СССР пластиковые бахилы. И хотя в отчете за 1943 г. о них было упомянуто лишь кратко, в 2011 г. были сфотографированы их груды, что является безошибочным отголоском фотографий Освенцима.

33

34 Способы использования предметов, найденных в братских могилах, со временем значительно изменились. Их даже не заметили, когда через несколько недель после массовых убийств были открыты братские могилы, но когда тела развалились, связанные с ними предметы стали очень мощным связующим звеном между прошлым и настоящим. Нацисты широко использовали эти предметы для идентификации, что соответствовало их пропагандистским целям. Когда свидетели затем исчезли, объекты утратили эту специфичность, эту прямую связь с мертвыми и трупами, и их символическое использование вышло на первый план.Они использовались, чтобы рассказывать и иллюстрировать истории массовых захоронений в книгах и других публикациях. Во время эксгумации нацистов эти предметы использовались в качестве политических инструментов с целью вызвать возмущение преступников. Однако в последнее время эти предметы использовались, чтобы вызвать сочувствие к жертвам посредством морального шока.

35 Однако символическое использование предметов ограничено и может расстраивать. Судебная археология достигла огромных успехов. Исчерпывающие работы на советских братских могилах могут дать огромное количество информации.Однако на данный момент ограниченное количество эксгумированных объектов не позволяет делать однозначных выводов. Тем не менее, предметы могли помочь ответить на множество вопросов, касающихся техники, использованной в Терроре (от конфискации личных вещей до расстрелов). После тысяч страниц, написанных о Большом терроре, порядок убийства все еще точно не известен.

36 Кто действительно хочет знать об этом? Современные постсоветские общества гораздо меньше интересуются сталинским прошлым, чем советские граждане во время перестройки.Хотя прошлое не было полностью забыто, это больше не является животрепещущей проблемой. Прямые родственники погибших скончались. Увековечение мест массовых захоронений пытается почтить память жертв с помощью памятников и публичных знаков скорби. Вопрос о том, как эти люди были убиты, сейчас кажется излишним и даже непристойным. Время познания уже прошло, а может быть, оно еще не наступило.

Мы хотели бы поблагодарить Клэр Фергюсон за тщательное редактирование этой статьи.

В поисках языка празднования ГУЛАГа в Российской Федерации на JSTOR

В статье исследуется практика поминовения памяти ГУЛАГа в Российской Федерации. На основе качественных данных, собранных в ходе полевых исследований, проведенных в нескольких бывших лагерных районах (Соловецкие острова, Республика Коми, Пермский край и Колыма), я реконструирую то, как история советских репрессий была раскрыта из забвения и процесса Начались чествования ГУЛАГа.Исходя из предположения, что память о ГУЛАГе не прорабатывалась в России до конца 1980-х годов, и что последний этап перестройки оказал решающее влияние на то, как в настоящее время в стране отмечается репрессивное прошлое, я исследую несколько воспоминаний. проекты, возведенные в то время, и показывают, как происходил процесс переработки опыта ГУЛАГа и его представления в повествовательной форме. На основе первой выставки, посвященной прошлому ГУЛАГа, СЛОН — Соловецкое лагерь особого назначения (Соловецкий лагерь особого назначения) я реконструирую процесс переписывания истории и описываю, как репрессивное прошлое воспринималось в конце 1980-х.В свою очередь, анализ значения и социальной функции памятников, посвященных ГУЛАГу, показывает, что вначале существовало разнообразие интерпретаций прошлого и что процессы трансформации мягкой памяти в жесткую протекают довольно быстро. Однако с середины 1990-х годов наметилось возвращение к традиционной, хорошо узнаваемой модели культуры. Таким образом, память о ГУЛАГе, поддерживаемая Русской православной церковью, постепенно доминирует в социальном восприятии репрессивного прошлого.

Польский социологический обзор — это ежеквартальное рецензируемое и международное издание. Журнал публикует материалы из различных областей социологии с упором на социальную теорию, социальную структуру, социальные изменения, культуру и политику в глобальной перспективе. Предоставляет публикации польских и зарубежных социологов.

храм новомучеников и исповедников русских на Бутовском проспекте Фотография, картинки, изображения и сток-фотография без роялти. Image 66829155.

Церковь новомучеников и исповедников русских на Бутовской площади. Фотография, картинки, изображения и сток-фотография без роялти.Изображение 66829155.

Церковь Новомучеников и Исповедников Русских на Бутовском полигоне

S M L XL Редактировать

Таблица размеров

Размер изображения Идеально подходит для
S Интернет и блоги, социальные сети и мобильные приложения.
M Брошюры и каталоги, журналы и открытки.
л Плакаты и баннеры для дома и улицы.
XL Фоны, рекламные щиты и цифровые экраны.

Используете это изображение на предмете перепродажи или шаблоне?

Распечатать Электронный Всесторонний

5281 x 3525 пикселей | 44.7 см x 29,8 см | 300 точек на дюйм | JPG

Масштабирование до любого размера • EPS

5281 x 3525 пикселей | 44,7 см x 29,8 см | 300 точек на дюйм | JPG

Скачать

Купить одно изображение

6 кредит

Самая низкая цена
с планом подписки

  • Попробовать 1 месяц на 2209 pyб
  • Загрузите 10 фотографий или векторов.
  • Нет дневного лимита загрузок, неиспользованные загрузки переносятся на следующий месяц

221 ру

за изображение любой размер

Цена денег

Ключевые слова

Похожие изображения

Нужна помощь? Свяжитесь с вашим персональным менеджером по работе с клиентами

@ +7 499 938-68-54

Мы используем файлы cookie, чтобы вам было удобнее работать. Используя наш веб-сайт, вы соглашаетесь на использование файлов cookie, как описано в нашей Политике использования файлов cookie

. Принимать

Бутово. Место казни и захоронения, Москва

Из панели у входа. Фотографии секретной полиции убитых, казненных и захороненных на Бутовском стрельбище. В период с 1935 по 1953 год здесь было убито более 20 000 человек, почти все они были убиты в годы сталинского Большого террора в 1937 и 1938 годах. 96% жертв составили мужчины, 4% женщины.18 были старше 75 лет и 10 были 15 лет и моложе. Здесь были казнены и похоронены люди не менее чем из 90 стран.

Братские могилы обозначены насыпями, покрытыми травой

Стена с мемориальными досками с именами казненных. На этом участке до сих пор сохранились яблони того периода, когда эта территория использовалась сотрудниками КГБ для садоводства. Когда усадьба Бутово была передана КГБ после революции, она использовалась для производства овощей для сотрудников КГБ.Полевые рабочие были заключенными, размещенными в бывших конюшнях поместья. Эта работа продолжилась после Второй мировой войны. Тогда же сотрудникам КГБ разрешили построить небольшие коттеджи с огородами (датчами) на части могилы, но не разрешили копать фундаменты или подвалы из-за массовых захоронений. Площадь братского захоронения также использовалась для выращивания клубники.

На участке построена небольшая деревянная церковь из-за ок. Здесь были убиты 1000 русских православных священников.

Здание, расположенное недалеко от мемориала, построенное немецкими военнопленными. До распада Советского Союза здание функционировало как международная школа КГБ, в которой люди из зарубежных стран обучались секретной деятельности. Сегодня он используется Русской Православной Церковью.

Бутово — бывшая усадьба к югу от Москвы, захваченная тайной полицией после революции и использовавшаяся как сельскохозяйственная колония, тир, место казней и массовых захоронений.Расстрелы здесь происходили с 1935 по 1953 год, но в основном в годы сталинского Большого террора в 1937 и 1938 годах. Бутовский полигон известен как главное поле боя в Москве, а среди религиозных людей — как Российская Голгата. Большой террор планировали и руководили сам Сталин и глава КГБ Ецов. Задача заключалась в том, чтобы «раз и навсегда» покончить с «врагами народа».

Из архивов КБГ видно, что здесь были убиты и похоронены не менее 20 761 человек, а может, и больше.Среди врагов народа были независимые крестьяне (кулаки), политические оппоненты, предполагаемые последователи царского режима (называемые «бывшими людьми»), коммунисты с разными политическими взглядами Сталина («противники»), жены и семьи «врагов народа». люди », священники и другие религиозные деятели, а также иностранцы не менее чем из 60 стран (потенциальные шпионы). Поляки, прибалты и немцы составляли большинство иностранцев. Многие из них приехали в Россию, чтобы изучать и поддерживать коммунистический режим.Иностранцев расстреляли без суда. Жертва из Америки привезла свою семью в Россию «чтобы его сыновья стали коммунистами».

Ваш комментарий будет первым

    Добавить комментарий

    Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *